Ведьма в аренду (СИ)

Глава 12. Допрос

Дорога до дома совершенно не запомнилась Элис. Зато руки Лиона, обнимающие требовательно и крепко, и его мягкие, чувственные губы — очень даже. Целоваться с ним оказалось в разы приятнее, чем она себе представляла. Неожиданно для себя самой, она совершенно забыла о смущении, целуя его в ответ. В теле будто бы вспыхнул огонь, обжигающий изнутри, заставляющий тянуться к Лиону всем своим существом.

Они добрались до поместья глубокой ночью. Если Элис и хотела о чем-то расспросить Лиона до возвращения, то уже в экипаже окончательно отказалась от этой затеи. Потому что, лишившись возможности целовать ее из-за тряски, Лион обнял ее, прижав к себе так, словно боялся, что она вдруг решит выпрыгнуть из экипажа прямо на ходу. Все, что ей оставалось — закрыть глаза, вдыхая горьковато-свежий аромат парфюма Лиона, мечтая, чтобы этот момент никогда не закончился. Потому что, когда они прибудут в Красные дубы, волшебство исчезнет. И придется вспомнить о разделяющей их пропасти, о тайнах, которыми Лион не захотел делиться…

Прохрустев гравием, экипаж остановился у крыльца, и Лион, выйдя первым, помог выбраться Элис. Поместье выглядело спящим, лишь глубоко в коридорах теплился свет, и его отголоски слабо просматривались в темных оконных провалах.

Лион провел ее до самой комнаты, и на всем пути им не встретился ни один человек. Остановившись возле двери Элис, Лион повернулся к ней и, наклонившись, поцеловал. Легко и нежно — совсем не так, как в лодке.

— Спокойной ночи, — сказал он, протянув между пальцами прядь рыжих волос, которая поспешила снова собраться в упругую пружинку.

— Спокойной ночи, — отозвалась Элис, чувствуя, как предательски быстро забилось сердце. Она-то думала, что в стенах родного поместья Лион не станет рисковать, проявляя к ней интерес.

В свете коридорных свечей его лицо казалось еще красивее, а голубые глаза превратились в темные, глубокие омуты. Он не сводил с нее нового, непонятного взгляда, от которого по плечам разбегались мурашки. Она сама не понимала, как должна поступить. Ей безумно хотелось, чтобы он не уходил, чтобы всю ночь обнимал, как в экипаже, чтобы поцеловал еще хотя бы разочек.

— Кхе-кхе-кхе! — послышалось из темной части коридора, и Элис, не задумываясь, оттолкнула от себя Лиона.

— Карл! — в исполнении Лиона имя старого слуги превратилось в ругательство. — Что ты здесь делаешь в такое время?!

— Так это… бессонница, господин… Молочка вот вам принес тепленького… Поди, притомились с дороги. Нелегкой, — говоря это, он медленно, но верно приближался к застывшей изваянием парочке. — Вот, попейте!

Он безжалостно тыкнул в Лиона тяжелым подносом, на котором действительно стояло аж два стакана молока. Лион охнул и потер ушибленные ребра, а Элис, схватившись за ручку, рванула дверь на себя. Заскочив в комнату, она торопливо захлопнула дверь и попятилась.

Сердце едва не выпрыгивало из груди, но на этот раз — от страха. Карл видел их вместе! Теперь он точно наябедничает и беды не миновать. Элис мялась у двери, прислушиваясь к происходящему в коридоре, но, как ни старалась, не смогла различить ни звука.

— Лион обязательно что-нибудь придумает, — тихо проговорила она, подбадривая себя. — Он вообще очень умный. И предприимчивый. И целуется отлично!

Послышался стук, словно кто-то изо всех сил барабанил кулаком по дереву. Только доносился он не со стороны двери, а из глубины комнаты…

— Изольда! — вспомнила Элис и бросилась к шкафу.

Как она могла забыть о запертой швабре? Подбежав к шкафу, она оттолкала в сторону стол, которым приперла непокорную швабру перед уходом, морщась от противного звука скрежещущих по полу ножек, и рванула на себя резную дверцу.

Изольда вырвалась на свободу испуганным голубем, взвившись под самый потолок. Заложив несколько стремительных виражей, она спикировала прямиком к Элис.

