Райская лагуна

К тому времени, когда ванна вокруг нас остыла и нам, наконец, пришлось отказаться от нашего маленького украденного кусочка утешения, грозовые тучи начали пропускать немного света. Не было никаких признаков того, что погода изменится, но над Коув уже вставало солнце, и я официально могла отказаться от любых попыток заснуть.

Я позаимствовала длинный белый халат из гардероба Татум и заплела свои свежевымытые волосы в свободную косу, чтобы темные пряди не попадали в глаза. Каждый раз, когда я смотрела на этот темный цвет, мне вспоминался Шон, и я ненавидела это, но я и не была уверена, что радужный окрас мне действительно идет. Так что сейчас я собиралась оставить их заплетенными сзади, чтобы мне не нужно было на них смотреть, и решила, что побеспокоюсь об этом в другой раз.

Спускаясь по лестнице в огромном доме, я подошла к двери балкона, выходившего на дорогу, и прикусила нижнюю губу в поисках хоть каких-нибудь признаков появления Джей-Джей или Рика. Они застряли в буре на всю ночь, и тот факт, что они до сих пор не появились, заставлял меня переживать за них. Телефон Рика разрядился, и, хотя мы могли поддерживать связь с Джей-Джеем, у него по-видимому тоже сел аккумулятор, так что уже некоторое время мы не могли до него дозвониться.

— Завтрак? — Спросил Чейз, заставив меня слегка подпрыгнуть, когда он появился позади меня, и я посмотрела на него через плечо.

Он позаимствовал одежду из шкафа наверху и был одет в дизайнерские джинсы и белую рубашку поло, которая не только выглядела смехотворно дорогой, но и придавала ему по-идиотски сексуальный вид. Даже несмотря на то, что стиль «преппи» был ему не к лицу. Его свежевымытые темные локоны были уложены в намеренно беспорядочную прическу на макушке, и я слегка улыбнулась, увидев, что он приложил столько усилий к своей внешности. Он всегда причесывался и заботился о том, что носил до того, как Шон замучил его, и было приятно видеть, как эта маленькая частичка его самого возвращается.

Даже если он снова надел эту чертову повязку на глаз. При первой же возможности я украшу ее — скорее всего, изображением ануса.

— Да, пожалуйста, — ответила я на его вопрос, переведя взгляд на его руки, где рукава рубашки-поло обтягивали их, а затем снова отвела взгляд.

Мое либидо и мои внутренние сомнения в себе воевали друг с другом этим утром, и я не знала, хочу ли я быть ближе к нему или отстраниться. Возможно, мне и удалось разобраться с кучей чуши, которую наговорил мне Шон, благодаря Чейзу прошлой ночью, но остаточные сомнения, в тех аргументах, которые он выдвигал относительно моей ценности для этих парней, полностью не исчезли.

Чейз кивнул, протянул руку и на долю секунды коснулся пальцами моей руки, прежде чем снова отстранился и продолжил спускаться по широкой лестнице. Я проглотила комок в горле, желая окликнуть его, поскольку чувствовала, что расстояние между нами увеличивается с каждым его шагом, но я не была уверена, что сказать и как это сделать.

Я люблю тебя. Я хочу тебя. Я в ужасе от того, что ты у меня есть и что меня тебе будет недостаточно.

Я не знала, почему мне было так легко признаться ему во многом в темноте ванной прошлой ночью, но мне вдруг показалось, что я задыхаюсь от собственного кислорода, пока искала нужные слова, чтобы сказать ему сейчас. Я понимала, что он давал мне уединение после того, что я ему сказала о Шоне, и как бы сильно часть меня ни хотела сказать ему, что последнее, чего я хотела, это уединения, другая часть меня все еще была просто напуганной маленькой девочкой, которая однажды уже потеряла этих мальчиков.

Я снова посмотрела на дорогу и резко вдохнула, заметив две темные тени, бегущие вдоль края стены, которая подходила к дому.

Они были не более чем силуэты под проливным дождем и в тусклом утреннем свете, но я узнала бы их где угодно.

