Я люблю! (СИ)

Глава 3

— Держи спинку ровно и не напрягайся так сильно, — наставлял меня папа, обучая ездить верхом на моем личном жеребце. — Следуй за движением и не сопротивляйся ему. Вот так, правильно.

Простой шаг мы уже освоили, а вот при переходе на галоп я совершала множество ошибок, непростительных для дочки заводчика асиеров. Так назывался вид очень умных миниатюрных лошадей. В отличии от наших пони, они не были столь несуразными и смешными карапузами. Асиеры полностью повторяли внешность взрослых лошадей, таких, как использовали мама и папы. А еще эти заморские асиеры стоили непростительно дорого!

Узнав, на какую редкость развела отцов на мой же день имени, я подсчитала, сколько можно выгадать, если заморскую диковинку разводить у нас и продавать всем местным лордам, готовым платить ради восторга в глазах мелких наследников и не переплачивать за доставку заводчиком до порта, аренду места на корабле и переправку морем. Выходило очень дорого, ведь в пути их нужно было холить, лелеять, кормить, чистить и выгуливать по палубе не менее трех раз в день.

Нам несказанно повезло со всеми этими пунктами, ведь папа Унель был лично знаком с одним из заводчиков, и тот захватил коняшек «прицепом» за треть стоимости. Сам же папа Унель в первый раз столкнулся с моей жабой, не желавшей просто так терять шанс заработать на двух моих игрушках. Одного родители мне купили по всем правилам, а вот девочку нам впихнул старый друг семьи, узнав, что я уже в свои годы маг первой ступени. Вот на паре асиеров я и готовилась делать свои первые деньги. Неважно, что я ничего не понимаю в асиерах! В этом разбирался папа и наш конюх, а значит, они поправят и помогут. Как пойдет дело, так я смогу привлечь внимание выездами на моем красавце, сопровождая маму к подружкам в гости, и просто посещая столицу под разными предлогами. Еще по прошлой жизни я знала, насколько беспощадна бывает зависть неокрепших личностей, а тем более избалованных детей. Стоит меня увидеть на превосходном асиере, и вот уже первые клиенты готовы платить нам за подобных чудесных малышей. А коняшки и сами будут сходить с ума от желания размножиться, поглощая корм. Так почему мы должны вредить им, развешивая амулеты от потомства в загонах и отказываться от денег, что сами идут к нам руки?

Мы возвели загон, манеж, заготовили сено, и моя крошка Мрава уже ходила брюхатая. Дальше дело за мной. Нужно научиться кататься так, чтобы для всех быть красивым видением. И после этого можно первый раз устраивать рекламную акцию в новеньком костюме для верховой езды.

— Вот так, Тиана, запомни свои ощущения и переходи на более быстрый шаг. Аллюр будет проще, — гордо поглядывая на меня, продолжал командовать папа Унель.

С его опытом общения с лошадьми всех мастей приходилось считаться в любом случае.

— Боюсь, моя пятая точка с тобой не согласится, — ответила я, позволив себе скривиться. — У меня все уже занемело там!

— Тогда на сегодня хватит. Лучше будем постепенно продвигаться. Спешить нам некуда, — успокоил меня могучий и широкоплечий мужчина с песочного цвета волосами и глазами.

Что и говори, а мама у меня собирательница прекрасного.

— Как это некуда?! У нас малыши на подходе, а я как корова в седле! — возмутилась я, вцепившись обеими руками в поводья.

— Ты преувеличиваешь, — папа Унель снял меня, и устроив на сгибе своего локтя, повел моего Эльтора в сторону загона. — Смотришься ты неплохо. Просто тело не привыкло к таким нагрузкам. Это поправимо.

— Правда, неплохо? Ты не обманываешь меня? Ну, как все родители, выдавая желаемое за действительное, — заглядывая в эти невероятные глаза, спросила я с детской наивностью, которая давно уже не была игрой.

Я ощущала себя их малышкой, а не взрослой женщиной, прошедшей и огонь, и воду, и то, что еще мощнее.

— Откуда столько недоверия в такой крохе?! — рассмеялся мужчина и привычно потерся своим подбородком о мой висок. — Я говорю то, что вижу. А вижу я очень красивую малышку-куколку, которая держится в седле лучше меня в восемьдесят лет.

— Серьезно? Что-то плохо верится мне в твои слова.

Мужчина, который участвовал в скачках и на этом заработал приличную сумму денег, позволивших ему войти в семью мамы, не мог в шестнадцать лет плохо держаться в седле.

— Ну ладно, как я в пятьдесят, но точно не меньше. А тебе сейчас только двадцать семь! Это достойно уважения и восхищения твоими упорством и терпением.