— Ай! — обиженно воскликнула ведьма, потирая попу, к которой любовно приложилась швабра. Хорошо, платье из плотной ткани, иначе пришлось бы совсем не сладко. — За что?!

Изольда, размахнувшись, снова шлепнула Элис пониже спины. Ведьма попыталась увернуться, но швабра явно была готова к подобному повороту — на этот раз шлепок вышел менее болезненным, но все равно ощутимым.

— Прости, что заперла тебя в шкафу! — торопливо воскликнула Элис, выставив вперед обе руки. — Это была вынужденная мера! Не злись!

Швабра отлетела в сторону и теперь покачивала черными ворсинками, будто примеряясь, как проще подступиться к собственной хозяйке.

— Изольда, я серьезно, прекрати! — увещевала Элис, пятясь к кровати. — Я должна была попасть на фестиваль. И я попала…

Действительно, попала, так попала! Взгляд сам собой скользнул к запястью, на котором красовался тонкий браслет с ярко-голубым камешком. Вздохнув, она опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Вся тяжесть произошедшего вмиг навалилась неподъемным грузом. Ее жизнь, обещающая быть простой и понятной, окончательно запуталась. Разве теперь она сможет мечтать о контракте с другой семьей? Нет. Теперь ее мечтания сместились в сторону одного непростительно обаятельного мужчины…

— И зачем я только с ним целовалась? — проговорила Элис, прекрасно зная ответ — потому что она окончательно сошла с ума от затопившего сердце жара, который вскипятил ее магические силы, лишив способности мыслить сколько-нибудь здраво. — Но он казался таким взволнованным, таким… Ай! Изольда! Ты опять?!

Элис отняла руки от лица, гневно уставившись на вредную швабру. Та снова шлепнула ведьму — на этот раз по лопаткам, и теперь, распушив ворсинки, зависла перед ней, укоризненно покачивая угольной шевелюрой. Ни дать ни взять — разъяренная нянюшка, укоряющая неразумное дитя за неподобающее поведение. Вот уж где непрошенный хранитель ведьминской чести!

— Сама знаю, что мне не стоило этого делать! — фыркнула Элис. — Не сыпь мне соль на рану! И что теперь с нами будет?

Внезапно Элис осенила еще одна мысль.

— Лион велел доставить тех двоих в поместье! — она подскочила на ноги и принялась мерить комнату шагами. Швабра неотступно следовала за ней. — Они сказали, что у меня есть мама, представляешь?! И знаешь, Лион вовсе не выглядел удивленным! Он что-то от меня скрывает! Не рассказывает правды, только расспрашивает о Башне и все думает-думает. А я вот давно поняла, что алхимики зачем-то говорят людям про ведьм неправду. Только вот зачем?

Резко развернувшись, она перехватила швабру за древко и, поднеся пышную шапку к лицу, проговорила:

— Раз он не хочет говорить — я сама во всем разберусь! Ты со мной?

Швабра мелко завибрировала, отчего ворсинки затряслись вперед-назад, — вышло очень похоже на согласные кивки.

— Отлично! Сейчас переоденусь — и пойдем искать подземелье!

Она решительно шагнула к шкафу и, выудив старенькое голубое платье, в котором прибыла в поместье, бросила его на кровать.

«Я только немного с ними поговорю — и все!» — пообещала себе Элис, и расшнурованное шваброй праздничное платье легло к ее ногам малиновым облаком.

***

— Изольда, ты просто чудо! — похвалила Элис, протискиваясь вслед за шваброй в узкий, темный коридорный пролет. — Так хорошо изучила поместье, пока я была на занятиях!

На руке ведьмы слабо мерцал светящийся шарик, освещающий небольшой островок пространства вокруг них. Элис очень старалась не производить звуков, но ей постоянно казалось, что шаги получались чересчур громкими, а дыхание — шумным. Даже полет Изольды мерещился слабым свистом, и Элис все ждала, когда из-за угла с громким «ага, попались!» выскочит один из герцогских рыцарей и сцапает их обеих на месте преступления.

