Безжалостный хранитель

ГЛАВА 14

Шантаж

Раффаэле

Cazzo, я сегодня чувствую себя полным дерьмом. И, должно быть, я выгляжу именно так, судя по выражению лица Рики, когда я прохожу через вход в пентхаус Валентино. После того, как прошлой ночью я благополучно доставил маленькую беглянку домой, я решил поспать оставшиеся четыре часа в своей машине вместо того, чтобы ехать до дерьмового мотеля в Квинсе и обратно, что оставило бы мне еще меньше часов на сон.

Больше, чем изнурение после ужасной ночи, проведенной на моем тесном заднем сиденье, я чертовски зол. На того мудака, который посмел поднять руку на мою клиентку, на Изабеллу за попытку побега и больше всего на себя за то, что позволил этому случиться. А потом за то, что я растерялся, когда это произошло.

Я думал, что лучше справлюсь с этим гневом…

Темнота расползается по краям, когда крики рикошетят по моему черепу, как пинбол, отскакивая от каждого угла с нарастающим неистовством. Кровь окрашивает мое зрение, так много крови, что она пачкает мою кожу, въедается под ногти и остается там навечно. Изабелла — это не она…

— Доброе утро, Раффаэле. — миссис Валентино улыбается за чашкой кофе, вырывая меня из моего мрачного прошлого. Спасибо Dio, Лука уже ушел на весь день. Я не думаю, что смогу встретиться с этим человеком лицом к лицу после моего грандиозного провала прошлой ночью.

Если бы что-нибудь случилось с Изабеллой…

— Buongiorno, — отвечаю я, быстро махнув рукой через плечо. Мне не терпится обсудить это с principessa сегодня утром. Учитывая ее состояние опьянения прошлой ночью, я предположил, что любые попытки завязать настоящий разговор будут бесполезны. Теперь я обвиню ее в том невероятно глупом поступке, который она выкинула. Она понятия не имеет, насколько хрупкой может быть жизнь, как быстро ее можно разрушить.

— Изабелла в тренажерном зале, — кричит она у меня за спиной.

— Отлично, спасибо. — Я сворачиваю в другой коридор просторного пентхауса. Несмотря на то, что никогда не был в домашнем фитнес-центре, мои шаги уверенные и быстрые. Я запомнил каждый дюйм этой квартиры. И все же маленькая principessa ускользнула от тебя. Мрачный голос эхом отдается в моей голове, глубокий тембр и сильный акцент заметно похожий на голос моего отца. Он никогда не одобрял ничего из того, что я хотел сделать, ничто никогда не было достаточно хорошим.

И теперь каждый раз, когда я терплю неудачу в чем-либо, этот проклятый голос проникает в мое подсознание, питая сомнения и подталкивая монстра.

К тому времени, как я добираюсь до спортзала, мои ногти впиваются в ладони, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не сорвать дверь с петель. Вместо этого я делаю глубокий вдох и считаю до десяти, прежде чем открыть дверь. Громкая музыка просачивается внутрь, прерывая мои поиски Дзен, и секунду спустя я рывком открываю дверь.

Изабелла стоит перед зеркальной стеной в спортивном бюстгальтере и штанах для йоги, которые не оставляют места для воображения. Я замираю в дверном проеме, когда она наклоняется, касаясь ладонями коврика и открывая мне вид на ее идеальную задницу в первом ряду.

Мои руки подергиваются, когда я делаю шаг вперед, мои ладони умоляют отшлепать эту задницу за то, что она ослушалась меня прошлой ночью. Изабелла так чертовски сосредоточена, что даже не замечает меня, пока я не оказываюсь прямо перед ней.

Она смотрит на меня снизу-вверх, опускаясь в позу нисходящей собаки. — Ты не возражаешь? Я пытаюсь расслабиться.

— Как ты можешь расслабиться, когда так гремит музыка?

— Это успокаивает.

— Как бензопила.

Уголок ее губ подергивается, но она не расплывается в улыбке. Вместо этого она продолжает свою тренировку, полностью игнорируя меня.

Я приседаю перед ней, оказываясь прямо у нее перед лицом, так что у нее нет выбора, кроме как встретиться со мной взглядом. — Нам нужно поработать над твоей осведомленностью, principessa.

— Я в курсе. Прекрасно понимаю, насколько ты раздражающий. Такой нахальный. — Она мило улыбается, прежде чем снова сменить позу. Поза кошки или что-то в этом роде, когда ее спина выгнута дугой, а задница торчит вверх, просто умоляя меня отшлепать ее.

Прочищая горло, я заставляю свои разрозненные мысли сосредоточиться. — Я вошёл к тебе секунду назад, а ты даже не заметила. Что, если бы меня послали напасть на тебя?

Она поворачивает голову в сторону, пронзая меня своим детским взглядом. — Я заметила. Я просто игнорировала тебя.

— Надеюсь, ты не морочишь мне голову ради себя самой.

Изабелла перекатывается на спину и свирепо смотрит на меня, ее голова находится почти между моих ног и в нескольких дюймах от моего твердеющего члена. Затем она поднимает бедра в позу бриджа, и мой взгляд инстинктивно устремляется к ее обтягивающим штанам для йоги и ложбинке между бедер. Merda, я практически вижу очертания ее киски. Она делает это нарочно, чтобы позлить меня, я уверен в этом.

Опускаюсь на корточки, делаю глубокий вдох и крепко закрываю глаза. — Когда ты закончишь тренировку, нам нужно поговорить.

