Божественная одержимость

Глава 39

22 года

Тихо гудел лифт, цифры на цифровом дисплее тикали вверх, к пентхаусу, а город внизу становился все меньше и меньше. Полированные стальные стены поблескивали золотыми вставками, отражавшими тонкое освещение.

Я взглянул на свой телефон. GPS-трекер накладывался на карту Нью-Йорка, единственная точка мягко пульсировала. Дальнейшая статистика и точные расчеты позволили мне понять, что звук доносился из ее спальни в родительском пентхаусе. Вероятно, она все еще спала.

Сигнал шел не только с ее телефона или ноутбука; он исходил от чего-то более близкого. Я все еще слышал ее голос в своей голове с того момента, как она получила кулон в виде сердца с розовым бриллиантом на свой день рождения в начале года.

— Мне нравится! — Наталья обняла Кали за шею и поцеловала в щеку, заставив ее рассмеяться. — Я обещаю никогда его не снимать!

Она думала, что это от Кали или наших родителей.

Но подарок был от меня.

И она понятия не имела.

Она была так взволнована, надевая его, что не посмотрела на оборотную сторону и не увидела, что на нем было мягко выгравировано слово amai.

Я сказал себе, что дело не в контроле или вторжении в ее личную жизнь. Но кого я обманывал? Мне нужно было знать, где она. С кем она. Что она делала. Тот факт, что это дало мне доступ к ее телефону, ноутбуку, ко всему ее цифровому миру — был всего лишь полезный побочный эффект.

Лифт тихо звякнул, и я сунул телефон обратно в карман, когда двери открылись. В комнату ворвалась волна теплого света и приглушенных разговоров, а также слабый аромат дорогого шампанского и элитных духов.

Пентхаус оказался таким же экстравагантным, как я и ожидал. Из окон от пола до потолка открывался вид на горизонт Токио, его сверкающие огни бесконечно простирались в ночи. Гости в дизайнерских платьях и сшитых на заказ костюмах двигались по залу, их смех и улыбки были натянутыми. Каждая деталь помещения кричала о богатстве, от каскадной хрустальной люстры до изящной минималистской мебели, которая, вероятно, стоила дороже, чем дома большинства людей.

Я вышел на вечеринку, поправляя манжеты своего костюма и оглядывая зал.

Натальи здесь не было — точка показывала, что она на другом конце квартиры.

Но это не имело значения.

Потому что, где бы она ни была, что бы она ни делала, я знал.

Университет был аквариумом с акулами; питательной средой для амбиций, завернутых в дизайнерские костюмы и кредитные карточки мамы и папы. Каждый пытался что-то доказать, пробиться к вершине того трона, которого, по их мнению, они заслуживали.

И в центре всего этого была Наталья.

Ее ум и красота слишком непринужденны.

Мужчины, конечно, обращали на нее внимание. Они всегда обращали. У нее была прекрасная манера входить в комнату и выдыхать из нее воздух.

Сначала они подошли к ней — неловкие улыбки, пошлые остроты, как обычно. И какое-то время они пытались сблизиться. Некоторые даже набрались смелости пригласить ее на свидание, их глаза загорелись, как будто они выиграли в чертову лотерею.

Но это никогда не длилось долго.

Несколько дней спустя те же самые парни избегали ее, как будто ее не существовало. Их улыбки исчезли, сменившись нервными взглядами и приглушенным шепотом. И в конце концов, сообщение распространилось…

Наталья Моретти была вне пределов досягаемости.

Я позаботился об этом.

Это было несложно. Несколько сотен долларов ребятам из боксерской команды в Квинсе, которые были у меня в долгу… Не потребовалось много времени, чтобы донести суть.

Держись от нее подальше, или я выбью из тебя все дерьмо.

Никто не хотел быть парнем, прихрамывающим на урок с разбитой губой и подбитым глазом, объясняющим, как на них "случайно" набросились на вечеринке студенческого братства.

Прошло совсем немного времени, прежде чем никто из парней даже не взглянул в ее сторону.

Затем был преподаватель по коммуникациям. Самодовольный засранец думал, что может разговаривать с ней свысока, опозорить ее перед классом. Я сидел рядом с ней в тот день, когда это случилось.

В тот вечер, когда я досрочно закончил колледж, он получил анонимное электронное письмо, связывающее его с компрометирующими фотографиями из поездки в Вегас, о которой, как он думал, давно забыли. К концу недели Университет объявил, что он уволен.

Защищать Наталью стало моей второй натурой, даже если она этого не знала. Особенно потому, что она этого не знала.

Она возненавидит меня, если узнает. Хорошо, что я сделал это не ради ее одобрения.

И, возможно, если я был честен с самим собой, это был единственный способ удержать ее рядом, не переходя черту, которую, как я говорил себе, я не переступлю.

23 года

Все началось с бесцеремонного комментария Кали в FaceTime.

— Похоже, у Натальи сегодня свидание.

