Безжалостный хранитель

ГЛАВА 28

Держись

Изабелла

Адреналин бурлит в моих венах, когда я ползу к Джеффу, а Раф накинут на меня. Это делает наши движения мучительно медленными, когда мы пытаемся двигаться в унисон со шквалом пуль, рассекающих воздух.

— Пригнись и держись поближе, — рычит Раф мне в ухо.

— Да. Ты буквально на мне. Насколько ближе ты хочешь?

Хитрая усмешка дергается в уголке его губ, но она исчезает прежде, чем я успеваю на ней зациклиться.

— Просто продолжай двигаться, — шиплю я. Я проклята. Другого объяснения нет. Как это возможно, что я не могу провести даже одну веселую ночь без того, чтобы весь ад не разверзся? А в Риме? Кто из врагов моего отца вообще знает, что я здесь?

Я фиксирую взгляд на Джеффе, на бледно-зеленом цвете его лица и капельках пота на лбу, и мое сердце разрывается. И теперь он расплачивается за это.… Я была глупой и эгоистичной, думая, что смогу приехать сюда и не будет никаких последствий. Как у проклятой королевской принцессы мафии, у меня не было нормального секса даже за всем проклятым Атлантическим океаном.

Когда мы наконец добираемся до стола, за которым ютится Джефф, Раф заталкивает меня под скатерть и ставит перед нами два стула, как импровизированную баррикаду.

— Bella… что происходит? — бормочет он.

— Я не знаю, но с тобой все будет в порядке, — шепчу я, беря его за руку. — Как и со всеми нами.

— Пуля попала мне в брюшную полость, — прохрипел он. — Если бы он разорвал мой желудок, это могло бы создать дыру, ведущую к утечке желудочных кислот и частично переваренной пищи в брюшную полость, что может вызвать серьезное воспаление и инфекцию.

Я прижимаю ладонь к его раскрасневшейся щеке и изо всех сил изображаю ободряющую улыбку. — Расслабься, Джефф. Сейчас не время пересказывать материал из учебника. Я сделаю все возможное, чтобы остановить кровотечение, а потом они займутся раной, когда мы доставим тебя в больницу. С тобой все будет в порядке, я обещаю. — Я игнорирую дрожь в своем голосе и делаю медленные, размеренные вдохи, чтобы уменьшить бешеный ритм пульса.

— Я не знаю…

— Да, так что просто держись.

Резкий звук рвущейся ткани заставляет мое сердце подпрыгнуть к горлу, прежде чем Раф протягивает мне полоску белой ткани, которую он украл со стола. Он уже разрывает зубами еще одно. — Оберни это вокруг пулевого ранения и вокруг талии, чтобы замедлить кровоток.

— Верно. — Я должна это знать, черт возьми. Каким врачом отделения неотложной помощи я буду, если буду волноваться в этом хаосе?

Я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на всех годах учебы, бесконечных лабораторных работах и бесчисленных тестах. Я могу это сделать. Оцените ситуацию, стабилизируйте состояние пациента, остановите кровотечение, предотвратите инфекцию… Слова моих профессоров эхом отдаются в моей голове.

— Он у тебя? — Спрашивает Раф с дикими глазами, но голосом твердым, как рука хирурга. Черт возьми, почему я не могу быть такой, как он, такой хладнокровной и собранной?

Я киваю с уверенностью, которой не чувствую.

— Хорошо. — Он поворачивается в тесном пространстве и направляет пистолет через дыру в скатерти. — А теперь я заставлю этого ублюдка заплатить за то, что он посмел причинить вред тому, что принадлежит мне. — Его слова шипят сквозь стиснутые зубы, так тихо, что я не уверена, что правильно его расслышала.

Холодок пробегает по моей спине от яда в его тоне. Я должна быть оскорблена тем, что он только что назвал меня своей собственностью, но вместо этого только тепло наполняет мою грудь. Переключив свое внимание обратно на Джеффа, я сжимаю его руку. — Все почти закончилось. Раф обо всем позаботиться.

Голова Джеффа откидывается назад, веки закрываются, когда он прислоняется к ножке стола. Я сильнее надавливаю на рану. Кровь расцветает на белой ткани, и тревога разъедает мои внутренности. Он не может умереть.… я не несу ответственности ни за какую другую жизнь. Пожалуйста, Dio, нет.

Заглушая стук моего бешено колотящегося сердца и произносимые шепотом молитвы, вдалеке начинают завывать сирены, становясь все громче по мере их приближения.

Раздается еще один выстрел, на этот раз ближе, так чертовски близко, что мое сердце подпрыгивает к горлу. — Попался, ублюдок. — Раф поворачивает голову через плечо, и его пронзительный взгляд встречается с моим. — Все кончено.

Мое горло сжимается, эмоции закупоривают дыхательные пути, а горячие слезы щиплют глаза. Спираль эмоций скручивается у меня внутри, тысяча слов застревает на кончике языка. Я хочу поблагодарить его, я хочу броситься в его объятия и позволить ему поглощать меня до тех пор, пока все остальное не исчезнет.

Вместо этого я только киваю и одними губами произношу неубедительное — Спасибо.

Я натягиваю одеяло до подбородка и сворачиваюсь калачиком на мягких подушках дивана, просматривая предложения Netflix, ни одно из которых не кажется мне даже отдаленно заманчивым. После долгого душа и часового разговора с Сереной, который заставил меня разрыдаться, я уселась на диван в пижаме и с тех пор не двигалась. После недавнего всплеска адреналина я устала, но, кажется, не могу заставить себя уснуть.

