Божественная одержимость

Глава 40

Настоящее

— Думаешь, я не сделаю то же самое с этим придурком?

Я уставилась на него, мое сердце выпрыгивало из груди. — Ты сумасшедший.

— В чем-то даже безумен, — пробормотал он, его глаза и голос были мрачными.

Я не знала, что я чувствовала.

Печаль.

За все те случаи, когда парень преследовал меня по смс. Сижу одна за столиком в ресторане, жду только для того, чтобы меня выставили дурочкой. Свидания, на которых парни так и не вернулись из туалета. Мне пришлось упорно работать над тем, чтобы преодолеть неприятие и неуверенность в себе и не позволить им повлиять на меня.

Или похоть.

Ради этого человека, который только что признался, что был так одержим мной, он уехал из страны на четыре года, чтобы попытаться выкинуть меня из головы, но в итоге все это время преследовал меня и избавлялся от любых конкурентов, прежде чем, наконец, сдался и вернулся, чтобы завоевать меня обратно. Мужчина, в которого я когда-то, будучи подростком, думала, что влюблена.

Или злилась на него.

За всю ту боль, через которую он заставил меня пройти за эти годы, вместо того чтобы просто признаться мне в своих чувствах.

Пытка, незнания того, что произошло между нами. Почему все закончилось.

За то, что не могла перестать думать о нем или двигаться дальше, как бы сильно я ни старалась и сколько бы лет ни прошло.

— Ты… Худший. — Мой подбородок слегка задрожал, слова срывались с моих губ шепотом.

Он покачал головой, подходя ближе. — Я мог бы быть с тобой очень добр.

— Это не значит, что все в порядке, Тревор!

— Ничто не имеет значения, кроме нас, — настаивал он, приближаясь.

Но я не могла позволить ему прикоснуться ко мне прямо сейчас. Я обогнула маленький диванчик в ногах моей кровати, снова увеличивая расстояние между нами. Я так зла, что меня всю трясло.

— Ты ушел! Ничего не сказав!

— Все не так просто, Наталья.

— Ты хотел избавиться от меня? Прекрасно!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь...

Четыре года я проигрывала в голове, как пройдет этот разговор. Что бы я сказала. Что бы сказал он. И теперь, когда я наконец-то выплеснула все это из своей груди, я не могла остановиться.

— Я не искала тебя! Я не спрашивала о тебе! Я не думала о тебе!

— Наталья...

— Я была в полном порядке, пока тебя не было. — Слезы жгли мне глаза, дыхание сбивалось. — Мне было все равно! Я не плакала! Я едва прикоснулась к себе!

Тревор поднял взгляд от пола, его темные глаза встретились с моими.

Сильный румянец покрыл мое лицо.

Во-первых, потому что я только что призналась, что фантазировала о нем последние несколько лет.

И второе, потому что это была ложь. Это было далеко не 'едва'. Это было больше похоже на необходимость. Возможно, у нас было достаточно секса, чтобы заполнить две ночи, но это были интенсивные два дня безостановочного, сумасшедшего, горячего секса, который снова оставил во мне боль, опустошение и потребность в этом порыве.

Он угрожающе шагнул ко мне.

— Нет. — Я покачала головой.

Я могу поклясться, что его мышцы напряглись под костюмом.

— Тревор, я серьезно. — Я сделала несколько шагов назад, подняв руку, как бы останавливая его. — Не…

Он не остановился.

— Я не это имел в виду... — Моя поясница обо что-то ударилась, и раздался тихий звон. Оглянувшись через плечо как раз вовремя, я поймала лампу, которую чуть не опрокинула, и поставила ее обратно на консольный столик.

Когда я обернулась, то оказалась лицом к лицу с его большой мускулистой грудью. Я зашипела, ненавидя тот эффект, который он производит на меня, когда его рука запуталась в мои волосах, притягивая меня к нему. Затем другая его рука тоже запустилась в мои волосы, наклоняя мое лицо навстречу своему.

— Ты знаешь, чем это закончится, детка. — Его губы были всего в дюйме от моих. — Прекрати отталкивать меня.

Не меняя выражения лица, я посмотрела ему прямо в глаза. — Может быть, я не использовала технологии, чтобы с кем-то познакомиться.

