Божественная одержимость

Глава 36

Настоящее

Двери лифта скользнули в сторону, открыв море красного. Франческа сделала все возможное для своего дня рождения — красные воздушные шары, связанные гроздьями, парили под высокими потолками, свет отбрасывал малиновые отблески на полированные полы. Басы музыки прогремели в воздухе, когда я шагнул в этот хаос. Толпа была огромной, это были члены ее семьи, друзья и несколько лиц, которых я узнал по бизнесу.

Я оглядел комнату в поисках Зака. Я знал, что он пришел сюда несколько часов назад, чтобы засыпать Марию вопросами.

Я никогда не видел, чтобы ему требовалось больше нескольких часов, чтобы довести дело до конца.

Я больше не знал, какие у него были планы относительно нее, но прошло уже почти два месяца с тех пор, как он узнал, кем она была на самом деле — убийцей, который чуть не прикончил его пару лет назад в Мексике.

Если бы я не знал его лучше, я бы подумал, что он влюблен в эту девушку.

Жаль, что единственное, для чего у него было достаточно большое сердце, — это Картель и баскетбол.

На мгновение мои слова прозвучали правдиво. Зак сидел на диване в другом конце комнаты и разговаривал с девушками Тони, окружавшими их со всех сторон.

Но затем он отвернулся от девушки, пытавшейся взобраться на него, непримиримо оттолкнув ее. Блондинке было все равно; она просто подошла к Тони, у которого на коленях уже сидели две другие девушки, и он радостно приветствовал ее.

Я зарычал. Не в настроении общаться с этим парнем.

По мере моего продвижения толпа становилась все гуще, и мои инстинкты обострялись. Слишком много людей, слишком много переменных.

Я был у края танцпола, когда увидел ее.

Последний раз, когда я видел ее, было пару недель назад; каждый был слишком занят своей частью работы. И мне нужно выбросить из головы ее красивые карие глаза и мягкие волосы.

Первое, на что я обратил внимание, было ее короткое платье из нежно-розового латекса, которое облегало ее так, что невозможно было не смотреть. Она танцевала, ее тело двигалось в такт музыке.

Кто-то скрылся из виду, и мой взгляд остановился на ее руках, слегка покоящихся на груди парня.

Я остановился как вкопанный.

Его руки лежали на ее бедрах, слишком удобно. Он наклонился достаточно близко, чтобы говорить прямо ей в ухо.

Мои мышцы напряглись от мрачного, нелогичного чувства собственности.

Я не настолько глуп, чтобы думать, что у меня еще есть на нее какие-то права.

Но было что-то в том, как она танцевала, как будто она была совершенно непринужденна, что разрушало тот контроль, который я выстроил вокруг себя.

Наталья не вела себя непринужденно. Она не теряла бдительности.

Кроме меня.

По крайней мере, я так думал.

Мои руки уперлись в бока, а в голове все прояснилось.

Я сократил расстояние за считанные секунды, кровь ревела в моих ушах громче музыки. Проталкиваясь сквозь толпу, я не сводил с нее глаз. И когда я подошел к ней, я не колебался.

Моя рука метнулась вперед, оттолкнув парня назад достаточно сильно, чтобы заставить его споткнуться. — Проваливай, — прорычал я низким и резким голосом.

Я узнал в нем одного из людей Коза Ностры.

Если бы я не убил его, Сальваторе наверняка убил бы.

Он выпрямился, смущенный и сердитый, но один взгляд на мое лицо перечеркнул все аргументы, которые он собирался привести. Он поднял руки и попятился, не сказав ни слова, исчезая в толпе. Умный парень.

Наталья резко обернулась, на ее лице была смесь шока и ярости. — Что за черт, Тревор?!

Ее глаза сверкнули, и на секунду мне почти стало плохо. Почти.

— Нам нужно поговорить.

— Поговорить? Ты что, издеваешься надо мной?

— Да. А что? У тебя были дела поважнее?

Она посмотрела на меня, ее гнев смешался с чем-то, что я не мог определить. Она опустила глаза, качая головой. — Ты не можешь этого делать, — тихо сказала она, едва слышно из-за музыки. — Больше нет.

Я наклонилась к ней так, что между нами почти не осталось пространства. — Ты здесь, на тебе руки какого-то парня, а я не могу этого сделать?

