Я люблю! (СИ)

Глава 32

Новая неделя прошла вполне хорошо. Можно сказать, замечательно. Плохо, что направить свою энергию больше было некуда. Рольф немного успокоился, а Зефт все еще был очень занят, мотаясь по столице и ее окрестностям.

Договора мы подписали полностью, однако, уехать не позволял тот самый этикет, твердивший, что минимальный срок визита не может быть менее двух месяцев. Культурная программа оставляла желать лучшего, и меня одолела скука. Как всякая женщина, я принялась справляться с ней самостоятельно, тратя деньги и обогащая местных торговцев. Выбирать обновки приходилось не только себе, но и Кристаль, от чего было вдвойне приятно. Я настояла, чтобы мы заказали у швеи, понимающей, что такое держать язык за зубами, с десяток разных платьев и костюмов для путешествий. Еще столько же купили сразу, разворошив ее закрома. Нам подходило даже то, что местные леди уже считали не модным и покупать не стремились. Как подсказывает мой личный опыт, во всех странах мода разная. И возможно, в следующей стране мы оденем эти «не модные» платья, вызвав восхищение у леди.

Также мы оплатили пошив нескольких десятков обуви, причем в разных мастерских. Не обошли стороной мастериц нижнего белья и магазинчики прочих мелочей, без которых жизнь леди не сияет красками. Сумочки, заколки, ремешки, чулочки, косметика, настои, способные смягчить волосы, заставив их сиять и лежать на плечах идеальной волной…

В наши покои несли десятки коробок и свертков, пока мы выбирали новое уютное место, где лакомились десертами под бдительным наблюдением парочки стражей.

Сначала Кристаль отчаянно сопротивлялась моему расточительству. Твердила как заведенная, что ей не нужно так много нарядов, туфель и прочего. Что она сможет обойтись и меньшим количеством, ведь привыкла жить скромно за последние годы. Однако я была непреклонна и отметала ее возмущения. Пока за нее платит король Вильф, который задолжал своей подопечной не один гардероб, нужно пользоваться ситуацией. Гордая принцесса еще успеет понять, как не просто оплачивать собственное хочу, когда средства ограничены. Прочитав ей после третьего похода за покупками долгую лекцию о том, что благородство нужно проявлять к месту, я продолжила наш рейд.

Как я и ожидала, короля и его секретаря стремление Кристаль скорее радовало, чем огорчало. После каждого похода за покупками нам передавали новый сундучок с монетами, почти не отличающийся от предыдущего. Третью часть денег я стала откладывать в одну из магических сумок, а потом собиралась заставить малышку всегда носить ее с собой.

— Но Тиана! Это же воровство! — возмутилась принцесса, судорожно сжав в пальцах кружевной платочек.

Ее глаза стали просто огромными, пока я пересчитывала монеты, решая, сколько в этот раз отложить на будущее, а на какую часть из них вновь совершить набег на мастериц, что остались обделенными в прошлый раз.

— С чего бы это? От тебя требуют отчетности за каждую потраченную монету? — вскинула я голову, заломив бровь.

— Нет, но… — не став слушать ее возмущения, я продолжила наставлять девушку на путь истинный.

Тоже мне, идеальная леди с кристально чистой совестью. Воровство — это совершенно иное. В ее случае все эти монеты — выстраданные.

— Мы посещаем те самые дорогие магазины и мастерские, на которые средства нам с тобой и выделяют?

— Нет. Ты выбираешь мастеров средней ценовой категории. Местные леди одеваются совершенно в других местах.

— Именно! Я выбираю только тех, кто лишь недавно начал свое дело, и кому требуется наш заказ больше тех, чье имя давно на слуху. А значит, можно сказать, что мы помогаем подняться тем, кто хочет и умеет работать. Это хорошее дело, направленное на благо страны. Конкуренция должна присутствовать всегда, иначе нет развития спроса.

— Но деньги выделяет король Вильф на мой гардероб. А ты … — она в очередной раз махнула рукой, отчаявшись подобрать слова.

— А я забочусь о тебе и твоем будущем. Королевская казна не обеднеет, если ты не потратишь все монеты именно здесь и сейчас, — указав на бездонную сумочку среднего размера, я продолжила. — Это твое наследство, которое тебе не полагается из-за выходки отца. Понимаешь, куда я клоню?

