Безжалостный хранитель

ГЛАВА 42

Наказание

Раффаэле

Дыши, cazzo. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я заставляю свои легкие продолжать свой ровный ритм, несмотря на удушающий гнев, обволакивающий мои органы, когда подкрадываюсь к Изе и профессору.

Его руки на моей клиентке.

Его пальцы скользнули в опасной близости к изгибу ее задницы.

И через минуту я собираюсь оторвать каждый из этих пальцев за то, что они посмели прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Засовывая руки в карманы, чтобы сдержать порыв, я натягиваю отработанную улыбку, когда подхожу к толпе стажеров, кружащих вокруг Изы на танцполе.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не вырвать ее из его рук и не перекинуть через мое плечо. Мои пальцы дергаются в карманах, ладонь чешется отшлепать эту задницу за непослушание. Я думал, что совершенно ясно выразился. Она моя. И это означает, что никто не прикоснется к ней без моего разрешения. Что означает, что никто никогда к ней не прикоснется. Я возвышаюсь над coglione, затем наклоняюсь к уху Изы. — Извини, signorina. Мне нужно с тобой поговорить.

Мурашки пробегают по ее обнаженным плечам и сбегают вниз по рукам. Вид реакции ее тела на мое посылает волну удовлетворения прямо к моему члену. — Прямо сейчас? — шепчет она, и слабая заминка заметна только потому, что я так хорошо ее знаю.

— Да, прямо сейчас. — Я едва сдерживаю звериное рычание.

Профессор отпускает ее, и я, наконец, могу дышать, стальные оковы вокруг моих легких ослабевают. Моя рука инстинктивно обхватывает ее бицепсы, пронося ее сквозь массу тел. Как только моя плоть соприкасается с ее, мое прерывистое дыхание начинает нормализовываться.

Merda, что эта женщина сделала со мной?

У меня всегда была собственническая жилка, и я плохо контролировал себя, но это… это выходит за рамки моего типичного безумия. Пока я веду ее по шумной крыше к ступенькам, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз я чувствовал, что это выходит из-под контроля. Ответ вертится у меня на кончике языка, но я отказываюсь признавать это.

Потому что я в ужасе.

Потому что в последний раз, когда я чувствовал себя подобным образом, все полетело к чертям.

Отчаянный клубок страха, тревоги и гнева скручивается и взбивается у меня внутри. Я ненавижу это чувство, полную потерю контроля. Страх — это слабость, но ярость, за которую я могу держаться. Направляя этот гнев, я ускоряю шаги, пока практически не тащу Изу вниз по лестнице.

— Притормози, ты делаешь мне больно, — шипит она, когда мы достигаем коридора второго этажа и громкие ритмы ди-джея начинают стихать. Она разворачивается всего в нескольких футах от двери своей спальни и сердито смотрит на меня, притопывая каблуками, так что я вынужден остановиться. — Что с тобой происходит?

— Ты позволяешь ему прикасаться к себе, — рычу я, не в силах сдерживать торнадо эмоций ни на минуту дольше. Я возвышаюсь над ней, прижимая к стене.

— Массимо?

— Да! Этот ублюдок лапал тебя повсюду. Он касался твоей руки, твоей задницы, шептал тебе на ухо… Никто не должен прикасаться к тому, что принадлежит мне. — Я запускаю руки в волосы, дергая непослушные кончики, пока боль не отвлекает меня от ошеломляющих чувств, бушующих у меня внутри. — Ты. Моя, — рычу я, подчеркивая каждое слово, стирая еще один дюйм между нами. — Разве я не ясно дал это понять прошлой ночью? — Я бросаю взгляд в конец коридора, убеждаясь, что поблизости нет других охранников, затем наклоняюсь губами к ее уху. — А теперь мне придется наказать тебя за непослушание.

Эти пылающие синие радужки вспыхивают, осколки сапфира мерцают в тусклом освещении. Это не страх, нет, это нечто гораздо лучшее. Любопытство. — Как ты собираешься это сделать? — шепчет она. — Если я позволю…

Дерзкая малышка.

И вот так я становлюсь твердым.

Я завожу руку ей за спину и обхватываю ладонью ее задницу. Слабый вздох вырывается из ее пухлых губ. — Я собираюсь шлепать эту идеальную маленькую попку, пока ты не выкрикнешь мое имя. — Мои пальцы сжимаются вокруг ее изгибов, и я прижимаю ее к своему члену.

— Мне показалось, ты сказал, что это всего на одну ночь… — Ее губы на волосок от моих, и я едва ли могу думать о чем-то другом, кроме как запечатлеть их.

— О, это не секс, principessa. Это наказание. — Я наклоняю бедра так, чтобы моя эрекция оказалась под ее непристойно коротким платьем, и тру свой член о ее трусики. — Может, нам и не позволено быть вместе прямо сейчас, но это не значит, что я позволю кому-то другому овладеть тобой.

Она смотрит на меня снизу вверх, вызывающе, как черт. — Если я позволю тебе отшлепать меня, то тебе придется трахнуть меня после. Или никакой сделки…

Раздается неожиданный смешок, когда эти озорные глаза останавливаются на мне. — Забавно, что ты думаешь, что у тебя есть право голоса в этом.