Как не открывший свои магические способности, Унель увидел альтернативу в скачках. Рисковый, смелый и не привыкший сдаваться, он сам занимался разведением арханов, лошадей, отличавшихся скверным характером, но обладавших душой, непримиримой с проигрышем.

— Это больше похоже на правду. Но я хочу быстрее научиться скакать, как взрослая, и поехать на второй экзамен в академию магии своим ходом. Пусть и через портал, но мы окажемся под взглядами тысяч людей! Ты понимаешь, сколько детей могут начать канючить себе таких асиеров, как мой Эльтор? У нас будет очередь из заказов! Сможем купить еще пару девочек для него, и пусть у нас будет целый табун.

Рассмеявшись моим наивным планам, отец поцеловал меня в щеку.

— А ты все про деньги! Разве у нас их мало?

— Денег много не бывает. Но ведь нам все это принесет не только прибыль. Еще и связи. Одно дело, что вы отменно управляетесь со своей землей, торгуете и прочее. И совсем другое, когда тебя просит какой-нибудь советник короля продать столь ценную игрушку, за которую не придется выкладывать две цены за доставку морем. И ты, как очень важному и уважаемому человеку, ему еще и часть цены списываешь. Говоришь, что именно с него взять всю сумму тебе не позволяет твоя левая рука. Он ведь весь такой замечательный и уважаемый. И когда придет время, и ты обратишься к нему, он не откажет в помощи. Ну, если честный, конечно, а не двуличная личность, привыкшая наживаться на всем и всех.

— Кто тебя научил так хитрить? — поразился отец. — Я подобные уловки видел лишь в странах песочных барханов. Они могут все повернуть в такое русло, что ты раздуваешься от собственной значимости, покупая банальную вазу. Но у нас предков с той стороны нет.

— Я читала их сказки, — припомнила я книжку с поучительными притчами.

В нашей библиотеке она была не одна, и тут подловить меня не выйдет. Хотя, за годы нашего сосуществования они приняли меня такой, какая я есть. Со всеми моими громадными тараканами.

— Вот как. И что, в их сказках все так хитрят? — передав поводья конюху, папа понес меня в сторону дома. — В моем детстве у меня было три книги, и сказок других стран я не читал. Но теперь думаю заполнить этот пробел в моей биографии.

— Только те, кто желает спать на мягком и вкушать изысканные яства. И это цитата, а не моя выдумка. Вот я и подумала, а почему, собственно, мы так не поступаем? Я понимаю, что вы у меня самые лучшие, но мы можем стать еще выше в глазах окружающих. Не богатством, а добротой и благородством. Про уступку в цене для советника я просто так сказала. Ты не думай, я не корыстная и не жадная. И если подумать, то жеребят можно будет дарить тем семьям, кто благороден, честен, но, увы, не так богат, как мы. Им будет приятно, а для нас подобный подарок на день имени наследника не накладен.

— Боюсь, тогда тебя быстро завалят предложениями от возможных женихов. А мы не готовы отпускать нашу предприимчивую малышку в другую семью! — полу шутя ответил папа, но в его глазах был страх.

— Так и я уходить не планирую. Пусть все, кто пожелают породниться, готовятся приходить в наши земли. Я наследница, а значит, и род продолжу только наш. Вот еще что удумали. Я не собираюсь менять родовое имя. Я буду, как мама!

— При таком условии ряды женихов сократятся вдвое, — задумчиво ответил отец, нахмурив свои шикарные черные брови. — Благородные господа желают продолжить свое имя. В большинстве своем.

— Вот! А на остальных я найду еще десяток-другой условий, и в конце останутся только те, кому буду нужна я сама. С такими я уже буду знакомиться лично, но не сейчас, а лет так через шестьдесят, — с улыбкой заверила родителя.

В мои планы сейчас не входило общение с женихами. Меня должны полюбить настоящей, а не малышкой, которую хочется погладить по голове и дать печеньку.

— А не поздно? Обычно первых женихов объявляют в шестьдесят лет или семьдесят. Почти девяносто лет — слишком зрелый возраст для леди. Общество будет теряться в догадках.

— Судя по тому, что первую огненную ступень получали «мальчики» сто двадцати лет, то это еще рано! Моими я назову тех мужчин, которые чего-нибудь добьются сами. Остальные могут проходить мимо. Простые титулованные лентяи в моем доме приветствоваться не будут.

— Ох и хитрая же ты, дочка, — рассмеялся отец и тут же взял себя в руки, свел брови, изобразил строгое выражение лица. — Но твоя речь оставляет желать лучшего. Леди должна помнить, как и с кем нужно говорить.

— Мама уже сделала мне замечание, — я тяжко вздохнула, припомнив часовую лекцию о моих недопустимых словесных оборотах. — Теперь мы по несколько часов в день говорим с ней, как положено леди. А это очень неудобно и заковыристо. Я себя надутой гусыней чувствую!

