Райская лагуна

— …ааа, а потом там появился большой лохматый монстр-паук, который такой «рааах»! — Воскликнула Бруклин, поворачиваясь и изображая большого паука, как будто она сама была им.

Я устал как собака. Забудьте это, я так чертовски устал, что готов вырвать свои глаза и растоптать их ногой. Эта ночь была самой длинной в моей жизни, когда я сидел на корточках рядом с папой, защищаясь от холодного ветра, пока бушевал шторм, а он снова и снова пытался дозвониться Маверику.

Я был в двух секундах от того, чтобы отправиться на Остров и рисковать получить пулю от людей моего брата в попытке найти его, но затем Бруклин, наконец, свернулась калачиком на коленях Матео и ненадолго уснула, объявив, что продолжит исполнять то, что казалось сильно смешенной версией «Властелина колец» и «Гарри Поттера» с редкими сценами из «Форсажа» и «Бойцовского клуба» вперемешку.

Матео не спал, вместо этого свирепо смотрел на нас всю ночь, пока она спала на нем, как кошка, а его рука защищающе обнимала ее, и он более чем ясно давал понять, что ценит ее превыше всего в этом мире и пожертвует всем и вся, чтобы обеспечить ее безопасность. Наблюдая за ними таким образом, у меня болело в груди, пустота внутри меня, где, казалось, было место Роуг, причиняла мне боль, пока я не перевел взгляд на дыры в корпусе затонувшего корабля, в котором мы прятались, и вместо этого начал наблюдать за бурей.

Я успел поспать около трех часов, и теперь, когда Бруклин снова проснулась и продолжила свое шоу, я был примерно в десяти секундах от того, чтобы выйти отсюда и рискнуть получить пулю в этом аду. Я мог бы даже просто застрелиться и покончить с этим.

— О нееет, я забыла про эпизод с летающей машиной и Брэдом Питтом верхом на орле. — Бруклин надулась и топнула ногой. — Нет, подождите, я перепутала. Брэд Питт вмешался позже и ударил Волендеморта по лицу. Вот так он и лишился носа. Бах, прямо и лоб! — Она ударила кулаком по воздуху. — Получи, ты, мерзкий грязнокровка!

— Это все дико неточно, — пробормотал мне папа, как будто я об этом не знал, но Бруклин услышала его, обернувшись с обвиняющим взглядом.

— Что ты сказал? — спросила она, ее глаза наполнились слезами, и Брут начал рычать на нас, стоя рядом с Матео.

— Просто ты перепутала несколько сцен из разных фильмов, — объяснил папа, и я бросил на него взгляд, который говорил: Правда? Ты сомневаешься в сумасшедшей девушке с собакой-людоедом?

— Ты ошибаешься, — сказал Матео своим хриплым голосом, бросив на нас предупреждающий взгляд, который говорил, что он охотно перережет нам глотки, если мы будем возражать еще больше, затем кивнул Бруклин. — Продолжай, chica loca.

Она снова улыбнулась и продолжила, а папа потер глаза, в миллионный раз пытаясь дозвониться Маверику, но никто не отвечал.

Я держал Дворнягу, отпустив его ночью только на несколько минут, чтобы отлить, но в остальном я и близко не подпускал его к собаке, которая могла съесть его одним укусом. Потому что с его характером Дворняга, скорее всего, в конце концов набросится на зверя и окончательно поймет, какой он маленький, когда окажется зажатым в челюстях Брута, но будет уже слишком поздно.

— О, тогда это была та оперная сцена, когда они все плывут по реке, а женщина поет, как ааааааааааааааааа! — Бруклин пыталась, но безуспешно, спеть оперу, и у меня зазвенело в ушах от шума.

— Ты выдашь нас. — Лютер поднялся на ноги, собираясь схватить ее, когда Матео преградил ему путь, как воин, готовый умереть на этом холме.

— Только посмей прикоснуться к ней, — прорычал Матео, положив руку на рукоять охотничьего ножа, который висел у него на поясе.

Лютер, похоже, был склонен принять его предложение о драке, но нам не нужно было чертово кровопролитие вдобавок к тому, что мы отмораживали свои задницы здесь, в такую бурю.

— Вот и все, — прорычал я, поднимаясь на ноги. — С меня хватит. — Я передал Дворнягу в руки Лютера, отвлекая его внимание от психованного придурка из картеля и не давая ему схватить меня, когда я выходил на улицу.

— Фокс, — прошипел Лютер. — Вернись сюда.

Нет. С меня хватит. Если люди Маверика застрелят меня, значит, так тому и быть.

