Безжалостный хранитель

ГЛАВА 37

В первый раз

Раффаэле

Волна раскаленного гнева и ядовитого страха сжимает мои внутренности, когда я захлопываю дверь квартиры за Изабеллой и Сереной, прежде чем задвинуть засов. Я уже проинформировал всех охранников, стоящих снаружи, чтобы они были в состоянии повышенной готовности в поисках моих братьев, не говоря уже о том факте, что я заставил Сэла объехать половину Рима, прежде чем вернуться домой, чтобы убедиться, что за нами нет слежки. Пара обычно болтливых кузин молча проходит на кухню, и жгучее чувство вины колет меня в грудь.

Из всех чертовых клубов Рима, как, черт возьми, мы оказались в том, которым владеет моя семья? Именно поэтому мои правила так важны. Если бы я провел разведку, как я обычно делаю, я бы знал, что это место принадлежит Феррарам. Но merda, Изабелла держит меня в такой удушающей хватке, что я пускаю все на самотек. Она хлопает длинными ресницами и поджимает пухлые губки, и я превращаюсь в бесполезного, бесхребетного coglione. И это могло стоить мне ее жизни.

Я должен покончить с этим.

Я не могу позволить своим чувствам к ней больше влиять на мои суждения. И как бы мне ни была ненавистна сама мысль об этом, мне нужно найти себе замену. Чем скорее, тем лучше. Пребывание с Изабеллой только увеличивает мишень на ее спине.

И Dio не позволит, если мои враги обнаружат, что я вернулся в город. Моя собственная семья достаточно плоха, кроме Сарторисов, Меркуриос и Делюкасов… Мои мысли возвращаются к стрелку в Ривербаре, и невидимые когти впиваются в мои легкие. Могло ли это нападение произойти из-за меня? Если источники Антонио подтвердили мое прибытие, возможно, это должны были сделать и другие.

Черт.

Я хожу по квартире как в тумане, запирая окна, ставнями, запирая каждый дюйм этого проклятого пространства.

— Раф!

Я оборачиваюсь и вижу пару сверкающих сапфировых радужек. Судя по тому, как раздраженно она наморщила лоб, я предполагаю, что это был не первый раз, когда она называла меня по имени.

— Что? — Я рявкаю в ответ, потому что уже чувствую себя достаточно дерьмово за нас обоих.

— Я ждал всю часовую поездку на машине. Я была запредельно терпелива, и теперь пришло время сказать мне правду.

Серена идет рядом со своей кузиной, энергично кивая, уже с бокалом вина в руке. — Да, то, что она сказала. — Ухмылка тронула уголок ее губ, и ее глаза заискрились. — Кроме того, кто-нибудь из твоих братьев холост, потому что, черт возьми…

— Поверь мне, — рычу я, обрывая ее, — ты не захочешь иметь ничего общего ни с одним из них.

— Пожалуйста, начинай объяснять. — Изабелла смотрит на меня, прижав руки к груди, как будто пытается сдержать гнев. Я хорошо узнаю это движение.

Я не собираюсь раскрывать свое темное прошлое моей нынешней клиентке, не говоря уже о ее кузине. — Я не разговаривал со своей семьей десять лет, — фыркаю я. — И именно поэтому я так не решался возвращаться в Рим. Мы с отцом сильно поссорились, и он, по сути, отрекся от меня. Мои братья встали на его сторону. Всякое случается. Конец истории.

— И это все? — спросила она.

— Да.

— То противостояние за пределами клуба казалось чем-то гораздо большим, чем небольшая размолвка. — Серена делает глоток из бокала, ополаскивая красное вино во рту.

Изабелла придвигается на дюйм ближе, ее глаза ищут мой ответ, которого она не получит. Я бы никогда — никогда не смог рассказать ей, что произошло. Раны слишком свежи, шрамы слишком глубоки, чтобы когда-либо увидеть свет. Особенно не сейчас, когда моя новая клиентка вызывает такой шквал чувств. Она наконец переводит взгляд на Серену. — Ты не оставишь нас на секунду?

— Правда? — Ее глаза широко раскрыты, когда она смотрит на свою кузину так, как будто ее никогда в жизни не уводили от разговора. Они действительно рассказали друг другу все?

— Да, мне нужно поговорить с Рафом наедине.

— Хорошо… — Она разворачивается на каблуках и неторопливо направляется на кухню, наполняет свой бокал вином, прежде чем опуститься на диван в гостиной.

Рука Изабеллы переплетается с моей, ее длинные тонкие пальцы так идеально переплетаются с моими, что нежное прикосновение причиняет боль. Потому что оно должно быть последним. Я не сдерживаюсь рядом с этой женщиной. Вся моя жизнь, полная контроля и тщательно продуманных политик и процедур, летит к чертям рядом с ней. И это несправедливо по отношению к ней.