Но они пробирались все дальше, а рыцарь не торопился появляться. Подземелье вообще казалось необитаемым, а нити паутинки, в которые то и дело впутывалась ведьма, только подтверждали ее предположение: здесь очень давно никто не ходил.

По ощущениям подземный ход вел куда-то за пределы поместья — они шагали целую вечность, а просвета все не было видно. Пройдя очередной поворот, Элис оперлась рукой на холодную, чуть влажную каменную стену и зябко повела плечами, пожалев, что не захватила плащ — ее старое платье не спасало от сырой промозглости подземелья, и ноги окончательно замерзли.

Именно в этот момент до нее донесся слабый отголосок чужого разговора. Элис торопливо смахнула с руки светящийся шарик, который, оторвавшись от тонких пальцев, растаял в темноте подземелья, словно кусочек рафинада в горячем чае. Теперь ведьма совсем ничего не видела. Зато слышала. Ориентируясь на звуки, она медленно направилась дальше, на всякий случай выставив перед собой руку.

Спустя несколько мгновений она уперлась в холодный камень — Элис пришла к тупику, однако голоса сделались громче, но раздавались откуда-то сбоку. Она пошарила по стене и едва не издала победный клич, когда пальцы утонули в пустоте — коридор заканчивался резким поворотом.

С замиранием сердца она шагнула в сторону и замерла. Привычную тьму разрывало слабое пятно света, не ярче сияния свечи или ручного фонарика. Элис вжалась в стену, надеясь, что никто не расслышал ее шагов, — теплые отблески выхватывали мужской силуэт, стоящий перед толстой железной решеткой.

— Ты даже не представляешь, во что вляпался, когда притащил нас сюда, — раздраженно проговорил низкий голос откуда-то из темноты.

— Вы не в том положении, чтобы угрожать.

Сердце Элис подскочило до горла и застучало быстро-быстро — голос принадлежал Лиону, однако от холодной интонации, с которой он произнес эти слова, по коже расползлись мурашки — никогда еще Элис не слышала, чтобы он говорил с кем-то подобным тоном. Это был не тот обаятельный молодой человек, с которым она веселилась на фестивале, и не тот выдержанно-изысканный Лион, что обедал за одним столом с господином Теодором и госпожой Жозефиной.

Если бы он хоть раз заговорил с ней подобным тоном, она не то, что не влюбилась бы в него — даже глаза в его сторону скосить побоялась бы.

«Хотя, наверное, все-таки влюбилась бы», — справедливо заметила она, подавляя очередной горький вздох. Разве в такого можно не влюбиться?..

Элис вглядывалась в тени, пытаясь рассмотреть тех, к кому он обращался, но не могла — тьма не хотела отпускать своих пленников. Ведьме не оставалось ничего другого, кроме как искать подсказки в лице Лиона, повернутого к ней вполоборота.

— Я хочу знать, где найти ее мать, — продолжил он, и ведьма едва не задохнулась от всколыхнувшегося в груди волнения: выходит, в том, что у нее, Элис, есть мать, Лион уже не сомневается.

— Ага, конечно, — фыркнул тот же пленник. — Может, тебя еще провести?

— Помолчи уже, — прервал другой незнакомый, хриплый голос. — Почему на территории герцогства прибегли к услугам ведьмы?

— А почему бы ни прибегнуть, если есть возможность? — небрежно бросил Лион. — Зачем Феникс ищет Элис?

— А зачем любая другая мать искала бы своего ребенка? — насмешливо отозвался хриплый голос.

Элис недовольно наморщила нос: долго еще они собираются отвечать друг другу вопросом на вопрос? Так ведь ничего не понять! Почему нельзя просто нормально поговорить? И никому нет дела до того, что ее сердце готово было вырваться из груди, а внутренности разрывало от волнения — так сильно она ждала слов, которые могли бы помочь ей связать все кусочки оборванных нитей разговоров, никак не желающих складываться в правильный узор, пролить свет на желанную правду.

— Отступницы далеко не обычные люди! — заметил Лион. — Они вообще не люди. Ведьмы.

Элис показалось, что в сердце воткнули тоненькую иголочку. Не очень острую, жить можно. Но приятного мало. Оказывается, Лион все-таки не считал ведьм за людей, а она уже размечталась.