Слова вонзились в мою грудь, как лезвие. Я не ответил, просто с непроницаемым лицом откинулся на спинку стула, делая вид, что сосредоточен на своем ноутбуке. Но мои пальцы уже замерли над клавиатурой, мое внимание было полностью сосредоточено на другом.

Свидание.

Слова Кали прокручивались в моей голове, превращаясь во что-то более мрачное. Я знал, что она ничего такого не имела в виду, но мысль о Наталии, сидящей напротив какого-то придурка — улыбающейся, смеющейся, позволяющей ему думать, что у него есть шанс, — заставила мою кровь вскипеть.

Как только звонок закончился, потребовалось меньше минуты, чтобы найти нужную тему в телефоне Натальи — случайный обмен текстовыми сообщениями, подтверждающий ужин в каком-то модном ресторане в центре города.

Адам. Специальность "Финансы". КроссФит. Чертовски скучно.

Я уставился на его контактную информацию, размышляя всего две секунды, прежде чем решила, что этого недостаточно. Мне нужно было убедиться, что он не появится. Взломав его телефон, несколько строк кода, и у меня был доступ ко всему — к его местоположению, его сообщениям, его календарю.

Хромоножка сейчас был на пути в ресторан, срезая путь, но все еще на пути к прибытию.

Нет, если мне есть что сказать по этому поводу.

Подключив систему светофоров Нью-Йорка, я перенаправил его через худшие пробки, которые мог предложить Манхэттен. Несколько удачно расположенных красных огней, и он практически полз через весь город. Затем последовал последний штрих — преднамеренная перегрузка операционной системы его телефона. Одно мгновение, и экран погас.

Нет навигации. Нет возможности позвонить или написать ей. Ничего.

Я откинулся на спинку стула, легкая довольная ухмылка тронула мои губы. К тому времени, когда Адам поймет, что происходит, Наталья уже покинет ресторан, устав ждать его.

И на этом все закончится. Второго шанса не будет.

Я не говорил себе, что это правильно. Не притворялся, что не переступаю черту. Я давным-давно перестал оправдывать свои действия.

Но когда я закрыл ноутбук и уставился в окно, на размытые вдали огни Токио, одна мысль засела у меня в голове, как якорь.

Наталье не подходил кто-то вроде Адама.

Она никому не принадлежала.

Кроме меня.

24 года

За окнами от пола до потолка простиралось сияние горизонта Токио, мозаика неоновых вывесок и сверкающих высоток прорезала ночь. Я прислонился к краю своего стола, прижав телефон к уху. В трубке слабо потрескивало, напоминая о расстоянии отсюда до Нью-Йорка, но голос на другом конце был достаточно отчетливым.

— Пожалуйста, пожалуйста, я понимаю, ладно? Я буду держаться от нее подальше. Я клянусь...

От отчаяния в его голосе у меня скрутило живот — не от вины, а от отвращения. И это был парень, который думал, что он достаточно хорош для Натальи? Парень, который думал, что может сидеть напротив нее, смеяться вместе с ней, может быть, даже прикасаться к ней, и вот как он сдался, когда стало тяжело? Жалко.

Приглушенное шарканье на линии, за которым последовал профессиональный голос. — Мы сказали ему отвалить. Сначала вежливо, понимаешь? Но он не понял намека. Продолжал настаивать, что он не испугался.

— Я не буду писать ей, звонить, ничего! Я буду призраком. Ты больше обо мне не услышишь! — Крики были такими громкими, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха.

— Отпусти его, — сказала я низким и уверенным голосом. — Он не собирается пробовать что-нибудь еще. Наверное, даже уже наложил в штаны.

— Он так и сделал... — Мой солдат на другом конце снова вышел на связь. — Считай, что дело сделано, босс.

Я закончил разговор и взял стакан. Янтарная жидкость кружилась в стакане, пока я смотрел на город и мое слабое отражение в стекле.

Она заслуживала лучшего. Но лучшего не существовало. Не в нашем мире.

И если это означало, что никто другой не сможет заполучить ее… Так тому и быть.

25 лет

Басы из динамиков клуба вибрировали так глубоко, что отдавались у меня в груди. Заведение было переполнено, такой хаос можно ожидать в канун Нового года в Нью-Йорке. Тела двигаются на танцполе, смех эхом доносится из VIP-секций, шампанское по завышенным ценам льется рекой.

Я облокотился на перила четвертого этажа с бокалом в руке, глядя на море лиц внизу.

Зак стоял рядом со мной, непривычно тихий. Его внимание было сосредоточено не на веселье, а на маленьком блестящем предмете в его руке — золотой пуле с зашифрованным именем владельца. Я наблюдала, как он перекатывает ее между пальцами, как игрок, взвешивающий кости, с отстраненным выражением лица.

— Ты весь вечер пялился на эту штуку, — сказал я, делая глоток виски. — Забудь об этом, чувак. Ты никогда не найдешь ее.

Зак взглянул на меня, проводя языком по зубам. — Ты этого не знаешь.

Его губы растянулись в полуулыбке, когда он убрал пулю в карман. — Я мог бы столкнуться с ней прямо сейчас.

