Я люблю! (СИ)

Глава 1

— Валентина Яковлевна, — радостно поприветствовала меня администратор ресторана Мария, работавшая на меня уже более десяти лет. — Добрый день. Как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, Машенька, это было лишь давление, — нагло соврала я, решив не посвящать ее в настоящее положение дел. Не ее это забота. — Как ты понимаешь, в моем возрасте подобное не редкость. Это, скорее, норма.

— Да, но вы должны себя беречь, ради нас всех. Как же мы без вас?

— А разве мои ребята не справляются?

— Что вы! И Игорь Яковлевич, и Анастасия Яковлевна все отлично делают, но вы же самая важная здесь, — Маша указала на зал ресторана, заполненный в одиннадцать дня уже на две трети.

Многие завидовали мне, моему успеху и достатку, но мало кто знал, чего мне это стоило. Да, у меня три ресторана и несколько торговых складов. Но, успешная в бизнесе, я упустила все шансы быть счастливой и любимой.

— Вот и замечательно, что справляются. Будет на кого оставить все это. А мне пора отдыхать. Наконец высыпаться, вставать, когда хочется, спокойно завтракать, не отвлекаясь на телефонные звонки и знать, что никуда спешить мне не нужно. Устала я бороться, Машенька. Очень устала.

Она понятливо кивнула, и искренне расстроилась. Приятно, когда ты важна как личность, а не только как та, кто платит зарплату.

— Пойду поздороваюсь с моими мелкими.

— Они в кабинете оба. Я принесу вам кофе и наш новый десерт.

— Спасибо тебе, милая.

Ступая по мраморному полу, я удовлетворенно смотрела по сторонам. И все-таки моя жизнь прошла не напрасно. Сколько успешных сделок было заключено в моих ресторанах. Сколько идеальных банкетов и торжеств мы провели для наших гостей. Просто я не создана для любви, раз не встретила того самого мужчину на своем пути. Не нашла своего идеального, а размениваться на всяких подхалимов всегда считала ниже своего достоинства.

Я хотела той же любви, что была у моих родителей. Тех же горящих глаз при одном взгляде на мужа, с котором уже прожила сорок лет. И глупости говорят те, кто утверждают, что в таких семьях несчастны дети. Я была самой счастливой малышкой. Меня любили родители. Как продолжение их самих, и как индивидуальность. Меня учили, слушали и слышали. В меня поверили и продали оставшиеся после смерти дедушки и бабушки квартиру и дачу, дав деньги на открытие первого ресторана. Меня утешали, когда все шло плохо, и поздравляли, если все получалось. И тем больнее было хоронить папу, а через год и маму, лишившуюся цели в жизни после похорон любимого мужа.

Она переехала в небольшую квартирку поближе к кладбищу, оставив огромный дом в пригороде пустым. Не ради желания сменить обстановку. Она ходила каждый день на его могилу, чтобы разговаривать часами. Рассказывала, как провела день, что нового в мире. Даже читала ему газеты и журналы.

Я плакала, прячась за стоявшим неподалеку памятником, и понимала, что долго она не сможет одна. Я не настолько эгоистична, чтобы продлевать ее страдания.

Это у меня была малышня, которую еще поднимать нужно. Вообще, в хитросплетении наших судеб было непросто разобраться, и слухов ходило много.

На самом деле Игорь и Настя были очень дальней нашей родней. Та самая седьмая вода на киселе. Отец за три года до своей смерти нашел детей в захудалом детском доме, куда их определила собственная мать, сославшись на материальные сложности. Но папа вписал свое имя в их документы, и заплатил горе-мамаше за показания, что именно он их отец. Так у меня появились младшие брат и сестра, а у мамы приемные дети супруга-гуляки. Но она лишь улыбалась и заверяла всех любопытных, что будет любить их, как родных. Так и было. Никто из детей не страдал без ее внимания и заботы. Но похоронив мужа, она оставила свое сердце в его гробу.