Я поднял руки над головой, засунув пистолет за пояс сзади, и зашагал по пляжу под проливным дождем в сторону комплекса. Меня уже закидывало на этот берег полумертвым раньше, и я выжил, так что я посчитал, что мои шансы быть убитым на месте были не слишком высоки. Хотя и не мог этого исключить.

— Фокс, — прорычал Лютер у меня за спиной, и я оглянулся, обнаружив, что он следует за мной с тревогой в глазах, одной рукой обнимая Дворнягу, а другую подняв в воздух, как это делал я.

— Эй! — рявкнул один из «Проклятых», заметив нас, целясь мне в голову из пистолета. — Оставайся на месте!

Я остановился, ожидая, когда он приведет на пляж маленькую банду «Проклятых», и когда я оглянулся, то увидел Матео и Бруклин, идущих к нам с поднятыми руками. На лице Бруклин сияла широчайшая улыбка, как будто все это было каким-то диким приключением, и если раньше я думал, что она наполовину сумасшедшая, то теперь я был почти уверен, что она точно чокнутая.

— Маверик здесь? — Спросил я, когда мужчины разоружили нас.

— Тебе-то что, Арлекинское отродье? — спросил парень, который, казалось, был здесь главным. Он был крупным, громоздкого вида мужчиной с татуировкой «Проклятых», на шее, чтобы обозначить его принадлежность к банде, и у него был пирсинг в брови, похожий на рыболовный крючок. В общем, не тот человек, которого вы хотели бы видеть подающим вам кофе в местной закусочной.

— Мы здесь, чтобы увидеть его, — ответил за меня Лютер.

— Ну, его здесь нет, — сказал Рыболовный крючок, насмешливо глядя на нас. — Так что вы можете спокойно посидеть, пока он не вернется и не решит, сдирать с вас кожу или нет. — Он подтолкнул меня вперед, чтобы заставить двигаться, и наклонился ближе, чтобы сказать мне на ухо. — Или, может быть, мне станет скучно, и я начну вскрывать тебя сам. Я бы раскрыл тебя, как банан, принц-Арлекин.

— Оооо, я проголодалась. У тебя есть бананы? — Спросила Бруклин, появляясь рядом со мной и прислушиваясь к тому, что говорил этот грубиян.

Он хмуро посмотрел в ее сторону. — У меня в штанах найдется один для тебя, милая.

Матео столкнулся с ним так быстро, что, казалось, возник из ниоткуда, ударив парня головой по лбу так, что рыболовный крючок врезался ему в лицо.

Брут громко залаял, когда Бруклин схватила его за ошейник и попыталась удержать от драки, а Матео с такой силой ударил Рыбацкий крючок кулаком в лицо, что я услышал, как что-то хрустнуло.

— Ах ты, ублюдок! — Рыболовный крючок взревел, поднимая пистолет, чтобы выстрелить, но я ударил его плечом, чтобы вывести из равновесия, и пуля пролетела мимо, когда он выронил пистолет.

— Te destripare con ese gancho en tu cara. — Матео выглядел так, словно собирался убить парня, даже не вздрогнув, когда пистолет выстрелил, и Бруклин заставила его посмотреть на нее, остановив его продвижение.

Брут подбежал к нему, злобно рыча и выглядя чертовски устрашающе, когда он обнажил все свои зубы в явном предупреждении, и Рыболовный крючок попятился, ища свое ружье, которое упало на песок у его ног.

— Хватит, детка, — выдохнула Бруклин, и Матео вышел из своего убийственного транса, когда посмотрел ей в глаза, глубоко вздохнул и пробормотал что-то по-испански, отчего на ее щеках появился румянец.

Я не расслышал его достаточно ясно, чтобы перевести это, но от страсти в его словах у меня по коже побежали мурашки, а то, как он смотрел на нее, словно она была единственной причиной его существования, заставило боль во мне обостриться еще раз. Черт, я скучаю по Роуг.

— Эй, Грегори! — прорезал воздух девичий голос. — Выпустишь еще одну гребаную пулю, и я доложу о тебе боссу, когда он вернется.

Я заметил рыжеволосую девушку дальше по пляжу. Она была одета вся в джинсу, а ее взгляд мог бы расплавить стекло. — Ты знаешь его приказы в отношении этих мужчин. С ними лично и со всеми, кто находится с ними, разбирается он и только он. — Она указала с меня на Лютера, и я нахмурился, глядя на Грегори, который, надув губы, вытирал кровоточащую бровь и поднимал с песка свой пистолет.

Матео двинулся, чтобы идти рядом с Бруклин, от него исходила опасная энергия, когда он преследовал ее, как темный защитник, а Брут бежал рядом с ней, как будто чувствовал то же самое.

— Спасибо тебе, мистер Мужчина-младший, — прошептала мне Бруклин, когда Брут лизнул ее руку. — Ты спас моего Матео.