— Что ж ты тогда по карнавалам с ведьмой бегал? — процедил второй, хриплый голос.

— А почему бы не побегать? — хмыкнул Лион, и внутри у Элис похолодело от нехорошего предчувствия, которое тут же сбылось, стоило молодому герцогу добавить: — Всем известно, как они хороши в постели!

Вот и все. Иголочка вдруг превратилась в колышек, а слова Лиона оказались отличнейшим молотом, вбившим его по самую верхушечку в сердце ведьмы. Изольда дернулась в сторону коварного обольстителя, но Элис ловко перехватила древко, сжав пальцы так сильно, что швабра тут же успокоилась.

В глубине темницы тоже послышалось какое-то движение.

— Ах ты сволочь! — одновременно со злым выкриком посреди тьмы вспыхнул ярко-голубой шар, вспышкой осветив перекошенные злобой лица обоих пленников.

Один из них — кажется, тот, который толкнул ее на улице, — держал в руках магический сгусток. Элис не могла поверить собственным глазам: только ведьмы могли использовать магию. И все ведьмы совершенно точно были женщинами…

Она так удивилась, что совсем не подумала, для чего пленник сотворил этот самый магический шарик, а когда подумала — было слишком поздно. Сорвавшись с крепкой руки, он помчался в сторону Лиона.

Однако тот не растерялся. Казалось даже, что он ждал чего-то подобного. Лезвие меча блеснуло голубым отражением, и перерубленный надвое шар растаял. Присутствующие вновь погрузились во тьму, разбавленную желтым сиянием свечи.

Элис не могла поверить собственным глазам. Она даже подумать не могла, что оружием можно бороться с магией.

— Я должен был догадаться, — прохрипел пленник. — Не трать магию, Зэн. Это ведьмин артефакт.

— Мужчины, значит, тоже могут колдовать? — совершенно спокойно, будто это не он только что мечом размахивал, спросил Лион.

— А ты, стало быть, любишь сочинять небылицы! — хмыкнул тот, которого назвали Зэном. — «Всем известно, как они хороши в постели»! Как же, ха-ха! Если бы ты провел с ней ночь, то знал бы…

— Зэн!!! — воскликнул второй. — А ну закрой рот!

— Выходит, чтобы заполучить магию ведьм, мне всего-то нужно затащить ее в постель? — осведомился Лион, и от того, с какой безразличной интонацией он это произнес, у Элис заплясало перед глазами. Не может быть, чтобы все, что между ними произошло, оказалось одним большим притворством!

— Тронешь ее хоть пальцем — лишишься и пальцев, и жизни! — предупредил более рассудительный пленник.

— Не давай обещания, которые не сможешь исполнить, — развернувшись, Лион подхватил с земли фонарик — единственный источник света — и направился в противоположную Элис сторону. Должно быть, там находился другой выход.

— Я смогу! — крикнул вдогонку пленник.

Элис слушала, как удаляются и затихают шаги Лиона, и вместе с уходящим пятнышком света в руках жестокого возлюбленного из ее сердца утекала радость. Лион оказался не таким, каким она его себе представляла. Совсем некстати на глаза навернулись слезы. Она потянулась, чтобы их утереть, когда из тьмы донесся голос пленника:

— Ну что? Поняла теперь, что они из себя представляют? Ничтожества, что пекутся только о собственном удовольствии и силе. А на тебя ему наплевать!

Элис бросила испуганный взгляд в сторону, где скрылся Лион, но тьма поглотила и его силуэт, и эхо его шагов.

— Ушел он, ушел, — насмешливо проговорил пленник. — Иди уже сюда.

Элис расправила плечи. Она намеревалась поговорить с пленниками. Глупо убегать только потому, что один бессовестный голубоглазый красавчик потоптался по ее чувствам грязными сапогами. Подумаешь! Было бы из-за чего расстраиваться! В конце концов, это она, Элис, нагло воспользовалась Лионом, вынудив его взять ее с собой на фестиваль, купить браслет, цветы, вкусный, кружащий голову напиток, сладкие орешки и целую лодку! А потом еще и целовалась с ним, пока не надоело! И, судя по реакции Лиона, неплохо целовалась!

