Безжалостный хранитель

ГЛАВА 45

Заставь меня забыть

Раффаэле

Я смотрю на pezzo di merda, который посмел причинить боль тому, что принадлежит мне, и неприкрытая ярость бурлит в моих венах. Этот придурок прикован наручниками к стулу, с завязанными глазами и кляпом во рту в подвальной прачечной квартиры Изабеллы. Когда Лука начал подыскивать жилье в Риме, я настоял на подвале на всякий случай. Я никогда не думал, что мне действительно придется им воспользоваться.

Мы поймали стрелка, пытавшегося сбежать, в нескольких кварталах от квартиры, а потом я притащил его задницу обратно сюда. Теперь мне просто нужно успокоиться, прежде чем я начну допрос, потому что я боюсь, что сверну ему шею прежде, чем смогу вытянуть из него какую-либо полезную информацию.

Мне нужна информация. Он нужен мне живым.

Напоминаю я себе снова и снова, пока бушующий гнев захлестывает меня. Мои пальцы сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. Все, чего я хочу, это оторвать его чертову голову. Он мог убить ее.

И это была бы моя гребаная вина, потому что я был так занят, танцуя с ней, прикасаясь к ней, прижимаясь к ее горячему маленькому телу, что не следил за периметром. Coglione был на крыше соседнего дома. Вопрос заключался в следующем: почему? Кто из врагов Кингов выследил ее здесь?

Другой вариант… тот, который я не осмеливаюсь озвучить вслух, намного хуже.

Что это вообще не имеет к ней никакого отношения, а все из-за меня.

Неужели мои прошлые грехи вернулись, чтобы преследовать меня? Украсть единственную женщину, о которой я осмелился заботиться за последние десять лет?

— Merda, — выдавливаю я.

— Я могу это сделать, если у тебя не хватит духу. — Энцо появляется рядом со мной, сверкая кастетом.

— Нет, поверь мне, я справлюсь, — рычу я. Боюсь, что у меня получится слишком хорошо. — Сними с его глаз повязку, я хочу, чтобы этот ублюдок увидел мое лицо, близко узнал человека, который собирается отправить его в ад.

Из окровавленной губы bastardo вырывается всхлип. Я позволил себе один удар просто ради забавы, когда мы, наконец, догнали его. Энцо ослабляет темную ткань и набрасывает ее себе на шею. Как петлю.

Испуганные глаза смотрят на меня, нижняя губа безошибочно дрожит. — Пожалуйста, не надо… — плачет он.

Я заливаюсь смехом. — Почему я должен проявлять к тебе милосердие, когда ты стрелял в группу детей на вечеринке? — Когда ты мог убить ее… Я подхожу ближе, мой рассудок висит на волоске. — Если бы ты пролил хотя бы крошечную каплю ее крови, я бы засунул свой кулак тебе в горло и вырвал позвоночник. Capisci?

— Но я не…

— Потому что ты дерьмовый стрелок, — рычу я, прежде чем отвожу кулак и врезаю ему в нос.

Приятный хруст ломающихся костей и последовавший за ним крик немного утоляют ярость. Кровь стекает по его верхней губе в рот, когда он всхлипывает.

— Кто тебя послал? — Я рычу.

Он качает головой. — Нет, пожалуйста, я не могу сказать. Я даже не знаю…

— Ты серьезно собираешься отказать мне в этом? — Я нависаю над ним, мои губы кривятся в дикой усмешке. — После всего, что ты натворил, трусливый засранец? Я добуду нужную мне информацию. — Я придвигаюсь на дюйм ближе, не сводя с него глаз, пока он не начинает дрожать. — Остальное зависит от тебя. Либо ты расскажешь мне сейчас, и я сделаю твою смерть быстрой, либо с тобой будет трудно, и ты будешь страдать каждую мучительную минуту. — Я замолкаю и достаю из кармана нож. Провожу пальцем по лезвию, оставляя тонкую линию крови. — Я могу сделать так, чтобы пытка длилась долго, amico. — Я подношу лезвие к его шее и прижимаю к кадыку, пока не вижу кровь. — И я бы предпочел быть наверху, ухаживая за своим клиентом, чем торчать здесь, внизу, с тобой. Так что каждое мгновение, когда ты заставляешь меня ждать, только усиливает мою ярость. Твой ответ, stronzo.

Он прерывисто выдыхает. — Они убьют меня.

— Ты в любом случае покойник. Вопрос в том, как ты этого хочешь? — Я надавливаю сильнее, пока по его шее не стекает ровная алая струйка.

— Пожалуйста, ты не понимаешь. Они заставили меня…

— Кто? — Рявкаю я.

— Клянусь, я даже не знаю. Сделка была заключена третьей стороной, посредником.

— Тогда как же его звали?

Я вытаскиваю лезвие из его горла и вонзаю его в мясистую часть его руки. Он издает вопль и череду проклятий, когда капли темно-рубинового цвета разбрызгиваются по стене. Я снова наклоняюсь, обжигая его убийственным взглядом.

— Назови мне имя.

— Арджан Кола, — выпаливает он.

Название знакомое, но я не могу его точно вспомнить. Албанцы уже давно вовлечены в итальянскую мафию, все больше и больше просачиваясь в нее с момента открытия ЕС много лет назад. Но какое, черт возьми, отношение они имеют к Изабелле?

— Мне нужно больше, bastardo. Мне нужно знать, кто, блядь, послал тебя застрелить мою… клиентку.

— Это была не она, — бормочет он, слизь, смешиваясь с кровью, стекает по его верхней губе.

— Что? — спросил я.

— Меня посылали не за ней, — хрипло произносит он.