Она вызывающе вздернула подбородок, ее глаза были холодными и твердыми, как сталь. — Мне разрешено танцевать, Тревор. Или ты думаешь, что ты все еще тот, кто может контролировать меня?

Я подошел ближе, заполняя ее пространство, кивая во время разговора. — Черт возьми, да.

Ее пухлые губы приоткрылись в недоверчивой усмешке.

То, как она смотрела на меня...

Дерзкая. Злая. Непреклонная.

Это всколыхнуло что — то первобытное внутри меня — что-то, что я не могу подавить, как бы сильно ни старался.

Я знал, что она могла видеть это в черных, как смоль, глазах.

— Тревор, — предупредила она, ее голос дрогнул от беспокойства. — Уходи. Прочь.

— Нет. Не уйду.

Когда она тоже не отступила, я схватил ее за руку, крепко, но не грубо, и потащил с танцпола, прежде чем она успела возразить.

— Отпусти меня! — Она огрызнулась, вырываясь из моих объятий, но я не останавливался, проталкивая нас сквозь толпу с целеустремленной решимостью.

— Отпусти меня, ты, пещерный человек! — Я потянула за руку, спотыкаясь о свои туфли на шпильках, когда Тревор потащил нас глубже в одну из гостевых комнат. — Ты не имеешь права обращаться со мной грубо! — Прошипела я, выдергивая запястье.

Тревор повернулся ко мне лицом так резко, что я чуть не врезалась ему прямо в грудь. — Может, мне и не пришлось бы этого делать, если бы ты не продолжала давить на меня.

— В чем твоя проблема? — Я была так зла, что меня трясло. — Мы не вместе! Ты больше не можешь вести себя как ревнивый бойфренд!

Прежде чем я успела среагировать, его рука обхватила мое горло, сжимая, когда он притянул меня к своему твердому торсу. — Тебе нужно еще одно напоминание о твоем дне рождения, amai?

Я не думала.

Я дала ему пощечину.

Моя рука резко коснулась его щеки, ладонь обожгло.

Он отпустил меня — больше от гнева, чем от боли, — сделав один шаг назад, чтобы сохранить хладнокровие.

— Ты изменилась.... — Он мрачно усмехнулся, потирая место, куда я его ударила.

— Я изменилась. Я нашла себя. Я расцвела и сияла после тебя. — Мое дыхание прерывалось. Слезы жгли мне глаза. — У меня выросли крылья без тебя.

— Я раздавлю твои гребаные крылья. — Взгляд Тревора потемнел, когда он сделал шаг в меня.

— Испытай. Меня. Черт. Возьми.

Он склонил голову набок, что-то почти зловещее промелькнуло в его ониксовых глазах. — Ты думаешь, я этого не сделаю?

Я знала, что он попытается.

На этот раз я не позволю ему причинить мне боль.

— Ты думаешь, что можешь просто вернуться после всего? Ты не можешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, Тревор. Все это, — передразнила я, указывая между нами. — Что бы это ни было между нами, закончилось в тот момент, когда ты ушел!

— Закончилось? — Он нахмурился и наклонил голову вперед, как будто пытался лучше меня расслышать.

Я сглотнула, мое дыхание выровнялось. — Именно это я и сказала.

— Правда? — Он придвинулся ближе.

— Да.

— Тогда почему ты умоляла меня съесть твою киску, прежде чем кончить мне на руку, в то время как твоя компания была по другую сторону двери? Хм?

Мои глаза превратились в щелочки. — Разве ты не знаешь, что секс на одну ночь никогда не следует превращать в отношения?

Он сделал паузу, его лицо вытянулось вместе с резкими словами. — Что, черт возьми, ты только что сказала?

Я заставила себя сдержаться. — Ты слышала меня.

Он подошёл ближе, пока его дыхание не коснулось моих губ. — Скажи это снова. Я, чёрт возьми, бросаю тебе вызов..

Я стиснула зубы. — Секс. На. Одну. Ночь.

Он усмехнулся, глядя в сторону и слегка кивая, проводя языком по зубам.

Затем… Он зашагал прочь.

Я тут же расслабилась, выпустив дыхание, о котором даже не подозревала.

Но когда он остановился у двери, то не дотронулся до ручки.

