Безжалостный хранитель

ГЛАВА 51

Обмани меня дважды

Раффаэле

— Ну же, Энрико, это действительно необходимо? — Я борюсь с веревками, привязывающими меня к стулу. Несмотря на то, что в массивном камине передо мной не потрескивает огонь, пот стекает у меня по спине. В тот момент, когда coglione признался, что это он пытался меня убить, его охранники схватили меня. Может, я и хорош, но пятеро против одного без оружия — это нечестно. Теперь все, что я могу сделать, это свирепо посмотреть на человека, ненависть которого я полностью заслуживаю.

Он доверил мне свою дочь, а я все испортил.

Я заслуживаю смерти. Много лет назад это должен был быть я, а не Лаура.

Энрико нависает надо мной, его шелковый халат касается моих колен, а револьвер приставлен к моему лбу. — Я сделаю это быстро, Раффа, ради Лауры, это лучшее, что я могу предложить.

— Я заслуживаю смерти, — выдавливаю я. — И я бы с радостью отдал свою жизнь за нее сто раз. Я заново переживаю пытку того дня каждую гребаную ночь, Энрико. Никакое наказание, которое ты когда-либо мог нанести, не может быть хуже этого.

Он сильнее прижимает дуло к моему черепу, твердый металл впивается в кожу. Самое хреновое, что я готов умереть. Я не боюсь смерти.… рай или ад, что бы это ни было. Иногда я тоскую по тишине, по безмолвию.

Но я не могу оставить Изабеллу.

Я не оставлю ее без защиты.

— Подожди, — выдавливаю я из себя. Приковывая свой взгляд к Энрико, я готовлюсь пресмыкаться, драться, сжечь дотла весь этот чертов дом, если это то, что нужно, чтобы выйти отсюда живым. Не для меня, а для нее. — Моя клиентка. Поклянись мне, что после моей смерти ей не причинят никакого вреда.

— У меня нет никаких разногласий ни с семейством Валентино, ни с Кингами, и я намерен продолжать в том же духе. Судя по последним нескольким месяцам, мы увидим их гораздо больше в Италии. Я буду выжидать, наблюдая и выжидая. Если возникнет необходимость, я нанесу удар, но не раньше. Он нажимает на курок, от зловещего щелчка у меня учащается пульс.

Передо мной предстает Изабелла, эти ярко-голубые радужки, полные пухлые губы, то, как морщинки появляются в уголках ее глаз, когда она улыбается. НЕТ… Я был неправ. Я не готов умирать, не тогда, когда еще так много нужно сделать, сказать ей. — Энрико, должен быть другой способ. Пожалуйста. Я-я не могу оставить ее. — Я натягиваю веревки, грубый шпагат впивается в мою кожу, пока не натирает ее до крови. — Я сделаю все, что ты захочешь. Просто позволь мне вывезти Изабеллу из Рима и благополучно вернуть в Нью-Йорк к ее семье. Клянусь тебе, я вернусь и выстрелю себе в голову, если ты этого хочешь. Мне просто нужно быть уверенным, что она вне опасности…

Резкий смешок срывается с его жестких губ. — Cazzo, Раффа, только не говори мне, что ты снова это сделал? Ты влюбился в своего клиента? — Он все еще нависает надо мной, но давление на мой череп немного ослабевает. — Я думал, ты умнее этого.

— Нет, — шиплю я. Ложь такая горькая на вкус, что я едва могу ее проглотить. Но последнее, что мне нужно, — это чтобы один из самых могущественных людей в Риме знал, что моя principessa — моя главная слабость.

— Bugiardo⁵⁵, — рычит он. — Ты лжешь сквозь зубы, Раффаэле. — Он отступает назад и размахивает пистолетом, указывая на ту самую гостиную, в которой мы сидели более десяти лет назад. — Знаешь, единственная причина, по которой я не убил тебя тогда, заключалась в том, что я знал, что ты любишь мою Лауру. Я мог видеть это тогда так же ясно, как вижу сейчас. — Он делает вдох, затем выдыхает его с проклятием. — Merda.

— Мой отец явно тоже хочет ее смерти. — Слова вырываются сами собой, часть меня просто хочет, чтобы это поскорее закончилось.

— Тоже? — Его глаза сужаются, и он подходит ближе, сосредоточившись на одном слове, которое могло все изменить.

Я на бесконечное мгновение замолкаю, обдумывая череду событий, которые изменят мою жизнь.

— Раффа? — Он вытягивается на талии и заманивает меня в ловушку своим убийственным, потрепанным взглядом. — Что значит “тоже”?

Я мог бы солгать, чтобы выкрутиться, сказать ему, что имел в виду, что он хотел моей смерти, а мой отец хочет убить Изабеллу. Но зачем еще защищать Papà? Его грехи непростительны, и дьявол наконец-то пришел за ним.

Антонио и Джузеппе — это другая история. Мои братья отвернулись от меня, но заслуживают ли они возмездия за грехи моего отца? Месяц назад я бы сказал "нет". Но это было до Изабеллы, до того, как я снова начал дышать, хотеть большего от жизни, по-настоящему смотреть в будущее.

— Мой отец убил Лауру у меня на глазах в наказание за то, что я перешел на твою сторону, его врага. — В тот момент, когда признание произносится, давление в моей грудной клетке спадает. Мое сердце бьется свободнее, мои легкие больше не сдавливает тяжелый груз лжи, которую я хранил все эти годы. И для чего? Чтобы защитить монстра?

