Божественная одержимость

Глава 28

Настоящее

26 лет

Манхэттен, Нью-Йорк

Я ненавидел то, что она изменилась.

Я ненавидел то, что мягкость в ее глазах исчезла.

Но больше всего? Я ненавидел то, что она меня не узнала.

Неужели я так мало для нее значил?

Я бы узнал ее даже без необходимости видеть, просто по изменившейся атмосфере в комнате.

Спокойствие тоже ушло. Теперь его сменила суровость реальности.

За эти годы я слышал о ней все. Что сейчас она самый высокооплачиваемый хакер в Италии. Что она пользовалась уважением мафии не из-за того, кем был ее отец, а из-за того, что она могла делать. Что она была безжалостной. Опасной. Хитрой.

Это была не та девушка, которую я помнил.

И я ненавидел это.

Я слышал, что она приняла Омерту. Гребаную клятву на крови.

Я войду живым, а уйду мертвым.

Теперь она была по уши в мафии. Намного, блядь, глубже, чем когда мы трахались в колледже.

Тогда, когда еще ничего не было предрешено, у нас, возможно, был шанс, несмотря на соперничество нашей семьи и планы на будущее.

Но сейчас?

Быть с ней означало развязать войну.

Не имело значения, что она не была обещана другому.

Одного факта, что она была Моретти, а я Су, было достаточно, чтобы объявить нас врагами.

Даже брак по расчету не разрешил бы это семейное соперничество. Ненависть была слишком глубокой. Они не доверяли друг другу. Они даже не стали бы говорить об этом.

До тех пор, конечно, пока их деньгам не угрожали и их руки не были вынуждены дрожать при заключении временного соглашения. Ключевое слово — временное.

Пусть я и Наталья — не только их лучшие хакеры, но и всего Восточного побережья — вместе возглавим работу по уничтожению тех, кто осуществлял эти кибератаки.

Несмотря ни на что, моя семья, возможно, и любила Наталью как Кали, но они не доверяли ей наши деньги, личную информацию или ресурсы.

Что касается меня, криминальная семья Моретти видела во мне врага у себя на родине. Я знал, что они пристально наблюдают за мной.

Если Сальваторе хотя бы заметит, что я смотрю на его дочь с чем-то, кроме безразличия, он всадит мне пулю между глаз. Любовь или ненависть — в его глазах они были одинаково плохими.

И все же, ничто из этого не помешало мне втолкнуть Наталью в ее темную спальню и лизать ее сладкую киску на этой роскошной кровати стоимостью в пять миллионов долларов, пока моя слюна не потекла между ее ягодиц и не запачкала эти красивые, розовые, роскошные итальянские простыни.

Мне не следовало, блядь, прикасаться к ней. Но опять же — когда я вообще мог сдержать это обещание рядом с ней?

Тяжелая дубовая дверь закрылась за мной с мягким щелчком, когда я вошел в кабинет Сальваторе. Огромный, тускло освещенный, в воздухе витает запах кожи и выдержанного виски. Стол для совещаний был достаточно длинным, чтобы вместить десять человек, но все, на чем я мог сосредоточиться, — это женщина, сидевшая прямо напротив меня.

Мисс Совершенство.

Ее поза была прямой, выражение лица ничего не выражало. Она не посмотрела на меня. Ни разу.

Сальваторе сидел во главе стола, окруженный своими доверенными людьми. Солдаты прислонились к стенам, их руки слишком небрежно покоились рядом с оружием.

Мои люди сидели по мою сторону стола, их было пятеро, все нарядно одетые, все с такой же непреклонной уверенностью, как и я.

Напряжение в воздухе было удушающим.

— Мы все видели, на что способна эта угроза. — Хриплый голос Сальваторе начал собрание. — И я не думаю, что мне нужно говорить кому-либо в этой комнате, какой катастрофой было бы, если бы определенная информация просочилась наружу.