— Я Фокс, — сказал я ей. — И это был просто инстинкт, вот и все.

— Так даже лучше, — взволнованно сказала она. — Думаю, это значит, что мы все должны стать лучшими друзьями.

— Конечно, — пробормотал я, и она тихонько взвизгнула, когда нас повели внутрь и направили вверх по какой-то лестнице.

Рыболовный крючок провел нас в гостиничный номер на четвертом этаже, жестом пистолета приглашая войти внутрь. Двуспальная кровать была застелена простыми белыми простынями, и в комнате стоял запах пыли, как будто ею давно не пользовались. Занавески были раздвинуты, открывая вид на висячий замок и цепочку на балконных дверях.

— Прекрати, Дворняга, — взмолился Лютер, и я обернулся, обнаружив, что Дворняга дико извивается в его руках, пытаясь освободиться. Он укусил его за руку, и Лютер с проклятием скинул его, маленький пес проскочил через ноги Рыболовного крючка, пукая на ходу, а затем умчался по коридору, скрывшись из виду.

— Дворняга! — Встревоженно позвал я, пытаясь догнать его, но Рыболовный крючок загородил дверь, подняв пистолет, когда я подошел ближе.

— Ну, я думаю, мой день просто стал немного интереснее. Потому что никто ничего не сказал о том, что я не могу стрелять в паразитов, которых ты привел с собой. Похоже, я собираюсь поохотиться на крыс.

Рычание сорвалось с моих губ, когда я бросился на него, но он захлопнул дверь у меня перед носом, крепко заперев ее и громко рассмеявшись.

— Иди сюда, крысеныш! — позвал он, его шаги удалились по коридору, и мое сердце бешено забилось в груди.

— Черт. — Я ударил кулаком в дверь, паника натянула струны моего сердца при мысли о том, что он причинит боль моей собаке.

— Все в порядке, Вульф (При. Имя героя Fox/Лис, героиня таким образом шутит над Фоксом называя его Wolf/ Волк), — сказала Бруклин, кладя руку мне на плечо, и я не потрудился поправить ее, назвав свое имя. — Он кажется очень быстрой маленькой собачкой, держу пари, он унесется далеко от этого вонючего человека.

Я прислонился лбом к двери, готовый вот-вот сломаться, страх из-за Дворняги, моя усталость и полная буря дерьма, которой была моя жизнь, надвигались на меня со всех сторон.

— Она права, сынок, — попытался добавить отец, но я так и остался стоять, прижавшись лбом к двери, отчаянно пытаясь придумать, как добраться до него. Он казался мне последней ниточкой, связывающей менямс девушкой, которую я любил так глубоко, что это едва не разрушило меня. И его потеря станет очередным гвоздем в крышку гроба всех ошибок, которые я совершил, связанных с ней.

Я не знал, сколько времени простоял там, но чем дольше я так стоял, тем больше чувствовал, что превращаюсь в камень и никогда уже не сдвинусь с места. Все было настолько чертовски плохо. Мы потеряли «Дом-Арлекинов», Коув, «Игровую Площадку Грешников», но ничто из этого не могло сравниться с потерей Роуг и моих парней. В груди зияла огромная пустота, которая становилась все больше и больше, готовая поглотить меня безвозвратно.

— У тебя еще есть те печенья, Матео? — Спросила Бруклин.

— Да, chica loca, — ответил он. — Вот.

Где, черт возьми, он прятал печенье?

Некоторое время я слушал, как они едят, и мой желудок требовательно заурчал, заставив меня оглядеться по сторонам в надежде раздобыть немного сахара. Может быть, я смог бы мыслить яснее, если бы что-нибудь съел, потому что у меня кружилась голова, и я не хотел быть на грани обморока к тому времени, когда появится Маверик.

Брут спал, свернувшись калачиком, на огромной кровати, а Бруклин и Матео сидели на полу у балконного окна, пока Матео осматривал висячий замок, удерживающий двери закрытыми.

Лютер прислонился к стене, поедая печенье, и выглядел совершенно отрешенным. — Это не так уж плохо, — пробормотал он. — Однажды я четырнадцать часов прятался под брезентом весь в дерьме.

— Боже мой, — выдохнула Бруклин. — Ты можешь рассказать мне эту историю?

Лютер начал рассказывать, пока я искал печенье, и нашел пустую упаковку, прежде чем заметил две, оставленные в изножье кровати, предположительно для меня. Я схватил их и прожевал в несколько укусов, в то время как Бруклин пересела, скрестив ноги у ног моего отца, уделяя ему все свое внимание и слушая его рассказ.