Мы пытались быть ее поддержкой и понимали, насколько все это бесполезно. Я переоформила опеку над детьми на себя, дав на лапу не одну взятку. Закончила с оформлением к тому дню, когда мама не проснулась. Опять похороны, искренние слезы и заботы, легшие на мои плечи.

Круговерть из срочных дел не давала передохнуть. Пролетели десять лет, и вот уже у меня два надежных и пробивных помощника, называющих меня старшей сестрой. А еще пустой и холодный дом. Сама я старуха, отметившая пятьдесят пять лет. И пусть внешне я дам фору некоторым сорокалетним, в душе я устала и выгорела.

Но это внутри, а для всех посторонних я сильная. Вскинув подбородок, я гордо вошла в свой бывший кабинет.

— Как работа? Заключили договор на морепродукты?

Девушка отвлеклась от читаемых ею бумаг, а вот Игорь поднял палец, показывая, что пока занят. Я не гордая и прекрасно поняла мальчика.

— Привет, — улыбнулась мне Настя, — даже два! Один попроще. Красная, белая, рыба, креветки и прочий мусор, а второй вот.

Она протянула мне предлагаемый перечень продукции. Ну, что можно сказать. Неплохо. Икра, крабы, моллюски, лангустины с омарами… И цены приемлемые.

— Умнички. Но не забывайте следить за качеством. Первое время они обычно работают хорошо, а потом начинают халтурить.

— Плавали в этом тазу. Знаем все их отговорки, поэтому прописали все известные нам повороты в договоре. Будут подсовывать неликвид, и мы их засудим по щелчку пальцев. И тогда им будет дешевле продать нам же их бизнес, чем расплатиться.

— Вы ж мои зубастые лангольеры, — рассмеялась я, устраиваясь на диванчике. — Вот вам и карты в руки. Рулите этим пароходом теперь сами, а я в отпуск с последующим увольнением.

— Не понял, — вскинул голову Игорь — Ты это куда собралась?

— На пенсию. Буду выращивать огурчики в тепличке и попивать иван-чай на даче. Устала я работать и все на себе тащить. Теперь ваше время, молодежь, вам и карты в руки.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Настя подошла ко мне, и взяв мою руку, принялась гладить пальцы. — Может, в санаторий? Что тебе сказали врачи? Почему было так плохо в прошлые выходные?

— У меня был микроинсульт, — честно ответила моим ребяткам — Меня предупредили, что мне запрещены тревоги и волнения. Нужно больше отдыхать и гулять на свежем воздухе. Второго такого раза я не переживу.

— Умеешь ты вываливать шокирующие новости на голову, — взъерошив короткие черные волосы, Игорь нахмурился. — Это из-за того придурка, который тут скандал устроил из-за того, что зал на 17 занят уже был?

— Нет. Не только. Думаете, легко тащить на себе все рестораны? Не спать ночами, выискивая выходы из различных ситуаций, и так годами. Я не молодею…

В дверь постучали, и Маша принесла поднос с маленькими чашечками вареного кофе и тарелочками с десертами — пирожными в виде кусочков океана. Прозрачное синее желе замечательно имитировало воду, а золотистая корочка бисквита была песком. Миниатюрные элементы, выполненные в виде водорослей, кораллов и ракушек, превращали десерт в произведение искусства. Нанять столь требовательного повара-кондитера было верным решением. Лучше потратиться на продукты и получить на выходе вот такое совершенство, чем пользоваться классикой и экономить на сладостях, подаваемых гостям.

— Спасибо, Маша, и правда, очень красивые десерты, — похвалила я увиденное.

— Они еще и вкусные! Два повара готовят их сотнями! Мастер один уже не справляется. Наняли несколько ребят в помощь ему.

— Вот и чудесно. Передай им на кухню мою благодарность и восторг мастерством их гениального вдохновителя. Я бы и сама зашла, но переодеваться нет времени. Дела не отпускают, — соврала я.

Я не хотела заходить на кухню, так как знала, что мне будет больно. Глупое сердце не готово отпустить мое дело так легко, как сделал это разум.

— Мы все понимаем. Приятного аппетита, — Маша вышла, закрыв плотно дверь, а я решила первой попробовать красоту на своей тарелке.