— Нет. Пока не понимаю.

— Тебя не учили считать расходы, не объясняли, что деньги не появятся здесь и сейчас сами. Ты ведь решила остаться герцогиней Селд. Я права?

— Да. Имя мамы достойно того, чтобы его носили с гордостью. Какой бы она не была и как бы себя не повела в той реальности, в которую ее поместил отец. Она любила нас всех одинаково. А ведь мы, скорее всего, не ее родные дети.

Мысль о том, что в мой род она не войдет, витала в воздухе давно. Слишком задумчивой стала Кристаль, привыкнув слышать от окружающих свой титул и имя рода мамы. Мне и самой нравилось, как это звучит. Герцогиня Кристаль Селд. С собой она увозила кусочек прошлого, в котором была по-своему счастлива.

— Пожалуй, ты права. Сообщить всем, чем занимается король, и подписать себе и всем детям, которых растила с младенчества, смертный приговор, она не смогла. Ни одна здравомыслящая женщина на подобное не пойдет. Пусть даже ей придется продолжать жить во лжи и притворстве.

— Да. Мама никогда не ругала нас всерьез, чтобы мы не вытворяли. Не ласкала нас постоянно. Не лезла с объятиями и нежными словами. Однако, она всегда готова была выслушать нас и помочь советом. Она не заслужила казни, но приняла ее с гордо поднятой головой. Она ведь даже не стала отрекаться от супруга, скрывая, что знала о его опытах. Могла, но не стала.

— Именно этим мы, женщины, и отличаемся от мужчин. Они порой действуют на чистых эмоциях. И не задумываются, к чему приведет их благородство и жажда поведать миру правду.

Оставив сумку на столе рядом с монетами, я взяла Кристаль за руку и отвела к парочке кресел. Судя по тому, как нахмурились ее прелестные бровки, малышка все еще не понимала, в чем ошиблись ее дорогие братья.

— Благородство? Разве оно так плохо? — спросила она, послушно устроившись напротив меня и чинно сложив руки поверх подола платья цвета лаванды.

— Нет плохих или хороших качеств. Все дело в том, как их применяют. Та же жадность Грольдона сейчас помогает нам и будущему бюджету нашей станы не упустить выгоду. Раньше я часто подшучивала над его стенаниями о том, как дорого устроить самый простой бал и что за эти же деньги можно было начать новое производство, получив прибыль в будущем. Желая угодить своим соседям, либо из благородных порывов, он мог соглашаться с теми ценами, что нам выставляют страны, не затягивая наши визиты. Однако, он торгуется за каждую монету. Готов спорить до хрипоты по поводу того или иного пункта договора, который его не устраивает. Пусть со стороны подобное поведение может вызвать пересуды среди благородных, что не привыкли заботиться о дальнем будущем рода, но смеяться над ним станет лишь глупец, ничего не смыслящий в торговле и успехе.

— Но те же советники и казначеи должны понять порывы будущего короля. Я ведь права? Они же занимаются тем же самым.

— Именно они и понимают, зачем все это. У них он вызывает чувство уважения. Ведь когда цены выставляют адекватно, претензий у Грольдона не возникает. Ради собственной страны он внимательно изучает все, что ему показывают. Что нового внедрила каждая из стран. Как она добывает, перерабатывает и куда пускает после свое сырье потом. Думаю, у моего друга уже есть четкий план по тому, как изменить нашу страну к лучшему, используя полученные знания. Пусть не сразу, но он будет стремиться к развитию, желая добра своей родине.

— Он замечательный и станет отличным правителем, — подтвердила мои слова Кристаль.

Не думаю, что они обсуждали нечто подобное с Его Высочеством. Вернее, надеюсь, что он не стал ей рассказывать про судостроение на Осарских островах или о том, как Фальвера борется с затуханием магии. С Грольдона станется подобное. Ведь когда он смущается, переходит на ту тему, в которой разбирается лучше всего.