Я коротко кивнул. — Мы справимся. Но чтобы сделать это правильно, нам нужен полный доступ ко всему. Каждая сеть, каждый сервер, каждое устройство. В противном случае, это пустая трата моего времени.

Взгляд Натальи, наконец, остановился на мне, острый, как лезвие. — Полный доступ? — Ее голос был спокоен, но в нем слышалась резкость, с которой я не знаком. — Ты думаешь, мы просто передадим все имеющиеся у нас сведения?

Я выдержал ее пристальный взгляд, позволив ухмылке тронуть мой рот. — Ты полагаешь, что твои люди справятся с этим сами?

— Я предполагаю, что моим людям не нужна нянька. Мы прекрасно справлялись без тебя на протяжении десятилетий.

Один из моих людей, Тао, заерзал на стуле, выражение его лица потемнело. Но я поднял руку, удерживая его. — Если бы ты прекрасно справлялась со всем этим, нас бы здесь не было.

— И вы здесь, потому что “Династия" делает такую же хорошую работу, — Сарказм в ее голосе заставил меня стиснуть зубы.

— Ваши системы были взломаны, Моретти.

Наталья наклонилась вперед, ее руки сильнее вжались в стол. — Не принимай ни единого нарушения за некомпетентность, Су. Ты ничего не знаешь о том, как мы работаем.

Я откинулся назад. — Я знаю достаточно, чтобы видеть твои недостатки.

Температура в комнате, казалось, упала по мере того, как затянулась тишина. Все мужчины в комнате напряглись, и я заметил, как солдат рядом с Натальей перенес свой вес на оружие.

Затем встала Наталья.

Ее стул заскрежетал по мраморному полу, как нож. Хлопнув ладонями по столу, она уставилась на меня сверху вниз. — Ты переходишь очень тонкую грань, Тревор. Мне плевать, насколько ты хорош в том, что делаешь. Если ты ещё раз меня заденешь, то пожалеешь об этом.

Она не повысила голос. В этом не было необходимости. Угроза в ее тоне была достаточно явной, чтобы заставить даже моих людей взглянуть на меня в поисках указаний.

Тао, сидящий слева от меня, наклонился вперед, выражение его лица было холодным, как сталь. — Ты думаешь, что в состоянии угрожать ему? Если бы мы не сидели здесь из уважения к твоему старику...

Я поднял руку, заставляя его замолчать, не отводя взгляда от Натальи. Я медленно отодвинул стул и встал, чтобы сравняться с ней ростом, пока мой рост не стал выше её. Напряжение в комнате потрескивало, как статические разряды.

— Ты меня не пугаешь, Наталья, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Ты хороша в том, что делаешь. Но ни на секунду не думай, что твои угрозы что-то значат для меня.

Ее губы дрогнули, как будто она хотела ухмыльнуться, но была слишком зла, чтобы позволить этому проявиться. Она выпрямилась еще больше, вздернув подбородок ровно настолько, чтобы ясно выразить вызов.

— Это территория Моретти, — Сказала она, ее голос стал тише, но почему-то стал еще более убийственным. — И ты сидишь здесь только потому, что мы разрешаем. Не забывай об этом. Или мы напомним тебе, что происходит с людьми, которые переходят границы дозволенного.

Щелк-щелк.

Тишину наполнил звук заряжаемого оружия.

Я не двигался, не моргал, глядя на нее сверху вниз. Казалось, что комната вот-вот взорвется, каждый человек был на взводе, ожидая первого выстрела.

— Хватит. — Голос Сальваторе прервал разговор.

Я не сводил глаз с Натальи. Она тоже не отводила от меня взгляда.

— Сядьте. Вы оба, — сказал Сальваторе властно, как мог только Дон.

Неохотно я прервал состязание в гляделки и опустился обратно в кресло. Наталья подождала еще немного, прежде чем вернуться на свое место, ее движения были обдуманными, контролируемыми.