На вкус это было неожиданно мятно и свежо. Кажется, присутствовала едва ощутимая соленая нотка. Но мне это понравилось. Это же море, а оно не может быть другим. Не имеет права оказаться приторно сладким.

— Я не понимаю, почему ты так резко решила уйти? Может, не стоит кардинально менять свою жизнь. Без работы люди тоже сдают. Причем куда быстрее, чем те, кто встают каждый день по будильнику.

— Настюшка, я давно решила уйти. Еще несколько лет назад написала завещание на вас и все доверенности на управление бизнесом. Они у нашего юриста лежат. А дубликаты в моем сейфе. Код — дата свадьбы родителей. Если что случится со мной, вы сможете продолжить работать без потерь.

— Да какое «без потерь»?! — вспылил Игорь, подскакивая с кресла и подлетая к нам. — Ты наша мама! Пусть не ты нас родила, но воспитала именно ты! О каком уходе и смерти ты говоришь так легко? Думаешь, нам все это важнее тебя?

Он развел руки, указывая на кабинет, но подразумевая все мое имущество. Как же приятно мне было слышать его слова! Мои дети. Путь кто угодно говорит, что это не так, но я люблю их. Сердце кольнуло, но я улыбнулась, борясь с подступающими слезами.

— Спасибо тебе, мой ты дорогой. Я вас очень сильно люблю, но я старая, и смерть уже где-то рядом ходит. Я должна защитить вас. Моих детей и мое дело защитить от шакалов, что явятся, стоит мне откинуть коньки. Успешных не трогают лишь до момента слабости. И вас я хочу уберечь.

— Мам… — Настя обняла меня, а следом и Игорь сжал нас двоих. Девочка всхлипывала, а молодой мужчина недовольно сопел.

Я бы могла промолчать. Соврать так же, как Маше о давлении, но им было бы больнее в будущем узнать правду. Как членам семьи, им выложат всю правду, и тогда будет печально и горько. Что соврала, что не была откровенна с ними. С теми, кто любит меня.

— ВЫ самые лучшие дети, о которых я могла только мечтать. Вам я оставляю свое дело спокойно. Вы справитесь. Я в этом уверена.

— Но тебя рядом не будет.

— Зато вы есть друг у друга. Всегда будьте рядом и поддерживайте, как бы больно и горько вам не было. Все можно решить, если рядом надежное плечо. А дерьмо случается. Его можно стряхнуть и двигаться дальше, а можно в нем и увязнуть. Ваша задача быть выше остальных. Пусть хоть утонут в своей желчи, но вы-то точно знаете, что делаете все, что можете, и даже чуточку больше. А я буду либо на даче, либо там, на небесах, следить за вашими победами. Всегда.

— Не нужно с неба. Будь рядом, — ответил мой сын, отступая к соседнему креслу. — Тебе еще наших детей воспитывать. Мы без тебя точно их упустим.

— А где те самые дети? — спросила я, устраивая Настюшку рядом. — У вас и постоянных любовников нет. Все, как и я, в работе. Вот, начинаю подумывать, что мне самой придется искать вам супругов. Вот этим я и займусь на своей пенсии. Зная вашу переборчивость, буду мучиться лет этак десять.

— Или больше, — горько вздохнула Настя. — Что? Кругом одни прожигатели жизни и бабники. Ладно, когда баба просит заплатить за нее в ресторане, но когда мужик — это перебор!

— Надеюсь, ты ему отказала? — спросила я, поморщившись.

И с такими я сталкивалась. Они приходили, как бы случайно, в мой ресторан и просили позвать меня в надежде, что я подарю им бесплатный королевский ужин или обед за счет заведения.

— Конечно! Выставила еще тем уродом перед окружающими.

— Это как?

— Спросила очень громко, не разорился ли его расхваленный гостиничный бизнес, раз за легкий перекус он не может заплатить самостоятельно. Нашлись у него и деньги, и срочные дела. Больше не звонил.

— И правильно. Таких лучше сразу отваживать. Если у человека нет чувства гордости, то вам с ним не по пути. Лучше выйти замуж за небогатого человека с моральными качествами выше среднего, чем за подобного ушлепка.

