Бурбон и секреты

Глава 14

Фэй

Качели на веранде сотрясаются, прерывая меня уже в третий раз за последние пятнадцать минут. Мэгги выбегает из парадной двери, едва взглянув на меня, мои ключи болтаются у нее на пальце. У конкретно этого комплекта ключей, в брелке, в виде зеркального шара, установлен трекер, который отслеживает ее местонахождение. Она ужасно много времени проводит на ипподромах, учитывая, что сейчас межсезонье, но каждый раз, когда я задаю ей вопрос, она отвечает — а не пора ли тебе свалить? Или что-то в этом роде.

— Куда ты собралась, Мэгги? — кричу я ей вслед. — Ты же понимаешь, что это мой грузовик, а не твой?

Она просто отмахивается и продолжает идти, не обращая внимания на мои слова.

Я закрываю глаза и стараюсь не думать о том, что она ненавидит меня и хочет, чтобы я уехала. Солнце согревает мое лицо, избавляя от холода, который январь принес в Фиаско. Только когда заводится двигатель моего грузовика, я обращаю внимание на то, как сестра выезжает с подъездной дорожки. Засранка.

Несмотря на то, что у меня было много других забот, мои мысли продолжали возвращаться к тому переулку. Блэкстоун слышал только начало всего этого. Я бросила трубку, как только Линкольн спросил, по-прежнему ли я без трусиков.

Не знаю, чем я думала. Уж точно я не была сосредоточена на Блэкстоуне. И теперь я снова прокручиваю в голове движения пальцев сексуального и неотразимого отца-одиночки, которого я шантажировала много лет назад.

Мои щеки пылают, и не от смущения. Это удовлетворение. Это обескураживает, как сильно я кончила от его пальцев и непристойного шепота. Я предлагаю тебе помолчать, пока ты будешь мочить мои пальцы. Я так не кончала за всю свою жизнь.

Возможно, этого было достаточно. Похоть утолена. Мы сделали это. И все же я то и дело поглядываю на его дом, надеясь увидеть, как он торопливо выходит, проводя рукой по темным волосам и забыв снять очки. Господи, что такого особенного в этом мужчине в очках?

Я выдыхаю и закрываю глаза, отгоняя мысли, потому что все это взаимодействие было лишь неожиданным утешительным призом за успешную установку приложения, которое теперь работает в фоновом режиме на его телефоне. У меня есть полный доступ ко всему, что он просматривает. К счастью для меня, этот мужчина не закрывал ни одного приложения или веб-страницы с тех пор, как купил телефон.

Пролистывая очередную папку с письмами, я с облегчением отмечаю, что не нашла в телефоне Линкольна ничего вопиюще неприглядного. В его папках с приложениями нет никакой упорядоченности, нет аккаунтов в социальных сетях и полно открытых статей о влиянии сезонных максимумов на кукурузу, а также букв элементов периодической таблицы в виде формул, в которых я ничего не понимаю.

Я пролистываю неприличное количество фотографий. Ларк и Лили любят утаскивать его телефон и часто пользуются функцией серийной съемки. Здесь тысячи неожиданных селфи с обрезанными лицами, фотографии с игр в софтбол и катания на лошадях, первых дней в школе и случайных моментов их повседневной жизни. Но я не могу не остановиться на селфи, где они запечатлены втроем.

Такую любовь невозможно подделать — ее свидетельство согревает меня так, как не могут лучи утреннего солнца. Она либо есть, либо ее нет. С детьми не бывает серых зон. И я это вижу, чувствую, потому что у меня такого никогда не было. С мамой — да. Но папа, который улыбался бы по команде или сидел и смотрел на показы мод или импровизированные выступления? В моем детстве этого не существовало.