— Это покажет только время. Однако, ты слегка сместила ракурс нашего разговора. Благородство твоих братьев привело к краху вашей династии, тогда как мать пыталась уберечь вас от подобной участи. В ее власти было объявить о том, что король безумен, намного раньше. Скажем, после рождения первого же сына. Пока тот рос, она получила бы права регента, отправив супруга в подземелье. И именно ее народ бы назвал честнейшей и благороднейшей правительницей, спасшей девушек из застенок его лаборатории.

— Ты права. Я и сама много думала, в чем они ошиблись тогда и почему никто не узнал правду раньше. Ведь мама не боялась короля. Никогда не склоняла перед ним голову, смотря на него уверенным взглядом. Это же умение она прививала детям. У меня было достаточно времени с момента, как я оказалась вне страны и без защиты. Его с лихвой хватило, чтобы вспомнить многое из того, что раньше казалось неприметными оговорками.

— Думаю, мы обе пришли к приблизительно одним и тем же выводам. Я считаю, что стоило промолчать и убрать вашего папочку тихо. Например, добавить яд в бутылку его любимого вина в личном кабинете. Расследование зашло бы в тупик, ведь кабинет хоть и личный, но в него имеют доступ слишком много людей. Прислуга, помощники, советники, соучастники, и только потом семья. Проверять стали бы всех, однако, не так-то просто обвинить наследника и детей с королевской кровью, когда они помогают вам искать убийцу, выказывая неприкрытую скорбь.

— Постепенно братья смогли бы с помощью верных им стражей убрать всех, кто замешан в его грязных делишках. А девушки… Думаю, и им бы нашлось место в нашей стране подле королевы и нас с сестрами. У нас много земли и уединенных домов, куда никто не заглядывает без нашего разрешения, — продолжила мою мысль Кристаль.

Передо мной сидела все та же малышка, но в этот раз показавшая мне свою темную сторону. Она любила отца, но он не оправдал ее надежд. За это не убивают, нет. Убивают ради возможности защитить любимых и родных. Тех, кем для Кристаль были братья, сестры и мама.

Сама я склонялась к менее позитивной версии возможных событий. Нашли бы, как обвинить детей в убийстве, подкупив свидетелей. И разгневанные сторонники не отступили бы так просто, желая быть выше законов мира. Но разочаровывать Кристаль не стала. У них уже нет тех перспектив и того будущего, которое она себе воображала, нося ошейник рабыни. Ничего уже не вернуть. Нет ни семьи, ни перспектив на то, что братья займут трон, а сестры будут всегда рядом с домом.

— Да. И как твоим братьям, тебе присуще излишнее благородство. Тебе должен король Вильф за то, что ты была рабыней в его стране. Да, его снедает чувство вины, и мы сейчас этим пользуемся. Однако, я не считаю, что мы неправы. Это он не проверял своего родственника и не навещал тебя годами! Это он не исполнил возложенные на его плечи обязанности. И я сильно сомневаюсь, что все эти годы его родня не тянула на твое содержание средства. К тому же, после того, как род уничтожили, казна пополнилась на приличные суммы, вернув себе все земли и производства. Уничтожили даже не одну семью, а несколько, пусть и не самых богатых.

— Хорошо. Я буду помалкивать и не стану больше противиться. Спасибо, что думаешь о моем будущем за меня, — сдалась она и кивнула головой, принимая свое поражение. — Мне, и правда, будут очень нужны эти деньги потом.

— Я просто хочу, чтобы кроме будущего короля у меня в друзьях была еще и настоящая герцогиня. Мне, как графине, это будет льстить, — я постаралась улыбнуться как можно более задорно, сглаживая прошлые жестокие слова.

— Ты постоянно наговариваешь на себя. Зачем? — возмутилась Кристаль, наивная и прекрасная.

— Так я же об окружающих забочусь. Предупреждаю не рассчитывать, что я стану плясать под их дудку, игнорируя собственные интересы.

— Ну-ну, — назидательно произнесла Кристаль со своей уже привычной нежной улыбкой ангелочка.

Пусть не верит, но слышит, что благо родных для меня стоит выше общества. Может быть, эти слова повлияют на нее хоть немного. Порой именно такие фразы, сказанные вскользь старшими партнерами, со временем становились путеводными для меня. Они помогали решиться на сомнительную, на первый взгляд, сделку или на перемены в ресторанах, в итоге ставших единственно верным решением.