— Если вы собираетесь действовать именно так, возможно, мне нужно напомнить всем, что поставлено на карту. — Сальваторе выдохнул, звук был хриплым от раздражения. — Вы будете сотрудничать. Вам не обязательно нравиться друг другу. Вам даже не обязательно доверять друг другу. Но вы будете работать вместе. Мне все равно, как вы это сделаете. Просто сделайте это.

Наталья не ответила. Ее челюсть сжалась, и на краткий миг я подумал, что она будет спорить. Но вместо этого она резко кивнула отцу и вышла из комнаты.

Остальные последовали за ней, как будто ее слова и действия были законом.

Выйдя из офиса, я кивнул своим людям, чтобы они подождали меня снаружи. Когда я вернулся на вечеринку, низкий гул музыки усилился, но мое внимание было приковано к женщине, стоявшей у бара в другом конце главного зала.

Она стояла, прислонившись к стойке и слегка наклонив голову, слушая мужчину, которого я сразу узнал. Джованни ДеМоне.

Если моя кровь и не кипела после нашей перепалки в офисе, то сейчас она достигла своего пика.

Ебанный. Джованни.

Высокий, широкоплечий, с ухмылкой, которая была одновременно высокомерной и очаровательной, в зависимости от того, кого ты спрашивал. На пять лет старше мужчины мечты Натальи и Коза Ностры, которому предназначалось не только управлять империей своей семьи, но и стать Боссом всех Боссов, он выглядел как мужчина, у которого было все.

И прямо сейчас этот придурок наклонился к Наталье слишком близко.

Она улыбнулась.

Это была не та мягкая, теплая улыбка, которую я помнил много лет назад, но ее было достаточно, чтобы у меня сжалось в груди.

Она взяла у него стопку, ее наманикюренные пальцы касались его всего на секунду дольше, чем необходимо.

Что-то внутри меня оборвалось.

Джованни повернул голову, когда я подошел к ним, как будто знал, что я наблюдал. Его ухмылка стала шире, медленно и нарочито, когда он выпрямился, прислонившись к стойке бара, небрежно протягивая Наталье вторую рюмку, которую она тут же осушила.

— Тревор Су, — сказал он ровно, в его голосе было достаточно фальшивой теплоты, чтобы дать мне понять, что он убил бы меня, если бы мог. — Давно не виделись. Ты всё так же появляешься везде, где не нужен.

Я остановился совсем рядом с ним, руки в карманах, выражение лица спокойное. — Джованни, — поздоровался я в ответ, намеренно не называя его фамилии. Я кивнул на бокал в руке Натальи, стараясь сохранять нейтральный тон. — Развлекаешь всех сегодня вечером?

Он усмехнулся, низко и сочно, как будто мы обменивались какой-то личной шуткой. — Кто-то же должен, разве нет? — Его взгляд на мгновение метнулся к Наталье, наклон его головы был почти собственническим. — Я подумал, что начну с именинницы.

Моя челюсть напряглась, но я не показал этого. Вместо этого я повернулся к Наталье, мой тон был спокойным. — Наслаждаешься?

Она приподняла бровь, делая неторопливый глоток напитка, который ей дал Джованни. — Определенно.

Тонкий укол попал в цель, но я не клюнул на наживку. Ухмылка Джованни стала шире, его темные глаза весело заблестели.

Я никогда не мог понять его отсутствия реакции.

Если бы кто-то заговорил подобным образом с женщиной, которая меня интересовала, я бы всадил по пуле в глаза каждому из них.

— Я и не подозревал, что твой список гостей такой щедрый.

Наталья с тихим звоном поставила свой бокал, ее пристальный взгляд встретился с моим. — Ты ведь тоже здесь, разве нет?

Уголок рта Джованни дернулся, от него практически исходило удовлетворение. Он наслаждался этим, подпитываясь созданным им напряжением. — Теперь полегче. Мы же не хотим устраивать сцену, правда?