— Чейз! — крикнула я, переходя на бег и сбегая вниз по лестнице. — Они здесь!

Чейз резко обернулся со своего места у кухонной двери, и его брови поднялись от облегчения.

— Правда? — спросил он, направляясь ко мне, когда я спрыгнула с нижней ступеньки и побежала к входной двери.

— Правда, — подтвердила я, добравшись до двери и отключив блокировку замков, а затем распахнула ее как раз в тот момент, когда двое промокших и измученных мужчин подошли к ней.

Их глаза расширились, когда они заметили меня, и нерешительная улыбка украсила мои губы за мгновение до того, как Джей-Джей бросился ко мне. Его тело столкнулось с моим так сильно, что я была сбита с ног и смогла удержаться в вертикальном положении только потому, что его руки крепко обхватили меня, когда я была прижата к его груди.

Он был леденяще холоден и промок насквозь, вода с его тела быстро впитывалась в тонкий халат, который был на мне, но мне было наплевать на это, потому что ощущение того, что его руки крепко сжимают меня, было одним из лучших ощущений во всем мире.

У меня вырвался смешок, когда я вдохнула аромат миндального масла, исходящий от его кожи, и я крепко обвила его руками в ответ, испытывая потребность прижаться к нему на мгновение, чтобы поверить, что это реально.

— Черт возьми, красотка, мы сходили из-за тебя с ума, — пробормотал он, зарываясь лицом в мои волосы, пока я не почувствовала тепло его дыхания на своей шее и прикосновение его холодных губ к моему уху.

Я хотела остаться вот так, запертой в безопасной клетке его объятий навсегда. Но когда он внезапно отстранился, и я была вынуждена посмотреть ему в глаза, я увидела, что эти объятия не избавили его от той боли, которая повисла между нами.

Я могла видеть, какую боль причинила ему, когда оставила то видео, чтобы они нашли его, и я могла сказать, что мои слова ранили его так же глубоко, как их потеря ранила меня.

— Мне так жаль, Джей, — прошептала я, зная, что этого недостаточно, и вздрогнула, когда он напряженно моргнул, и я практически почувствовала, как он пытается отгородиться от меня.

Джей-Джей отступил на полшага назад, но я поймала его руки, когда он попытался отстраниться от меня, мои пальцы впились в его холодную кожу, и я крепко держала и смотрела на него, желая, чтобы он увидел, что я понимала как сильно облажалась, как сильно я, черт возьми, любила его и как ужасно сожалею о той боли, которую причинила ему.

Рик ничего не говорил и не делал, оставаясь в дверях, как привидение, в то время как температура в комнате, казалось, резко упала, как будто я попала в снежную бурю.

— Я… — начал Джей-Джей, прежде чем покачать головой и взглянуть на Чейза, который неловко стоял сбоку от нас. Клянусь, я чувствовала запах секса в комнате со вчерашнего вечера, и тонкий белый халат, который я украла у Татум, ни черта не делал, чтобы скрыть тот факт, что я была обнажена под ним, особенно теперь, когда он был мокрым.

— Шон причинил тебе боль? — Спросил Джей-Джей вместо того, чтобы сказать то, что он собирался сказать, его руки задержались на моей талии, хотя я чувствовала напряжение в его позе, которое подразумевало, что он почти хотел отодвинуться.

Я не знала, что на это ответить. С одной стороны, я не хотела, чтобы это хрупкое состояние облегчения, было разрушено правдой, но с другой стороны, я была так сыта по горло всей ложью и полуправдой, которые всегда висели между мной и этими мужчинами. Я знала, что они заслуживают правды о том, каково мне было, когда я была привязана к этому животному, но все, чего я действительно хотела прямо сейчас, — это немного времени, чтобы насладиться облегчением от того, что они все здесь, в безопасности.

— Я справилась с Шоном, — пообещала я ему вместо того, чтобы пытаться преуменьшить, каково это — быть запертой с этим монстром последние несколько недель.

— Этого мало, — прорычал Рик, привлекая мое внимание к себе, где он все еще стоял у входной двери, ни на дюйм не углубляясь в огромный дом. Он с грохотом захлопнул ее, и я вздрогнула, когда тусклый свет из-за нее исчез из комнаты.