Щелкнув пальцами, она создала небольшой светящийся шарик и, крепко перехватив Изольду, уверенно двинулась к пленникам.

Дойдя до решетки, Элис приподняла ладонь, и магический сгусток в считанные секунды увеличился в размерах. Она взмахнула рукой — и сфера, отделившись от пальцев, поднялась к потолку и зависла там на манер люстры, освещая присутствующих в подземелье людей.

Теперь ведьма смогла рассмотреть двоих мужчин, которые гнались за ними во время фестиваля. Привалившись спиной к каменной стене, они сидели на прохудившемся соломенном настиле и не сводили с нее глаз. Оба выглядели не очень — им явно хорошенько досталось от рыцарей Лиона, а может и от Лиона. Совсем как самой Элис, поэтому ей даже стало их немножечко жаль — в каком-то смысле они были друзьями по несчастью.

— Кто вы и почему искали меня? — она старалась, чтобы, невзирая на волнение, голос звучал ровно и уверено.

К счастью, занятия по этикету с госпожой Жозефиной не прошли даром — интонация вышла идеально выверенной, как по учебнику. Еще бы унять дрожь в коленках — было бы отлично.

— Меня зовут Кимото, а это — Зэн, — отозвался тот, что был старше и крупнее.

Элис склонила голову набок, пытаясь понять, что в его внешности казалось ей странным. Должно быть, все дело в непривычно узких глазах и широких, острых скулах — она прежде не встречала таких необычных людей.

— А ты действительно Элис? — уточнил второй, и на кончиках его пальцев вспыхнули едва заметные голубые огоньки.

Он выглядел значительно моложе Кимото, и его, пожалуй, даже можно было назвать красивым. Впечатление портил только слегка искривленный нос да холодный, испытующий взгляд, пробирающий до костей. Хотя Лиону он явно проигрывал…

Элис едва заметно мотнула головой, прогоняя непрошенное сравнение. На Лионе свет клином не сошелся! У этого Зэна, вон зато какие волосы красивые — темные, густые, собранные в симпатичный, пусть и слегка растрепанный пучок. И магия есть. И ведьм он, кажется, вполне себе за людей считает…

— Понравился тебе, что ли, что глаз отвести не можешь? — сверкнул белозубой улыбкой наглец Зэн.

— Вот еще! — вспыхнула Элис и добавила уже спокойнее. — Просто интересно, как выглядят адепты Ордена Отступниц.

— Ах, вот оно что, — усмехнулся Зэн и, поднявшись на ноги, медленно приблизился к решетке. — Ну и как? Красавчики, правда? Пошли с нами — среди нас еще много таких. Найдутся даже посимпатичнее твоего белобрысого хлыща!

Элис из последних сил держалась, чтобы не сделать шаг назад, обнаружив свой страх: несмотря на то, что их по-прежнему разделяла решетка, все внутри нее кричало об опасности. Зэн явно не был хорошим парнем, который станет ночами ведьмины слезки утирать. Этот наверняка нашел бы занятие поинтересней — вон как глазищи загорелись.

— И, должен заметить, каждый из нас почтет за честь составить ведьме пару! — продолжил он, подтверждая догадки Элис. — Если захочешь, можешь выбрать сразу нескольких спутников! Ты наверняка темпераментная, как и твоя мать…

— Закрой-ка рот! — подал голос Кимото, поднявшись на ноги, однако Зэн и без того замолчал.

Как не замолчать, когда приходится, согнувшись пополам, ловить ртом воздух?

— Гребаная швабра! — выругался Зэн, злобно зыркнув в сторону Изольды, которая, в прямом смысле выбив спесь из нахального отступника, успела вернуться в руки хозяйки.

— Так что ты там говорил про мою мать? — невинно поинтересовалась Элис, любовно поглаживая швабру.

Дома она, конечно, отругает Изольду за самоуправство и плохие манеры, но сейчас ей только на руку, если наглый ловелас примет ее за серьезного противника. Пусть думает, что это она натравила на него швабру.