— Она пыталась убить тебя. У нее не получилось. Она исчезла. Тебе нужно двигаться дальше.

Глаза Зака сияли, как солнце, в его горящем взгляде было что-то более глубокое, когда он покачал головой. — Ни за что.

Я не давил.

У Зака был свой порок — месть.

И у меня был свой — итальянская брюнетка ростом пять футов восемь дюймов с мягкими карими глазами и телом для греха, которое заставляет падать перед ней на колени.

Этажом ниже в ее карамельных волосах отражался свет, когда она двигалась. Она танцевала, ее тело покачивалось в такт музыке, и на мгновение я забыл дышать.

Но потом я заметил одного парня.

А потом мне захотелось заставить его перестать дышать.

Тощий, темноволосый, какой-то тип с Уолл-стрит, который выглядел так, словно все его сбережения за всю жизнь стоили меньше, чем мои самые дешевые часы. Он наклонился слишком близко, его голова была наклонена, когда он говорил ей на ухо.

Я почувствовал, как у меня сжались челюсти.

На ее телефоне не было ничего, что указывало бы на то, что она с кем-то встречается; ни сообщений, ни звонков.

Должно быть, они встретились сегодня вечером.

Парень что-то сказал ей, и она рассмеялась, кивая. Затем он повернулся и направился к туалетам, оставив ее одну на танцполе.

— Сейчас вернусь, — Сказал я Заку, уходя, но он уже был занят, разглядывая эту забытую богом золотую пулю.

Коридор рядом с туалетами был тускло освещен, музыка звучала приглушенно, но все еще слабо пульсировала на заднем плане. Я догнал парня как раз в тот момент, когда он входил в мужской туалет.

— Привет, — небрежно сказал я, сверкнув легкой улыбкой. — Видел тебя на танцполе. Эта девушка, с которой ты... Что с ней?

Он ухмыльнулся через плечо. — Она классная. Сказала, что хочет пойти со мной домой сегодня вечером.

Я кивнул, выражение моего лица было спокойным, почти дружелюбным. — Правда?

— Ага. — Он ухмыльнулся, явно гордый собой. — Повезло мне, да?

Я не ответил, опустив глаза на маленький пакетик с таблетками, который он вытащил из кармана. Я узнал эти лекарства.

Я кивнул в его сторону. — Что это?

Он подмигнул. — Похоже, она хорошая любовница, но никогда не знаешь наверняка...

Вытаскиваю Glock из-под куртки, выстрел с глушителем едва перекричал музыку, пробив ему череп насквозь.

Парень рухнул на пол, его кровь быстро растеклась по глянцевым плиткам.

Я мгновение смотрел на него сверху вниз, мое дыхание было ровным, пульс не пострадал от того, что я только что сделал.

Повезло, да?

Сунув пистолет обратно за пояс, я перешагнул через его тело и направился обратно в VIP-секцию.

26 лет

Бальный зал наполнился тихим гулом разговоров и музыки, дымка розового света отражалась от хрустальных люстр. Маски из перьев, блесток и кожи скрывали лица Нью-Йоркской элиты, создавая таинственность.

Но я положил глаз только на одного человека.

Пройдя через весь зал, она остановилась в отдаленном, несколько темном углу комнаты, прислонившись к стене и наблюдая за всеми остальными.

Ее карамельные волосы перекинулись через плечо, изгиб обнаженной шеи и эти мягкие губы дразнили меня под изящными краями ее розовой маски.

Я вернулся из-за нее.

Конечно, я, блядь, вернулся.

Четыре года вдали, океан разделяет нас на тысячи миль, а я все еще не мог выбросить ее из головы.

Так какой, блядь, был смысл? Держаться подальше от моей семьи? От моего города?

Вообще держаться от нее подальше?

Наши взгляды встретились в пятый раз за сегодняшний вечер, медленная, обжигающая связь, от которой по моей груди пробежала волна тепла. Она первой отвела взгляд, ее губы слегка изогнулись, и я понял, что она играет, проверяет меня.

Она должна знать, что это я.

Вызов принят.

Оттолкнувшись от стойки, я направился к ней как раз в тот момент, когда другой мужчина сделал то же самое. Моя рука метнулась вперед, схватив его сзади за воротник. Резким рывком я вывел его из равновесия, заставив упасть на пол. Его смущенное ворчание было потеряно в полумраке комнаты, но смысл был достаточно ясен.

Я взглянул за спину Натальи и заметил другого мужчину, который наблюдал за ней с другой стороны танцпола. Он замер, не донеся бокал до губ, прежде чем быстро отвести взгляд и уйти.

Удовлетворенный, я поправил галстук, спокойный, как будто ничего не случилось.

Наталья, по-прежнему отвернувшись, не обернулась. Но я знал, что она почувствовала мое приближение. То, как выпрямилась ее спина, легкий наклон головы...

Я остановился прямо за ней, достаточно близко, чтобы уловить легчайший аромат ее сладких ванильных духов.

Игра была далека от завершения.