Взгляд Натальи метался между нами, выражение ее лица было непроницаемым. Она допила свой напиток, стакан звякнул о стойку, когда она поставила его на стол с нарочитой силой. Не говоря ни слова, она повернулась и зашагала прочь, ее розовые каблучки цокали по мраморному полу.

Джованни смотрел ей вслед, ухмылка не сходила с его лица. — Похоже, с леди достаточно, — сказал он спокойно, его взгляд вернулся ко мне. — Тебе стоит взять это на заметку, Тревор. Вот как нужно уходить.

Я едва слышал его.

Мое внимание было приковано к удаляющейся фигуре Натальи, когда она исчезла в боковых дверях, ведущих на террасу в саду.

Я последовал за ней. Воздух был резким и прохладным, когда я вышел на улицу, шум вечеринки затих у меня за спиной.

Наталья стояла у края террасы спиной ко мне, одной рукой вцепившись в стеклянные перила. Городские огни отражались от горизонта за окном, отбрасывая мягкое сияние вокруг нее. Тихий гул города — гудки машин, стройки, люди, самолеты — гудел вокруг нас в тихой ночи.

Она не обернулась при моем приближении, но я знал, что она услышала меня.

— Больше не боишься темноты?

— Я изменилась, — прорычала она через плечо ядовитым голосом.

— Ты была такой всю ночь, — сказал я, мой тон стал жестче. — Холодная. Отстраненная. Так по-детски, Наталья. Что бы ты ни думала, что доказываешь...

— По-детски? — Она повернулась ко мне, ее каблуки застучали по камню. Она указала на меня пальцем. — Ты называешь меня ребенком?

Гнев в ее глазах что-то пробудил во мне. — А как еще ты это назовешь? Ты едва сказала мне хоть слово, но ты слишком счастлива, чтобы позволить Джованни следить за каждым твоим шагом.

— Ты не имеешь права говорить о нем. Ты не имеешь права говорить обо мне. Не после того, что ты сделал.

— Что я сделал? — Слова прозвучали резче, чем я намеревался, разочарование захлестнуло меня с головой. — А как насчет того, что ты сделала?

Она подошла еще на шаг ближе, ее глаза встретились с моими. — Ты исчез. И теперь ты думаешь, что можешь просто вернуться в мою жизнь и назвать меня ребенком? Пошел ты.

— Если бы я остался, стало бы только хуже.

— Хуже для кого? Для тебя? Потому что это определенно было не для меня.

Я покачал головой, взглянув в сторону города. — Хватит всё переворачивать с ног на голову.

Ее смех был резким, рассекающим воздух, как лезвие. — Переворачивать? Нет, я просто наконец-то вижу вещи ясно. Ты ушел, потому что был трусом.

Это слово задело сильнее, чем я хочу признать, и, прежде чем я смог остановить себя, я набросился. — Нет, Наталья. Я ушел, потому что ты никогда не входила в мои планы.

Последовавшая за этим тишина была оглушительной.

Наталья не дрогнула. Она не сломалась. Она уставилась на меня, выражение ее лица было ледяным, в ней безошибочно угадывалась сила.

Я наблюдал, как она оглянулась в сторону вечеринки, и что-то во мне напряглось. Мне не нужно было следить за ее взглядом, чтобы понять, что она смотрит на Джованни.

— Я двигалась дальше, — сказала она ровным голосом, как будто для нее это ничего не значило.

Я ненавидел то, что это простое предложение было похоже на удар по горлу. Я попытался проглотить это, но оно задержалось, оставив горький привкус у меня во рту.

Она повернулась ко мне, выражение ее лица было холоднее, чем я когда-либо видел.

Ее взгляд тверд. Непоколебим. — Тебе тоже следует.

Она ушла, ее каблуки звонко стучали по камню, оставив меня одного на холоде, ни с чем, кроме ее призрака.