Он провел языком по зубам. — Конечно. Я бы не смог узнать, не взломав твой телефон. Но у тебя есть требование, чтобы мужчины водили тебя на свидания, прежде чем идти дальше. — Его ухмылка приняла опасный оборот. — У тебя никогда не было со мной таких проблем.

Stronzo.

— Я забираю то, что принадлежит мне, Наталья.

— Может быть, тебе вообще не стоило это терять.

— Продолжай, детка. Расскажи мне, с кем у тебя было такое, о чем я не знаю. Скажи мне, чтобы я мог вырвать их гребаные сердца из груди.

— Почему? — Наталья вздохнула, ее дыхание все еще дрожало от непролитых слез, и мне захотелось ударить себя по ребрам за то, что я заставил ее плакать.

— Потому что ты моя, Наталья.

Ее мягкие карие глаза заблестели. Я почувствовал, как напряглась ее челюсть под моими руками, и понял, что она снова собирается заговорить о моем уходе. Итак, я заговорил первым.

— Моя. С того момента, как ты пролила свое шампанское на мою рубашку, и мне чертовски надоело притворяться, что это не так.

Она резко вдохнула.

— Итак, я предлагаю тебе позвонить Франческе и сообщить ей, что ты все-таки не придешь на свидание вслепую. — Я крепче сжал ее в своих руках, крепче прижимая к себе, маскируя грубость в своих движениях. — Потому что никто из нас не уйдет, пока все не уладится. Раз и навсегда.

— Что именно?

— Мы.

Ее губы надулись, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Я не могу снова пройти через это с тобой, Тревор.

Мое лицо вытянулось. Я нахмурился, решительно сжав челюсти.

Прежде чем я успел ответить, она отвернулась от меня, повернувшись ко мне спиной, положив руки на консольный столик и низко опустив голову.

Я мог винить ее. Я мог винить ее отца. Я мог винить Джованни. Я мог обвинить в этом соперничество наших семей.

Но на самом деле виноват был только я.

— Мне очень жаль.

Она покачала головой.

Мои сильные руки обхватили ее за талию, когда я притянул ее к себе. Я уткнулся лицом в изгиб ее шеи.

— Ты прав. Во всем этом моя вина. Я не должен был уходить. Я должен был бороться сильнее.

Ее дыхание выровнялось.

— Я не прошу тебя забыть или простить то, что я сделал. Я прошу дать мне шанс все исправить. — Когда она не ответила, острая боль пронзила мою грудь. Я обнял ее крепче. — Наталья, пожалуйста...

— Я не хочу, чтобы ты злился, — Прошептала она.

Я нахмурился. — На что злишься, детка?

— На меня.

Моя челюсть щелкнула от напряжения. Хотя моя кровь вскипела, я не подал виду. Я проглотил ядовитую одержимость. — Твое прошлое — это не мое право.

Она взглянула на меня через плечо своими большими, мягкими карими глазами. — Ты обещаешь?

— Я обещаю. — В основном. Я уже планировал способы, которыми убью каждого человека из этого списка. Но единственное, что имело для меня значение в данный момент, была Наталья.

— Ты был моим первым поцелуем. — От ее шепота по моему телу побежали мурашки.

Первый.

Моя кровь разгорелась сильнее. Потребность знать что-либо еще исчезла.

— В чем еще я был первым? — Моя рука скользнула между складками ее полотенца и нашла ее талию.

— Ты был первым, кто прикоснулся ко мне.

Мои пальцы впились в ее нежную кожу. — Где именно, amai?

— Повсюду.

Я стянул с нее полотенце, обнажив блестящую оливковую кожу. Моя рука скользнула вверх, обхватив одну ее грудь, в то время как предплечьем я приподнял другую. Другая моя рука скользнула вниз и опустилась, обхватив ее между ног.

— Я был первым, кто прикоснулся к этой киске? — Пробормотал я, чувствуя, какая она влажная.

— Да.

— Скажи мне, — прорычал я, собрав последние остатки самообладания.

— Ты был первым, кто прикоснулся ко мне там, — Она выдохнула.

Я замычал в знак согласия и укусил ее за шею. Мои руки сильнее вжались в ее мягкое тело. — Я также был первым, кто увидел эту хорошенькую киску?

Она кивнула.

— Да?

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня через плечо, ее карамельные волосы упали ей на лицо. — Да.

