Развод. Пусть горят мосты

Глава 27

Аэропорт Домодедово встречает нас моросящим дождем и серым небом. Так непохоже на яркое критское солнце, которое согревало нас последние две недели. Веду детей к выходу, крепко держа Даниила за руку. Его гипс все еще на месте, но настроение уже бодрое — раны заживают, воспоминания о катастрофе постепенно тускнеют.

— Мама, смотри! — Даниил дергает меня за рукав, показывая куда-то вперед. — Это же папа!

Мое сердце пропускает удар. Действительно, у выхода из зоны прилета стоит Павел с огромным букетом цветов и плюшевым медведем. Улыбается, машет нам рукой. Ника рядом со мной напрягается, я чувствую, как она незаметно сжимает мою ладонь.

— Не ожидала увидеть его здесь, — шепчет она.

— Я тоже, — признаюсь честно.

Максим с Полиной идут чуть позади нас. Замечаю, как он мгновенно меняется в лице, увидев Павла, — становится собранным, напряженным. Словно хищник, готовый к атаке.

— Мои путешественники! — Павел раскрывает объятия, когда мы подходим. — Как долетели?

Даниил бросается к нему, обнимает здоровой рукой. Ника держится позади, не спешит приближаться. Я останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки.

— Нормально, — отвечаю нейтрально. — Ты не предупреждал, что встретишь.

— Хотел сделать сюрприз, — он улыбается, протягивая мне букет. — Соскучился по вам.

Букет роскошный — белые лилии и розы, мои любимые цветы. Только Павел никогда об этом не помнил, все тринадцать лет брака дарил стандартные красные розы. Откуда такое внимание к деталям сейчас?

— Спасибо, — принимаю букет механически. — Мы устали, нам бы домой.

— Конечно! — он кивает с энтузиазмом. — Машина на парковке. Я все подготовил — обед, ужин, свежее белье. Даже убрался!

Это уже совсем не похоже на Павла, которого я знаю. Он никогда не занимался бытом, считал это «женскими делами». Что-то определенно не так.

— Береснев, — Павел наконец замечает Максима, и его улыбка становится натянутой. — Спасибо, что сопровождал мою семью. Теперь я сам о них позабочусь.

— Здравствуй, Павел, — отвечает Максим спокойно. — Рад, что ты встречаешь их. Полина, попрощайся с друзьями.

Дети обнимаются, обмениваются контактами, обещают созвониться завтра. Я ловлю взгляд Максима — в нем беспокойство, вопрос. Едва заметно киваю: все в порядке, справлюсь.

Павел ведет нас к машине, всю дорогу разговаривая с оживлением, которого я не видела у него много месяцев.

— А дома вас ждет сюрприз! — объявляет он, когда мы выезжаем с парковки.

— Какой сюрприз? — спрашивает Даниил с энтузиазмом.

— Увидишь! — подмигивает ему Павел в зеркало заднего вида. — Скажу только, что это что-то, о чем ты давно мечтал.

Домой едем молча. Дети устали от перелета, я погружена в собственные мысли. Павел включает радио, напевает что-то под нос, время от времени бросая на меня странные взгляды. Словно ждет чего-то. Реакции? Благодарности? Признательности за то, что он вдруг решил быть образцовым мужем?

Дома нас действительно ждет сюрприз. В гостиной стоит новенький аквариум с экзотическими рыбками — именно то, о чем Даниил просил на день рождения, и на что Павел всегда отвечал отказом: «Слишком хлопотно, слишком дорого».

— Папа! — Даниил визжит от восторга, прижимаясь к стеклу аквариума. — Это мне? По-настоящему мне?

— Тебе, чемпион! — Павел треплет его по волосам. — Я же обещал, что когда-нибудь мы его купим.

Ника стоит в стороне, наблюдая за отцом с настороженностью. Она слишком взрослая, слишком умная для своих двенадцати лет. Она видит то, что не замечает ее младший брат, — фальшь, игру, отчаянные попытки купить их любовь.

— Я приготовил обед, — объявляет Павел, направляясь на кухню. — Твои любимые спагетти карбонара, Лена.

Опять мимо. Я никогда не любила карбонару — слишком жирно, слишком тяжело. Мое любимое блюдо — ризотто с грибами. Но Павел не помнит таких деталей. Для него главное — жест, а не содержание.

— Спасибо, но я не голодна, — отвечаю, разбирая чемоданы. — Детям нужно отдохнуть после перелета.

— Но я старался! — в его голосе проскальзывает привычное раздражение, но он быстро берет себя в руки, возвращая на лицо улыбку. — Хорошо, может, поужинаем позже все вместе?

Киваю, не глядя на него. Что-то происходит, и мне это не нравится. Павел, который вдруг стал заботливым отцом и внимательным мужем? Это не просто подозрительно — это пугает.

Вечером, когда дети уже спят, а я готовлюсь ко сну, Павел заходит в спальню с бокалом вина.

— Не выпьешь со мной? — предлагает он, присаживаясь на край кровати. — За возвращение домой.

— Я устала, Павел, — отвечаю, расчесывая волосы. — Давай отложим разговоры до завтра.