До этого момента я была трусихой, сосредоточившись на Джонни Джеймсе, потому что знала, что его мягкое сердце гораздо охотнее простит меня, чем разбитое сердце Рика. Я ненавидела себя за то, что наговорила ему в том видео, и дрожь страха прошла по мне, когда я заставила себя наконец взглянуть на него, признать то, что я сделала, и принять любые последствия этого.

Единственным освещением в комнате была лампа в дальнем углу просторного помещения, поэтому я не могла видеть его глаз, но я чувствовала, как гнев волнами изливается из него, когда он пристально смотрел на меня, и чувство вины и боли, которые я испытывала из-за этого, резануло прямо в сердце.

— Рик… — начала я, но он оборвал меня.

— Дай нам полный ответ. Этот ублюдок поднимал на тебя руки? Он бил тебя? Он прикасался к тебе? — требовательно спросил он, и мои губы приоткрылись для ответа, который застрял у меня в горле, потому что я боялась того, что он может сделать, когда я произнесу его, но я знала, что сейчас не смогу солгать никому из них.

Однако Маверику явно не хватало терпения, и он направился через комнату ко мне, оттолкнув Чейза в сторону, когда тот попытался перехватить его, прежде чем толкнуть Джонни плечом, чтобы заставить его тоже отодвинуться.

Я отшатнулась на шаг назад, когда Джей-Джей отпустил меня, но все мое внимание было захвачено Мавериком, который приблизился ко мне так быстро, что я ничего не могла сделать, кроме как вздернуть подбородок и надеяться, что он увидит, как мне чертовски жаль, по моим глазам, когда он посмотрит на меня в ответ.

Рик сжал мой подбородок своей татуированной рукой, и ощущение его кожи на моей разожгло во мне самый греховный жар, когда он откинул мою голову назад, чтобы осмотреть мое лицо. Я знала, что это был полный пиздец после всего, через что я прошла, но я ничего не могла поделать с тем, что я почувствовала, когда один из моих парней вот так грубо прикасался по мне. Когда они заставляли мое тело подчиняться их воле и брали от меня именно то, что им было нужно. И прямо сейчас Рику нужны были ответы.

Выражение его лица было холодным, мертвым, яростным и неумолимым, пока его глаза блуждали по каждому дюйму моего лица, его свободная рука запуталась в моих заплетенных волосах и потянула, и это заставило меня всхлипнуть, потому что темные пряди натянули рану, полученную мной в автокатастрофе.

Низкий звук, похожий на звериное рычание, вырвался у него, когда он осмотрел заживающий порез у линии роста моих волос и желтеющие синяки вокруг него, прежде чем ослабить хватку на моем подбородке и вместо этого осмотреть шею.

Он застыл в ужасающей неподвижности, упиваясь видом синяков на моем горле — безусловно, самой жуткой травмы, которую я получила за время пребывания в компании Шона, и, без сомнения, они выглядели еще хуже после ночи, когда синяки успели полностью расцвести.

Часть меня хотела опустить голову от стыда из-за ран, которые я получила, не сумев убить того ублюдка. Все, что я делала, было ради одной-единственной цели. Я пожертвовала чертовски многим ради шанса вонзить нож в его черное сердце и спасти своих парней от насилия, которое он принес в наш райский город. А все, что у меня осталось, — это синяки. И внутри, и снаружи. Я провалилась. Одна единственная задача, которая могла бы исправить столько дерьма, что обрушилось на нас, — и я облажалась. Так что у меня осталось после всего, через что я их провела?

Маверик протянул руку между нами, и я даже не пыталась его остановить, когда он потянулся, чтобы распахнуть мой белый халат, обнажая мое тело. Его взгляд скользил по каждому сантиметру моей кожи в поисках свежих ран. В этом не было ничего сексуального — только его первобытная, защитная потребность убедиться, что со мной все в порядке, и моя готовность покориться тому, что он должен был это сделать.

