Божественная одержимость

Глава 46

Настоящее

Я свернулась калачиком на диване с Тревором в своем пентхаусе, по телевизору тихо крутили боевик. Его рука лежала у меня на плечах, он рассеянно играл с прядью моих волос. Я наклонилась к нему, украдкой поглядывая на его профиль всякий раз, когда он усмехался в экран. Это было так блаженно нормально, что я не думала, что что-то может испортить этот момент.

Прошел месяц с тех пор, как я узнала правду о своих родителях. Это было тяжело переварить, и я снова погрузилась в пучину горя. Узнать, что моя мать умерла, когда мне было восемнадцать, было одно. Узнать в двадцать три, что именно мой отец убил ее и лгал мне последние пять лет моей жизни, было… Больно.

Я также пару раз обедала с Инес, которую любила, но не могла поговорить о том, почему мы с Сальваторе не разговариваем.

Я работала над этим. Шаг за шагом. День за днем. Все это время Тревор был рядом со мной.

Раздался стук в парадную дверь.

Тревор нахмурился, его рука задержалась в моих волосах. — Ты кого-то ждешь?

— Нет, — сказала я, садясь. Мой желудок сжался, когда последовал еще один стук, на этот раз более резкий.

— Я проверю, кто там. — Я смотрела, как он подошел к входной двери, наклонился, чтобы посмотреть в глазок. — О, это Мария.

Мое сердце остановилось. — Что?

Тревор повернулся ко мне. — Да. Она.... — Его рука потянулась к ручке.

— Не открывай дверь! — Я вскочила с дивана.

Он нахмурил брови. — Почему нет?

— Я не собираюсь рассказывать ей о нас в таком виде! Тебе нужно уходить. Поторопись!

— Наталья…

— Уходи! — Прошептала я, подталкивая его к задней части пентхауса.

Он что-то пробормотал себе под нос, но быстро отошел, поцеловав меня по пути к задней двери, которая вела к пожарной лестнице.

Сделав глубокий вдох, я повернулась к входной двери и открыла ее.

Мария стояла там, ее глаза были усталыми. Как только она подняла на меня взгляд, по ее лицу потекли тихие слезы.

У меня вытянулось лицо. Мария никогда не плакала.

Я немедленно обнял ее, уже чувствуя, как моя грудь разрывается от боли, когда я вижу ее расстроенной. — Что случилось? — Мой голос приглушенно звучал из-за ее волос.

— Мы расстались, — выдавила она, отстраняясь, чтобы вытереть лицо рукавом своей огромной толстовки — С Заком.

— Что? — Спросила я, и в груди у меня все сжалось.

Она кивнула, и слезы снова потекли рекой.

— Мне так жаль. Заходи, — настаивала я, затаскивая ее в свою квартиру. В тот момент, когда мы вошли в гостиную, от задней двери пентхауса донесся слабый звук.

Мария вскинула голову. — Что это было?

— Ничего страшного. Не волнуйся об этом, — быстро сказала я, подталкивая ее к дивану. — Сядь. Расслабься. Я приготовлю тебе чай с медом.

Мария шмыгнула носом, но возражать не стала. Когда я направилась на кухню, ее взгляд упал на кофейный столик, где стояли две тарелки. Моя и Тревора. — Ты не одна?

Я замерла. — Я просто… Действительно проголодалась, — солгала я, выдавив нервный смешок.

Мария моргнула, но не стала настаивать. — О, хорошо. — Ее глаза снова опустились на меня, на этот раз сузившись. — Что на тебе надето?

Я посмотрела вниз и почувствовала, как мое лицо запылало. Толстовка Тревора. Большая, мягкая и безошибочно принадлежащая ему.

— Это… Мужская толстовка с капюшоном, — пробормотала я. — Я ношу ее иногда. Так я чувствую себя менее одинокой.

Лицо Марии сморщилось, и она снова разрыдалась.

Черт. Черт. Черт.

— Мне жаль, Эм. Я не имела в виду...

— Это не твоя вина, — всхлипнула она, закрыв лицо руками.

Я опустилась рядом с ней, обняв ее за плечи. — Что случилось с Заком, Эм? Поговори со мной.

