Божественная одержимость

Глава 50

Настоящее

На следующее утро я сидел за полированным стеклянным столом в конференц-зале здания династии Су, и в воздухе витал слабый аромат кожи. Солнечный свет лился в большие окна, отбрасывая длинные тени по комнате.

Мой отец сидел во главе стола. Напротив него, в другом конце, Сальваторе Моретти.

А потом появилась Наталья.

Она сидела рядом со мной, ее поза была напряженной, глаза опущены, но проницательные. Обычная теплота в ее карамельных глазах отсутствовала, поскольку она отказывалась даже смотреть в сторону отца.

— Токио заверил нас, что мятежники были изолированной группировкой, действующей без приказа, — строго произнес мой отец.

— Удобное объяснение, — проворчал Сальваторе, ерзая на стуле.

— Это подтверждается, — Вмешался я. — Токио не стал бы рисковать своими отношениями с нами из-за игры за власть на низком уровне. Это была авантюра.

Взгляд Сальваторе мельком скользнул по мне, прежде чем он повернулся к моему отцу. — Несмотря на обстоятельства, это ничего не меняет в отношениях между нашими семьями.

— Это меняет все, — внезапно сказала Наталья, ее голос пронзил комнату, как лезвие. — Эта война — чего бы вы ни добивались, — бессмысленна. Мы больше не будем бороться друг с другом, когда есть более серьезные угрозы. — Она не смотрела на своего отца, когда говорила, и это намеренное избегание не ускользнуло ни от кого.

Челюсть Сальваторе сжалась. — Я защищал эту семью с тех пор, как ты…

— Хватит. — Наталья наконец посмотрела на отца, ее тон был решительным.

Ричард наблюдал за этим обменом репликами с легким интересом, выражение его лица было непроницаемым, но я могу видеть расчетливый блеск в его глазах. Он преуспевал в динамике власти, и открытое презрение Натальи к своему отцу не ускользнуло от него.

Я откинулся назад, скрестив руки на груди. — Если мы хотим положить конец этому соперничеству, мы должны действовать сейчас. Обе семьи могут слишком многое потерять, если мы продолжим в том же духе.

Мой отец кивнул один раз. — Согласен. Но доверие зарабатывается, а не дается. Мы попробуем, но не надейся на чертово чудо.

Сальваторе тяжело выдохнул, проводя рукой по лицу. Он взглянул на Наталью, его взгляд на мгновение смягчился, но она не подняла глаз. Он вздохнул. — Прекрасно. Если прекращение этого соперничества поможет исправить этот беспорядок, я соглашусь.

В выражении лица Натальи не было ни теплоты, ни признательности за уступку отца.

— Это начало, — сказал я, нарушая тишину.

Отец пригладил рукой галстук. — Тогда перемирие.

Оба мужчины встали напротив друг друга, на противоположных концах комнаты, прежде чем оба кивнули.

Момент повис в воздухе, хрупкий, но важный.

Взгляд Сальваторе задержался на Наталье, но она уже уходила и направлялась к двери, не сказав ни слова.

Я последовала за ней, звук наших шагов эхом отдавался в тихой комнате. Позади нас будущее двух династий балансировало на грани перемен.

Как только мы добрались до подземной парковки, я открыл пассажирскую дверь своего Ferrari для Натальи. Наклонившись, я положил руку на крышу. — Я сейчас вернусь. Все в порядке, детка?

— Все в порядке. — Она мягко улыбнулась, щелкнув замком изнутри после того, как я закрыл за ней дверь.

Отец уже ждал меня за углом цементной парковки, возле своего Range Rover.

— Ты хотел поговорить со мной?

Он кивнул, поправляя свой черный хлопчатобумажный плащ. — Твоей сестре нужна защита. Она безупречно справилась с похищением — убила троих взрослых мужчин, пока ее руки были связаны. Но я не могу рисковать, чтобы подобное повторилось. Не после всего...

Я кивнул. — Я понимаю. Я позабочусь об этом.

— Ты убедишься, что она в безопасности.

— Конечно. Мы говорим о неполном рабочем дне или...