— Так положено изъясняться в обществе. Но если тебе будет легче, то я и сам не люблю говорить, как лорд. Однако, делаю над собой усилие и не огорчаю семью, которая меня приняла и любит. А если могу я, то и ты сможешь. Дома с близкими можешь говорить так, как тебя устраивает, но привычка помнить, что ты леди, должна быть у тебя выработана до автоматизма. Сейчас тебе много спускают с рук, но так будет не всегда. Еще несколько лет, и на тебя станут смотреть, как на невоспитанную малышку. Вот это нашему роду точно не принесет пользы. Наследница, не умеющая себя вести, это позор для матери, ее воспитавшей.

— Я буду стараться, — обняв его за шею, я устроилась щекой на могучем плече. — Даже если у меня язык в узел завяжется.

— Давай без трагизма! Все у тебя получится. Ты же наша звездочка! — он говорил радостно, с гордостью, но я ощущала горечь в его словах.

Вспомнил ли он всех тех детей, что ни потеряли? Наверное, раз сжал меня сильнее обеими руками. Такое горе никогда не забудешь. Можно смириться, заставить себя двигаться дальше, но не забыть.

Мы всей семьей ходили в семейный склеп на день имени каждого из моих братиков и сестер. Да и просто так родители спускались к ним иногда. Я же старалась отвлекать их, как могла. Пела, играла для них на музыкальных инструментах, шкодила, подкладывая в сапоги камешки и лягушек в ящики столов. Делала все, чтобы для печали у них было как можно меньше времени. И пусть всех ушедших я заменить по пакостям не смогу никогда, уже за возможность увидеть искренние чувства, отличные от печали, я готова была побороться.

Я любила мою новую семью всем своим сердцем!

Вновь академия магии и похожий коридор. Новый секретарь искренне обрадовалась мне и даже рассказала по секрету, что нас заставят сделать что-нибудь с разными жидкостями, используемыми в быту. Вопрос в том, что это будут за жидкости, оставался открытым, но и за это я поблагодарила милую женщину. Надеюсь, разнообразие меня устроит, но если жидкость будет представлена одной горючкой, то как с этим быть? Тем более, мне, той, кто сегодня решила сдать сразу две ступени. Разом показать владение воздухом и водой.

Мои учителя были не против, ведь они оба почти одновременно заявили, что больше учить меня нечему. Дальше только практика и саморазвитие, и годы тренировок. Вот что меня ожидает, превращая из новичка в мага, свободно владеющего тремя стихиями. Талант к воздуху и воде у меня примерно на одном уровне, который не особо ушел от огня по уровню доступности мне. В отличие от магов, чей дар основан на этих трех ступенях, я никогда не буду сверх способной девушкой, что сможет обернуть реки вспять или повторить подвиг Моисея. Могу полить поле, помочь себе в купании или стирке, высушить белье и приготовить на огне ужин за пару минут.

Когда я поняла, насколько невелика моя сила, даже огорчилась. Мне обещали сверх одаренное тело, а вышло, что я почти такая же, как и все. Да, четыре стихии встречались крайне редко, но они были, и развивали их всю жизнь. Меня же не устраивала перспектива учиться до седых волос. Да и использовать свою одаренность я буду, когда потребуется мне, а не ради показательных выступлений среди знатных соседей.

Подобное остудило мой пыл, заставив быть серьезнее.

В этот раз меня привели последней в аудиторию, где сидели пять учителей в балахонах и двадцать студентов. Пять девушек, остальными были мужчины различного возраста. Проследовав на свой низенький стульчик, я смотрела, как и в прошлый раз, как изгаляются маги, во многом повторяя прошлого сотоварища. Оказывается, огневики были еще оригинальными, если сравнивать с водниками!

На пятнадцатой шагающей/танцующей/сражающейся ледяной скульптуре, я зевнула. И это все? А как же воображение?

Когда меня вызвали последней, я решила сперва посмотреть, с чем мне предстоит работать. Использовали господа маги в своем большинстве лишь воду. Как обычную, так и подкрашенную фруктовыми соками. Также потратили масла и прочую горячку, придавая льду способность гореть и не таять. Выглядело все хоть и эффектно, но однообразно при таком количестве похожих выступлений.

А вот молоко, аналог местного шоколада, сливки, сиропы, помадки и даже настой чайных листьев остались нетронутым. Оно и понятно. Что можно слепить из них, не с первого раза можно придумать. Я и сама думала об очередной баталии, когда ехала сюда. Однако, мое детское тело внесло свои коррективы, стоило мне увидеть съестное. А так как я очень хотела кушать, идея родилась у меня в голове спонтанно.

— Если вы проголодались также, как я, то я прошу поднять руки, и я подам для вас чай с десертом, который мне готовит моя мама, но сделаю это, используя лишь магию.