— Скажи мне.

Она была моей божественной одержимостью.

Все в ней притягивало меня, сердце и душу. Каждый ее взгляд, каждый вздох были похожи на молитву, которую я, сам не зная, произносил. Она осталась в моих мыслях, как аромат, который я не мог забыть, сладкий и совершенный, который невозможно игнорировать.

Любить ее было похоже на судьбу.

Желание иметь ее было чем-то, что я не мог контролировать.

И я отдал все ради нее, даже когда это привело к моему краху.

— Ты был первым, кто увидел… Меня всю целиком.

Первобытная потребность обладать ею и никогда ее не отпускать разлилась по моим венам. Схватив обе ее груди одной рукой, я снова притянул ее к себе; массируя их, сжимая в кулаках. — Я был первым, кто сжал эти идеальные сиськи?

Ее голова откинулась мне на грудь, тихий стон сорвался с ее приоткрытых губ. Она кивнула.

— А как насчет моих рук в этих прекрасных волосах? — Я сжал в кулаке ее небесно-карамельные пряди, поворачивая ее лицо ко мне.

Хриплый звук ммм покинул ее.

Мой кулак напрягся в ее волосах. Мой взгляд упал на ее розовые, пухлые губы. — Я был первым, кто поцеловал эти великолепные губы?

— Ммм...

— Скажи мне еще раз, — настаивал я, нуждаясь в том, чтобы услышать это от нее.

— Ты был первым… И единственным, кто поцеловал меня.

Единственный.

Ее рука поднялась, чтобы коснуться моего лица, послание в ее глазах было ясным. — У меня никогда не было никого другого, — Наталья говорила так тихо — именно так, как я помнил, когда она не злилась на меня, — и я знал, что она говорит правду.

Гнев, такой ядовитый, разлился по моим венам.

Она отвела глаза. — Ты обещал, что не будешь злиться.

— Я никогда не смог бы злиться на тебя, amai. Я злюсь на себя.

Она изогнулась в моих объятиях, чтобы обвить руками мою шею. — Почему?

Карты раскрыты. Теперь не было смысла сдерживаться.

— Я ушел четыре года назад, потому что был глупым и ревнивым.

Что-то дрогнуло в ее глазах. — Тревор...

Я мог бы сказать, что миллион вопросов крутился у нее в голове, от почему до кого. Но в тот момент, когда я поцеловал ее, все это растворилось в неуместности.

Только она и я имели значение. Я бы это исправил. Потому что, черт возьми, я не проведу еще один день своей жизни без женщины, которую я люблю, рядом со мной.

Мы оба застонали в поцелуе, мои губы приоткрылись, чтобы глубже ощутить ее вкус.

— Я так чертовски сильно скучал по тебе, детка. — Я отстранился и застонал, прежде чем снова поцеловать ее.

— Не могу поверить, что ты ушел, — захныкала она, ее пухлые губы прижались к моим, как раз в тот момент, когда ее рука мягко коснулась моей груди.

Я заставил ее поцеловать меня снова. — Прости. — Мои грубые ладони спустились к ее бедрам, приподнимая ее. — Мне чертовски жаль. Я был глуп.

— Тебе следовало поговорить со мной. — Ее рука снова ударила меня в грудь, сжимая мой костюм.

— Ты права. Прости. — Не отстраняясь, я провел нас через комнату, целуя ее еще глубже. — Боже, я скучал по тебе.

В тот момент, когда мы легли в кровать, она потянула меня за ремень. Пока она возилась с моими брюками, я расстегнул рубашку. Она спустила мою рубашку с плеч, пока я стягивал штаны вместе с боксерами.

Просунув руки между телом Натальи и матрасом, я заключил ее в свои объятия, притягивая ближе. Я был таким твердым, что мне не нужно было использовать руку, чтобы подойти к ее входу. Она захныкала, когда головка моего члена потерлась между ее складочек. Она была такой влажной и готовой; почти умоляла меня взять ее.

Медленно я вошел в нее, мои глаза сфокусировались на ней.

Удовольствие пронеслось по моим венам. Быть с ней снова, спустя столько времени, было похоже на возвращение домой, в рай.

Наталья ахнула одновременно со мной. Она была такой тугой что казалось, будто все начинается заново.

