Безжалостный хранитель

ГЛАВА 26

Специалист с полным спектром услуг

Изабелла

Теплое летнее солнце обжигает мои обнаженные плечи, и я делаю глубокий вдох, заставляя себя насладиться этим моментом покоя. Первая неделя в Policlinico Gemelli пролетела в череде бессонных ночей, бесконечных чашек эспрессо и выброса адреналина. Каждый день все больше затягивал меня в вихрь необузданных эмоций и неумолимого темпа. Даже сегодня, в мой первый выходной, отрывистые гудки кардиомониторов эхом отдаются в моей голове, каждый из них напоминает о том, что поставлено на карту.

Мои руки, когда-то неуверенные и дрожащие, двигались с целеустремленностью, о которой я и не подозревала неделю назад. Маленькие, доверчивые лица моих пациентов разбивают мне сердце и укрепляют мою решимость, их стойкость перед лицом боли учит меня храбрости больше, чем я могла себе представить. У меня едва было время поразмыслить, захваченная срочностью взятия крови, утешением испуганных детей и расшифровкой предписаний врачей на лету.

Несмотря на усталость, которая день за днем пробирает меня до костей, чувство удовлетворения удерживает меня в этом хаосе. Я знаю, что я именно там, где мне предназначено быть. Эта мысль отрезвляет и в то же время приводит в ужас.

Я делаю еще один вдох и переворачиваю страницу любовного романа, который последние тридцать минут делала вид, что читаю на балконе на крыше, но все слова расплываются в водовороте мыслей, бушующих в моем сознании.

Сможет ли девятилетний Марчелло снова играть в “Кальчо" после перелома ноги?

А что насчет двенадцатилетней Грасиелы? Приведет ли дыра, которую они обнаружили в ее сердце, к еще одному инсульту?

Встревоженные лица всех пациентов проносятся у меня в голове, а их родители? Dio, разговаривать с ними — хуже всего. Как стажеры, мы не ведем разговоров, но все равно вынуждены стоять там и наблюдать. Видеть, как осунулись их лица, как на глаза наворачиваются слезы, когда прогноз плохой, — это настоящая пытка.

Всю свою жизнь я хотела быть врачом, лечить, а не вредить, и теперь реальность этого, наконец, установилась. Хватит ли у меня сил вынести это?

— Что случилось, principessa? Эта вена у тебя на лбу танцует танго. — Этот засранец ухмыляется со своего шезлонга, только усиливая мое раздражение, когда он приподнимает солнцезащитные очки, чтобы взгромоздить их на свои растрепанные локоны.

На положительной ноте, он полностью отвлекает меня от моего экзистенциального кризиса. — Разве ты не должен следить за периметром? — Я рявкаю. — С каких это пор ты вообще садишься, не говоря уже о том, чтобы расслабиться?

— Сегодня у меня выходной.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Это объяснило бы блестящий пресс и плавательные шорты. Я изо всех сил старалась не пялиться на его идеальную фигуру, но я бы солгала, если бы сказала, что не подглядывала украдкой при каждом удобном случае. Помимо рельефных мышц, я заметила по меньшей мере дюжину шрамов. Пулевые ранения, давно зажившие — поверх порезов от клинков и кто знает, чего еще? Dio, через что прошел этот человек?

За все месяцы, прошедшие с тех пор, как Раф начал работать на меня, он ни разу не взял ни одного выходного. И теперь я чувствую себя полной сукой, потому что до этого момента до меня даже не доходило.

Он кивает головой через плечо на охранника во всем черном, стоящего у двери, ведущей вниз. — Альдо будет прикрывать меня сегодня.

Я смотрю на знакомого мужчину с длинным носом и серебристыми прядями, поблескивающими в его темных волосах. Он был одним из людей папы еще до моего рождения. — Тогда почему ты все еще здесь?

Он пожимает плечами. — Что я могу сказать, я помешан на работе.

— Очевидно.

— Так Альдо будет сопровождать меня на вечеринку сегодня вечером?

— На какую вечеринку? — Он вскакивает с шезлонга, и спинка сиденья с лязгом опускается.

— Я же говорила тебе, что все стажеры собираются сегодня вечером на аперитив.