Похоть — это одно. Это я могу контролировать, но это зашло так далеко за пределы похоти…

Она тянет меня вверх по лестнице, ее шаги ускоряются с каждым шагом к нашим спальням. Какую она выбрала? Эта мысль такая бессмысленная, но все же она приходит мне в голову. Если она выбирает свою комнату, она ищет комфорта, знакомого окружения, если она выбирает мою, она стремится утешить меня. Тонкое различие — это то, что большинство не стало бы принимать во внимание.

Изабелла поворачивается к моей комнате, и мое сердце учащает свой ритм. Как бы она ни была взбешена, ее больше беспокоит мое душевное состояние, чем тот факт, что я лгал ей все эти месяцы. Интересно и неожиданно.

Она вталкивает меня спиной в комнату, затем толкает на матрас. — Теперь только ты и я, Раф, и ты у меня в долгу. Расскажи мне всю историю.

Я выдыхаю, пытаясь выиграть немного времени, чтобы придумать достойную версию правды. Вся ложь должна быть сосредоточена вокруг правды, чтобы быть правдоподобной. — Я уже говорил тебе, — бормочу я. — Я совершил нечто непростительное в глазах моего отца, и поэтому он изгнал меня из семьи, из всего проклятого города.

— И что это было? — Этот пытливый взгляд блуждает по мне.

— Я предал его доверие.

— Делая что?

— Перешел на сторону того, кого считал врагом.

Ее темные брови хмурятся, когда она смотрит на меня. — Раф, я не идиотка. Я узнаю могущественных мужчин, когда вижу их. Каким бизнесом занимается твоя семья?

Я подумал, что ей не потребуется много времени, чтобы сообразить, что к чему, как только она увидит Антонио, Джузеппе и их отряд охраны. — Ночные клубы и рестораны. — Я одариваю ее своей самой очаровательной улыбкой.

— Отмывание денег? — она возражает.

— Среди прочего. — Dio. Почему бы тебе не предоставить больше компрометирующей информации, ты, stronzo?

Она шипит проклятие, затем проводит рукой по своим шелковистым волосам. — Этого определенно не было в твоем безупречном резюме, мистер Феррара. Как ты мог мне не сказать?

— Потому что это никогда бы не всплыло, если бы мы не оказались в Риме. Я никогда не имел никакого отношения к семейному бизнесу. Я никогда этого не хотел.

— И поэтому твой отец отрекся от тебя, потому что ты хотел уйти?

Я медленно киваю, потому что отчасти это правда. — Я всегда хотел защищать других. Означало ли это службу в карабинерах, армии или в частной охране, это мое призвание. Это единственный способ свершить правосудие, склонить чашу весов в правильную сторону в этом темном мире.

— И это все? — Она медленно приближается ко мне, так что ее голые ноги касаются моих коленей.

— Вот в чем суть, principessa. Я не верю, что все грязные подробности действительно необходимы, не так ли?

Она медленно качает головой. Ее глаза по-прежнему прикованы к моим, как будто она могла каким-то образом разгадать ложь. — Тогда почему ты казался напуганным? — Ее брови снова хмурятся, выражение лица становится абсолютно серьезным. — Я никогда не видела тебя таким, Раф. Даже когда мы столкнулись с градом пуль.

Я тянусь к ней, мои руки обхватывают ее бедра сзади, прежде чем я успеваю остановить их. Притягивая ее ближе, я делаю долгий страдальческий выдох и запрокидываю голову, чтобы встретиться с ее обеспокоенным взглядом. — Потому что ты кое-что сделала со мной, principessa. Ты растоптала все мои правила, отправила мои процедуры к черту и взломала крепость, которую я построил вокруг своего сердца. Ты заставляешь меня чувствовать себя уязвимым, и это пугает меня до чертиков, больше, чем любая пуля.

Прежде чем я успеваю прекратить эту безумную болтовню, слова вылетают наружу. Я тут же жалею об этом, но не могу даже надолго сосредоточиться на собственной глупости, потому что ее губы оказываются на моих прежде, чем я успеваю заставить свой язык вернуть их обратно.

Изабелла садится на меня верхом, опускаясь поперек моих ног, когда ее рот захватывает мой, яростный и настойчивый.

— Я никогда никому не позволю причинить тебе боль, — бормочу я ей в губы, хотя и вспоминаю, что должен найти себе замену. Это неправильно.

Но, Dio, это кажется таким чертовски правильным.

Она прижимается к моему члену, ее мини-юбка задралась до бедер, когда она покусывает мою нижнюю губу. Я хватаю ее за попку, разминая твердую, но податливую плоть. Она совершенна и моя. Я никогда не хотел… нет, нуждался в ком-то больше, чем в ней.

Особенно после жестокого напоминания, которое последовало вместе со встречей с моими братьями.

Я готов послать все это к черту ради нее. Рискнуть навлечь на себя гнев Луки Валентино, потерять работу, черт возьми, свою проклятую жизнь только ради того, чтобы ощутить вкус искупления.

Мои пальцы проникают под пояс ее стрингов, и я спускаю кружевную штучку вниз по ее ногам, не отрываясь от ее губ. Я провожу рукой по внутренней стороне ее бедра и чувствую, что она уже истекает для меня.