Поднимается ветер, и я натягиваю на колени плюшевое одеяло. Чего бы я только не отдала за то, чтобы несколько минут посидеть на ступеньках этой веранды со своей мамой. Сказать ей, что я злюсь на нее или что мне жаль, что я не знала, насколько все плохо, до того, как она решила, что у нее нет другого выхода. Я вытаскиваю наушники и надеваю зимнюю шапку, которую нашла в шкафу своей старой комнаты, устраиваясь поудобнее, чтобы продолжить изучение телефона Линкольна.

Пронзительный звук заставляет меня замереть как раз в тот момент, когда я надеваю наушники. Мгновение я не двигаюсь и жду, не раздастся ли он снова. Ветер хлещет по оконным стеклам фермерского дома, издавая знакомый скрежет, от которого руки начинают дрожать, а по коже бегут мурашки. Не выдержав, я выпрямляю ноги и встаю. Это мог быть просто порыв ветра, огибающий дом. Внутри все может выглядеть иначе, но остов этого дома остался прежним. Скрип второй ступеньки все еще раздается, независимо от того, куда опускается моя нога. Но если дело не в этом...

Я видела, как уходила Мэгги, значит, это не она. Раздается еще один слабый писк, только на этот раз я могу точно сказать, что он исходит из недавно построенного амбара.

Когда я снова слышу звук, я надеюсь, что это животное, а не человек. Волосы на руках встают дыбом, когда я спускаюсь по ступенькам веранды и иду по гравийной дорожке.

Засунув электрошокер за пояс на спине, я беру в руки небольшую ручную лопату, которая лежит рядом со скамейкой для посадки растений у амбара. Теперь звуки слышны гораздо лучше. Когда я открываю дверь амбара, раздается звонкий лай. Смазанная дверь открывается тихо и позволяет войти незаметно, на что я и рассчитывала, но это не мешает двум маленьким фигуркам, согнувшимся в центре помещения, одновременно повернуть головы и посмотреть на меня, сдавленно вскрикнув.

— Смола и перья, Фэй, — говорит Лили, прижимая руку к груди.

Ларк облегченно вздыхает.

— Тебе повезло, что папа не слышал, как ты это сказала, Лил.

— Нам повезло, что это не папа, ты имеешь в виду, — огрызается она.

Воздух пропитан запахом сена и навоза. Когда я уезжала, у мамы было три лошади. Пахнет так же, как и раньше, но я знаю, что их здесь больше нет. Это одна из многих вещей, которые Мэгги изменила здесь.

— Почему ваш отец должен злиться? — спрашиваю я и озвучиваю очевидную причину, о которой они, возможно, даже не догадываются: — Кроме того, что вы находитесь рядом со мной?

Вопрос становится риторическим, когда я подхожу ближе и смотрю на то, что скрыто за их спинами.

— Можно мы оставим ее здесь? — спрашивает Лили, поднимая щенка на руки. Светло-коричневый окрас с черным пятном на голове делает ее похожей на маленького бандита в маске. — Пожалуйста, пожалуйста, Фэй? — Она говорит сбивчиво и торопливо. — Она была последней, кого пристраивали в семьи. Ее собирались вернуть в приют после того, как забрали всех ее друзей. Они не должны проводить такие акции в холодные дни. Холодная погода будет ассоциироваться у нее с тем, что ее бросили. Если бы мы не забрали ее домой, это было бы жестоким обращением с животными.

Что, черт возьми, я должна на это ответить?

— Ну... Я не думаю... — Но мои слова обрываются, когда я смотрю сначала на полное надежды лицо Ларк, а затем на ее младшую сестру.

Глаза Лили слезятся, когда она говорит:

— Я должна была найти ее. Я просто знаю это. — Она целует ее в макушку, пока щенок пытается вырваться из ее рук. Он извивается и в итоге вырывается, переворачивается и устремляется к моим ногам. Что бы это ни была за порода, она будет крупной. — У нее есть все прививки, еда и вода. Она маленькая, поэтому ей еще нужно давать добавки с помощью пипетки. У меня уже есть материнские инстинкты, видишь? — Она гладит собаку по голове, когда та прижимается к ней, лишая равновесия и вызывая хихиканье.