Она заплакала сильнее, и я крепче прижала ее к себе, мое собственное чувство вины клубилось в моей груди, когда я пыталась утешить ее. Мое сердце бешено колотилось, я молилась, чтобы она не заметила ничего необычного.

Мария не рассказала мне, что произошло между ней и Заком.

Ей не нужно было произносить это вслух, потому что стало очевидно, что это было плохо. Тем не менее, Тревор позвонил мне поздно ночью, когда Мария уже спала, чтобы сказать, что они с Заком будут вместе — что это всего лишь небольшой скачок в их отношениях.

Я впервые наблюдала, как моя младшая сестра проходит через остальные четыре стадии расставания.

Сначала последовало отрицание.

Хотя она перестала плакать всего через час, она все еще молча дулась всю первую ночь.

На следующее утро пришел гнев.

И он продолжался какое-то время.

На следующее утро после того, как Мария появилась на пороге моего дома, мы были у меня на кухне. Она села за стол, я стала жарить бекон — в кои-то веки мы поменялись ролями.

Сквозь негромкую фоновую музыку из "Хороших дней" SZA прорвался звонок.

— Я отвечу, — объявила Мария, соскальзывая со стула и подходя к дивану, где звонил мой телефон.

Я наблюдала, как она целых две секунды смотрела на идентификатор вызывающего абонента на экране, прежде чем повесить трубку.

— Блядь. — пробормотала она, и мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, кто это был. Она успела отойти всего на два шага, прежде чем мой телефон зазвонил снова. На этот раз она только оглянулась на него. — В чем, черт возьми, его проблема?

Обогнув мраморный остров, я кладу руку ей на плечо. — Садись. — Затем я потянулась за своим телефоном, на экране большими буквами было написано имя Зака. Я сняла трубку, услышав предательский вздох Марии. — Зак, привет… Как мило, что ты позвонил.

— Как Мария?

— С ней все хорошо. — Этим я заслужила тихий стон и закатывание ее глаз.

— Я уже несколько часов пытаюсь дозвониться ей. Она заблокировала мой номер, Нат.

Возможно, мой телефон и не был включен на громкую связь, но громкости было достаточно, чтобы Мария услышала его голос.

— Я. Не. Хочу. Его. Видеть. — Она говорила достаточно четко, чтобы Зак услышал ее голос на другом конце провода. — Никогда. Снова. — Она добавила для пущего эффекта с сардонической улыбкой, которую он не мог видеть, но я была уверена, что он услышал в ее тоне.

Развернувшись, я отошла, чтобы увеличить расстояние между ними. В моей голове все происходило совсем по-другому.

— Прости, — прошептала я ему в ответ.

— Скажи ей, что я сожалею. И что я не собираюсь останавливаться.

— Зак, я не знаю, стоит ли...

— Я люблю ее, Нат. Я не откажусь от нее.

Я глубоко вздохнула. — Удачи. — Затем повесила трубку.

Когда я попыталась рассказать Марии, что он сказал, она остановила меня, ее ответ был однозначным. Мне все равно.

На следующее утро я вошла в открытое пространство кухни-гостиной и увидела Марию, которая стояла спиной ко мне за мраморным островом.

— Доброе утро, — проворчала она.

— Доброе утро. — прощебетала я, прежде чем мой взгляд упал на открытую бархатную шкатулку для драгоценностей и великолепные серьги внутри. — О, Боже мой.

— Он думает, что, бросив деньги на решение проблемы, решит ее. Типично...

И Зак, должно быть, выбросил немало денег.

Я тут же подобрала их.

От сережек захватывало дух — пара ослепительных бриллиантов, которые кричали об экстравагантности. Каждый из них украшал сверкающий овальный бриллиант наверху, а более крупный бриллиант грушевидной формы подвешивался внизу, улавливая каждый отблеск солнечного света в комнате.

Это был подарок, который можно увидеть на красной ковровой дорожке или в стеклянной витрине элитного ювелирного магазина.

— Извинения не так сверкают, не так ли? Жаль, что они ничего не исправят.

— Мария… Они прекрасны.