Он запер ее.

Мое сердце упало.

— Давай сделаем это на две ночи.

Он ленивой походкой направился ко мне, ослабляя галстук и оттягивая воротник.

Прежде чем я успела что-либо сделать или сказать, он набросился на меня и швырнул на кровать, как будто я ничего не весила.

— Тревор... — Я ахнула, почувствовав, как его стояк вдавливается в мою задницу. Когда я попыталась приподняться на руках, он схватил их, заведя мне за спину. Затем он стал связывать меня. — Что ты делаешь?!

Это был… Его галстук?

Я потянула запястья, но они были связаны вместе, мягкий материал шелковисто касался моей кожи.

Его грубые руки скользнули вниз по моему телу, схватив за талию и вдавливая меня в матрас. Его рот прижался к моему уху. — Ты помнишь наше стоп-слово, детка?

— Пошел ты!

Он мрачно усмехнулся, когда другой рукой потянул вниз молнию моего платья, которая спускалась до самой спины. — Скажи “стоп”, и я остановлюсь.

Стоп.

Чертов. Стоп.

Конечно, я это помнила. Мы договорились об этом после того, как рискнули и встретились у него дома за пределами кампуса. Я смутилась, и он подумал, что я боюсь. И вот мы здесь.

Сильная дрожь пронзила меня, когда я почувствовала, как костяшки его пальцев коснулись ложбинки моей задницы.

Поскольку мое платье было без бретелек, оно упало в тот момент, когда Тревор расстегнул молнию, и свободная ткань упала по бокам.

Я снова ахнула, когда он перевернул меня на спину, стягивая платье и бросая его куда-то на пол. Его руки обхватили мои бедра, когда он потянул меня вниз по матрасу, и я почувствовала, как мои груди подпрыгнули от этого движения.

На мне не было лифчика. Опять.

В этом не было необходимости из-за встроенной поддержки платья.

Грубая рука обхватила мой живот, прежде чем он коснулся одной из моих грудей. Мужской стон одобрения вырвался из его груди, и его дыхание мягко коснулось моих мокрых трусиков. Взгляд его глаз заставил кровь забурлить в моих венах.

— Ты психопат, — выдохнула я.

Он ухмыльнулся, не сводя с меня глаз, когда его язык метнулся наружу, облизывая край моего бикини, заставляя мою спину выгнуться над матрасом в предвкушении. Он проделал то же самое с другой стороны, снова и снова, пока я не начала извиваться под ним. Приблизившись, он просунул язык под мои стринги. От влажного тепла у меня перед глазами заплясали искры.

Выпрямляясь, он сжал в кулаки тонкую ленту моих розовых стрингов. — Приподними бедра для меня, детка.

Я некоторое время наблюдаю за Тревором, прежде чем неохотно сделать это. — Я ненавижу тебя, — простонала я, извиваясь на шелковистых простынях.

Я ненавидел то, что мне это было нужно.

Но прошло слишком много времени, и я знала, что он не облегчит мне поиск другого парня, и что он точно знал, что мне нравится и как мне это нравится...

Что самое худшее могло случиться?

К черту все.

Высокомерная ухмылка на его лице стала шире, заставив меня закатить глаза, когда он стянул с меня стринги. Мой живот напрягся, когда я почувствовала влажное тепло его рта, медленно поднимающегося вверх. Он облизал один из моих сосков, прежде чем перейти к шее. Я застонала, мое тело выгнулось навстречу ему.

Затем его грубая рука легла мне между ног, и я почувствовала, какая я смущающе влажная.

— Ты можешь ненавидеть меня, amai... — пробормотал Тревор, его губы коснулись моих. — Но твоя киска по уши влюблена в меня, детка.

Я застонала, ненавидя то, как чертовски хорошо это ощущалось. — Мудак.

Он снова перевернул меня, сильно шлепнув по заднице. — Умник. — Он шлепал меня — сильно, снова и снова, — пока я нехотя не захныкала в простыни. — Что? Теперь нечего сказать?

Он лизнул ложбинку у меня на спине, его язык скользнул по татуировкам, Пробужденная божественной женственностью внутри. на моем позвоночнике.

Тихий вскрик сорвался с моих губ, когда он укусил меня за ягодицу — достаточно грубо, я была уверена, что он оставил отметину, если не пустил кровь, — прежде чем перерасти в стон, когда он смахнул боль языком.