— Удивите нас, Тиана, — позволил мне учитель магии воздуха.

С ним согласились все. Не уверена, что все они желали есть, скорее, не стали перечить преподавателям, раз те согласились.

Опустив руки, я мысленно сформировала воздушные невидимые чашки, и в них разлила настой и шоколад. На таком же невидимом подносе поднесла чашки каждому, и он сам решил, что желает. Пока все отвлеклись, я, закусив щеку, взбивала воздухом сливки, подливая в них сиропы. Но не в единой емкости, а контролируя, столько же будет порций будущего мороженого. Готовка из расчета на всех требовала концентрации и точности. Одно неверное движение ресниц, и у нас облитый десертом несчастный.

Охладив десерт, я покрыла шарики оставшимся шоколадом, полученным из того же напитка, откуда я убрала лишнюю жидкость. Я подала мороженое, как и напитки, удерживая по два предмета у каждого живого существа.

Было очень сложно отслеживать всех разом, поднимая чашку ко рту того, кто только взглянет на напиток, и потом так же кормить их. По позвоночнику у меня сбегал холодный пот, но я справилась.

— Спасибо за это неожиданное чаепитие. Пусть это было не выдающимся зрелищем, но зато вы показали отменный контроль мелких объектов. Думаю, вы сдали оба ваших экзамена. И пусть это не морской бой, что вы разыграли на прошлом экзамене, подобная концентрация заслуживает высших балов.

— Спасибо, я решила, что будет вульгарно повторяться и петь, играя со стихиями, — реверанс я сделала уже автоматически. Видимо, мамины уроки дали плоды независимо от моего желания.

— А что за необычный десерт? Такой воздушный и сытный, — спросила женщина из числа мне незнакомых учителей.

— Не знаю, — я пожала плечами, — мне его мама летом в жару готовит. Называет снежками, а корочка из шоколада не дает ему сразу таять. Я люблю его с сиропами есть на десерт, или же вот так, с настоем чайных листьев.

— Передайте леди Ириссон мою благодарность. Очень вкусно, — приняла мою ложь за истину она.

Мороженное мы с мамой придумали вместе, когда готовили торт для папы Черсона, и я специально передержала крем в холоде. С тех пор уже три года мы готовим его регулярно, добавляя разные топинги. Семейный рецепт, так сказать. Но, по сути, именно мама назвала его снежком и готовит для нас чаще меня.

Распрощавшись, я первой покинула аудиторию, направляясь к воротам, и желая как можно быстрее сесть на моего собственного коня и похвастаться им перед большим числом жителей столицы. Папа Валерт обещал даже свозить меня в места обитания местной знати. Может, кто заинтересуется коняшкой. У нас как раз три малыша подрастают. Нужно им хозяев найти поскорее.

А еще нужно отметить мои вторую и третью ступень в магии, купив заморских фруктов для всех родных. Из моих стихий осталась сдать лишь землю, и я буду считаться полноценным раскрытым магом.

Но пока думать рано о новых годах обучения. Лучше заглянуть в столичные лавки и купить всем отцам и маме подарки на грядущие дни имени, пока мне выдался шанс прогуляться без контроля всей семьи разом.

Жаль, что у меня так много планов и только пять часов на все!

— Вот моя дочка и стала выше меня, если брать магические титулы, — притворно горько вздохнул папа Валерт, придерживая асиера, пока я скидывала вторую верхнюю юбку, оставаясь в нижней, приспособленной для езды на лошади… — Я же имею лишь две раскрытые ступени. Оставшиеся стихии мне так и не покорились, сколько я не бился над ними.

— Зато ты лучше всех работаешь с погодой, а я никак не могу развести тучи. Призыв грибного дождика — мой потолок.

— Хорошо, убедила, что такой папка тебе нужен, — дурачась, он протянул мне мою курточку и щелкнул по носу.

— Вы мне все нужны. И неважно, маги или нет. Я вас люблю любыми.

Обняв папу Валерта, я заглянула ему в лицо снизу вверх. В карих глазах плескалась ответная любовь. Самая чистая и настоящая.

— Спасибо тебе, лисенок. Мне очень приятно слушать подобные признания. Они вдохновляют на походы по магазинам с мелкими избирательными транжирами куда лучше, чем самовнушение, что все пытки имеют свой логический конец.

— Да я же всегда слежу за тем, сколько трачу! — возмутилась я необоснованным обвинениям. — И покупаю только то, что понравится вам. А это, между прочим, очень нелегко. Вас же вон у меня сколько. А я одна и очень маленькая.

Вскочив в седло красиво и лихо, как меня учил папа Унель, я не спеша направилась по дороге, ведущей в город. Пикироваться с этим папой мы можем часами, получая настоящее удовольствие.