— … за мной охотились враги, — сказал он с ухмылкой, рассказывая историю так, как он всегда рассказывал, когда мы с Мавериком были детьми. Разборки банд и перестрелки звучат как сказки о супергероях и великих приключениях. Раньше я думал, что он самый крутой и храбрый человек на всем белом свете — по крайней мере, до тех пор, пока не понял, что на самом деле он был просто злодеем в истории без счастливого конца. — И я был так сильно отравлен, что едва мог нормально видеть. Когда мои люди, наконец, появились, чтобы забрать меня, я был полумертвым, покрытым собственным дерьмом, но, черт возьми, живым. — Он отрывисто рассмеялся, и Бруклин захлопала в ладоши.

— Ну вот и все, chica loca. Когда шторм уляжется, мы сможем уйти этим путем. — Матео снял навесной замок с балконной двери, очевидно, взломав его с помощью маленького погнутого гвоздя, который он, должно быть, откуда-то достал.

— Мне здесь очень нравится, — жизнерадостно сказала Бруклин.

Я моргнул, когда у меня закружилась голова, и потер глаза, потому что комната, казалось, наполнилась красками.

— О, хороший мальчик, ты уже съел свое специальное волшебное лекарство, не так ли, малыш? — Сказала Бруклин, забираясь на кровать к Бруту и почесывая его за ушами, а он зарычал во сне.

— Какое лекарство? — спросила я, смеясь во все горло, когда мимо меня пролетела пылинка, похожая на крошечного барсука. Уииии, пока, крошечный барсук.

— Оно от его злости, — сказала Бруклин. — Оно делает его счастливым маленьким парнем, таким мягким. Конечно, он очень большой, так что нам приходится давать ему дозу, предназначенную для лошадей, но мы знаем человека, который достает нам их по низкой цене. — Она погладила его по голове, и он зарычал глубже в своей груди. — Когда он не принимает лекарства, он может быть в некотором роде убийцей, и, хотя я сама не люблю принимать таблетки, чтобы заглушить голоса — из-за того, что я раньше была заперта в той ужасной больнице, и мне иногда очень нравится то, что говорят голоса, — Брутти-тути действительно не может контролировать желание убивать без них. Так что лучше всего, если он заглушит их, хотя и старается этого не делать. Но посмотрите, он съел лекарство целиком в своем печенье, как хороший, милый мальчик.

— Печенье? — пробормотал я, устремив взгляд на дождь, хлеставший по балкону, и на то, как он, казалось, искрился светом, когда каждая капля дождя падала на землю. — Вау… — Я подошел к окну, прижимаясь лицом к холодному стеклу, и, клянусь, шторм был наполнен радугами, скрытыми во тьме. — Вы видите их? Все эти прячущиеся радуги?

— Что там, малыш? — Спросил папа.

— Смотри, вот одна! — Я указал рукой на стекло. Оно было таким прохладным и приятным у моего лица. Я открыл рот, пробуя его на вкус. Боже мой, на вкус оно было как кока-кола. Я провел всей подушечкой своего языка по стеклу, пытаясь ощутить всю эту сладость.

— Что с Койотом? — Где-то позади меня прошептала Бруклин.

Я смотрел на океан, как он бурлит и плещется, вспоминая, как плавал там в более спокойных водах со своими друзьями.

Бьюсь об заклад, мне было бы так приятно ощутить всю эту воду, стекающую по моей коже.

Я снял футболку, затем кроссовки и носки, а затем вышел на улицу под дождь, запрокинув голову, чтобы посмотреть на небо. Я чувствовал себя так легко как будто смывал с себя весь груз, таким спокойным и счастливым, каким не чувствовал себя с детства. Только посмотрите на эту каплю дождя! Уииии, она летит, плюхается на землю, забирая с собой все мои тревоги.

— Фокс, что, черт возьми, ты делаешь? — позвал отец, когда я широко открыл рот, ловя капли на язык и начиная кружиться. Я смеялся, чувствуя, как дождь щекотал мою кожу, а мозг совершал мертвую петлю в черепе. Уииии.

— Эм, извините за беспокойство, мистер Мужчина-младший, но, кажется, вы съели лошадиную дозу таблеток от бешенства моей собаки, — сказала Бруклин, появляясь на балконе. Я схватил ее за руку и заставил кружиться вместе со мной. Звучало как-то устрашающе, но я почему-то совсем не беспокоился.

— Я хочу поймать их все. Помоги мне! — потребовал я, расстегивая джинсы и пытаясь ловить дождь в них, оттягивая пояс. О, посмотрите, как член танцует у меня между ног, влево, вправо, влево, вправо, динь-дон, динь-дон, динь-дон, динь-дон.

Бруклин пожала плечами, подняв руки в воздух, тоже пытаясь их поймать, но затем сильная рука схватила меня и втащила внутрь.