— Не-а. Тебе это нравится, не так ли? Тебе нравится это дерьмо. Вот почему ты не можешь остановиться.

Я почувствовала, как его язык скользнул мимо моего заднего входа, прежде чем опуститься к моей киске и обвести клитор. Потребовалась всего пара ударов, чтобы мой оргазм усилился.

Мои пальцы на ногах согнулись, а колени согнулись так, что лодыжки коснулись моей задницы.

Но потом он остановился.

Я почувствовала медленный поцелуй точно у своего входа, его язык облизал меня еще раз. — Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, amai?

Я застонала от разочарования, отказываясь играть в его игру.

Еще одно облизывание. От клитора до самой задницы. Я сильно содрогнулась.

— Скажи мне, чего ты хочешь, или я уйду и оставлю тебя связанной вот так.

Дерзость этого человека.

Сексуальное разочарование клокотало внутри меня, взрываясь прежде, чем я смогла остановить себя. Слова вырвались у меня в затаенной борьбе. — Съешь меня или заткнись. Вот. Черт.

На мгновение все замерло.

От предвкушения у меня скрутило живот. Что он собирался делать?

Мои бедра сжались, когда я почувствовала, как он коснулся моего отверстия, прежде чем скользнуть влажностью вверх. Его большой палец обвел мой задний проход, прежде чем медленно войти внутрь. Инстинктивно я сжалась вокруг него, зашипев, когда моя спина выгнулась, и я непреднамеренно приняла его глубже.

— Тебе повезло, что меня заводит, когда ты даешь сдачи.

Затем его рот сомкнулся вокруг моего клитора, посасывая, когда он протолкнул большой палец глубже в мою задницу.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем он подтолкнул меня к краю, и я кончила так сильно, как никогда раньше.

Это просто продолжалось и продолжалось, пока я не захотела — нет, нуждалась в большем.

Он не останавливался, и, прежде чем я успела опомниться, я уже гналась за своим следующим оргазмом.

Тревор отпустил меня с чавканьем, просто положив свой язык плашмя на мою киску.

Не раздумывая, я крутанула бедрами, снова прижимаясь к его лицу и потирая клитор по его языку.

Его рука двигалась в моей заднице, его большой палец двигался туда-сюда.

Моя кожа была скользкой от пота. Волосы растрепаны. Лицо раскраснелось.

Мне нужно было кончить снова, как воздух.

Как будто он мог услышать мои мысли, его другая рука поднялась; погладила мою задницу, прежде чем он засунул два пальца в мою киску. Вздох, перешедший в стон, вырвался у меня, когда я зарылась лицом в простыни. Он сжал пальцы, касаясь того места внутри меня, которое сводило меня с ума, и я задвигала бедрами быстрее, чувствуя себя такой наполненной, но так хорошо... Мне нужно было больше.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Эти женские, пронзительные всхлипы были не похожи на мои. Но это было так.

Когда неоспоримое удовольствие прокатилось по всему моему телу нескончаемыми волнами — я была слишком увлечена, чтобы беспокоиться.

Вечеринка гудела вокруг нас, окутанная дымкой смеха и музыки, городской пейзаж мерцал сквозь массивные окна. Я наклонилась ближе к Кали, которая откинулась на подлокотник дивана, ее бокал с шампанским отражал свет.

— Что значит amai? — Небрежно спросила я, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы никто другой не мог услышать из-за музыки.

Она моргнула, удивленная вопросом, затем задумчиво склонила голову набок. — Это значит милая.

У меня перехватило дыхание, но я быстро скрыла это, кивнув, как будто это было мимолетное любопытство. — Милая, — Я повторила. — По-японски?

— Да. — Глаза Кали задержались на мне слишком долго, как будто она пыталась прочесть между строк. Она сделала еще глоток своего напитка. — Красивое слово. Почему ты спрашиваешь?

— Просто где-то это слышала. — Я отмахнулась.

Но правда гудела у меня под кожей, жарче, чем в комнате, громче, чем музыка.

Милая.

Это слово крутилось у меня в голове, мягкое и незнакомое, как будто оно не принадлежало мне.

Как будто это не могло быть тем, чем он называл меня все эти годы.