— Не переживай, таких я к сестре не подпускаю. Тот просочился мимо из-за моей командировки. Но она и сама справилась. Умничка.

Мы еще долго говорили о важном и пустом. Просили еще несколько раз принести нам чай, а следом и обед. Я никак не могла заставить себя уйти от моих мелких. Словно что-то мешало попрощаться с ними.

Уже на трассе, ведущей за город, я поняла, что это было предчувствие конца. Сердце нестерпимо заболело, и я, превозмогая боль, свернула к обочине, нарушая все правила дорожного движения. Хорошо еще, что дорога была чистой — так как пост гаи был близко, автомобилисты притормаживали.

Включив аварийку, я упала на руль всем корпусом. Заверещал громкий не прекращающийся сигнал. Сколько я так лежала, распугивая окружающих, я не знаю. Кажется, целую вечность, но вот водительскую дверцу открыли, и меня откинули на спинку сиденья.

— Что у вас случилось? — встревоженно спросил молодой мужчина в форме ГАИ. — Вам плохо?

— Да. Сердце… — прохрипела я, и сделав еще одно усилие, протянула ему сумочку с соседнего сидения. — Там таблетки, мои документы и телефон…. — Застонав, я сцепила зубы, и переведя дыхание, продолжила выталкивать из себя слова, как тяжелые камни. — Мои родственники Игорь и Настя. Код разблокировки 1190.

— Держитесь, — он пропихнул мне в рот несколько таблеток и крикнул напарнику, чтобы тот принес воды.

Он говорил со мной, обещал, что помощь близко и скорая уже мчится, а я понимала, что умираю.

Главное, я успела все закончить в этой жизни. И тревожиться теперь не о чем.

Вздохнув еще насколько раз более легко, я закрыла глаза. Вот и все.

Боль отступила и стерлась из сознания. Тела я больше не чувствовала. Было неожиданно легко, как-то даже слишком свободно. Отсутствовали краски, яркие цвета, а все вокруг заволокло серым туманом. Я ждала, что вот сейчас вспыхнет свет, и я смогу уйти на небо. Ведь особо не грешила. Да, могла ответить резко или отомстить обидчику, так ведь библия этого не запрещает. Зуб за зуб, как говорится. Суди каждого по поступкам его. А то, что не проводила все дни на коленях, так раз от этого зависит вера? Она в душе живет, не на сгорбленных плечах. Я помогала детским домам, многодетным семьям и малоимущим. На двух моих складах для них собирали продовольственные пайки и выдавали три раза в неделю всем желающим при предъявлении свидетельств о рождении или прочих справочек. Добиться от наших социальных организаций списков оказалось не сложно, но в них почему-то было много лишних людей. Вот и справлялись мы без них.

Продукты были качественные, не порченные, те, которым оставалось до выхода срока годности максимум два месяца. Обычная семья успеет съесть тушку курицы и пару упаковок масла, а вот десяток ящиков ресторан может не использовать.

Ну и ладно. Кажется, не особо мои добрые дела оценили небожители, раз не хотят меня брать к себе. Ведь время шло и ничего не менялось.

Неужели я оказалась в чистилище? Тогда где обещанные пытки и прочее? Не уверена, что скуку и неизвестность можно выдать за них. Хотя, да. Для меня безделье равняется настоящей пытке.

Устав стоять на месте, я принялась ходить, подсчитывая шаги и отслеживая направления. Где тут условное направление вперед, а где назад, я не понимала. Да и было ли оно? А раз так, то можно просто двигаться, куда пожелаешь и думать, что идешь в верном направлении.

Кивнув себе, я так и поступила. Выбрала свое «вперед» и принялась иди в ту сторону уверенным шагом. В теле была позабытая давно легкость, и, судя по ощущениям, я вновь была молодой, возможно, даже юной девчонкой. Отступили мои болячки, мешавшие жить в последние годы так, как в далекие двадцать лет. Так отчего же не прогуляться? Может, набреду на такого же скитальца или на что-нибудь осязаемое. Ту же стену, в конце концов!