— Пааааап, — сказал я с широкой улыбкой, уткнувшись лицом ему в грудь, прежде чем он выпрямил меня, нахмурившись так, будто собирался включить режим строгого отца.

— Тебе нужно проблеваться, — с тревогой сказал он.

Я отмахнулся. — Нет, мне нужно ловить радуги, — прорычал я. — Ты же не заберешь мои радуги, правда? Только не снова. Ты забрал мою ярчайшую радугу, и теперь она живет в банке, которую ненавидит.

Лютер нахмурился, и я отвернулся от него, направляясь в ванную и хватая там сложенное белое полотенце. Я посмотрел на себя в зеркало, обматывая один конец вокруг шеи и завязывая его, чтобы получился плащ. — Не все герои носят плащи, этот носит полотенце. — Я стремительно выскочил из ванной, направляясь на балкон.

— Что ты делаешь? — Папа попытался поймать меня за руку, в то время как Матео заинтригованно наблюдал за мной из угла комнаты. Я протанцевал мимо него так, что он не смог меня поймать, делая движения, которым Джонни Джеймс мог бы чертовски позавидовать. Ты здесь не единственный танцор, Джей-Джей, посмотри на мой фокстрот.

Я выбежал через дверь, высоко поднимая колени, и, выбравшись наружу, взобрался на перила справа от балкона. Так много ветра, воздуха и воды.

— Фокс! — Заорал Лютер как раз перед тем, как я прыгнул.

Уииии.

Я приземлился на соседний балкон, рухнул на колени и покатился, как рок-звезда на лучшем концерте в своей жизни. Боль расцвела в моих ногах и спине, но ее смыло так же быстро, как лился дождь, и затем я снова поднялся на ногах, вошел в комнату, театрально откидывая плащ.

— Подожди меня! — Крикнула Бруклин.

— Chica loca, будь осторожна! — Крикнул Матео.

Бруклин появилась рядом со мной мгновение спустя, когда я подошел к двери номера и подергал ручку.

Открыто. Да.

— Куда мы идем? — Бруклин напряженно прошептала.

— Ш-ш-ш-ш. — я прижал руку к нижней половине ее лица. — Мы идем спасать моего пушистика.

— Твоего маленького бело-коричневого пушистика? — спросила она, уткнувшись в мою ладонь.

— Моего маленького бело-коричневого пушистика, — подтвердил я, опуская руку и берясь за дверную ручку.

Я приоткрыл ее, выглянул в коридор и обнаружил, что он пуст. Я выскользнул наружу, и Бруклин держалась рядом со мной, как будто знала, как оставаться незаметной на подобном задании. Я замедлил шаг, когда мы достигли конца коридора, прислушиваясь к любым приближающимся звукам.

— Ты хорошо играешь в прятки, Бруклин? — Я выдохнул.

— Лучше всех. Я могу свернуться калачиком, совсем, совсем крошечным. Однажды я вытащила все ящики из морозильника у нас дома, спрятала их в саду, а потом залезла в морозильник. Я чуть не умерла, пока Матео не нашел меня. — Она подавила смешок, и я посмотрел на нее сверху вниз с усмешкой.

Вау, я бы никогда не нашел ее в морозилке. Она бы умерла и превратилась в большой кусок льда. Я подавил смешок.

— А в части поиска ты тоже хороша?

— Лучшая из лучших, — сказала она, твердо кивнув.

— Я часто играл в эту игру со своими друзьями в старом парке развлечений по ночам. Тот, кого находили последним, заставлял всех нас вытворять всякие глупости. — Я усмехнулся. — Раньше со мной было весело, Бруклин. Ты можешь себе это представить?

Она прищурилась на меня, поднеся большой и указательный пальцы к моему лицу в форме буквы L, как будто измеряла угол наклона картины на стене. — Нет, не могу себе этого представить. Твое веселье должно быть похоронено очень, очень, очень, очень, очень…

— Ш-ш-ш, — прошептал я ей, когда послышались шаги, и она затаила дыхание, прижавшись к стене. Мимо нас прошел высокий парень, не отрывая глаз от своего телефона, на котором он пролистывал TikTok, хихикая под нос над кошкой с солнечными очками на заднице. Эта хрень была довольно забавной, и я чуть не расхохотался, из-за чего нам могли вышибить мозги. Плохой котенок.

Когда он исчез за следующим поворотом, Бруклин глубоко вздохнула.

— …очень, очень, очень глубоко, — закончила она то, что говорила. — Но не волнуйся, Лабрадор, я хороша в том, чтобы выкапывать чужое веселье. Хочешь, я попробую?