— Лена, — он делает глубокий вдох, словно собирается с силами. — Я хочу попросить прощения. За все. За Веронику, за ложь, за манипуляции. Я был идиотом, но теперь понимаю, как чуть не потерял самое ценное в своей жизни — тебя и детей.

Застываю с расческой в руке. Что это? Искреннее раскаяние? Или очередная игра?

— Почему сейчас? — спрашиваю, поворачиваясь к нему. — Что изменилось?

— Я изменился, — он смотрит мне в глаза с выражением, которое должно выглядеть искренним. — Ваше отсутствие заставило меня многое переосмыслить. Эти две недели без вас были... пустыми. Я понял, что не могу потерять свою семью.

— А как же Вероника? — спрашиваю прямо. — Её ребенок?

Он вздрагивает, но быстро восстанавливает самообладание.

— Всё кончено. Я разорвал с ней все связи. Уволил из компании. Что касается ребенка... — он делает паузу. — Я сомневаюсь, что он от меня. Вероника... она не такая, какой казалась.

Классический ход. Обвинить женщину в распутстве, поставить под сомнение отцовство, представить себя жертвой коварной соблазнительницы. Сколько раз я слышала эту историю от пациенток, чьи мужья возвращались после измен!

— Я не верю тебе, Павел, — говорю спокойно. — Слишком много лжи было между нами. Слишком много манипуляций.

— Дай мне шанс доказать, — он берет меня за руку, и я с трудом подавляю желание отдернуть ее. — Ради детей. Они заслуживают полноценную семью.

Вот оно. Дети. Его главный козырь, его способ давления. Он знает, что моя слабость — благополучие Ники и Даниила. И пытается использовать это против меня.

— Мы поговорим об этом позже, — отвечаю, высвобождая руку. — Сейчас я действительно устала.

Он уходит, но я долго не могу уснуть. Что-то не сходится, не складывается в общую картину. Почему Павел вдруг стал таким заботливым? Что стоит за этим внезапным преображением?

Утро приносит ответы. Во время завтрака звонит Ирина, моя коллега и близкая подруга.

— Лена, ты вернулась! — восклицает она. — Как отдых?

— Хорошо, не считая автокатастрофы, — отвечаю, отходя в другую комнату, чтобы не слышал Павел. — Но это долгая история.

— Автокатастрофы?! — ужасается она. — Боже, вы в порядке?

— Более-менее. У Даниила перелом руки, но ничего серьезного. Что у вас новенького?

— О, ты не поверишь! — ее голос становится заговорщическим. — Помнишь Веронику, PR-менеджера твоего мужа? Ту самую...

— Помню, — перебиваю ее. — Что с ней?

— Она беременна! И, говорят, они с твоим Павлом подыскивают квартиру на Садовой. Большую, четырехкомнатную. Для создания новой семьи, представляешь?

Сердце пропускает удар. Вот оно что. Павел лжет. Снова. Не разорвал с Вероникой, не уволил ее. Наоборот, планирует с ней будущее. А его внезапная забота о нашей семье, его раскаяние, его подарки детям — всё это спектакль. Спектакль для создания образа примерного семьянина перед предстоящим судом.

— Лена? Ты еще здесь? — голос Ирины возвращает меня к реальности.

— Да, прости. Задумалась. Откуда ты это знаешь?

— Моя двоюродная сестра работает риелтором, показывала им квартиры на прошлой неделе. Говорит, они были такие счастливые, всё обсуждали, где будет детская комната для будущего ребенка. И еще комнаты для твоих детей, когда они будут гостить у отца по выходным.

Мои дети. Они уже распланировали, как будут делить их, как отбирать у меня по выходным, как создавать для них новую «семью» с молодой мачехой и сводным братом или сестрой.

— Спасибо за информацию, Ира, — говорю, сохраняя спокойствие. — Мне пора. Поговорим позже.

Возвращаюсь на кухню. Павел сидит за столом, читает новости в планшете. Идеальный образ отца семейства. И всё это — ложь.

— Ты выглядишь расстроенной, — замечает он, поднимая глаза. — Что-то случилось?

— Ничего особенного, — улыбаюсь так же фальшиво, как и он. — Просто думала о работе. Нужно многое наверстать после отпуска.

Он кивает, не подозревая, что я знаю. Что теперь я вижу его насквозь. И больше не позволю себя обманывать.

Вечером, когда Павел уезжает по «срочным делам компании» (к Веронике, конечно), я звоню Максиму.

— Можно встретиться? — спрашиваю без предисловий. — Мне нужна помощь.

Через час мы сидим в маленьком кафе недалеко от больницы. Я рассказываю ему о внезапном преображении Павла, о звонке Ирины, о квартире на Садовой.

— Он готовится к суду, — говорит Максим, мрачнея. — Создает образ идеального отца, заботящегося о семье. Чтобы потом использовать это для получения совместной опеки.

— Или полной, — добавляю я. — Ты не видел, какой он стал с детьми. Подарки, внимание, совместные игры. Всё то, чего они не получали от него годами. Даниил в восторге, даже Ника начинает оттаивать.