Шагая вперед, я насвистывала мелодию, и далеко не сразу услышала всхлипы, раздававшиеся откуда-то справа. Зашагав быстрее в нужном направлении, я спешила найти еще одного живого. В каком-то смысле живого, раз еще может издавать звуки. Какая-никакая, но компания.

Но меня ждало разочарование, звук шел из-за стекла, напоминающего огромный плазменный экран новомодного телевизора с эффектом погружения. Или как это молодежь называет? Меня устраивал и мой старенький, с выпуклым кинескопом телевизор! Все равно он только пылился на своем вечном месте, пялиться в него у меня времени не было.

На экране разыгрывалась серьезная трагедия. Плачущая красавица-блондинка прижимала к себе тело светловолосой девочки, не старше пяти лет, и скулила на одной ноте, как раненое животное. Вокруг нее была шикарная обстановка, достойная дворца или европейского музея, века этак восемнадцатого. Подсвечники, барельефы, картины в тяжелых рамах, дорогие ткани и резная мебель. Мать плакала над телом умирающей дочери, а вокруг нее находились семь мужчин с траурными лицами. Так могут выглядеть только те, кто любил, и сейчас терял ребенка.

— Ты права, она их дочка. Последняя из девяти детей их рода, — раздался неожиданно приятный голос совсем рядом со мной.

Он не пугал. Скорее, успокаивал. Меня видят и слышат. А это уже немало в моей ситуации.

— А где остальные дети? Что значит — последняя? — спросила я у голоса, к которому не прилагалось тела. Звук шел сверху, но и там был серый туман.

— Мир у них спокойный, но там случаются вспышки болезней. Медицина слаборазвита. Все их дети погибли от болезни один за другим. Тиана самая младшая, и в прошлом году она выкарабкалась, а сейчас — увы.

— И ничего сделать нельзя? — смотреть без слез, как убивается та женщина, я не могла.

Помнила, как плакала мама над телом отца. И если тогда я была не властна над ситуацией, то сейчас есть маленький шанс поторговаться с неизвестным голосом. Не просто же так я тут разговоры веду?

— Я не Бог этого мира. Демиурги не задерживаются у своих песочниц. Создав что-то, они идут дальше, а мир оставляют на контроль стражей. Мы — сильные души, обязанные наблюдать за происходящим. Вмешиваться напрямую возможности у нас нет…

— Но ведь везде есть нюансы. Так?

Догадаться о хитрости местного стража было легко. Может, тело мое осталось где-то там, на Земле, а вот рассудок был чистый.

— Люблю умных. Ты права, Валентина. Закон мира гласит, что душа, покинувшая тело до момента, отмеренного ей смертью, может быть заменена подходящей и не занятой в другом теле. И я выбрал тебя.

— Почему душа Тианы покинула тело? И можно обойтись без лести? Она меня слегка раздражает, — отмахнулась я от ненужных оборотов, отвлекающих от важной информации. — Просто так детские души не покидают свои тела.

— Тиана была сверх одаренным ребенком. Ей был бы открыт весь мир, если бы она пожелала учиться и развиваться гармонично. У нее есть магия с приличным резервом, умелые пальчики и цепкий ум. Но она попала под очарование музыки. И вот уже двенадцать лет только и делала, что играла на разных музыкальных инструментах. У нее был целый взвод учителей, которые обожали одаренную малышку. Но опекая ее талант к музыке, они отвадили ее от семьи. Внушили ребенку, что ей нужно доказать маме с отцами, что она лучшая. Сперва подобное было ее целью, но с годами она позабыла, зачем вообще играет и совершенствуется. Музыка стала самой целью. Новые мелодии, необычное звучание инструментов… Родители не смогли пробиться к ней ни три года назад, ни год. Да, они виноваты, что позволили девочке развиваться столь ограниченно, но и только. Сегодня, свалившись от слабости со своего стульчика, она ударилась головой и душа ее вышла из тела. Ее поманила мелодия бытия. Ты ее не слышишь, ведь свои дела ты завершила и не сожалела о своей смерти. А вот Тиана ушла за ней на перерождение. И у меня осталось тело без души. Оно живо. Дышит, сердце бьется, но и только. Ей предстояло прожить долгую жизнь по местным меркам. Целых пятьсот лет. Это примерно столько, сколько прожила ты в своем мире, ну, может, чуть больше. Но не важно. В двадцать лет по твоему летосчислению, она бы сбежала с бродячим менестрелем, бросив семью, с которой никогда бы не смогла сблизиться вновь.