Из моей груди вырывается стон, который, вероятно, вибрирует рядом с ее собственным, когда я прижимаю ее вплотную к себе, так что ее киска пропитывает мои джинсы. Мне нравится видеть, какой влажной я ее делаю. Я еще едва прикоснулся к ней. Мой член такой чертовски твердый, что натягивает джинсы, почти причиняя боль. Я перемещаю ее руку между нами, чтобы она могла почувствовать мою твердую длину. Она морщится, щеки покрываются румянцем, когда она замечает свою влагу на джинсах.

— Не смущайся, principessa, — шепчу я ей в раковину уха. — Здесь так чертовски жарко. Меня совершенно сводит с ума то, как ты промокла для меня.

Румянец исчезает, когда она прикусывает нижнюю губу и начинает поглаживать мой член поверх джинсов.

— Поверь мне, когда я говорю, что мне требуется вся моя сила воли, чтобы не кончить от одного взгляда на тебя. — Я обхватываю рукой ее щеку и глажу ее нежную кожу подушечкой большого пальца. Ее глаза блестят, зрачки расширены от желания.

— Раф, я…

Я обрываю ее слова своим нетерпеливым ртом, слишком изголодавшимся по этим припухшим губам. Пока я пожираю ее, ее рука проскальзывает под мои джинсы и сжимается вокруг моего члена. Она не единственная, кто мокрый, ее рука легко скользит вниз по моему члену, и я издаю шипение. — Ммм, одна эта рука смертельна.

Я толкаюсь в ее ладонь, и на кончике блестит преякулят. Черт, я как подросток, готовый кончить в штаны. Я действительно надеюсь, что она принимает гребаные таблетки, потому что я хочу почувствовать, как ее теплая киска сжимается вокруг моего члена. Но после последнего раза я жду, прикусив язык. Я не хочу пугать ее, снова сказав какую-нибудь глупость. Как раз в тот момент, когда я уверен, что вот-вот взорвусь в ее ладони, она отпускает меня и быстро расстегивает молнию на мне.

Снимая джинсы и боксеры, я разворачиваю нас так, что теперь она лежит на матрасе, а я стою между ее ног, мой член толстый и готовый. Ее взгляд опускается между моих ног, и на лице появляется то же выражение. Страх? Ужас?

Я просто не понимаю…

— Ты в порядке? — Мой голос такой хриплый, что я едва узнаю в нем свой собственный грубый тембр.

Ее голова подпрыгивает вверх-вниз.

— Ты уверена, что все еще хочешь этого?

Она прикусывает нижнюю губу и раздвигает для меня ноги, кладя мою руку себе на киску. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда я опускаюсь на колени между ее бедер и провожу пальцем по ее влажным складочкам.

— О, черт возьми, principessa, ты ведь хочешь этого, не так ли? — Я нахожу ее клитор, потирая медленными круговыми движениями, и ее голова со стоном откидывается назад, глаза закрываются. Я так сильно хочу трахнуть ее, что кончу через несколько секунд, как только окажусь внутри нее. Черт, это напомнило мне… — Мне нужно захватить презерватив.

— Я принимаю таблетки, — бормочет она, пока я продолжаю дразнить ее клитор. — Серена уговорила меня.

Спасибо Dio за маленькую огненную блондинку. Мысль о том, что я буду чувствовать ее всю, без чего-либо между нами, только делает меня тверже.

— Очевидно, я ни с кем больше не встречаюсь, так что я имею в виду, если только ты…

— Блядь, нет, — шиплю я. Даже если бы у меня была секунда наедине с собой, больше никого нет. Не было, по правде говоря, с тех пор, как появилась она.

Продолжая кружить по ее клитору, я обхватываю свободной рукой свой член и провожу головой по ее гладкому входу. Ее глаза резко открываются, тот страх вспыхивает снова, и я чувствую, как напрягается ее киска вокруг моего пальца. Я замираю, огненный жар разливается по моему члену, который всего в нескольких дюймах от того, чтобы погрузиться в нее. Это момент, о котором я мечтал месяцами, но, cazzo, что-то не так.

— Иза, — рычу я, мой голос все еще пропитан желанием, несмотря на замешательство. — Что происходит?

— Просто не торопись, ладно? — Едва заметная морщинка между ее бровями морщится, что-то нечитаемое промелькнуло в этих выразительных голубых глазах.

А потом это обрушивается на меня, как гребаный товарняк. Как крепко она сжимает мои пальцы, как она запаниковала в прошлый раз, прямо перед тем, как мы стали так близки, насколько все контролирует ее отец… Нет, этого не может быть. Мое сердце бьется о ребра, громче, сильнее, быстрее.

Я пристально смотрю ей в глаза, ловя ее, как я надеюсь, обнадеживающий взгляд. — Скажите мне, principessa.

Ее щеки пылают, опьяняющее пятно покрывается румянцем.

— Иза, пожалуйста.

Она крепко зажмуривает глаза и выдавливает сквозь зубы: — Это у меня в первый раз, хорошо?