Я смотрю на Ларк, и она, должно быть, догадывается, о чем я думаю, потому что скрещивает руки на груди и раздраженно вздыхает еще до того, как я спрашиваю:

— Почему ты хочешь оставить ее здесь?

— Папа говорит, что это просто этап, — отвечает Ларк. — Что мы переключимся на что-то другое, но... — На этот раз ее глаза наполняются слезами, но она смахивает их прежде, чем они успевают скатиться по щекам.

Собака переворачивается на живот и начинает жевать шнурки на моих ботинках.

— Но это неправда. Она ведь уже здесь, верно? — говорю я, пока она вытирает уголки глаз.

Они обе смотрят на меня и ждут, что я скажу дальше. И хотя я, должно быть не в своем уме по целому ряду причин, раз соглашаюсь на это, я спрашиваю:

— Как ее зовут?

Лили некоторое время пристально смотрит на сестру, прежде чем сказать:

— Кит.

Два дня спустя, накупив собачьих принадлежностей почти на двести долларов, я пристегиваю поводок к шлейке Кит. Все время у меня занимает дрессировка щенка, планирование следующего выступления в «Midnight Proof» и наблюдение за Блэкстоуном, поэтому я рада хоть ненадолго выбраться из дома. Это ощущается как награда, что я могу размять ноги и насладиться последними лучами дневного света, когда мы идем по тротуару Мэйн-стрит. Утренний ветер стих, и солнце светит ярко, согревая даже в конце зимнего дня.

Мы еще не договорились, как долго я буду присматривать за Кит. Мое пребывание в Фиаско рано или поздно закончится, и тогда девочки заберут ее себе. Если не раньше. Хотя я не планировала оставаться здесь больше, чем на месяц или около того, я также не думала о том, куда направлюсь. Мне следовало бы испытывать тревогу из-за этой неопределенности. Я всегда планирую свои дальнейшие действия. Но я не думаю об отъезде из Фиаско, почему-то не могу.

Кит тявкает и замедляет шаг, словно уже знает, куда мы направляемся.

— Мои корни выглядят немного темными, не так ли? — говорю я ей, когда мы останавливаемся перед «Teasers». Я смотрю на витрину. Название заведения больше подошло бы стриптиз-клубу, а не салону красоты, но это единственное место в округе, куда люди приходят, чтобы сделать все — от укладки до маникюра.

У двойных дверей стоит миска с водой и небольшое ведерко с лакомствами, и я привязываю поводок Кит к железной петле, прикрепленной к стене здания.

— Оставайся здесь, красотка. — Я строго смотрю на нее. — И веди себя хорошо. Я позволю тебе съесть одну из тех аппетитных косточек, которые мы купили, если ты вздремнешь тут немного. — Тротуар сухой, и солнечный свет, должно быть, нагрел его, потому что, как только я отхожу, она ложится и переворачивается на спину, заставляя меня рассмеяться.

Когда я захожу в «Teasers», звонкий голос Долли Партон и звук работающих фенов заглушают колокольчик на двери. Запахи паленых волос и ацетона едва уловимы, но окружающая обстановка сразу возвращает меня к множеству стрижек и одной ужасной завивке, которую я сделала, когда мне было одиннадцать.

— Черт возьми, Роми, ты видишь то, что вижу я?

Я улыбаюсь, глядя на знакомое лицо, украшенное выразительными стрелками, и грудь, которая могла бы посрамить любой пин-ап 1950-х годов. Я не могу сказать, сколько Мэйв лет, но она выглядит так же, как в день нашей встречи.

Роми открывает рот, чтобы откусить кусочек чего-то, похожего на амброзию.

— Мэйв, при… — Я едва успеваю произнести приветствие, как она хватает меня за руки и кружит, словно чертового пони на представлении.

— Дамы! — визжит она, и оживленный салон затихает. — Посмотрите, что принес нам северный ветер...