— Это займет некоторое время. — Она приподнимает бедра, и, черт возьми, все, что я могу представить, это мое тело, накрывающее ее, и мой член, толкающийся в нее.

Черт возьми, Раф, прекрати. Меня никогда так не возбуждала женщина, которую я находил настолько раздражающей. Пытаясь сохранить рассудок и свою работу, я тянусь за телефоном и начинаю прокручивать смешные видео с кошками. Нет ничего лучше веселых котят, кувыркающихся вокруг, чтобы отвлечь ваши мысли от запретной киски.

Делая вид, что смотрю видео, я все время поглядываю на нее одним глазом. Это даже не специально, мой долг укоренился так глубоко, что стал второй натурой. И дело даже не в том, насколько сильно я хочу ее трахнуть.

Проходит бесконечный час, прежде чем она, наконец, встает, тянется за полотенцем и вытирает капли пота со лба, затем медленно проводит махровой салфеткой по груди и напряженному прессу.

У меня нет никаких сомнений в том, что эта женщина испытывает меня.

Потому что нет лучшего способа избавиться от меня, чем сказать папочке, что я приставал к ней. Я впечатлен ее отчаянной попыткой. В конце концов, сегодня крайний срок для получения вида на жительство в Риме.

— Ты готова говорить? — Я выдавливаю из себя.

Она разочарованно выдыхает и плюхается на скамью для гирь. — Чего ты хочешь сейчас, Раф?

— Нам нужно поговорить о прошлой ночи и обо всех причинах, по которым это никогда не повторится.

— Я усвоила свой урок, ладно? Обещаю никогда не сбегать тайком, когда мы будем в Риме. — Ухмылка приподнимает уголок ее губ, и с этими розовыми щеками и блестками пота на коже она выглядит чертовски сияющей.

— Когда? — рявкаю я, как только перестаю пялиться на нее, как влюбленный подросток. — Ты не в своем уме.

— Это не так.

Я подхожу ближе, скрестив руки на груди. — Я уже говорил тебе, что не поеду в Рим.

— О, но ты поедешь, или я расскажу Papà о прошлой ночи.

Мой пульс учащается, когда она невинно покусывает нижнюю губу. — Ты собираешься шантажировать меня этим?

— Если это то, что нужно. — Ее глаза встречаются с моими, и в синеве океана мелькает намек на озорство. — Я же говорила тебе, что всегда получаю то, что хочу.

— Так скажи ему, и меня уволят, подумаешь. На свете полно избалованных маленьких девочек, нуждающихся в защите.

Ее глаза вспыхивают, и довольная ухмылка расползается по моему лицу. Всего несколько недель с Изабеллой, и я точно знаю, на какие кнопки нажимать. Ее так легко прочесть, на самом деле это детская игра.

Она поднимается, медленно выпрямляясь во весь свой рост, который все еще на целую голову ниже моего. Но по тому, как она смотрит на меня снизу-вверх, можно подумать, что она вдвое больше меня. — Тебя не только уволят, но и Papà позаботится о том, чтобы ты никогда больше не работал в частной охране. У него больше связей, чем у долбаного мэра, и никто никогда больше не возьмет тебя на работу. Если он позволит тебе жить, это…

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — рычу я. — Он не может…

— Он может и сделает это. Ты умный человек, Раф. Я уверена, ты знаешь, на что способен мой отец.

— Это чушь собачья, principessa. — Я разворачиваюсь на каблуках, ярость наполняет меня изнутри. Я топаю по залу в поисках боксерской груши, пока не растерялся. Красный брезентовый мешок мелькает перед моим периферийным зрением, вторгаясь в цветущую темноту. Я подхожу к нему и замахиваюсь кулаком. Один удар, два, три, четыре. Я теряю счет ударам, поскольку он раскачивается на болтающейся цепи. Какого черта я взялся за эту работу?

Я нарушил свои собственные чертовы правила, и теперь меня наказывают. Буквально.

Мягкая рука на моем плече успокаивает мою руку и потрясающе усмиряет ярость. Я разворачиваюсь, грудь тяжело вздымается.

— Это временно, хорошо? Как только лето закончится, ты будешь свободен. Не то чтобы я хотела видеть тебя в своей жизни больше, чем ты хочешь быть в ней.

— Ты клянешься? — Я шиплю.

— Клянусь Dio. — Она кладет руку на сердце, не сводя с меня глаз. — Мне нужно это Раф. Это нужно мне больше всего на свете. Клянусь, я буду вести себя наилучшим образом.

— Почему-то я не уверен, что ты вообще понимаешь, что это значит. — Я разочарованно выдыхаю, потому что я чертовски близок к обрушению. Не только из-за угроз, но и потому, что крошечная часть меня на самом деле сочувствует принцессе мафии. Вот какой я глупый.

— Я буду следовать всем твоим безумным правилам и делать все, что ты скажешь, пока мы там.

— И ты позволишь мне обучить тебя основам рукопашного боя?

— Я уже говорила тебе, что много лет занимаюсь боевыми искусствами.

— Только не со мной.

Она закатывает глаза так сильно, что у меня дергается ладонь. — И это тоже, прекрасно.

Я целую долгую минуту размышляю над тем, на что собираюсь согласиться. Я не возвращался в Рим долгих десять лет. С тех пор, как отказался от своего права по рождению. Черт. Последнее, чего я когда-либо хотел, это возвращаться.

— Пожалуйста, Раф. — Изабелла придвигается на дюйм ближе, выпячивая пухлую нижнюю губу. — Это всего три месяца. Что вообще может пойти не так?

Она должна была это сказать, не так ли?