Пускай ситуации на первый взгляд отличались кардинально, это не важно. Кристаль нужно направлять, но при этом оставлять ей свободу выбора. В противном случае этот ребенок продолжит жить так, как ее учил король-отец, сумевший воспитать слишком правильных детей. К хорошему это не привело ни ее братьев, ни сестер, что не попытались оспорить решение королей. А ведь где-то на этом материке живет еще одна свергнутая принцесса без защиты любимых мужей. Хорошо ли сложилась ее жизнь? Как к ней относятся в той стране? Не требуется ли ей наша помощь уже сейчас?

Море вопросов всплывают в моей голове, стоит подумать о младшей сестре Кристаль. Я нарочно не хочу спрашивать ее имя. Чтобы безликий пока ребенок не становился в моем сознании кем-то. Так проще закрывать глаза на то, что может требовать моего внимания.

Хотелось бы мне думать, что это единственная проблема, с которой я столкнусь в этой стране. Однако, уже на следующее утро после случившегося между нами с Кристаль разговора нас пригласили в кабинет короля Вильфа. Пригласили весь состав моей семьи, нашего принца Грольдона и Кристаль.

Нас сопровождал незнакомый мне серьезный секретарь, в его присутствии мы не стали разговаривать между собой. Ограничились встревоженными и удивленными взглядами, не совсем понимая суть происходящего. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что дело касается рабства, а мы там нужны совсем не из норм приличия. Скорее, нас пригласили как непосредственных свидетелей, способных прикрыть короля перед другими правителями. И раз все происходит столь неожиданно, случилось непредвиденное событие, о котором Вильф ранее даже не задумывался. Огласка в данной ситуации могла навредить королевской семье, но и принимать решения без одобрения Грольдона никто не спешил. Может, боялись его реакции и того, в каком свете он может все представить остальным правителям.

Коротко постучав, секретарь уверенно распахнул дверь, пропуская нас во внутрь, склонившись в низком поклоне. Коридор не был пуст, однако, никого из стражей и прочих советников Его Величества это не удивило. Любо они были в курсе, либо привыкли к подобному.

— Заходите и присаживайтесь. Обойдемся без приветствий и реверансов, — оборвал нашу попытку склониться хмурый Вильф. — Речь пойдет не о приятном, и я решил, что вы должны узнать, а также принять решение по этому не простому вопросу самостоятельно. Я не стану препятствовать вашей воле, какой бы она не оказалась в итоге.

— Вильф?! — возмутилась королева Энель, также присутствовавшая в кабинете. Она даже притопнула ногой, словно требовала от супруга немедленного подчинения. — Их это не касается!

— ИХ это касается в первую очередь! Или ты думаешь, что я пойду против своего же приказа? Такого ты обо мне мнения?!

Сделав пару глубоких вдохов, Энель пробежалась взглядом по нашей замершей компании, вымученно улыбнулась и вновь посмотрела на супруга.

— Но я думала, что дело должно остаться внутри страны! Даже внутри нашей семьи. Они тут лишние. Простите меня, принц Грольдон, если мои слова вас задевают.

— Отнюдь, Ваше величество, — пожав плечами, друг отодвинул стул для Кристаль и жестом указал моим супругам действовать. — Пока я не понимаю, в чем суть проблемы, эмоций от меня вы не увидите. А слова… Я к ним холоден.

Она улыбнулась смелее, но восклицания супруга вновь ошарашили королеву:

— А может, это твоя голова лишняя на шее? Или ты считаешь, что наш сын и наследник должен взойти на плаху из-за твоего брата? Закрой свой рот и сиди смирно! Все проблемы сейчас только из-за твоих необдуманных действий.

Король явно был не просто не в духе, а кипел внутри, от того и ругался с супругой. Я видела по прошлым кротким встречам с королевой Энель, что он ее безмерно любит, однако сейчас был груб и даже жесток с ней. И причина для подобного поведения должна быть веская.

Не став нагнетать обстановку, мы расселись за стол переговоров, оказавшись напротив королевской четы и пары советников. Когда Вильф успокоился, он махнул рукой, приказывая своему секретарю пригласить еще одного участника.