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю, — признаюсь честно. — Анна Громова уехала в отпуск, вернется только через неделю. А мне кажется, действовать нужно сейчас.

— Я могу познакомить тебя с Сергеем Леонидовичем, — говорит Максим после паузы. — Он опытный адвокат по семейным делам. И, что важно, старый друг моего отца. Ему можно доверять.

— Он сможет принять меня в ближайшее время?

— Уверен, что да. Я позвоню ему прямо сейчас.

Максим отходит, чтобы поговорить по телефону, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Как быстро все изменилось. Еще вчера на Крите я думала, что худшее позади, что теперь, когда я вижу Павла насквозь, его манипуляции больше не подействуют. Но он нашел новый подход. Бьет по самому больному — по детях, по их потребности в отцовской любви, которой они были лишены все эти годы.

— Завтра в десять утра, — Максим возвращается с хорошими новостями. — Сергей Леонидович ждет тебя в своем офисе. Я записал адрес.

— Спасибо, — я беру листок с адресом, наши пальцы соприкасаются. — За все. За поддержку, за понимание, за то, что рядом.

— Я всегда буду рядом, — он сжимает мою руку. — Что бы ни случилось. Помни об этом.

Офис Сергея Леонидовича Воронцова находится в старинном особняке на Пречистенке. Секретарь проводит меня в кабинет, где меня встречает пожилой мужчина с проницательными глазами и седыми висками.

— Елена Викторовна, — он поднимается из-за стола, пожимает мне руку. — Наслышан о вас от Максима Игоревича. Присаживайтесь, рассказывайте, что привело вас ко мне.

Я рассказываю все. О тринадцати годах брака, о том, как обнаружила измену, о финансовых манипуляциях Павла, о его попытках настроить против меня детей, о недавнем «преображении» и планах на квартиру с Вероникой. Сергей Леонидович слушает внимательно, иногда делая пометки в блокноте.

— Ситуация серьезная, — говорит он, когда я заканчиваю. — Ваш муж — расчетливый человек, готовый на многое ради победы. Но у нас есть свои козыри.

— Какие? — спрашиваю с надеждой.

— Во-первых, финансовые махинации. Мы можем доказать, что он выводил семейные активы перед разводом — это серьезный удар по его репутации в суде. Во-вторых, его отсутствие в жизни детей до недавнего времени — у вас есть свидетели того, как часто он пропускал важные события в их жизни? Школьные концерты, родительские собрания?

— Достаточно, — киваю я. — Его секретарь вела его расписание, там все зафиксировано. И директор школы может подтвердить, что на собраниях всегда была только я.

— Отлично. Но главное — ваша безупречная репутация как матери и как врача. Павел будет пытаться представить вас неуравновешенной, трудоголиком, человеком, который ставит работу выше семьи. Нам нужно подготовить опровержение этому.

— Как?

— Характеристики из школы, от соседей, от коллег. Доказательства того, что, несмотря на сложную профессию, вы всегда находили время для детей. Фотографии с семейных мероприятий, дневники, которые вы вели — всё это пригодится.

Сергей Леонидович смотрит на меня серьезно:

— Елена Викторовна, я не буду скрывать — нас ждет тяжелая борьба. Павел использует все свои связи, все свое влияние. Возможно, попытается подкупить судью, запугать свидетелей. Будет очернять вас всеми возможными способами. Вы готовы к этому?

— Я врач, Сергей Леонидович, — отвечаю твердо. — Я привыкла бороться за жизни пациентов, даже когда шансы минимальны. Сейчас я буду бороться за будущее своих детей. С той же решимостью, с тем же упорством.

Он улыбается, и в его глазах я вижу одобрение.

— Тогда приступим к работе. Для начала соберите все документы, подтверждающие ваше материальное участие в семье — выписки с зарплатных счетов, доказательства покупок для дома и детей. Нам нужно показать, что вы не только мать, но и финансовый партнер в этом браке.

Когда я выхожу из кабинета, на душе одновременно тяжело и легко. Тяжело от осознания предстоящей битвы, от понимания, что Павел не отступит просто так. Легко от того, что теперь у меня есть план, есть союзники, есть понимание, как действовать.

Звонок телефона прерывает мои мысли. Павел.

— Привет, дорогая, — его голос преувеличенно бодрый. — Я подумал, может, сходим сегодня всей семьей в ресторан? Отметим ваше возвращение?

— Конечно, — отвечаю, стараясь звучать естественно. — Дети будут рады.

— Отлично! Тогда в семь, в "Астории". Как ты любишь.

Он даже не знает, что я терпеть не могу "Асторию" с ее пафосом и безвкусицей. Что мое любимое место — маленькая итальянская тратория на Чистых прудах. Но это не важно. Важно, что я больше не попадаюсь на его уловки. Больше не верю в его внезапное преображение.

Выхожу на улицу, глубоко вдыхаю осенний воздух. Впереди долгий путь, тяжелая битва. Но я готова. Ради детей, ради себя, ради будущего, в котором не будет лжи.

Пусть горят мосты в прошлое. Из их пепла рождается новая я — сильная, уверенная, готовая бороться за свое счастье.