— Они такие же фальшивые, как и его обещания, — пробормотала она с горечью в голосе.

Я взяла карточку внутри, сертификат оценки. — На самом деле они весом в сорок карат. Восемь миллионов.

Она усмехнулась. — Недостаточно, чтобы заставить меня остаться.

Такой подарок не только заставил бы меня остаться, но и заставил бы простить и забыть.

Мне наконец удалось оторвать взгляд от красивых камней, и я обернулась, чтобы посмотреть, что делает Мария. Мои брови взлетели вверх.

Руки Марии двигались с хладнокровной точностью, когда она разрезала черный "Амекс" сверхмощными ножницами. Каждый надрез был преднамеренным, звук лезвий, разрезающих пластик, звучал как громкий знак препинания.

Я взяла карточку, которую она только что разрезала на четыре части, складывая кусочки вместе, как пазл, чтобы прочесть имя владельца.

З.Р. ДИАБЛО

Я медленно повернула к ней голову.

Я не могу не пялиться на нее. Я видела, как она делала много вещей, но никогда ничего подобного… Непримиримая смелость.

Ей не нужно было этого делать — Зак никогда не использовал карту в качестве рычага давления. Он не манипулировал ею деньгами. На самом деле, из того, что Мария рассказала мне перед их ссорой, он был отличным парнем. Из тех, кто сделал бы все, чтобы сделать ее счастливой. Я не могу представить, что он сделал такого, что причинило ей боль. Он был так одержим ею с самого начала, что все это казалось… Неправильным.

— Что ты делаешь? — Наконец смогла спросить я, все еще пытаясь осознать.

Мария даже не подняла глаз, разрезая очередную карточку. — Освобождаю его. — Ее голос был тихим, но уверенным. — Он мне не нужен.

— Где ты вообще это взяла? — Спросила я, все еще пытаясь осознать сцену, разворачивающуюся передо мной.

— Он добавил меня как авторизованного пользователя. — Она на секунду взглянула на карточку. — Пошел он. И его деньги.

Мое сердце слегка сжалось. Сумма его богатства была ничем по сравнению с тем, что она чувствовала сейчас — что бы ни подтолкнуло ее к этому.

Я на мгновение замолчала, понимая, что она больше не играет в карты, а делает нечто гораздо большее. И я не могу не восхищаться ею за это.

Я наклонила голову, глядя на нее с мягкой улыбкой. — Я думаю, тебе это не нужно, верно?

Мария, наконец, встретилась со мной взглядом, выражение ее лица было мрачным. — Нет. Я не знаю.

Мария, возможно, и не была миллиардершей, но, судя по сумме, которую она заработала, будучи правительственным агентом, и работая на Коза Ностру, ей даже не нужно было работать ни дня в своей жизни.

Я на самом деле не уверен, почему она вообще работала в Renato раньше.

Шкатулка с украшениями захлопнулась, когда Мария вложила ее в мягкий конверт.

— Что ты с ней сделаешь? — Спросила я, наблюдая за ее движениями.

— Отправлю ему серьги обратно по почте.

— Хорошо... — Тихо сказала я, кивнув, прежде чем уйти и позволить ей разобраться с этим по-своему, несмотря на то, что знала, что с Заком это не сработает.

Вместо этого на следующий день прибыли два подарка.

Пару дней спустя раздался стук в дверь.

Мы с Марией посмотрели друг на друга, сидя на диване, обе не понимая, кто бы это мог быть, поскольку мы не заказывали еду на вынос.

Затем мои глаза округлились от понимания, и я вскочила.

— Не открывай ему, Наталья.

— Просто дай мне секунду. Он пытается извиниться.

— Клянусь Богом, если ты откроешь эту дверь...

— Слишком поздно! — Я распахнула входную дверь, но меня приветствовал швейцар. — О, привет, Чарльз. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Я услышала облегченный вздох Марии, за которым последовало бормотание слава Богу.

— Мисс Моретти. — Он сглотнул. — Я знаю, что мы не должны впускать в здание посторонних, но...

— О, черт возьми, нет. — Я услышала, как Мария встала с дивана, и, конечно же, через несколько мгновений она была у меня за спиной. — Закрой дверь.