— Не думаю, что это сработает, — вздохнул я. — Я скучный. Как сухая овсянка, без сахара, без меда, вообще без ничего. — Я направился по коридору направо, двигаясь к лестнице, прислушиваясь к лаю Дворняги, но ничего не услышал, и мое сердце сжалось в груди от страха, что это могло означать. Но я не мог зацикливаться на этом, я должен был продолжать идти, должен был найти своего пушистика.

— Скучные люди не носят полотенца в качестве плаща, — заметила Бруклин.

— Обычно я не ношу плащи из полотенца, — признался я. — Я ношу джинсы и футболки с хмурым выражением лица, и я никому не нравлюсь.

— Ты мне нравишься, Динго, — сказала Бруклин, похлопав меня по руке. — Ты спас моего Матео. До этого я думала, что у тебя заноза в заднице. И, может быть, так оно и есть, но это всегда можно исправить, понимаешь? Ты можешь вытащить ее прямо сейчас, просто потряси ей.

— Спасибо. — Я улыбнулся, когда мы добрались до лестницы, проскользнув на нее и прислушиваясь к любым звукам поблизости, но все было тихо. Свет здесь казался очень ярким, и я прищурился от него, когда цвета, казалось, разлились по всем стенам.

Я подошел к ближайшей из них, проводя по ней пальцами, поскольку цвета, казалось, повторяли движения моих рук. Это напомнило мне о волосах Роуг, и я прижался к ней щекой, проводя рукой вдоль стены, пытаясь снова ощутить ее прикосновение.

— Она ушла, — прошептал я. — Она ненавидит меня, и она ушла. — Я начал спускаться по лестнице, и Бруклин внимательно следила за мной, наблюдая, как я продолжаю тереться лицом о стену.

— Твой пушистик? — спросила она.

— Нет… не он, — сказал я печально. — Она и его бросила.

— Кто это «она»? Похоже, она злюка-бамбини.

— На самом деле это не так. То есть сейчас она такая. Но это из-за меня. Когда-то давно она была единорогом, вышедшим из моря, и я на некоторое время стал ее другом. Мы все стали. Я и мои мальчики. Потом мы причинили ей боль и потеряли ее, мы очень старались, но так и не смогли найти ее, а когда она наконец вернулась, то возненавидела нас за то, что мы ее подвели. Поэтому она вырвала наши сердца одно за другим и съела их сырыми.

— Ух ты, — проворковала Бруклин. — Звучит потрясающе.

— Ага, — согласился я. — Ты когда-нибудь ныряла в бухте?

— Нет, а там есть рыбы? Я бы хотела посмотреть на рыбок.

— Там так много рыб, они серебряные, золотые, зеленые, розовые и всех цветов, какие только можно придумать.

— Даже конфетно-голубые? — прошептала она.

— Я не знаю, что это, но да, — сказал я, сворачивая за угол, и мы начали спускаться по еще одной лестнице, а я продолжил прижиматься лицом к стене. — Роуг — похожа на бухту. Можно подумать, что ты увидел самое красивое место на Земле на поверхности: пляж, скалы, то, как идеально падает свет в этот уголок города, когда заходит солнце. Но потом ты ныряешь под воду и понимаешь, что никогда не видел настоящей красоты, потому что она была спрятана, и найти ее могли только счастливчики.

— И ты был одним из этих счастливчиков? — Спросила Бруклин.

— Да, я был гребаным ублюдком, я имею в виду, везучим ублюдком, нет, ублюд… — Моя нога поскользнулась на ступеньке, и я начал падать вниз по лестнице, кувыркаясь через голову, а мой плащ хлестал меня по лицу, прежде чем я упал плашмя на спину.

— Ой, — простонал я, и Бруклин бросилась вниз по ступенькам, склоняясь надо мной, а ее длинные темные волосы рассыпались по плечам.

— Ты в порядке, Шакал? — с тревогой спросила она, протягивая мне руку.

Я начал смеяться, порыв поднимался и овладевал мной, становясь неудержимым, когда волны смеха прорывались сквозь мое тело.

Глаза Бруклин расширились, и она обеспокоенно посмотрела влево и вправо, прежде чем опуститься и сесть мне на грудь, подавив смех прямо у меня в горле.

— Ты выдашь нас, мистер Мужчина-младший, — прошипела она.

— Фокс, — прохрипел я.

— Где? — Она огляделась вокруг, как будто вот-вот появится лиса, и еще один смешок попытался вырваться из моей груди, но у меня ничего не вышло из-за того, что мне было так трудно дышать из-за нее.

Знакомый звук лая Дворняги донесся до моих ушей, и меня пронзила надежда.

Бруклин вскочила на ноги, и я рванулся за ней, наткнувшись на перила у подножия лестницы с грохотом, который разнесся по всему помещению.