Изо рта Энрико вырывается череда проклятий. Он со звериным рычанием швыряет пистолет через всю комнату, затем пинает богато украшенный кофейный столик, сбивая на пол затейливые серебряные рамки для фотографий. Затем он идет за мной. Его кулак врезается мне в нос, резкий треск отдается по моему черепу. Теплая кровь стекает по моей губе, и со связанными руками я ничего не могу сделать, чтобы она не попала мне в рот.

От металлического привкуса у меня сводит живот, но я не могу долго на этом сосредоточиться, потому что другой кулак врезается мне в щеку. Я стискиваю зубы, превозмогая боль, отказываясь рычать от гнева. Я заслужил это. Я скрывал правду от этого человека больше десяти лет.

Удар в живот, затем еще один в почку. Я сгибаюсь, корчась от боли, но не издаю ни звука. Я принимаю это снова и снова, пока Энрико изливает на меня всю боль и гнев из-за потери своей дочери.

Это моя вина, что она мертва.

Я должен был остановить своего отца.

Я приму свое наказание, но умру не сегодня.

Темнота заползает в уголки моих глаз, голова откидывается назад, пока мой разум пытается защитить себя, отключаясь. Удары на мгновение прекращаются, и, несмотря на головокружение и внезапную тошноту, я могу различить высокую фигуру Энрико, расхаживающего перед моим креслом для казни.

— Что теперь? — Хрипло спрашиваю я.

— Я не знаю, — ворчит он. — Моя жена, Dio, упокой господь ее душу, всегда говорила, что я слишком мягкий.

Я едва сдерживаю дикий смешок. Есть много красочных прилагательных, которые я бы использовал для описания Энрико Сартори, но мягкий не входит в их число.

— Я имею в виду, по отношению к тебе. — Он подходит ближе, нахмурив темные брови. — Ты лгал мне годами, клянясь, что понятия не имеешь, кто убил Лауру. Один этот грех заслуживает смерти.

Я медленно киваю. — Мое предложение остается в силе, только позволь мне отвезти Изабеллу в безопасное место.

Он прищелкивает языком, затем достает из кармана халата носовой платок и вытирает кровь, покрывающую костяшки пальцев, мою кровь. — А если я отпущу тебя, что ты будешь делать со своим папой? — Он на дюйм приближается, и я практически вижу ярость, промелькнувшую в его холодных темных глазах. — Потому что ты понимаешь, что он больше не может продолжать жить, веро?

Верно. Конечно, я знал, чего будет стоить мое признание.

— Я сделаю то, что должен, чтобы защитить Изабеллу.

— Жизнь Альфредо Феррары принадлежит мне, — рычит он. — За то, что он отнял жизнь у моей дочери, я заслуживаю права назначить ему наказание.

У меня опускается голова. — А как же мои братья?

Он делает паузу, сжав губы в тонкую линию. — Если я оставлю кого-нибудь из них в живых, я только обрекаю себя на их возможное возмездие.

Моя совесть умоляет меня выступить в их защиту, но что я действительно могу сказать, чтобы защитить их? Моя собственная судьба висит на волоске. — Их там не было, — наконец бормочу я. — Не тогда, когда он это делал.

Его ноздри раздуваются, смесь ярости и боли искажает суровое выражение лица.

— Антонио все еще учится управлять империей Феррары. Он молод, послушен. Сохрани ему жизнь и вместо того, чтобы наживать врага, заключи союз.

Энрико хмыкает, затем проводит рукой по лицу. — С убийцей своего отца?

— Антонио прагматичен и амбициозен. И, в отличие от меня, он хочет занять трон Феррары. Дай ему шанс, и я могу почти гарантировать, что с ним не будет проблем.

— А если ты ошибаешься?

— Я сам о нем позабочусь.

Мрачный смешок раздается в его груди. — Это вынудило бы меня сохранить и тебе жизнь.

Я пожимаю плечами. — Удачный побочный эффект. — Я изо всех сил стараюсь сидеть прямо, несмотря на стук в голове. — После этого тебе больше никогда не придется видеть меня, Энрико. Ты получишь все, чего когда-либо хотел. Месть за смерть Лауры и я навсегда исчезну из твоей жизни.

— Все еще остается проблема в том, что ты лгал мне все это время.

— Тогда я был молод и глуп. Смерть Лауры сломила меня. Я не мог спать, не мог есть, не мог представить свою жизнь без нее и нашего ребенка. Я не хотел вдобавок ко всему начинать Третью мировую войну. — Я делаю глубокий вдох, чтобы справиться с болью. — И он был моим отцом, Энрико. Мне потребовались годы, чтобы смириться с тем, что он сделал. Но к тому времени было уже слишком поздно. Я не мог вернуться сюда…

— А потом ты встретил ее, принцессу Валентино.

— И он пришел за ней, — рычу я. — Ты знаешь поговорку: обмани меня один раз, позор тебе, обмани меня дважды, позор мне. Я даю тебе неделю, чтобы убить его, если нет, он мой. — Прищурившись, я смотрю на человека, который раньше пугал меня, с чистой убежденностью. — На самом деле, это беспроигрышный вариант для тебя.