Чарльз выглядел так, словно боялся ее, поэтому быстро взял что-то из прихожей перед нашей дверью, а затем поспешил прочь.

Огромный букет красных роз — хотя, это было больше похоже на демонстрацию. Я имею в виду, он был огромным. Наверное, около тысячи стеблей, завернутых в черную шелковистую бумагу. Из лепестков торчит единственная белая записка, написанная черным почерком.

Пожалуйста, прости меня, hermosa³⁶.

У Марии вырвался недоверчивый вздох. Затем она прошла мимо цветов в коридор.

Ее глаза вспыхнули.

Голос Зака донесся откуда-то из коридора. — Hermosa, пожалуйста, просто поговори со мной...

Она наклонилась к розам и сжала в кулаке несчастные цветы, вырвав целую пригоршню. Затем она швырнула их в коридор, туда, где, как я предположила, был Зак. Снова и снова. Она кричала на него, ругательство за ругательством по-испански, в то время как от него не исходило никакого ответа.

— ¡Vete!³⁷

— No me voy a ir de esto, Maria.³⁸

— ¿Es que no tienes respeto por ti mismo?³⁹ — Спросила она, затаив дыхание, когда роз больше не было, чтобы их разбрасывать.

— Ты можешь ходить по мне, детка. Я позволю тебе.

— Пошел ты! — Мария вошла обратно в мою квартиру, закрыв дверь как раз в тот момент, когда Зак оказался перед ней. Затем повернула замок для драматического эффекта. — Я вызываю полицию!

— Удачи тебе с этим, mi amor⁴⁰. Они работают на меня. — Его голос донесся с другой стороны.

Она застонала от разочарования, прежде чем пройти мимо меня.

Я молча стояла в прихожей, пока не услышала удаляющиеся шаги Зака.

Через два дня стало еще хуже.

Едва я проснулась, как услышала крик Марии. Я накинула свой розовый халат и ворвалась в гостевую спальню, в которой она остановилась, и обнаружила, что она лихорадочно роется в одной из своих сумок.

— Посмотри, что он сделал! Какая наглость! — Она указала за спину, на окна от пола до потолка.

Повернув голову в сторону, я широко раскрыла глаза при виде того, что увидела Мария, проснувшись. Рекламный щит, который обычно висел на одном из небоскребов в паре кварталов отсюда и на котором всегда показывали рекламу моды или фильмов, теперь был пуст, и на нем было написано только одно предложение.

Дай мне еще один шанс. — З.

— Оу. Он купил тебе рекламный щит, Эм.

Никому, кроме нас, не было очевидно, в чем заключалось это послание. Эстетика выглядела так, словно это могла быть реклама духов или чего-то в этом роде.

— Ты с ума сошла? К черту рекламный щит!

Я вздохнула, прижимая руки к груди и снова перечитывая сообщение.

— Эй! — Мария хлопнула в ладоши перед моим лицом, заставляя меня сосредоточиться на ней. — Сосредоточься! Это то, чего он хочет!

— Но...

— Не-а. Я не хочу этого слышать. Ты на моей стороне, верно? — Спросила она, немного запаниковав, когда увидела мое слегка надутое лицо. Я кивнула. — Хорошо.

Мария повернулась и пошла обратно к своим сумкам, стоявшим в ногах кровати.

— Что ты...

Мой вопрос был прерван, когда она достала из сумочки Glock и передернула затвор, чтобы зарядить его. Затем она открыла дверь на балкон. Я, потеряв дар речи, наблюдала, как Мария направила пистолет на рекламный щит и стреляла до тех пор, пока он не разрядился.

— Вот так, — Она выдохнула, более расслабившись. — Намного лучше.

Я уставилась на теперь разбитый черный рекламный щит, потрескавшийся в нескольких местах от пуль — сообщение Зака стерто.

Это обойдется ему по меньшей мере в триста тысяч.

— Что скажут владельцы?

— Он с этим разберется, — отмахнулась Мария, убирая свой Glock обратно в сумочку, прежде чем повернуться ко мне. — Итак, куда бы нам пойти на поздний завтрак?