Каждый раз, когда мои тяжелые веки осмеливаются закрыться, страх распахивает их настежь. Я смутно ощущаю присутствие Рафа, перемещающегося между гостиной и кухней, но он почти не разговаривает с момента нашего возвращения.

Я разрываюсь между желанием побыть одна и жаждой его компании, его успокаивающего тепла и тихой непоколебимости. Он шаркает по кухне, и мои веки закрываются. Затем звук включенной микроволновки заставляет мое сердце подпрыгнуть в груди.

— Боже, Раф, — рычу я.

Он неторопливо направляется ко мне, одетый только в спортивные штаны с низкой посадкой, с полной миской попкорна в одной руке и двумя кружками в другой. Внезапно я снова полностью просыпаюсь и, кажется, не могу оторвать глаз от великолепной загорелой кожи его мускулистого торса. — Извини, — шепчет он, кладя вещи на кофейный столик, затем ложится рядом со мной. — Ты спала?

— Нет, я не могу. — Я принимаю полусидячее положение и заставляю себя поднять глаза. — Вы выяснили что-нибудь о стрелявшем?

— Пока нет. К сожалению, трупы ничего не рассказывают. — Он протягивает мне кружку, придвигаясь ближе, с нехарактерно настороженным взглядом. — Горячий шоколад?

— Серьезно?

Он пожимает плечами. — Да, почему нет? Это всегда помогает мне уснуть.

— У тебя проблемы со сном? — спросила я. — Что?

— Когда ты увидела то, что видел я, principessa, ты поняла, что ночь тебе не друг. В темноте шевелятся самые глубокие тени, выпуская монстров, которые скрываются внутри. — Он указывает на свой висок, затем на грудь.

— Хорошо, что у меня есть ты, чтобы держать монстров на расстоянии. — Я одариваю его редкой улыбкой и придвигаюсь ближе. Большинство наших бесед носят настолько воинственный характер, что я с трудом позволяю себе расслабиться рядом с ним без язвительности.

— Я пытаюсь, principessa, но ты определенно не облегчаешь мне задачу.

— Что было бы в этом забавного? — Я наклоняюсь к нему всем телом и делаю глоток из кружки. Это на удивление вкусно. — Имея в своем распоряжении такого талантливого охранника, я подумала, что тебе понравится небольшое испытание.

— Мне бы понравилось, если бы моя подопечная не ползла под градом пуль, спасая какого-то парня, которого она хочет заполучить в свои трусики.

— Ой, — бормочу я. — Я не поэтому пошла…

Он поднимает руку, умиротворяющая улыбка появляется на жесткой линии его подбородка. — Я знаю, что это не так, но тот факт, что ты хочешь его, ничуть не облегчает ситуацию.

Я делаю еще глоток, черпая мужество в сладком тепле кружки. Или, может быть, я просто потеряла всякий здравый смысл после того, как в меня стреляли в сотый раз за последние несколько месяцев. Когда снова и снова смотришь смерти в лицо, у тебя что-то путается в голове. И насколько я на самом деле должна быть сдержанной, когда этот мужчина, сложенный как римский бог, каждый день выставляет напоказ свое совершенное тело по этой чертовой квартире?

— Может быть, это потому, что я не могу заполучить мужчину, которого действительно хочу… — Я оставляю остаток предложения висеть в напряженном воздухе между нами.

Его глаза впиваются в мои, поток эмоций проносится под непроницаемой тьмой. Сексуальное нечто среднее между рычанием и стоном вибрирует в его горле, сотрясая мощную грудь. Он начинает как сумасшедший защелкивать резинку на запястье, прежде чем медленно качает головой, прищелкивая языком. — Я… мы действительно не должны — Его рука все ближе подбирается под одеяло, пока тыльная сторона его ладони не касается моего бедра, чуть ниже подола моих мягких ночных шорт. Грубые костяшки пальцев скользят по моей коже, вызывая множество мурашек на своем пути.

— Никто не должен знать, — выдыхаю я и протягиваю руку под одеяло, чтобы положить его на верхнюю часть моего бедра. Его глаза расширяются, что-то похожее на страх пульсирует в этих выразительных радужках.

Эта знакомая боль расцветает при одной мысли о том, что эти пальцы скользят под мои трусики. Только на этот раз я хочу, чтобы его пальцы были внутри меня, а не мои собственные.

— Это не обязательно должно что-то значить. — Даже я могу услышать ложь в моих поверхностных словах. Я просто надеюсь, что он не может. Каким бы невыносимым ни был Раф, нет никого, с кем я когда-либо чувствовала бы себя в большей безопасности. Его собственническая жилка граничит с психозом, но иногда я не могу не задаться вопросом, есть ли за этим что-то большее.

— Ах, principessa, — шепчет он на выдохе, его губы всего в нескольких дюймах от моих, — как могло быть иначе? — И все же его рука остается там, где я ее оставила.

Я наклоняю голову вперед, так что наши губы едва соприкасаются. Он остается совершенно неподвижным, так что я не уверена, что он дышит, пока не откидываюсь назад, побежденная.

Может быть, я ему не нужна?.. неужели я все это выдумала?

— Знаешь что? После той ночи, что у нас была, к черту все это. — Он запускает руку в волосы у меня на затылке, и его рот захватывает мой с настойчивостью разразившейся бури, яростный и безудержный, как будто он вкладывает в поцелуй каждое невысказанное слово.

И все, что я могу сделать, это держаться.