Мои брови сильно нахмурились от осознания.

— Я был первым, кто был похоронен глубоко внутри тебя?

Наталья положила руки по обе стороны от моего лица, притягивая меня к себе, пока наши лбы не соприкоснулись. — Единственным.

— Наталья.… Ты должна была сказать мне. — Я покачал головой. — Черт, прости меня.… Я был таким грубым той ночью.

— Нет, не правда. Я просила тебя не торопиться, и ты так и сделал. Помнишь?

Конечно, я помнил. Я работал кулаком на это воспоминание последние четыре года.

Это не меняло того факта, что ни у кого первый раз не должен быть в общественном месте, на столе.

Черт. Я действительно мудак.

Я трахал ее медленно — так, как должен был в первый раз — заставляя ее снова привыкнуть к моему размеру после стольких лет. Я прижался к ней бедрами, проникая членом глубже, вдавливая ее в мягкий матрас — там, где у нас должен был быть наш первый раз.

— Хочешь узнать секрет, amai? — прохрипел я, мой голос был мрачным и одержимым. И она кивнула, наслаждаясь этим. — У меня тоже больше ни с кем не было.

— Тревор... — Она захныкала.

— С тех пор, как ты пролила на меня свое шампанское.

Она ахнула, когда я вошел до конца.

— Я даже ни с кем больше не целовался.

Она сжалась вокруг меня, как тиски, заставляя двигаться сильнее.

— Не смог.

— Тревор... — Она снова ахнула, почувствовав мою длину, несмотря на то, как невероятно медленно я двигался.

— Я застрял, думая о карамельных волосах одной девушки и мягких карих глазах.

— О, Боже мой, Тревор... — Она рыдала, ее острые ногти царапали мою спину. Две слезинки скатились по ее вискам.

— Тебе приятно, детка? — Я вытер одну слезинку большим пальцем, затем поцеловала другую.

— Так хорошо. — Она откинула голову на подушки, ее руки слегка похлопали меня по щекам в порыве страсти и притянули меня к себе. — О, Боже мой...

Ее бедра прижались к бокам моего тела, ее киска пульсировала и пропитывала меня по всей длине, когда она кончала на мой член.

Мое собственное удовольствие скрутилось внизу позвоночника, и после еще двух толчков я вошел глубоко в нее и остался там, наполняя ее своей спермой. Что-то темное овладело мной, вынуждая меня слегка отстраниться, только для того, чтобы снова войти в нее и протолкнуть свою сперму еще глубже в нее.

В моей груди одобрительно заурчало, когда я сократил расстояние между нашими губами, целуя ее со сладким притяжением. — Я скучал по нам.

Она снова издала этот хриплый звук ммм, ее руки обвились вокруг моей шеи, притягивая меня ближе.

Когда я прижался к ней бедрами, толкая ее вверх по кровати, она ахнула мне в рот. Затем она обхватила меня ногами и притянула ближе.

— Черт возьми, детка. Скажи мне, что ты тоже скучала по мне.

— Ты придурок, — сумела произнести она, вырываясь из-под меня, из-под простыней. — Идиот.

— Тебе нравится этот член. — Я низко зарычал, медленно двигаясь и входя в нее до конца, заработав мучительный вздох.

— Видишь? — Наталья тяжело вздохнула. — Член.

Я ухмыльнулся, двигая бедрами немного быстрее и немного жестче, чувствуя, как ее киска сжимает меня так чертовски крепко, что ее задница немного приподнимается в воздухе каждый раз, когда я вырываюсь. — Черт возьми, да, ты скучала по мне.

Она застонала, ее взгляд упал на то, как мы двигались на кровати при каждом моем толчке.

— Ты скучала по тому, как я растягивал тебя вот так. Трахал тебя красиво и медленно. Заставлял тебя кончать так хорошо, что в одиночку это никогда не было прежним. Оставляя тебя желать большего, независимо от того, сколько ты играла с этой хорошенькой киской.

— Тревор... — Она захныкала, и я почувствовал, как она открылась, чтобы принять меня немного глубже.

— Вот и все, детка, — Я зарычал, мой член только становился тверже. — Впусти меня.

— О, боже мой!.. Ты такой большой.

Я одобрительно застонал, уткнувшись лицом в ее шею. — Ты так приятно это принимаешь.