— Черт, — бормочет он, потянувшись за телефоном. — Это у меня в расписании на завтрашний вечер.

— Непогрешимый Раффаэле Феррара совершил ошибку? — Я драматично ахаю. — Этого не может быть!

— Из-за разницы в часовых поясах у меня портится календарь.

— Как скажешь. — Я одариваю его дразнящей улыбкой, потому что так редко вижу его взволнованным, и я просто ничего не могу с собой поделать.

— Не имеет значения, я буду сопровождать тебя сегодня вечером. — Он растягивается на шезлонге, и я не могу оторвать глаз от рисунка тушью на его груди и перекатывающихся мускулов под ним. С тех пор как мы живем вместе, я близко познакомилась с его изнурительными тренировками. Неудивительно, что мужчина сложен как римский бог.

Несмотря на все его усилия по моему обучению, мое тело далеко от его совершенства.

— В этом действительно нет необходимости, — наконец выдавливаю я, оторвав взгляд от его торса. Еще одна ночная прогулка с моим порочно соблазнительным телохранителем во время пьянки грозит неприятностями.

— Все в порядке, я могу взять несколько часов отпуска завтра, чтобы наверстать упущенное.

— О, хорошо, потому что тогда у меня будет свидание с Массимо.

Он разражается чередой проклятий, от которых Альдо вздрагивает краем глаза. — Неважно, — выдавливает он сквозь зубы. — Мне не нужен перерыв. — Он снова садится, упираясь локтями в колени. Несмотря на его попытку сохранять хладнокровие и собранность, его нога подергивается, вибрируя по всему мускулистому бедру. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея — связываться с профессором, не говоря уже о руководителе программы стажировки?

— Я никогда не говорила, что мы собираемся встречаться, — огрызаюсь я. Я использовала слово "свидание" только для того, чтобы разозлить его.

— Ну, ясно же, что он хочет тебя трахнуть.

На этот раз у меня вырывается совершенно настоящий вздох. Не то чтобы я не заметила, как Массимо флиртует, но я не ожидала, что Раф будет так прямолинеен по этому поводу. — Откуда тебе знать?

— Потому что мне знаком этот образ. — Эти темные глаза скользят по моему бикини, впитывая меня дюйм за дюймом. Я извиваюсь под этим обжигающим взглядом, сжимая бедра, чтобы сдержать нежелательный прилив тепла.

— А что, если я тоже хочу его трахнуть? — Вопрос выплескивается наружу, потому что, очевидно, у меня нет ни грамма здравого смысла или хоть капельки чувства самосохранения.

— Осторожнее, principessa, — рычит он глубоко и негромко, чтобы Альдо не услышал.

— Что? Ты сказал, что проверил всех студентов и персонал, так что он в безопасности, верно?

— В моем присутствии когда я рядом, безопасно. — Он наклоняется ближе, пододвигаясь к краю стула. — Не для того, чтобы его член был где-то рядом с тобой.

— Мой отец тебе за это доплачивает? — Шиплю я, принимая его позу на краю шезлонга. — Он сказал тебе не разрешать мне встречаться? — Я привыкла ожидать и понимать даже чрезмерную опеку моего отца, но моего телохранителя? Это просто чересчур.

Мама знает о моей девственности, она сказала Papà? Хуже всего, рассказал ли он Рафу? О, Dio, я бы умерла от унижения, если бы его послали защищать мою чистоту.

— Он не сказал этого так многословно, нет…

— Но? — спросила я.

— Но защищать тебя — значит оберегать от всего этого, Изабелла. Я уже говорил тебе раньше, что я человек с полным спектром услуг.

— Значит, ты также собираешься трахнуть меня?

Широко раскрытые глаза Альдо устремляются в нашу сторону, и жар заливает мои щеки. Дерьмо!

— Да, конечно, я уложу и тебя, Белла, — практически кричит Раф в сторону охранника. Выражение лица Альдо заметно успокаивается, и он возобновляет расхаживание по периметру крыши. Затем Раф устремляет на меня свой дикий взгляд, ноздри раздуваются. — Ты пытаешься добиться моего увольнения? — он рычит. — Если ты это сделаешь, то первым же самолетом вылетишь обратно на Манхэттен.