— Пока он не здесь, я не стану отнимать у вас время. Начну рассказ и попрошу попридержать возможные возмущения, задавая лишь уточняющие вопросы. Позже я выслушаю каждого и приму решение.

— Как пожелаете, король Вильф. Мы все взрослые люди и не будем вести себя, как дикари, — ответил Грольдон за всех, откинувшись на спинку стула.

Рядом с ним сидела встревоженная Кристаль, далее я и оба моих хмурых мужа. Им явно не понравилось начало нашей встречи и ничего хорошего они от нее уже не ждали.

Несколько минут мы просидели в тишине. Потом Вильф поймал руку супруги и сжав ее, усмехнулся.

— Забавно, я редко оказываюсь в ситуации, когда должен кому-то отдавать право решать, отступив в сторону. Наверное, именно из-за этого и чувствую себя неуверенно. Но иного выхода из сложившейся на данный момент ситуации просто не вижу.

— Начните рассказ, а там мы постараемся решись с наименьшими потерями ситуацию, что столь угнетает вас. Смелее, король Вильф, — подбодрил Грольдон, изобразив добрую улыбку.

На его лице она была редкой гостьей, и поэтому казалась непривычной. В ней не было некой хитрости, присущей принцу, не привыкшему доверять и поддерживать никого кроме тех, кого впустил в свой ближний круг.

— Вам ведь известно, что Сертас — это род, к которому в некотором роде относимся и я, и моя супруга. Но мы с разных ветвей наших семейных древ и состоим в разной степени родства, которое можно уже не учитывать при заключении браков. Так вышло, что хоть родство королевы слабее с моим троюродным братом, она общалась с ним значительно чаще моего. Они росли вместе и крепко дружили, тогда как я был старше и больше интересовался способами управлять страной. Почти пятьдесят лет разницы многих могут отвадить от теплых чувств, за которые принято цепляться. Но не тех, кого мы любим искренней любовью ребенка, а не взрослого, — посмотрев в очередной раз на жену, Вильф тяжко вздохнул. — Я не оправдываю ее поступок. Ведь прошли годы, и ее реакция для меня самого была неожиданностью.

Собравшись с силами, он продолжил рассказ:

— Когда моя жена узнала, какой именно указ я издал, разозлившись, что ситуация с рабством имела место в моей стране, да еще и в доме родственников, она совершила непростительный поступок. А именно, тайно перевезла друга детства в одну из летних королевских резиденций. Настолько отдаленную, что и сплетни туда долетают с большим опозданием, — грозный взгляд, брошенный на королеву и повелительный кивок головы не просили, а скорей, приказывали рассказывать дальше самой.

Видимо, Энель не боялась гнева супруга, и от того посмотрела на нас с гордо поднятой головой.

— Да! Именно так я и поступила. Я осознаю, что поступила нечестно по отношению к вам, Кристаль. Вы не заслужили такого отношения ни словом, ни делом. И, конечно, я не считаю Вас виновной в деяниях отца. Но Элерт очень дорог моему сердцу. Поверьте, он понятия не имел, почему я отдала приказ перевести его и всех младших детей своим доверенным людям. Написала в письме, что это важно и объясню все сама, когда смогу прибыть к ним лично. Он был в бешенстве, когда я рассказала всю правду два дня назад. Тут же приказал собрать детей, и ни просьбы, ни угрозы посадить его под арест не повлияли на его желание прибыть во дворец как можно быстрее. Уже вчера вечером он предстал перед Вильфом, готовый к смерти.

Закусив губу, Энель отвернулась, старательно пряча выступившие слезы. Только сейчас я поняла, что королева не накрашена. Впрочем, и ее платье было каким-то простым и тусклым. Словно она сегодня не собиралась блистать, а одела то, что первым попалось под руку и соответствовало ее отнюдь не радужному настроению.

Женщина пару раз всхлипнула, и не сдержавшись, заплакала. Время шло. Незнакомого нам смельчака Элерта все не было, и никто не говорил, что ему позволят присутствовать в кабинете. Я бы не желала решать судьбу человека под его тяжелым взглядом, не обещающим ничего хорошего.