— Звучит так, словно она страшная эгоистка, думающая о себе, а не о близких, — мне уже не нравились учителя, задурившие голову ребенку, да и сама девочка. Если может играть, как взрослая, то и думать должна сама.

— Так и есть. Для Тианы важными были бы музыка и собственные музыкальные достижения. Ее семья развалилась бы из-за ее побега. Отцы не смогли бы удержать безутешную маму, и она покончила с собой. Каждый из них прожил бы не более десяти лет и умер, уходя за любимой. Не удивляйся. Тут у каждого есть возможность найти любимого, и не одного. Если в храме подтверждают вашу любовь, то причин отказать в обряде нет. Сколько при этом будет мужей у одной женщины, это лишь детали.

— Оригинально. И что, браков по расчету нет?

Я представила, как священник отказывается венчать в церкви, заявляя, что нет любви в сердцах молодых. Как по мне, так нет дела никому до того, с какой целью появляется новая семья.

— Есть, конечно. Все разные, и цели у них разные. Но не по любви в союз нерушимый вступают крайне редко. Привязать себя к человеку, которого не можешь терпеть — большая ошибка. Ведь измен в подобных союзах не существует.

— Кто вы? — Спросила я, вновь принимаясь разглядывать действующие лица за экраном.

Молодые, здоровые, физически развитые. Им бы радоваться жизни, а не хоронить детей одного за другим. Подумать только, девятая малышка умирает. Это вам не шутки.

— Я их Судьба. Слежу, чтобы все не рухнуло раньше времени и мир не схлопнулся, прекратив свое существование. И жить мне хочется больше, чем умирать вместе с ними, — он явно смеялся.

Мысль, что такая сущность будет на стороне мира, куда тебя пробуют впихнуть, однозначно радовал.

— Значит, смерть семьи Тианы как-то навредит миру?

— Нарушит баланс — это да, но мир продолжит существовать. Цена одной жизни слишком переоценена. Выбирая тебя, я лишь хочу заполнить пустоту в теле. В отличии от Тианы, ты, Валентина, умеешь любить и ценить близких. Так кому будет плохо, если ты проживешь новую жизнь, осуществив мечту о семье и собственных детях? Не буду скрывать — твои поступки пойдут на благо мира, но и без тебя найдутся те, кто совершат великие дела. Судьба не терпит пустоты. Вопрос в другом — готова ли ты стать Тианой и развить все таланты, что тебе отсыпали с лихвой? Легко не будет. Да и выбрать что-то одно не сможешь. Ты пожелаешь владеть магией, не сможешь не помогать семье с бизнесом, привнесешь новшества в пределах разумного. На это опять уйдут годы, и ты можешь упустить момент и остаться старой девой. Опять остаться. И тебе придется научиться отступать, не доводя до совершенства все в одиночку. Тут у тебя будет семь взрослых отцов, а не один. Да и мама не простая, если хорошо приглядеться. Тут ты сможешь радоваться детству и находить верных друзей. На подобное у тебя будут лет этак восемьдесят до момента, как к тебе начнут свататься. Признайся, это лучше, чем было в прошлый раз.

— Меня устроила моя прожитая жизнь. И вас, господин Судьба, она устроила, иначе я бы тут не стояла.

— Я хотел лишь описать все плюсы. И ты права. Мне нужна решительна душа, познавшая пустоту одиночества после тепла любви. Только такая сможет стать им родной. Поверь, они достойны самой лучшей дочери. А не такой, которую слепили местные любители музыки и талантов.