Я натянуто улыбаюсь в ответ на ее вздернутую бровь. Ее выражение лица говорит само за себя — где, черт возьми, ты была? Так мило с твоей стороны осчастливить нас своим присутствием, и все такое. Я знала, что удивлю несколько человек и что прием будет не из приятных, так что теперь, когда меня встречают почти с радостью, я могу немного расслабиться. Зайти в «Teasers» было все равно, что сорвать пластырь.

— Привет, рада всех вас видеть. — Я делаю глубокий вдох. Все взгляды устремлены на меня, а умение работать с толпой — моя сильная сторона. Однако обычно мне помогают музыка, перья и блестки.

— Я бы спросила, что ты здесь делаешь, но эти корни выглядят немного длиннее, чем те, что можно принять за натуральные, — говорит Мэйв, проводя пальцами по моим волосам. — Я думаю о мелировании, лессировке, возможно, помощи с небольшим пушком над губой. Если только ты не пришла спросить, не видели ли мы Мэгги. — Она приподнимает брови и упирает руки в бока в лучшей позе Чудо-женщины, которую я видела за долгое время. Только на ней штаны Carhartt, ковбойские сапоги и майка с надписью «Kentucky's Finest» на груди. Она миниатюрная, но ее поведение компенсирует это.

— Салон выглядит очень круто, Мэйв. И если у тебя есть время, я бы с удовольствием освежила голову, — говорю я с теплой улыбкой.

Я оглядываюсь по сторонам, вокруг снова слышны разговоры, прервавшиеся на пару минут, когда я вошла.

— Хорошо, Фэй, хочешь «Мимозу», «Кровавую Мэри» или просто газировку?

Я смотрю на Роми, которая направляет меня в дальний конец салона, где рядом с четырьмя стульями с мягкими цветочными спинками стоит симпатичная барная стойка. Пара молодых парикмахеров игнорируют это небольшое шоу и продолжают работать, но я рассматриваю других людей.

Я вижу знакомые лица: Прю, библиотекарь Фиаско, улыбается и машет рукой, Тоня и Дарла, секретарши городского совета, и Мэри, которая работала помощницей по организации обедов в начальной школе Фиаско. Все они, как я полагаю, уже почти на пенсии и по возрасту ровесницы моей мамы. Они были ее подругами.

Салон обновился, в нем появилось много нового оборудования с тех пор, как я была здесь в последний раз. Современный интерьер с налетом кантри. Белая побелка с красивыми цветочными узорами и черным кованым железом, там, где это необходимо — зеркала, бра на стенах вокруг кофейной и барной стойки. Это далеко не тот салон маленького городка, который я помню.

— Нет бурбона? — Я хмыкаю. — Нарушаешь главное правило Фиаско, Роми.

Она улыбается мне.

— Что ты вообще знаешь о Фиаско, дорогуша? — Упрек не застает меня врасплох. Она смотрит на кожаные ремни, обхватывающие мои плечи и торс — типичные для оружия, но мне они нравятся из-за контраста чего-то брутального в паре с простой белой термофутболкой и хорошо сидящими джинсами. Ей не нужно знать, что у меня в ботинке спрятан небольшой нож, перцовый баллончик с маркерными чернилами и маленький электрошокер в потайном кармане сумки.

Роми прочищает горло, заметив что-то у меня за спиной — скорее всего, ее сестра говорит ей прекратить это дерьмо.

— «Мимоза» может быть грязной, с небольшой порцией бурбона, капелькой апельсинового сока и просекко. — Она подмигивает, доставая бокал.

Лучший способ заставить людей отвечать на вопросы — это попросить рассказать о себе или о последних сплетнях. Это не тактика, а скорее здравый смысл, который я усвоила задолго до того, как покинула Фиаско.

Я прочищаю горло.

— Полагаю, ты слышала о Мэгги?