Конечно, я помнила, что обещала молчать, но если никто не продолжит рассказ, мы можем тут застрять на долгие часы. Моя семья осталась без законного завтрака по их вине. И отступать, дожидаясь окончания истории, терпя пока еще легкий голод, куда лучше, чем слушать неприличные звуки в исполнении моего пустого желудка. Поэтому я привлекла к себе внимание покашливанием, и спросила у посмотревшего в мою сторону короля.

— Я правильно понимаю, что лорд Элерт не знал, что именно происходит в его доме и жил отдельно от остальной семьи, воспитывая детей по не зависящим от него причинам?

— Причины… Давайте я расскажу о том, о чем моя супруга не осмелится, а этот гордец не пожелает.

— Было бы хорошо. Пока выходит, что он виноват лишь в том, что носит одну с ними фамилию, и готов умереть просто так. Похвально, конечно, однако, я не убийца, — поддержал Грольдон, кинув осторожный взгляд на молчаливую Кристаль.

Еще не хватает того, чтобы она приняла груз ответственности на себя, посчитав виновной в его казни.

— Очень меткое замечание. Элерт, сколько я его знал, всегда мечтал о дружной большой семье. В которой будет много деток и море уважения. У него рано проснулась магия, да и любовь он встретил, едва отметив семьдесят лет. Его выбор семья не одобрила, но невеста решила перейти в род мужа, и они надеялись, что смогут ее изменить к лучшему. Нет, она не затевала скандалов, и не требовала к себе особого отношения. Просто что-то в девушке было не так. Никто не мог это объяснить. Косой взгляд, что я порой на себе ловил. Вскользь сказанное слово, резавшее слух, вот и все. А так, хорошая семья, построенная на любви и с одобрения храма. Беда пришла потом. Когда их первенцу и наследнику было двадцать, а в семью, наконец, вступили еще два супруга. Первое время все было хорошо, но вот за последующие сто лет у них не появилось детей. Они перепробовали множество способов, начиная от местных поверий и заканчивая настойками знахарок из дремучей глуши различных стран. Результат был один и тот же — два ее мужа не могли иметь детей, тогда как супруга на сто первый год второй раз ожидала ребенка от Элерта. Это и стало первой причиной разлада в их семье — у него была магия и собственные дети, а у остальных их даже не предвиделось.

— Необычно, конечно, но разве в подобном случае нет возможности использовать магический кокон? — Спросил Зефт, украдкой посмотрев на меня.

Боялся ли он подобного несчастья, понять было сложно. Я лично пока еще не задумывалась о том, как такую проблему стану решать сама.

— Это, конечно, выход, но и тут требовалось присутствие Элерта и его согласие уступить им все свои попытки обзавестись детьми, а он не хотел останавливаться на двоих. Может, из чувства гордости, а может, уже тогда что-то сломалось в нем. Любовь к жене и побратимам, наталкивалась на их злость. И изменилась, начав отравлять его жизнь, принося слишком много душевной боли. Когда они пришли к согласию, там и семьи-то не осталось. Жили в разных домах и виделись по большим праздникам. Причем, чаще всего во дворце. Дети появились на свет в срок, и в этот раз только один его ребенок выжил, а у побратимов было по трое.

— Брат страдал, однако, так бывает, что дети умирают, прожив лишь пару дней после того, как сделают первый вздох вне кокона. Конечно, у него были двое старших, но за годы ссор наследник и его брат отреклись от кровного отца и во всем поддерживали мать. Со своим малышом он вернулся в дом за пределами столицы, где и жил большую часть времени. Не знаю точно, как так получилось… Он никогда не желал говорить на эту тему, но через пять лет семья спихнула ему всех младших детей на воспитание, посчитав помехой в своих планах. Второй сын отправился на обучение в соседнюю страну, откуда уже не вернулся, чем спас собственную жизнь.

Я нахмурилась от того, что у меня не складывалась в голове картинка. Что значит — спихнули детей, мешавших планам? Они собрались мир менять? Если да, то зачем вообще так долго пытались обзавестись собственным потомством? Мои отцы спокойно отнеслись к тому, что я у них одна, принявшись воспитывать сообща. Меня никогда не отсылали, скорее, наоборот, порой спорили, кто больше провел времени с дочкой.

— Они же хотели детей, и так просто выкинули их, заполучив? — удивленно спросил друг.