— Что забавно, так это то, что ты думал, я просто соглашусь на свое наказание, как хорошая девочка. — Она покачивает бедрами, потирая шелковыми стрингами твердый выступ моего члена.

Cazzo, даже сквозь брюки я чувствую, какая она промокшая.

— Я же говорила тебе, Раф, что всегда получаю то, что хочу.

— Только в этот раз… — Я провожу обеими руками по ее заднице и обхватываю ее бедра своими, прежде чем поднять ее с пола и метнуться в ее спальню. Я гребаный лжец, и я прекрасно это осознаю. Я должен был знать, что одного раза никогда не будет достаточно, и теперь я просто использую все, что могу, как предлог, чтобы быть рядом, сверху, внутри этого невероятного существа, которое держит мои яйца в удушающей хватке.

Я запираю за нами дверь, ярость все еще пульсирует в моих венах, но что-то еще пробивается сквозь эту ярость. Похоть, страстное желание и еще одно слово на букву "Л", которое я отказываюсь рассматривать. Когда ее ноги в этом неприличном платье обвились вокруг меня, я мог легко повалить ее на кровать и засунуть в нее свой член. И Dio, я хочу этого.

Но я должен наказать ее.

Напомнить ей, что она принадлежит мне и никому другому.

Поэтому я подвожу ее к окну, где на идеальной высоте находится красивый карниз, с которого открывается потрясающий вид на римский горизонт, затем задираю крошечное платье и снимаю его через ее голову. На ней нет лифчика, ее полные груди свободно болтаются, а мой член такой твердый, что я уверен, он разорвет шов на моих штанах.

— Cazzo, — шиплю я, подходя к ней.

Ее щеки пылают, зрачки настолько расширены, что почти поглощают сверкающий сапфир. Она взволнована… у моей маленькой, невинной принцессы есть озорная сторона, которая только и ждет, чтобы вырваться на свободу.

— Ты хочешь этого, не так ли? — Я смотрю ей в глаза, нуждаясь в словесном подтверждении. Для меня слишком легко увлечься моментом, но я хочу, чтобы она была уверена. Всего день назад она была девственницей, и, несмотря на то, как сильно я в этом нуждаюсь, я бы никогда не стал принуждать ее к этому.

Она опускает голову, ее румянец усиливается с каждой секундой.

— Мне нужно, чтобы ты это сказала, principessa. — Я обхватываю ее лицо руками, удерживая ее под своим непреклонным взглядом.

— Я хочу, чтобы ты отшлепал меня, — выдыхает она. — Я хочу, чтобы с тобой было все.

В меня стреляли по меньшей мере дюжину раз, и все же ничто не подготовило меня к этим словам. За удар в легкие, за поток воздуха, покидающий мою грудь, и за пронзительную боль в моем сердце.

— Я…

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, она кладет руки на выступ и наклоняется.

Стон наполняет мою грудь, вибрируя низко в горле. Она склоняет голову на плечо, и озорная ухмылка приподнимает уголки ее губ. — Так правильно?

— Черт возьми, principessa, это так правильно. — Я хватаю ее за бедра, так отчаянно желая просто прикоснуться к ней. Как только мне надоедает водить руками вверх-вниз по ее торсу и заднице, я запускаю пальцы за пояс ее стрингов и спускаю их вниз по ее ногам, опускаясь на колени позади нее.

Проводя рукой по внутренней стороне ее бедра, я раздвигаю ее ноги. — Хорошая девочка, раздвинь для меня ноги. — Возбуждение поблескивает на ее темных кудряшках, и, черт возьми, я не уверен, что смогу дождаться, когда трахну ее. Это будет самое быстрое наказание в истории.

Под этим углом я ничего не могу с собой поделать. Я опускаю голову между ее бедер и провожу языком по ее влажным складочкам. — Ммм, — мурлычу я, уткнувшись в ее клитор. — Точно так, как я запомнил. Самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал.

Ее колени дрожат, быстрый подъем и опадение груди, нежное покачивание грудей вытворяют с моим членом недозволенные вещи. Я обвожу языком тугой бутончик, дразня и покусывая, пока не почувствую, как нарастает ее оргазм.

Потом я останавливаюсь.

Она стонет, бормоча проклятия.

— Предполагается, что это наказание, помнишь? — Я не уверен, кто больше нуждается в напоминании, она или я.

Поднимаясь с пола, я расстегиваю ремень, затем одним махом справляюсь со своими брюками и боксерами. Приятный шелест одежды, падающей на пол, обостряет мои чувства, возбуждая нервные окончания. Я стою позади нее, мой член настолько тверд, что причиняет боль. Я придвигаюсь на дюйм ближе, раздвигая ее ягодицы своей толстой головкой и проводя рукой по ее скользким складочкам. Когда она в таком положении, было бы так легко взять то, что принадлежит мне.

Но сначала она должна понять. Что значит по-настоящему быть моей.

— Ты готова, principessa? — Мой голос — не более чем зазубренный рык.