— Что хорошего в том, чтобы быть здесь, если я ничего не могу сделать?

— Что ты имеешь в виду под словом “Что-нибудь?” Ты ходишь на работу каждый день, я отпускаю тебя на эту чертову вечеринку, и я даже позволю тебе пойти на свидание с этим чванливым профессором. Но я всегда с тобой.

Я качаю головой, на моем лбу отражается раздражение. — Это нечестно, Раф. Я заслуживаю хоть какого-то уединения. — Еще больше понизив голос, я шепчу: — И сексуальную жизнь.

Он раздраженно выдыхает, проводя рукой по волосам. — Ты собираешься довести меня до смерти, ты знаешь об этом?

— Но какой конец, верно? — Я одариваю его ухмылкой, прежде чем откинуться на спинку шезлонга и уткнуться носом в книгу. Мне нужно с кем-нибудь переспать сегодня вечером, с кем угодно, чтобы выбросить Рафа из головы.

Мерцающие огни Рима отражаются от гладкой поверхности реки Тибр, когда мы приближаемся к назначенному месту встречи — Ривербару. Как следует из названия, с открытой террасы открывается вид на реку, откуда открывается потрясающий вид на воду и городской пейзаж за ней. Я так очарована прекрасным зрелищем, что почти не обращаю внимания на сварливого охранника рядом со мной.

Он шагает впереди меня, придерживая дверь открытой, и передо мной простирается шикарный бар с художественными светильниками и открытыми кирпичными стенами. Атмосфера наполнена энергией, знакомой энергией, которой я не ощущала с той ночи в Velvet Vault. На мгновение я переношусь на Манхэттен, в бар моего двоюродного брата, съеживаюсь под столом, когда воздух пронзают выстрелы.

Крепко зажмурив глаза, я отгоняю мрачные воспоминания о том, что будет дальше, отказываясь утонуть в лужах крови этой ночью. Dio, я скучаю по ним, по моему брату Винни, Серене и Мэтти, даже по Алессии и Алессандро… Они могут сводить меня с ума, но нет ничего лучше семьи.

— Ты в порядке? — Дыхание Рафа скользит по моему уху, возвращая меня в настоящее. Он наклоняется, и его пальцы переплетаются с моими. Темнота отступает в мгновение ока, его присутствие дарит глубину комфорта, которая удивляет меня.

— Ммм, — бормочу я, мой взгляд опускается на наши переплетенные пальцы. За все это время я ни разу не упомянула ту ночь в клубе. Помнил ли он те несколько слов, которыми мы обменялись перед тем, как начался хаос? Когда-нибудь я спрошу.

— Изабелла, сюда! — Знакомый голос заставляет меня обратить внимание на арку за баром и зону отдыха на открытом воздухе. Массимо жестом приглашает нас к группе высоких столов и больших удобных диванов прямо на берегу реки.

Раф убирает свой палец с моего, перемещая руку на поясницу. Слегка подталкивая, он ведет меня к двери. Зона отдыха на открытом воздухе представляет собой шикарное сочетание минималистской мебели и изысканного освещения в сочетании с плавными ритмами ди-джея, создающими уютную атмосферу.

Массимо шагает к нам, и я отчетливо вижу, как напрягся Раф, от заострившейся челюсти до сузившихся глаз и внезапной перемены позы. — Ciao, Изабелла, я так рад, что ты пришла. — Несмотря на убийственный взгляд моего телохранителя, мой профессор приближается, посылая пресловутый поцелуй в обе щеки. Храбрый человек.

Глубокое рычание сотрясает воздух, и звучит оно так, словно исходит из самых темных ям ада, но, судя по тому, как дрожит горло Рафа, звериное рычание, должно быть, исходило от него.

Массимо переплетает свои руки с моими, и рука Рафа соскальзывает с моей спины и обвивается вокруг талии, прижимая меня к себе. Мой профессор тянет меня, но я прижата к стене из неподатливых мышц.

— Раф! — Я шиплю.

Вместо того, чтобы отпустить меня, он неохотно продвигается вперед, так что теперь я зажата между двумя мужчинами, как чертова жевательная игрушка.

Да, это будет весело…