Я внимательно всмотрелась в лицо каждого мужчины. Покрасневшие глаза, огромные круги под ними, лежавшие даже на щеках, сжатые в кулаки ладони и поникшие плечи. Они были слабы сейчас. Не могли помочь ни своей дочке, ни ее матери, страдающей и не желающей сдаваться. Я знала, как тяжело ощущается боль, тут местная Судьба не ошиблась.

— А что будет со мной, если они нарожают себе новых детей? Не стану ли я ненужной этой семье? — спросила я, прежде чем принять решение, жить ли мне в загадочном пока мире.

— Исключено. Мама Тианы, леди Рассвальсия Ириссон, не может произвести на свет здорового ребенка. Некоторое детское заболевание, приведшее к необратимым изменениям. Для рождения всех прошлых детей семья использовала кокон магии, сливая собственные силы в него и получая на выходе ребенка, имевшего в себе частичку каждого из отцов. Дается девять попыток, и они истратили их все. Ты — их последний шанс.

— Значит, семь настоящих отцов и одна мама. И что, все они будут меня любить? Для меня это странно звучит.

— Это зависит уже от тебя самой. Они-то готовы принять Тиану любой. Но готова ли ты быть их отрадой? Это не так легко, как тебе может показаться. Они уловят твою ложь, почувствуют обман и отстранятся от тебя. Ты должна будешь отыскать в каждом из них что-то особенное, и за это полюбить. Не думаю, что это будет совсем невозможно. Они достойные. Ты сама должна проделать всю эту работу, не я.

— Вот, значит, как. Квест в неизвестность, длиною в жизнь. Но я согласна. Почему бы не попробовать, если я буду иметь воспоминания этой Тианы и свои собственные. Можно сказать, что это читерские коды к компьютерной игрушке. Поработать головой придется, но не так страшно будет делать первые шаги.

— Да. Я дам тебе воспоминания малышки. Но приглушу прошлые чувства к собственной семье. Они будут лишь мешать. Теперь у тебя новая родня и ты должна думать прежде всего о ней, а не о прошлой семье.

— Даже о моих Игоре и Насте? — сердце предательски сжалось.

Как они там без меня, мои маленькие?

— У них все отлично, есть и будет. Твоя девочка выйдет замуж за того гаишника, который так старался тебя спасти. Игорь опознает в Маше свою большую любовь, не отходя от производства. Они назовут твоим именем первую дочку, а сына Яковом. Как по мне так звучать имена детей будут отвратительно: Валентина Георгиевна Шольт, и Яков Игоревич Маринченко. Но тут у всех вкусы разные.

Я рассмеялась и покачала головой. Бедные детки. Вот что за глупая традиция увековечивать ушедших родственников, называя детей в их честь? Нужно было оговорить подобную глупость при нашей последней встрече. Но кто же знал…

— Это их право. Да и дети смогут сменить имена, как только им стукнет по восемнадцать лет, — предположила я дальнейшие действия родственников.

— Они привыкнут к тому времени. Да и воспитывать их будут в патриотическом ключе. Такие гнутся, но не ломаются.

— Но, это все прошлое. Ты готова занять место души Тианы? — серьезно спросил меня голос Судьбы.

— Готова. И спасибо за такой интересный шанс.

— Всегда пожалуйста. Мне будет очень любопытно наблюдать за тобой…

Голос еще звучал в голове, когда я ощутила липкую ткань промоченного слезами платья и крепкую хватку материнских рук.

Теперь я Тиана. Неблагодарная девчонка, оттолкнувшая от себя родных ради какой-то там музыки. Сделав неимоверное усилие, я вцепилась пальцами в выбившуюся из сложной прически матери светлую прядку, и как можно сильнее потянула за нее. Точнее, я старалась потянуть сильно, а лишь слегка дернула, но и этим смогла привлечь внимание женщины.

Ее глаза распахнулись, и она замолчала, внимательно разглядывая мое лицо. Открыв глаза, я шевельнула губами, показывая, что все еще жива. На этом силы кончились, и я потеряла сознание. Ну, ничего. Раз сама Судьба говорит, что я выживу, то мы еще повоюем.