— Тогда кого же тебя послали убить?

— Тебя.

Кровь окрашивает дно раковины в подвале в ярко-красный цвет, слишком яркий для моих усталых глаз. Я машинально тру пальцы, добавляя еще мыла, пока вся кровь не сойдет с моей кожи. Я сдержал свое обещание, сделав смерть стрелка милосердно быстрой, несмотря на мое желание дюйм за дюймом содрать с него кожу.

Может, он и стрелял в Изабеллу, но он пришел бы за мной. Ее жизнь была в опасности из-за меня. Я провожу мокрой рукой по волосам и тяжело выдыхаю. Это все моя гребаная вина. Мне не следовало возвращаться в Рим.

Закончив, я заставляю ноги подниматься по ступенькам, чувство вины гложет меня изнутри. В квартире наверху тихо, все гости давным-давно разъехались. Команда "Кингз" позаботилась о теле, а местные итальянские власти позаботились обо всех ужасных деталях. Я никогда не осознавал, как далеко простиралась власть Луки Валентино, но когда все полетело к чертям, один из его людей точно знал, что делать и кому звонить.

Спасибо Dio, на Манхэттене сейчас глубокая ночь, и у меня будет время до завтра, чтобы справиться с гневом отца Изабеллы. Каким-то чудом мне удалось сохранить инцидент в тайне в RiverBar, но удача не заходит так далеко. Теперь у меня есть шанс признаться Луке во всем.

Я поднимаюсь на площадку второго этажа и останавливаюсь у двери Изы. Я заглядываю в щель и вижу, что она свернулась калачиком рядом с Сереной. Я стою у входа, просто наблюдая за ней бесконечное мгновение. После адской ночи мне просто нужно знать, что с ней все в порядке.

Ее глаза распахиваются, и на лице появляется улыбка облегчения. Я написал ей, как только мы нашли парня, зная, что она будет волноваться. Я настоял, чтобы она легла спать, потому что не хотел, чтобы она ждала меня. Я понятия не имел, сколько времени потребуется, чтобы расколоть парня. К счастью для меня, недолго.

Она выползает из-под руки Серены и на цыпочках подходит ко мне, от легкого поскрипывания старых деревянных досок у меня учащается сердцебиение. Ее волосы в диком беспорядке, длинными темными волнами ниспадают на обнаженные плечи. У нее то сексуальное, сонное выражение лица, которое она надевает первым делом по утрам, и, Dio, она великолепна. Мое сердце колотится о ребра, всепоглощающее чувство распирает грудь. Черт. Я влюблен в Изабеллу. По уши. Безумно. Одержимо. Прежде чем она достигает порога, я делаю выпад, не в силах оторваться от нее.

Мой рот врезается в ее рот, когда мои руки обвиваются вокруг ее бедер, прежде чем поднять ее над землей. Ее ноги обвиваются вокруг моего торса, руки обвиваются вокруг моей шеи. Слабый стон проносится между нами, когда она целует меня с тем же огнем, пожирающим мои внутренности.

— Я так рада, что с тобой все в порядке, — шепчет она мне в губы. — Я так волновалась…

— Мммм, я тоже. — Это все, что я могу выдавить, пока наши языки сплетаются в душном танце. Придерживая ладонью ее задницу, чтобы она крепче прижималась ко мне, я веду нас в свою спальню, запирая за нами дверь. Это. Вот почему ей нужен новый телохранитель. Вместо того чтобы проводить ночь, запутавшись в ее объятиях, я должен быть на дежурстве.

Вместо этого я передал эту работу Энцо и Альберто. Они хороши, но далеко не так хороши, как я. И все же я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее, не прикоснуться к ней. Страх потерять ее так реален, что я не могу не насладиться этим моментом.

Тогда я возвращаюсь к своим обязанностям.

— Ты нужен мне, Раф, — бормочет она, когда я укладываю ее на кровать. — Я была так напугана…

— Со мной ничего не случится, principessa. Я прямо здесь, с тобой. — Я переползаю через нее, упираясь локтями по обе стороны от ее плеч и прижимая ее к матрасу. — Я всегда буду оберегать тебя.

Ее глаза встречаются с моими, их голубизна практически сияет в лунном свете, проникающем сквозь оконную штору. — Обещай мне. Обещай, что ты всегда будешь со мной.

Я с трудом сглатываю. — Всеми возможными способами. — Я не хочу лгать ей, но я не могу продолжать в том же духе. Я не могу быть ее телохранителем и что бы это ни было между нами. Это небезопасно для нее, не хорошо ни для кого из нас.

— Я просто хочу забыть о сегодняшнем вечере, Раф. — Она прикусывает нижнюю губу. — Ты можешь заставить меня забыть, пожалуйста?

Мягкая мольба разрывает мою сдержанность, разрушая стены, которые я так упорно возводил между нами. Dio, я влюблен в нее. Я бы сделал для нее все. Но мог ли я отпустить ее, если это означало ее безопасность?

Ее руки находят молнию на моей ширинке, и прежде чем я успеваю произнести хоть звук, она освобождает мой член. Конечно, я возбужден и готов для нее. Поэтому я прячу невыразимые мысли на задворках своего сознания, чтобы справиться с ними в другой раз. Прямо сейчас моей principessa нужно все забыть, и я ничего так не хочу, как дать ей то, что она хочет.

Поэтому, когда она спускает трусики по своим гладким ногам и раздвигает бедра, я погружаю в нее свой член, медленно, неторопливо, наслаждаясь каждой секундой, когда она сжимается вокруг меня. Потому что с Изабеллой я нашел свой дом, и это не то, от чего я готов отказаться. Возможно, никогда.