— Ты слышал это, Фил? — раздался голос из-за двери слева от нас.

Я огляделся в поисках пути к отступлению, и тут Бруклин схватила меня за джинсы и потащила к чулану под лестницей, а я с размаху влетел в него, когда она потянула меня за собой.

Дверь захлопнулась за нами как раз в тот момент, когда на лестнице раздались шаги, и я схватил в темноте ближайший предмет, моя рука сомкнулась на рукоятке, которая могла принадлежать метле или швабре. Что бы это ни было, оно должно было забить до смерти любого, кто попытается помешать мне добраться до Дворняги.

Я иду, братишка. Я засуну эту рукоятку в задницу любому, кто попытается встать у меня на пути.

— Давайте проверим наверху, — сказал парень, и послышалось ворчливое согласия, прежде чем мужские шаги зазвучали наверху и вдали от нас.

Бруклин протиснулась мимо меня, приоткрыв дверь, чтобы убедиться, что там теперь никого нет, свет проник внутрь и показал мне, что я схватил швабру в качестве оружия.

— Призраков нет, — сказала она, выскальзывая наружу с совком и щеткой в руках, держа их, как ножи.

Упоминание о призраке заставило меня вспомнить, что так Чейз называл Роуг, и я прижал швабру к груди, думая обо всех дерьмовых вещах, которые произошли между ними. Между нами. Я подумал о прощании с Чейзом, и в моем нутре зародилась новая ненависть к себе, пустив такие глубокие корни, что я никогда не смогу их вырвать.

— Мой друг потерял глаз, а я бросил его в мотеле, — сказал я Бруклин напряженным голосом, позволяя ей взять инициативу на себя, пока мы направлялись к двери, которая, должно быть, вела наружу.

— О нет, он нашел свой глаз? — спросила она.

— Нет, я имею в виду, он все еще на месте, просто он больше ничего им не видит, — сказал я, чувствуя, как мою грудь сжало.

— Почему ты бросил его в мотеле? Был ли там врач, чтобы вылечить его глаз? — спросила она, пока мы пробирались по коридору, где белые стены вели нас в направлении отдаленного лая Дворняги.

— Нет, там для него не было ничего, кроме одиночества, — сказал я, мое горло горело от эмоций.

— Надеюсь, ты дал мотелю плохую оценку, — сказала Бруклин, хмуро оглядываясь на меня. — Затем забрал своего друга и крепко обнял его.

— Я этого не сделал, — признался я. — Я ужасный человек.

Она обернулась и остановила меня, положив руку мне на грудь. Она была действительно крошечной, так что я мог бы оттолкнуть ее в сторону, если бы хотел продолжить двигаться, но то, как она смотрела на меня, заставило меня остановиться.

— Послушай, Панда, — фыркнула она, очевидно, совершенно забыв мое настоящее имя. — Никому не нравятся унылые люди, а ты унываешь больше, чем Унылая Мэнди на мопеде. Так что возьми себя в руки. — Она шлепала меня совком для мусора при каждом из этих слов, и мой мозг затрещал в черепе. — Если ты влюблен в этого одноглазого мужчину, то должен сказать ему об этом.

— Я не влюблен в…

— Отлично! Продолжай лгать себе, но я думаю, если ты просто извинишься перед своим парнем-пиратом и сделаешь ему пару приличных минетов, он тебя простит. А если тебе нужны советы по хорошему минету, я упаду на колени перед Матео, когда мы вернемся в нашу комнату, и покажу тебе, как взорвать ему мозг, хорошо?

— Мне не нужны советы по минету.

— Вот это самоуверенность. — Она похлопала меня по руке и поспешила дальше.

Я поднял швабру и, сделав решительный вдох, побежал за ней, готовясь спасти Дворнягу, как только мы свернем в зону бассейна.

— Вернись сюда, маленькая крыса, — послышался голос Грегори откуда-то спереди.

Я оскалил зубы в рычании, когда заметил его на другой стороне бассейна, где по воде каскадом струился дождь. Он направился к воротам, подняв ружье, преследуя мою собаку, и я со всех ног помчался за ним, пока дождь скрывал звук моего приближения.

Я перепрыгнул через ворота, как гребаный ниндзя, когда заметил Дворнягу, загнанного в угол между двумя старыми пивными бочками, пистолет Грегори был направлен прямо на него, и одним яростным ударом рукоятки швабры я раскроил ему висок и повалил на землю.

— Да! — Бруклин взвизгнула, и бросилась на него, уронив совок и щетку, и снова и снова била его кулаками в лицо, а наклонялся и выхватывал пистолет из его рук, бросив его в бассейн.