— Все эти годы она пыталась вызволить тебя из Башни, — оттолкнув нерадивого товарища, Кимото сам приблизился к решетке. — А когда стало известно, что ты смогла-таки вырваться оттуда, она бросила все силы, чтобы отыскать тебя…

— Почему же тогда при первой встрече вы так странно себя вели? — Элис вскинула бровь, копируя Лиона, когда тот выражал недоверие. Все-таки совместные приемы пищи оказались небесполезны. — Раз я так сильно похожа на мать, почему вы сразу не поняли, что я — именно та, кого вы искали? Даже отпустить нас хотели!

— Я думал, что ты — это она, — признался Кимото. — А когда понял, что ошибся — отпустил, приняв за обычную девушку. У меня и в мыслях не было, что ты найдешься в Дэвонсе…

— Ким! — теперь уже Зэн угрожающе шикнул на товарища.

— Это еще почему? — оживилась Элис, почувствовав, что нащупала подсказку. — Разве ты не сказал, что вы меня искали?

— Я сказал, что Феникс бросила на это все свои силы, но не говорил, что в Дэвонсе мы искали тебя, — хмуро объяснил Кимото. — Это счастливая случайность, что ты выдала себя колдовством. Думаю, Феникс даже не посмотрела бы в сторону графства, а значит, и не нашла бы тебя.

— Почему? — допытывалась ведьма. Ей стоило огромных усилий не выдать волнения, снедающего ее изнутри. Она бесконечно напоминала себе, что должна держать лицо — только так она сможет переиграть оппонента. — Что не так с графством?

— Дело в том, что ведьмы… — начал было Кимото, но Зэн, вцепившись в его руку, оттащил друга от решетки, не позволив закончить.

— А ты у нас, выходит, хитрая лисичка, — покачал головой молодой отступник. — Я недооценил тебя. Прикинулась наивной барашкой, а сама так и норовишь вгрызться в кого-нибудь своими острыми зубками!

Усадив Кимото на солому, он вернулся к прутьям и окинул Элис оценивающим взглядом, от которого тут же захотелось спрятаться.

— Скажи-ка мне честно, милая Элис, — обманчиво-нежно проговорил он. — Ты чей друг? Наш или беловолосого хлыща?

Элис постаралась изобразить пренебрежительную улыбку. Госпожа Жозефина говорила использовать такую лишь в крайних случаях, если другие аргументы исчерпаны, а собеседник продолжает наглеть.

— Разве кто-то из вас заслуживает моей дружбы? Я предпочитаю полагаться на себя. И если вы не хотите говорить мне правду, то почему ждете, что я приму на веру каждое ваше слово? Пока вы мне кажетесь более подозрительными, чем молодой господин.

— Потому что не услаждаем твои нежные ушки сладкими речами и обещаниями? — хмыкнул Зэн.

— Потому что считаете, что я могу купиться на одно упоминание матери, которой я в глаза не видела, словно ребенок — на конфетку. Может ее и вовсе не существует.

— Конфетки? — невинно уточнил Зэн, и Элис вдруг совершенно четко поняла, что значит «бесить одним видом». Зэн ее явно бесил.

«Слишком много новых эмоций для одного дня», — подумала Элис.

Развернувшись, она махнула рукой, приманивая свет с потолка. Шарик послушно скользнул на ее ладонь и уменьшился до прежнего размера.

— Иди-иди! — крикнул ей вслед не желающий уняться наглец. — И не забудь переспать с белобрысым — ему на потеху!

— Закрой уже свой рот, идиот, — устало окликнул его Кимото. — Ты опять все испортил.

Сжимая в руке затихшую Изольду, Элис быстро шагала в сторону коридора, по которому пришла сюда. В душе зародилось неприятное ощущение, будто в словах противного Зэна была крупица правды…

Ей очень хотелось верить, что у Лиона есть какая-то причина примерить на себя маску холодного, безразличного циника, принимающего решения исключительно из собственной выгоды, руководствующегося одним лишь холодным разумом. Однако намного правдоподобней выглядело предположение, что он ведет свою игру, пользуясь доверчивостью Элис. Разве такой как он когда-нибудь сможет полюбить создание, подобное ей, кем бы она ни оказалась — живой ведьмой или искусственно созданной…

— Ох, Изольда, кажется, я окончательно запуталась, — вздохнула Элис.

Швабра мягко завибрировала, словно пыталась выразить свое сочувствие разбитой, растерянной ведьме.