Я позволила ему полностью стянуть с меня халат, чувствуя на себе взгляды Чейза и Джей-Джея, когда Маверик взял мои руки, осматривая их по очереди, рыча на порез на моем плече, прежде чем схватить меня за бедра и заставить повернуться лицом к окну в дальнем конце комнаты.

Я вцепилась в спинку белого дивана, когда он продолжил осмотр, и впилась ногтями в мягкий материал, наблюдая, как дождь бьется о стекло, и ощущая, как он проводит кончиками пальцев по моему позвоночнику. Я поморщилась от легкого жжения, когда он провел пальцами по синяку на моей заднице, где Шон любил меня шлепать. Он делал это достаточно часто и жестко, что привело к той травме, и мне приходилось шипеть от боли каждый раз, когда он повторял это с тех пор, как образовался синяк.

Между всеми нами повисло долгое молчание, пока я просто смотрела, как дождь барабанит по стеклу, и чувствовала их взгляды на своей плоти. Я была уверена, что у меня было больше травм, заживающих синяков и царапин, но они были не слишком серьезны. Ничего такого серьезного по сравнению с тем, что пережил Чейз. Хотя тяжесть их взглядов на моей коже заставляла меня дрожать под яростью, которую я все равно чувствовала исходящей от них.

Маверик поднял белый халат и протянул его мне, придвинувшись так близко, что я почувствовала его дыхание на своей шее, и я послушно засунула руки обратно в материал.

Он подошел еще ближе, так что его тело прижалось к моему позвоночнику, когда он обнял меня за талию, прежде чем медленно завязать его, чтобы он не распахнулся.

— Рик, — прошептала я с тихой мольбой, и дрожь пробежала по позвоночнику, когда он закончил завязывать бант и на мгновение задержался, прижавшись губами к моему виску, а затем глубоко вздохнул и прижал меня к себе на кратчайшее мгновение.

Я закрыла глаза, одинокая слеза скатилась по моей щеке, когда я почувствовала тяжесть боли, которую причинила ему, и сожаления потекли через меня нескончаемой рекой. Мне хотелось вернуть все назад, вернуться в ту ночь, когда я приняла глупое решение взять Шона на себя и вместо этого остаться с ними. А еще лучше — вернуться в ту ночь, когда я убила Акселя, и сделать все по-другому, чтобы все это время они были у меня. Но это была глупая мечта сломленной девушки, и никто из нас не мог так просто исправить то, что натворил.

Рик резко отпустил меня, развернув лицом к себе, и сделал размеренный шаг назад, глядя на меня. В его темных глазах не было и следа нежности или любви, он сложил татуированные руки на своей промокшей рубашке и обвиняюще поднял подбородок.

— Чейз сказал, что мы были гребаными дураками, раз поверили тому, что ты сказала на том видео, — прорычал Маверик, не сводя глаз с синяков, опоясывающих мою шею. — Это правда? Ты солгала? Мне нужно услышать это из твоих уст.

Боль в его голосе была едва скрыта, и агония разорвала мое сердце, когда я почувствовала боль от того, что я сделала с ним. Что я сделала со всеми ними. Мой взгляд перешел с него на Джей-Джея и, наконец, на Чейза, который, по крайней мере, не смотрел на меня так, будто я была худшим человеком, которого он когда-либо встречал. И какой же гребаной сменой ролей это было для них троих.

Я заставила себя снова посмотреть на Рика, когда давала ему свой ответ, зная, что сосредоточится на Чейзе, было бы просто попыткой сбежать.

— Я солгала, — призналась я, всхлип застрял у меня в горле, а слезы покатились по щекам. — Я солгала, потому что не могла больше оставаться тем существом, которое причиняло всем вам столько боли. Я не могла больше беспокоиться о том, что Шон собирался сделать со всеми вами, и я подумала, что, возможно… просто, может быть, если я смогу подобраться к нему достаточно близко, то смогу убить его сама и покончить со всем этим так, чтобы никому из вас не пришлось подвергать себя большей опасности, чем следовало.