— О, милая, твоя сестра уже давно общается не с теми людьми. В этом нет ничего нового. — Мне неприятно снова слышать это от кого-то постороннего.

Все неопределенно, когда разговор касается моей сестры. Если бы я не уехала...

Мэйв подходит ко мне сзади и обнимает за плечи.

— Тебя долго не было, милая. — Сделав паузу, она протягивает мне тонкую черную накидку, чтобы я села в кресло. — Мэгги не... — Она прерывисто вздыхает. — У твоей сестры проблемы с азартными играми. И компания, с которой она связалась... что ж, я не удивлена...

Мэгги решительно настроена против меня, постоянно демонстрируя, что мне здесь не рады, но это не имеет значения. Ей причинили боль, и я не позволю, чтобы подобное повторилось.

Я беру себя в руки и спрашиваю:

— Кто?

Прю вклинивается:

— Ваз Кинг, для начала. Видела их ссору пару недель назад. — Когда я слышу его имя, у меня сводит желудок. Я не доверяю никому с фамилией Кинг, не говоря уже о том, что она как-то ассоциируется с моей сестрой.

Зачем ей связываться с ним? Я похоронила его брата Таллиса на кукурузном поле пять лет назад. У моей сестры не должно быть причин общаться с Вазом Кингом, а тем более ссориться с ним.

Черт возьми, Мэгги.

Роми добавляет:

— Твоя сестра никуда не выходит без своего чертова ноутбука. И это удивительно, учитывая, что мне казалось, она хочет стать тренером, как Шелби...

Мэйв помешивает кисточкой краску с фиолетовым оттенком и приступает к работе, разделяя мои волосы на пряди.

— Думаю, что она не ходила на настоящее свидание уже много лет. Твоя сестра — красавица, но, черт возьми, она не выбирает победителей. Несколько лет назад был один с родео. Думаю, он с ней покувыркался. Я знаю, что Джимми Дагган несколько раз приглашал ее на свидания, но он слишком хорош для нее и того, что она затевает. Даже если этот мальчик...

Роми прерывает сестру:

— Он мужчина, Мэйв. Ему уже за двадцать.

Она покачивает бедром и бросает сердитый взгляд на сестру.

— Любой, кому не исполнилось сорок, на мой взгляд, еще ребенок.

Роми ухмыляется.

— Хватит о Мэгги. Меня больше интересуют разговоры, которые я слышала об этой женщине из бурлеска. Рози Голд, не так ли?

Я улыбаюсь, избегая ее взгляда в зеркале.

— Возможно, нам стоит сходить на представление в «Midnight Proof». Посмотреть, из-за чего весь сыр-бор, — говорит она дразнящим тоном.

Через некоторое время мои волосы начинают сиять и выглядят лучше, чем когда-либо за долгое время.

— Мэйв, это невероятно. Спасибо, что втиснула меня в свой график.

Она обильно поливает мою макушку лаком для волос, когда снаружи раздается громкий лай, привлекающий наше внимание.

— Твоя собака купается в лучах любви, — говорит Роми.

В салоне стоит тихий гул, звуки фенов и «Jolene» смешиваются со сплетнями о планах на День святого Валентина в следующем месяце и о том, кто, по слухам, кому изменяет. Но вдруг разговоры резко прекращаются, и я догадываюсь, что они наблюдают за тем же, за чем и я. Линкольн Фокс в темном шерстяном пальто и с безупречной улыбкой небрежно стоит с той стороны витрины, засунув руки в карманы, и наблюдает, как его девочек облизывает восторженный щенок.

Я ничего не могу поделать, мое тело помнит все, на что способны его пальцы, как будто он снова прикасается ко мне. Мое лицо и шея вспыхивают. Вздохнув, я встаю с кресла и пытаюсь собраться с мыслями.

— Клянусь, этот мужчина с каждым годом выглядит все лучше и лучше, — говорит Роми рядом со мной.

Мэйв хлопает ее по руке.