— Мне нужна круглосуточная охрана и наблюдение за ней. По крайней мере, пока все это дерьмо не уляжется. Понятно?

Я снова кивнул. — Я знаю человека, который подойдет для этой работы.

Летний вечер окутал нас, как теплые объятия, дневная жара еще витала в воздухе, но ее смягчил легкий ветерок, когда мы шли в центр города по Пятой авеню.

Ранее мы ездили на похороны матери Натальи на Кавалерийское кладбище в Квинсе. Отдав дань уважения, мы отправились обратно на Манхэттен и прогулялись по Центральному парку — одно из любимых занятий Натальи, которое недавно стало и моим.

Мы повернули налево, в парк, ее рука в моей, в другой руке я слегка покачивал пакет с японской едой навынос, а она несла шарф, который купила на углу Бродвея. Мы прогуливались по тропинке в тени деревьев, и городской шум становился всё тише.

Мы нашли местечко на большой лужайке, где десятки людей уже устроились на вечерний показ фильма под открытым небом.

— Это идеально, — заявила Наталья, кладя шарф на стол с авторитетом человека, который делал это миллион раз.

Я наблюдал за ее работой со слабой улыбкой, ее губы были сосредоточенно надуты, когда она разглаживала шарф, а затем сняла босоножки на каблуке Manolo Blahnik.

Опустившись на ткань рядом с ней, я откинулся назад, опершись на локти. — Это стало нашей фишкой, да?

Она взглянула на меня, ее карие глаза были теплыми и нежными. — Что, фильмы в Центральном парке? Тебе повезло, что я позволила тебе сопровождать меня.

Я усмехнулся и потянулся к пакету с едой на вынос, чтобы передать ей суши и палочки для еды. — Ммм. Если бы ты была разборчивой, ты бы меня не пригласила.

— Кто сказал, что я тебя приглашала? — Ее смех смешивался с тихими звуками парка — шелестом листьев, отдаленным гулом разговоров, шуршанием расстилаемых одеял для пикника.

— Кстати, как поживает Мария?

— Действительно хорошо. Чем лучше становится Зак, тем лучше становится и она. Я просто счастлива, что они счастливы, понимаешь?

— Конечно. — Экран ожил, залив лужайку золотистым сиянием. Я наклонился к ней чуть ближе. — Итак, какой фильм мы смотрим сегодня вечером, amai?

— Свадебный переполох⁴⁴, — ответила она, и в ее голосе прозвучало волнение, заставившее меня улыбнуться.

— А, — сказал я, кивая. — Классика. Хороший выбор.

— Ты это не просто так говоришь? — Спросила она, слегка приподняв бровь.

Я подняла руку в притворной защите. — Кали заставляла меня смотреть все фильмы Дженнифер Лопес, когда мы были детьми. Плюс, я согласен на все, что позволяет мне проводить время с тобой.

Ее щеки слегка порозовели, и она снова повернулась к экрану, легкая улыбка тронула ее губы. — У тебя это хорошо получается, Тревор.

— Быть твоим парнем? Да, я знаю. Я лучший.

Она рассмеялась, мягко прижимаясь ко мне.

Фильм начался, по гигантскому экрану покатились вступительные титры, и мы ели в уютной тишине, мир сузился до вечернего тепла и сияния экрана.

Когда она слегка откинулась назад, я поймал себя на том, что наблюдаю за ней больше, чем за фильмом. Было что-то такое в том, как непринужденно она выглядела, как она со спокойной уверенностью распоряжалась пространством вокруг себя. Редко кому из нас выпадал такой момент, как этот, вдали от обязанностей, и просто побыть вместе.

Наталья поймала мой взгляд. — Что?

Я пожал плечами, притягивая ее ближе. — Просто подумал, что это, возможно, мой любимый вид летней ночи.

Ее взгляд смягчился, и на мгновение мир за пределами Центрального парка перестал иметь значение.

Здесь были только мы.

Два человека делят шарф под лучами заходящего солнца.

Позволяя Нью-Йорку раствориться вдали.