И все же каждый раз, когда Тревор произносил его, в словах чувствовался какой-то подтекст.

Острый край, скрытый в бархате, тяжесть, которую я никогда не хотела признавать.

Теперь я не могу перестать думать об этом.

Наталья сидела напротив меня, на другом диване, разговаривая с моей сестрой и их подружками. Мы вернулись на вечеринку около десяти минут назад, после того как она позволила мне съесть ее сладкую, мягкую киску.

Она не сделала ни малейшего движения, чтобы пойти дальше. Я мог сказать по выражению ее лица, что тот факт, что мы сделали это снова после того, как поклялись, что ненавидим друг друга, выводил ее из себя. Итак, я предложил вернуться на вечеринку.

Мы не могли пробыть в той комнате дольше десяти минут.

Ей понадобилась моя помощь, чтобы полностью застегнуть молнию на ее платье — и она едва могла стоять, опираясь на раму кровати.

Когда она опустила ноги, чтобы поменять их местами, её бёдра всё ещё дрожали.

Я облизал губы, все еще ощущая ее вкус.

У меня руки чесались прикоснуться к ней снова, я все еще чувствовал, как ее тугая попка сжимается вокруг моего большого пальца.

Пару минут спустя я заметил Зака, выходящего из того же коридора, по которому я спускался с Натальей. За исключением того, что он был не один. За ним следовали двое его солдат — Себастьян и Хоакин, которые оказались братьями, — оба несли вместе большую спортивную сумку. Деньги? Наркотики?

Когда я снова оглядел группу, то увидел, что Заку не хватает одного солдата.

Проводив их до лифта, он вернулся туда, где мы сидели на диванах. Он сел с краю, прямо рядом с Марией, обняв ее одной рукой.

Она села на соседний край, с другой стороны от него, и моя бровь слегка приподнялась, когда Мария не оттолкнула его, а вместо этого почти… Расслабилась? На его боку.

— Я вижу, кто-то теряет концентрацию, — я говорил достаточно тихо, только для того, чтобы он меня услышал.

Он сжал челюсти и отвернулся от разговора с Джованни и некоторыми другими деятелями Коза Ностры, чтобы посмотреть на меня. — По крайней мере, я пошел на это.

Мой взгляд метнулся к Наталье, и моя собственная челюсть щелкнула от напряжения. Почему я не мог пойти на это?

Наши с Заком ситуации не так уж сильно отличались. Мария не хотела его, а Наталья не хотела меня. Однако это все равно не помешало ему сделать Марию своей.

Итак, почему я отказался взять то, что принадлежало мне?

Я, блядь, знал почему.

Прошлое было опасной штукой. Постоянное напоминание о том, что она была Моретти.

Я, черт возьми, не мог доверять ей, как бы сильно мне этого ни хотелось.

— ¿Lo mataste? Eso es demasiado incluso para ti. Apenas la tocó.³⁰

Я чуть не рассмеялась от того, как он посмотрел на меня — одновременно смущенный и любопытствующий, откуда я узнал, что он сделал. Конечно, я знал, что Себастьян и Хоакин вынесли тело в спортивной сумке.

— Les hice saber a mis soldados que ella estaba fuera de sus límites. Él sabía lo que estaba haciendo.³¹

И снова он оказался прав: на самом деле он был ниже ростом, чем в начале ночи.

На следующее утро после открытия ночного клуба Франчески я встретился с Заком, и он рассказал мне правду о Марии. Что она была убийцей, пытавшимся убрать его почти три года назад в Мексике. Убийцу, которую он с тех пор безостановочно, как маньяк, искал.

Единственная проблема? Она понятия не имела, кто он такой. Не помнила.

Вот почему я начал задавать Наталье вопросы о ее лучшей подруге детства. В конце концов, они вместе выросли в приюте в Бронксе. Наталья должна была что-то знать. И я оказался прав, когда они с Кали открыто заговорили о бывшей карьере Марии, потому что мы все были из одного мира.

Я еще раз украдкой взглянул на них — заметив, насколько беззащитной была Мария рядом с Заком. Расслабилась рядом с ним… Его рука обнимала ее за плечи...

В тот момент я понял две вещи.

Он был влюблен в эту девушку.

И она разорвет его сердце на части.