Дворняга приветственно тявкнул, подбежал и вцепился мужчине в ногу, когда он попытался оттолкнуть Бруклин, явно видя звезды от удара моей швабры — хотя она казалась странно сильной для такого мелкого создания.

Она схватила щетку, лежавшую рядом с совком для мусора, и умудрилась засунуть ее ему в рот, ее глаза были дикими от возбуждения, когда она навалилась всем весом на ручку и начала душить его ею.

— Я собираюсь вычистить твои гланды до самой задницы, — прорычала она, дикий взгляд в ее глазах говорил о том, что она жаждала его смерти с жестокой потребностью настоящего убийцы.

— Хватит, — сказал я, останавливая ее, и Бруклин вскочила на ноги, мечась взад-вперед, как львица, облизывая губы в ожидании добычи. Но этот засранец пытался убить мою собаку, так что его смерть была моей.

Он закашлялся, выдергивая щетку изо рта, а я схватил его за горло, оттащил обратно к воротам и использовал его голову как таран, чтобы открыть их. Он брыкался и размахивал руками, когда я подтащил его к бассейну и высунул его голову за бортик, так что она ушла под воду, двигаясь, чтобы оседлать его и удержать его лицо под поверхностью.

Бруклин начала танцевать вокруг бассейна под дождем, размахивая руками взад-вперед, как в каком-то смертельном танце, а Дворняга попытался укусить мужчину за пальцы, пока он пинался.

Адреналин бурлил в моей крови, свет прыгал перед глазами, как шарики от жевательной резинки, дикий смех срывался с моих губ, когда я смотрел, как он умирает, умирает, умирает за то, что он сделал.

Это моя собака. Моя. И никто не причинит вреда тому, что принадлежит мне.

Болезненное удовлетворение наполнило меня, когда он перестал брыкаться, и я подержал его еще минуту, чтобы убедиться, что работа выполнена, прежде чем отпустить. Дождь стекал по моей спине, мое дыхание стало прерывистым, когда я встал и столкнул его огромное тело в воду.

Никто не охотится на мою гребаную собаку, и это не сходит ему с рук.

До моего слуха донесся свист, и я поднял глаза, обнаружив папу и Матео, склонившихся над балконом несколькими этажами выше. Бруклин начала махать рукой, и когда папа яростно замахал нам возвращаться к ним, я отсалютовал ему, присоединившись на мгновение к Бруклин в ее сводящем с ума танце, прежде чем мы побежали обратно, а Дворняга погнался за нами.

Мы выскользнули обратно на лестничную клетку и побежали наверх, подавляя смех, и перед моими глазами снова вспыхнули краски. Я был под кайфом от убийства, и мне хотелось, чтобы мои друзья были здесь, чтобы отпраздновать его вместе со мной. Но потом я вспомнил, как Маверик и Джей-Джей прикасались к Роуг, трахали ее, заставляли ее стонать, умолять и выкрикивать их имена, и моя улыбка погасла тысячей кровавых смертей.

Я властный, надоедливый барсук, и я никому не нужен.

Мы чудом вернулись целыми и невредимыми, забравшись на наш балкон, на этот раз воспользовавшись выступом, который перекрывал промежуток между двумя комнатами. Затем мы проскользнули внутрь, я держал Дворнягу на руках, и папа с беспокойством посмотрел на меня, прежде чем я положил собачку на кровать, и через секунду завалился на нее лицом рядом с Брутом.

Мои конечности отяжелели, и я не мог найти в себе сил пошевелиться. Было так удобно, словно я лежал в океане сахарной ваты.

— Я снова запру балконные двери. Они не узнают, что мы выходили, — сказал Матео.

— Теперь я собираюсь поспать, — пробормотал я в простыни, и Брут начал рычать. — Пожалуйста, не ешь меня.

Бруклин похлопала меня по спине. — Все, отсыпайся от собачьего лекарства, маленькая Коала.

— С ним все будет в порядке? — Встревоженно спросил папа, а Дворняга лизнул меня в ухо. Ах, прекрати.

— Да, как только веселье проходит, приходит сонливость. Он, вероятно, какое-то время будет в отключке, — сказала Бруклин. — Но он может описаться, так что мы могли бы снять с него одежду и засунуть его член в бутылку. У кого-нибудь есть бутылка?

Неееет. Я не хочу засовывать член в бутылку.

Я пытался сказать это, но сон уносил меня прочь, и обещание покоя в нем заставило меня прекратить борьбу. Мои сны сразу же стали яркими и такими реальными, что мне захотелось остаться в них навсегда. Потому что я снова был ребенком в Сансет-Коув со своей семьей, и я больше не был скучным, сварливым взрослым мудаком, с которым никто не хотел быть рядом.

Здесь я был свободен. И я хотел бы никогда, никогда больше не просыпаться.