— Именно, принц Грольдон. Для двух оставшихся мужей это была некая веха, преодолев которую, они успокоились, посчитав себя полностью состоявшимися мужчинами, сумевшими продлить род. О том, что для гармоничного развития требуется не только заваливать подарками и нанимать новый персонал, они не думали. Элерт сетовал, что дети отстают в развитии и вообще несколько диковаты. Словно им никогда не читали сказок и не проявляли элементарную заботу, такую, как поцелуй перед сном. Он решил отдать всего себя детям, и пошел на сделку с супругой, которую давно уже не считал своей любимой женой. Отдал им свое родовое поместье, переписал все на старшего сына, и получил в ответ право распоряжаться детьми, как пожелает. Ему более не имели права мешать ни словом, ни делом, получив в собственное пользование основную часть дохода. Себе он оставил лишь пару рудников и несколько полей. Сильно не разгуляешься, но и ходить в лохмотьях не придется.

— Поверьте, до этого прискорбного брака его семья была очень богата. А сам Элерт был единственным наследником, — вступила в разговор королева.

— Но куда делись остальные родственники? Разве не в их силах было вразумить сына, предостеречь от подобных действий?

— Погибли при разных странных обстоятельствах. Теперь я, конечно, понимаю, что все было подстроено. План, как оказаться подле трона, они воплощали в жизнь давно. Но раньше меня не заботила эта возня. Мы не слишком близки по крови, да и в случае, если что-то случиться с нами и нашими детьми, они не имели права претендовать на трон. Не в первом десятке родственников с нашей кровью, — усмехнулся Вильф. — Всех не перебьешь — сил не хватит, сколько не пытайся.

— Выходит, он купил жизнь и свободу детей. Потому и не знал, что творится в его семье, — задумчиво произнес Грольдон, постукивая пальцем по столу. — Необычная выходит ситуация. Насколько я помню, вы приказали наказать всю семью, а детей отправить в храм на воспитание. Но если он ничего не знал и не был причастен к творившемуся уже даже не на его землях, то и казнить его права вы не имеете.

— Именно! Но я не могу пойти против своего же слова! К тому же, этот договор не был достоянием общественности. Его заключили тайно, дабы не отвратить деловых партнеров ненужным никому переделом власти.

Мы замолчали, размышляя над сложившейся ситуацией. Выворачивать грязное белье перед всем светом будет неприятно, но вряд ли в этот раз найдется другой выход. Короля Вильфа обязательно обвинят в том, что он защищает своего родственника. Возможно, он бы просто махнул рукой на сплетни, но пострадают дети. Обязательно пострадают, став объектами насмешки.

— По сути, вы можете все, как король. В этом случае я бы посоветовал вашему родственнику покаяться при свидетелях в храме о том, что он отрекся от рода и не мог открыть своему королю правду, пребывая в немилости супруги долгие годы. Да, он лишится имени рода, но не думаю, что жизнь ему пригодиться для воспитания детей, — подала неожиданно голос наша герцогиня-тихоня.

— Кристаль… — ошарашено произнесла королева, во все глаза смотря на смелую девочку.

— Более того, я подтвержу, что именно он спас меня от безумия и постоянно навещал в том месте, где я все это время и проживала. Лишь он один и его дети, над которыми он взял опеку. Пусть я сама не смогу сделать этого лично в храме, но моя правда о том, что семья не была в ладах между собой, достаточно быстро из него сделает жертву произвола безумной супруги.

— И вы пойдете на это? — спросил хмурый Вильф.

— На ложь? Да, пойду. Как сейчас всем любопытствующим вру, что понятия не имела, что именно творится в родовом поместье Сертас. Когда ложь звучит во благо чистых душ, это замечательно, но куда важнее помогать тем, кто не виновен в чужих грехах. Так говорила моя мама, и именно это я буду делать.

— Я и так задолжал вам за то, что не помог, как должен был, но вы не требуете ничего. И теперь еще это, — покачал головой мужчина.

— Король Вильф, меня оскорбляет ваше желание купить свое прощение. Пусть оно и справедливо в некотором смысле, но я не просила у вас ничего, потому что вам нечего мне предложить из того, что я желаю по-настоящему. Ваши деньги, конечно, сейчас нужны мне, но я не собираюсь выкачивать из вас все, до чего смогу дотянуться. Вы отпускаете меня дальше, обещая принять мою сторону перед советом королей. Этого для меня будет достаточно.