Темные глаза Маверика поднялись на мои, но в них не было ничего, кроме боли и тьмы. Я сделала это с ним. Он показал мне, насколько глубока была боль в нем, и я все равно убежала, оставив его справляться с ней без меня. Но в то время я не видела другого выхода. Я не хотела продолжать вставать между ним и мужчинами, которые всегда должны были быть его братьями.

— Ты трахалась с ним? — спросил он низким тоном, от которого по моему телу пробежала дрожь.

— Нет. Я скорее умру, чем позволю ему снова так ко мне прикасаться, — выдохнула я и, клянусь, почувствовала, как остальные немного расслабились от этого заявления, но Рик не расслабился ни на йоту.

— Он тебя насиловал? — вместо этого он потребовал ответа. — Он принуждал тебя, касался твоего тела руками или брал то, что хотел, вопреки твоему желанию?

Я открыла рот, чтобы отрицать это, но на мгновение заколебалась, вспомнив, как руки Шона шарили у меня между бедер, как его пальцы проникли внутрь меня и какой чертовски униженной я себя почувствовала от его прикосновений. Рик воспринял это колебание как своего рода подтверждение, и у него вырвался рев ярости, а затем он отошел от меня и развернулся к двери, схватив стул и швырнув его через всю комнату на ходу.

— Подожди! — Умоляла я, догоняя его и хватая за руку, когда остальные тоже побежали, чтобы встать между ним и выходом, зная, что мы не можем позволить ему отправиться туда за Шоном сейчас.

— Пожалуйста, Рик, не бросай меня, — выдохнула я, и он снова обратил на меня свои полные боли глаза, прежде чем обхватить мое лицо руками и заставить посмотреть на него.

— Расскажи мне самое худшее, — умолял он. — Я не могу выносить мысли, которые роятся в моей голове. Мне нужна правда. Вся правда.

— Сейчас это не имеет значения, — попыталась я, но никто из них не собирался оставлять это без внимания.

— Имеет, — твердо сказал Чейз. — Тебе нужно все рассказать. Больше никаких гребаных секретов.

— Больше никаких секретов, — согласилась я, и еще одна слеза скатилась по моей щеке, когда я посмотрела на моего бедного, прекрасного Эйса и на то, что этот гребаный монстр сделал с ним. Я ни за что не позволю Шону победить. Я не позволю времени, которое я провела с ним, встать между мной и мужчинами в этой комнате. Я также не собиралась лгать ради него. Они хотели правды? Тогда я собиралась дать ее им. Всю до последней капли.

— Он был груб со мной, толкал и лапал. Он… — Я заколебалась, когда воспоминание о его пальцах, проникающих в мое тело против моей воли, всплыло в моем сознании, и желчь наполнила мой рот, но я заставила себя рассказать им все это. — Он засунул в меня пальцы, утверждая, что проверяет, не прячу ли я от него оружие, но он держал свой член подальше от меня, и это длилось всего несколько секунд.

— От этого лучше не становится, — свирепо прорычал Рик, и я кивнула, сдерживая слезы при воспоминании.

— Я знаю, — прошептала я. — Но дальше этого он не зашел. Он действует не так — он хотел залезть мне в голову, и ломать меня до тех пор, пока я не превращусь в смазку в его руках. Он хотел, чтобы я умоляла его трахнуть меня, думая, что это все на что я гожусь… И, может быть, когда-то это дерьмо сработало бы на мне, но с тех пор, как я вернулась сюда, вы четверо заставили меня вспомнить ту девушку, которой я когда-то хотела быть. И я нашла силу, в которой нуждалась, в этом знании, чтобы бороться с ядом, который он пытался распространить под моей кожей. Я никогда больше не буду той девушкой, которую он когда-то знал.

— Красотка… — тихо сказал Джей-Джей, придвигаясь ближе, чтобы коснуться моей руки, но я еще не закончила.