— Ему еще нет сорока. — Она наклоняется ко мне поближе. — О нем ходит много слухов. И, на мой взгляд, в этом нет ничего плохого. Жаль только, что он живет один.

Я натянуто улыбаюсь.

— Он холост, — говорит Роми, засовывая в рот Моджескас¹⁴. — Но он не одинок. У него есть его милые девочки.

— Он вдовец, — поправляет ее Мэйв.

Роми с раздражением смотрит на нее, а потом на меня:

— Одно не меняет другого. — Она пожимает плечами и наклоняет голову.

— Я не... — Покачав головой, я прочищаю горло. — Меня это не интересует.

— Так всегда и бывает, дорогая, — говорит Роми.

Самое смешное, что я сама хочу верить в собственные слова. С тех пор как я покинула Фиаско, каждое принятое мной решение имело цель — хорошо продуманный план и способ либо завершить работу, либо привнести в свою жизнь частичку осознанного удовольствия. Но стоило вернуться сюда, и планы вдруг стали казаться незавершенными и изобилующими окольными путями. Один очень конкретный мужчина стоит в нескольких футах от меня, в очках и с коварной улыбкой, которая заставляет мои внутренности таять и превращает в стереотипную дуру. Тихая, затаенная часть меня оживает, когда я нахожусь рядом с ним. И самое ужасное, что мне нравится это чувство.

Мэйв улыбается Ларк и Лили, когда они входят в салон. Ларк с наушниками в ушах, в винтажной футболке с логотипом NSYNC, я свою такую же купила на концерте их тура. За ее спиной стоит Лили с сумкой-кроссбоди и надписью «Образ мыслей Пуффендуя». Трудно не улыбнуться, глядя на них.

Мэйв говорит:

— Девочки, я попрошу вас подождать несколько минут. Мне нужно кое-что закончить, а потом мы сможем заняться маникюром. Может быть, Роми сделает вам обеим по коктейлю, пока вы ждете. — Она улыбается Линкольну, и, черт возьми, они правы. Этот мужчина может лишить кислорода практически любое помещение. Он даже не улыбается, а ведь почти каждое лицо в этой комнате повернуто в его сторону.

Линкольн спрашивает:

— Мэйв, возможно, сегодня будет день педикюра. У тебя есть на это время?

Она похлопывает его по руке и отвечает:

— Для моих любимых Фоксов? Безусловно.

Улыбка появляется на его лице, когда Мэйв отходит от него. Он смотрит на меня, и улыбка становится еще шире, как будто он только что застал меня за тем, что я не должна была делать — и, честно говоря, именно так и есть. Я пялилась на его задницу. Мое лицо вспыхивает при мысли о его уверенной походке в этих чертовых Wranglers, которые делают ее еще более аппетитной, но вместо того, чтобы отвести взгляд, я демонстративно оглядываю его тело сверху донизу.

— Боже мой, — восклицает Лили. — Фэй, я обожаю ее шлейку.

Я улыбаюсь, испытывая радость от того, что ей понравился мой выбор.

И бросаю взгляд на Линкольна, который наблюдает за нами. Черт, он догадается.

Ларк замечает это и пытается все исправить, добавляя:

— Фэй спросила нас, какого цвета шлейку нам следует... то есть, ей следует... Какую шлейку ей купить для Кит.

Линкольн пристально смотрит на меня и молчит. Когда он подходит ближе, наблюдая за тем, как его девочки расспрашивают Мэйв о новых цветах лаков для ногтей, он тихо произносит одно короткое слово.

— Персик.

Может, потому, что он уже несколько раз называл меня так без всякой причины, или просто из-за его самоуверенности, но я не обращаю внимания на то, как его куртка касается моей спины, а звук его голоса — тихого и предназначенного только для меня — заставляет мое тело трепетать.

— Уже забыл мое имя?

Я подхожу к стойке и рассчитываюсь с Роми. Она провожает его взглядом, когда он снова приближается ко мне. Что, черт возьми, он делает?