Слушая ее детский бред, я едва не возмутилась в голос. Вот куда она лезет?! Какие такие благородные порывы ее толкают сейчас и откуда их можно выдрать из нее?

Будь моя воля, я бы уже составляла список того, что после подобной помощи должен Вильф и его семейство. Дальше долгие годы пользовалась преференциями, и никакая совесть меня точно бы не грызла. Но Кристаль, она же другая! У нее непонятные для моего разума мотивы, побуждающие вести себя, словно святая, спасая всех, до кого только можно дотянуться.

И ведь даже не выскажешься против. По сути, Кристаль мы никто пока еще, и лезть со своими указаниями права не имеем. Скосив глаза на Грольдона, я разглядела его печальную усмешку. Кажется, не только я буду рада вновь поговорить с мелкой на тему ее поспешных решений.

— Приведите лорда Элерта, мы объявим наше решение, — поспешил громко подвести итог король Вильф, решив пользоваться случаем и слушать малышку, возомнившую себя взрослой и самостоятельной.

Стоит потом натравить на него Грольдона, чтобы пообщаться о сумме полагающихся ей компенсаций. Пусть поторгуется ради той, кто ему нравится, пока она сама себя не пустила по миру.

В кабинет вошел немолодой мужчина с посеребренными висками. Я бы ему дала лет так триста, а может, и больше. Та же королева выглядела намного моложе своего друга детства. Если вспомнить всю прозвучавшую здесь сегодня трагическую судьбу Элерта, то становится понятно, почему он смог перебороть привязку к любимой жене и переключиться на детей. Ему помог опыт прожитых лет и неблагоприятная атмосфера в доме, сложившаяся явно не в один момент.

Он остался стоять на середине кабинета, со скованными перед собой руками и спокойным взглядом. Два стража остались рядом, явно для нашей защиты.

— Как твой король, я готов озвучить решение, принятое совместно с Его Высочеством Грольдоном и бывшей принцессой Кристаль. Рассмотрев необычную ситуацию, мы постановили. Ты обязан отринуть имя рода, разорвав в храме узы брака и родства со всеми ныне живущими и уже почившими Сертас. Принести покаяние в храме в присутствии не менее сотни свидетелей о том, что происходило в твоем бывшем доме и о чем ты молчал ранее. Только после этого тебе позволят причислить всех невиновных детей к своей семье и отпустят в твой дом. Все земли, на которых творилось беззаконие, возвращаются короне. Все права на трон дети твоей покойной супруги утратили навечно, но никто им не запрещает служить короне, поднимаясь с низов, как и положено титулу твоего родного отца маркиза. Ты понял меня, Элерт?

— Да Ваше Величество. Благодарю вас, — опустившись на одно колено, мужчина склонил голову.

— Не стоит. Ты еще не понимаешь, как непросто тебе будет теперь жить. Сколько недовольства на тебя и детей выльют окружающие. Еще станешь роптать на меня, что не позволил сбежать. Но я не хочу, чтобы о моих кровных родственниках говорили, как о трусах. Поэтому уезжать тебе или детям из этой страны я запрещаю на два поколения. На этом все. Остальные подробности ты узнаешь у моих советников. Советую следовать их правде, и от себя ничего не добавлять. Помни, что отныне ты последний, кто может позаботиться о твоих детях.

Покинув кабинет, еще несколько часов я размышляла, спас ли Вильф своего родственника или покарал подобным приказом. Тяжело жить там, где на них будут коситься, но и оказаться изгоями не просто. Возможно, в другой стране было бы проще начать все сначала. Хотя… Та же королева станет тревожиться, если друг детства уедет. Думал ли Вильф о ней? Повлияла ли на его решение любовь, как на наше — грустная история?

Впрочем, не важно. Мы и так остаемся в выигрышном положении, как не посмотри. Грольдон увозит с собой понравившуюся девушку, а вместе с ней благодарность короля и королевы целой страны. Может быть, позже это поможет и нашей стране. Выживем — узнаем.