— Я не буду той девушкой, — твердо сказала я. — И я также не буду той, кого вы все знали. Может, они и часть меня, но эти части остались в моем прошлом, и мне, блядь, пора повзрослеть. Я знаю, какой женщиной я хочу стать, и это не та женщина, которая позволяет страху управлять ею. Так что мне жаль, что я снова облажалась, и мне жаль, что я причинила всем вам боль, правда жаль. Но я не буду извиняться за то, что пыталась защитить вас или за то, что люблю вас настолько, что рискнула ради вас собственной жизнью. Потому что, если бы потребовалась моя смерть, чтобы обезопасить ваши жизни, я бы приняла ее, и мне нужно, чтобы вы все поняли меня в этом.

— Да? — С горечью спросил Маверик, его взгляд потемнел, когда он проглотил мои слова, и я уже могла сказать, что ему не понравился их вкус. — И что, по-твоему, стало бы с нами, если бы ты умерла? Если бы то единственное хорошее, на что каждый из нас когда-либо пытался претендовать, было вырвано из этого мира этим куском дерьма? Что тогда? Ты думаешь, что все было бы мирно, радужно и жили бы все долго и счастливо, но без тебя? Сколько раз и сколькими способами я должен доказывать тебе, что ты — все, что у меня когда-либо было, и все, чего я когда-либо захочу? Почему тебе так трудно понять, что без тебя мне ни черта не нужно?

— Это неправда, Рик, — твердо сказала я, выдерживая его взгляд, несмотря на боль, которую я чувствовала от его обвинений. — Я никогда не была всем, что у тебя было. У тебя всегда были твои мальчики. Это никогда не были я и ты, или я и Джей, или я и Чейз, или даже я и Фокс. Это были все мы.

— Всегда были и всегда будем, — пробормотал Джей-Джей, словно эхо слов, которые мы произносили бесчисленное количество раз в нашем прошлом, хотя я слышала насмешливые нотки в его голосе.

— Да, Джонни Джеймс, так и есть, — огрызнулась я. — Так что нам просто нужно понять, что, черт возьми, это значит для всех нас сейчас.

Мы все молча смотрели друг на друга, пока дождь продолжал барабанить по огромным стеклянным окнам, выходящим на фасад дома, и молнии сверкали, освещая гребни волн в бушующем океане за ними.

Маверик долго и пристально смотрел на меня, в его взгляде была такая отчаянная тоска, что на какой-то безнадежный миг мне показалось, что этого было бы достаточно, чтобы мы нашли способ преодолеть это. Но, резко покачав головой и гневно зарычав, он отвернулся от меня и направился к стеклянным дверям, которые вели на веранду, выходящую на пляж.

— Мне, блядь, нужно выпить, — прорычал он, хватая бутылку дорогого на вид ликера из шкафчика рядом с дверью, прежде чем широко распахнуть ее и выйти обратно в шторм.

Я сделала движение, чтобы последовать за ним, но Чейз поймал меня за руку, покачав головой. — Я пойду, малышка. Я думаю, нам с ним все равно давно пора поговорить.

Я замерла, когда Чейз отпустил меня и вышел под дождь вслед за человеком, которого он называл своим братом, и когда стеклянная дверь между нами закрылась, я обхватила себя руками, пытаясь не чувствовать безнадежности, которая пыталась меня утопить.

— Роуг, — медленно произнес Джей-Джей позади меня, и я перевела на него заплаканные глаза, когда он протянул руку, чтобы провести пальцами по моей щеке. — Просто… дай нам немного времени. Ладно?

Мои губы приоткрылись в знак протеста, но что я могла сказать? Я облажалась. Я знала это. Они имели полное право ненавидеть меня, если это было то, что они чувствовали, и я не имела права ожидать, что они этого не сделают. Поэтому, несмотря на то, как сильно мне было больно это делать, я кивнула в знак согласия и смирилась с болью, которая пронзила меня, когда Джей-Джей убрал руку и отвернулся.

Он направился вверх по лестнице, и вскоре до меня донесся шум душа, а я осталась стоять как вкопанная, не зная, что мне вообще с собой делать.

Постояв еще несколько секунд в мокром халате, я пересекла комнату, подошла к одному из огромных диванов, схватила со спинки покрывало и свернулась под ним калачиком, оставшись наедине со своим чувством вины и поражения.