Он наклоняется ко мне, его рука скользит вокруг меня и касается моего бедра, когда он шепчет:

— Поверь мне, я пытался. Но те звуки, которые ты издавала... То, как красиво ты кончила для меня... — Он тихо смеется, и у меня сводит живот. — Это не то, что мужчина может забыть. — Когда он придвигается на несколько дюймов ближе, мне приходится подавить дрожь. — Так что нет, я не забыл твое имя. Ты делаешь это чертовски трудным.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его голубые глаза ищут мою реакцию. Если бы он мог заглянуть под мою одежду, то увидел бы ее — мурашки на коже, жаждущей его ласкающего прикосновения, соски, твердые и готовые к тому, чтобы их ущипнули, киска, покалывающая и оставляющая мокрое пятно прямо в центре трусиков.

Я оглядываюсь на Мэйв и Роми, которые с восхищенными улыбками наблюдают за всем происходящим. Иисус.

— Спасибо, дамы, — говорю я им, делая вид, будто Линкольн не вывел меня из равновесия в очередной раз. — Рози Голд устраивает чертовски шикарное шоу. Вы должны постараться попасть на него, когда она в городе, — говорю я, улыбаясь и подмигивая им.

Лили машет рукой.

— Пока, Фэй, — кричит она мне вслед.

Ларк настороженно улыбается, переводя взгляд со своего отца на меня. Она тоже все это видела. Ситуация становится слишком запутанной. У него есть дети. Дети, с которыми мне нравится быть рядом. Мысль о том, что они возненавидят меня, беспокоит гораздо больше, чем следовало бы. Что бы ни происходило между мной и Линкольном, забота о том, что они подумают заставляет серьезнее относиться ко всему происходящему. Я разберусь с этим в другой раз. Я торопливо надеваю пальто, стараясь не выглядеть так, будто убегаю с места преступления.

Когда я выхожу из салона, ветер бьет меня по лицу, взъерошивая волосы и мешая отвязать поводок Кит, но дверь распахивается прежде, чем я успеваю освободить ее.

— Ты завела собаку? — спрашивает Линкольн у меня за спиной. Я должна была догадаться, что он пойдет за мной.

— Я приютила ее. Только на время, пока я здесь.

— Приютила? — говорит он, нахмурив брови, словно пытаясь понять, что могло заставить меня сделать это, учитывая, что он знает, что я не собираюсь оставаться в Фиаско.

Я раздраженно вздыхаю.

— Да, как приемная семья. Почему ты... Возвращайся внутрь, Фокс.

Он насмешливо улыбается.

— Ты волнуешься? Персик, я тебя смущаю?

Я снова убираю волосы с лица. Я не могу отвязать поводок. Я смотрю на него, насупив брови, и выдавливаю из себя смешок.

— Да ладно, Фокс.

Он хмыкает:

— Да, я помню, что в прошлый раз ты говорила это с меньшей дерзостью. Мне понравилось, когда твой голос был наполнен желанием.

В тот момент, когда мои бедра сжимаются, наше внимание привлекает тройной сигнал клаксона. Кит дико лает, как раз в тот момент, когда Гриз с пугающей скоростью подъезжает на своем гольф-каре.

— Ты можешь ездить на гольф-каре по городу? — смеясь спрашиваю я, когда он останавливается.

— Хотел бы я посмотреть, как полиция Фиаско попытается убедить меня в обратном, — говорит он. — Фэй, я рад, что застал тебя. Одна из девушек моего книжного клуба сказала, что ты здесь. Что скажешь насчет ужина у меня в пятницу вечером? — Он переводит взгляд на Линкольна, который теперь стоит рядом со мной. — Мои правнучки там? Или ты слоняешься по округе в поисках женщин?

Линкольн прищуривается, словно последний вопрос был нелепым.

— День маникюра после терапии, — говорит он деду.

— Тяжело сегодня? — спрашивает его Гриз.

— Зависит от того, о чем они говорили, — отвечает Линкольн. Мне кажется, что я не должна присутствовать при этом разговоре, но он смотрит на меня и говорит: — Мы — команда, выступающая за терапию.

— Это хорошая идея. Я тоже являюсь частью этой команды. — Я понимаю, как это прозвучало, и неуклюже пытаюсь взять слова назад. — Я имею в виду, что я — сторонница терапии. Не в вашей команде. Мне нравится ваша команда.

Он облизывает нижнюю губу, а затем улыбается мне.

— Все в порядке, Персик, я знаю, что ты имела в виду. — Он прочищает горло, когда понимает, что Гриз тоже это услышал.

— Это твоя собака? — спрашивает Гриз, кивая на щенка, сидящего так, словно я ее этому обучила.

Я снова смотрю на нее с улыбкой.

— Да, это так. На какое-то время.

Гольф-кар снова оживает, когда он говорит:

— Ха, Лили нарисовала мне что-то с собакой, похожей на эту. Какое совпадение. Ладно, увидимся в пятницу, Фэй. — А потом он исчезает так же быстро, как и появился, даже не дождавшись моего ответа на вопрос, смогу ли я прийти на ужин.

Хотя было бы разумно сбежать как можно скорее, я не могу устоять и задерживаюсь еще на несколько секунд. Наблюдая за тем, как Гриз уезжает, я улыбаюсь и спрашиваю:

— Он всегда такой?

Линкольн, не теряя ни секунды, отвечает:

— Всегда.

Мне кажется, что я уже знала ответ. Семья обожает Гриза. И моя сестра, видимо, тоже. Он напоминает мне Линкольна — высокомерное обаяние и защита, когда дело касается их семьи. Я понимаю. Это, пожалуй, самая очевидная вещь, которая нас объединяет.

В предвечернем свете Линкольн Фокс, в очках в черной оправе и с почти идеальными чертами лица, выглядит так, словно он замаскировался. Совсем другая версия мужчины, которого я встретила на краю кукурузного поля и в темном переулке. Я прочищаю горло, пытаясь прийти в себя. Было бы разумно дистанцироваться от него. Я причмокиваю, чтобы заставить Кит двигаться. Но когда мы отходим на несколько шагов, я не могу удержаться от провокации.

— Я знаю, что ты смотришь мне вслед, — говорю я, поворачивая голову в сторону.

— Трудно не согласиться, если учесть, что мне понравилось смотреть, как ты кончаешь¹⁵, — говорит он слишком громко. Не успев осознать его слова, я оборачиваюсь и вижу, как он открывает дверь и, улыбаясь мне, заходит обратно в «Teasers».

Я понимаю, что тоже улыбаюсь, когда снова смотрю на тротуар и направляюсь к своему грузовику, но ощущение, что за мной все еще наблюдают, заставляет меня оглянуться и сунуть руку в карман. Я нащупываю перцовый баллончик и сжимаю его в ладони, когда с другой стороны улицы раздается тихий свист.

Это знакомый звук начала забега, узнаваемый звук, который обычно издает труба или горн, но сейчас это был более медленный свист. Волоски на руках встают дыбом, Кит рычит, когда я замечаю высокую худощавую фигуру, прислонившуюся к фонарному столбу. Ваз Кинг. Мое сердце бьется учащенно, пока он наблюдает за тем, как я иду к двери своего грузовика. Когда Кит начинает лаять, Ваз разражается смехом, от которого у меня мурашки бегут по коже. Она продолжает лаять, когда он отворачивается и идет по улице.

Меня не так-то легко напугать. Моя рефлекторная реакция на запугивание — разозлиться, но Ваз — это тот человек, которого должна опасаться любая женщина. И мои мысли тут же устремляются к сестре. Что бы Мэгги ни делала для Уилера Финча и Ваза Кинга, это нужно прекратить.