Бурбон и секреты

Глава 18

Фэй

Мои ногти царапают теплую кожу, а пальцы зарываются в его короткие волосы. Я не могу удержаться, чтобы не схватить и не потянуть ровно с той силой, чтобы он понял, что я хочу этого. Может быть, дело в выпивке или тяге между нами, перед которой мы не можем устоять, но когда он рядом, я перестаю думать. Это путает мысли и практически уничтожает любой контроль, который я могла бы иметь над происходящим. То, как он лижет мой язык и крепко прижимает к себе, вырывает из моего горла жаждущий стон.

Он улыбается в ответ.

— Чувствуешь, что ты делаешь со мной? — шепчет он.

Я мурлычу, прекрасно чувствуя, как влияю на него, и снова двигаю бедрами.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Такой идеальный рот, — говорит он, шумно выдыхая.

Я высовываю язык и облизываю его палец.

Он реагирует моментально — проводит влажным движением по моим губам, а затем по подбородку. Мое тело гудит от каждого движения этого мужчины.

— Фокс, — выдыхаю я и наклоняюсь вперед, снова двигая бедрами.

— Вот так, — хвалит он. Эти два слова проникают мне прямо в трусики, внутри все трепещет от предвкушения.

Я вожусь с его толстовкой, пытаясь стянуть с него. Вместе с ней исчезает и его футболка, и передо мной предстает мощная грудь с коротко подстриженными волосами, украшенная темными татуировками, занимающими правую половину груди до самого плеча. Слова переплетаются по краю чего-то похожего на три оконных стекла на внутренней стороне его бицепса, только два из них заполнены цветными чернилами. Курсивные буквы бегут по его боку и исчезают за поясом брюк. Кожа теплая, когда я провожу пальцами по его животу, засовывая их за пояс.

— Ты красивый, Фокс.

Он фыркает.

— Насколько ты сейчас пьяна, Персик?

Я встречаю его взгляд и улыбаюсь.

— Я просто любуюсь видом. — Я оглядываю окрестности нашего дома. Ни единого проблеска, кроме луны и приглушенного света у двери. Но даже в темноте я знаю, что делаю. — Если ты ждешь моего согласия, оно у тебя есть.

С его губ срывается легкий смешок.

— Неужели? — Он облизывает нижнюю губу, играя с краем моего свитера, проводит под ним пальцами и оставляет за собой мурашки. — Я так давно хотел прикоснуться к тебе и попробовать на вкус... — Проведя кончиками пальцев по изгибу моей груди, он стягивает свитер, чтобы увидеть декольте, подчеркнутое бюстгальтером. Его прикосновения ощущаются так, будто он составляет каталог моих изгибов и изучает, что ему нравится. Моя грудь поднимается и опускается быстрее. Черт, мне нужно больше.

Я стягиваю верхнюю часть атласного бюстгальтера, освобождая грудь.

Он проводит рукой по лицу и губам.

— Черт, ты такая красивая. — И эти слова одобрения, подтверждающие то, что я и так знаю про себя, ощущаются как наркотик. Я хочу большего. Он наклоняется вперед, захватывая ртом мою грудь. В животе закручивается спираль, а киску покалывает от того, как его рот ласкает меня. Проводя языком по моему соску, он стонет так, словно это тот самый десерт, которого он терпеливо ждал.

Мой рот открывается, чтобы умолять о большем, большем, большем, но из него вырывается лишь тихое:

— Пожалуйста.

В его груди раздается одобрительный гул.

Я прижимаюсь к нему бедрами, и его член давит на мой клитор с потрясающей точностью. И хотя сухой трах с Линкольном Фоксом не входил в мои планы на сегодняшний вечер, я снова двигаю бедрами.

— О, черт, — выдыхаю я. Это слишком приятное ощущение.

Он откидывается назад, прикусив нижнюю губу, и наблюдает, как я качаю бедрами туда-сюда. Я бесстыдно отвожу таз назад и скольжу вперед по всей длине его члена, его тонкие хлопчатобумажные штаны — единственное, что нас разделяет. Черт возьми, я хочу его. Шипение, с которым он втягивает воздух сквозь зубы, — достаточная реакция, чтобы побудить меня сделать это снова.

— Тебе это нравится? — Я наклоняюсь вперед и шепчу ему в губы.

Он прикусывает мою нижнюю губу.

— Больше, чем ты думаешь. — Он сильнее прижимает мое тело к своему.

Я снова отвожу бедра назад, чтобы повторить то же движение.

Схватив оба моих запястья, он заводит мои руки за спину.

— Посмотри на себя, такая нуждающаяся.

Я улыбаюсь его дразнящему тону и тому, как он одной рукой держит за спиной мои запястья, а другой сжимает бедро, направляя меня. Я выгибаю спину и двигаю бедрами — вперед-назад, отдаваясь давлению и темпу, которых я жажду. Я издаю задыхающийся стон. Вид у нас, должно быть, непристойный, и я улыбаюсь, думая об этом. Если бы я не была на грани оргазма, я бы хотела посмотреть, как он лижет и смакует мою покрытую мурашками кожу. Я снова двигаю бедрами. От покалывания, пробежавшего по моему клитору, у меня перехватывает дыхание и нарастает давление, когда ощущение охватывает все мои конечности. Легкая вибрация, которая начинается по краям, проникает под кожу.

Его зубы спускаются по моей шее, вызывая новые ощущения. Звуки его тяжелых выдохов и мое прерывистое дыхание — единственное предупреждение, прежде чем я начинаю стонать так громко, что его рука накрывает мой рот, и кончаю так сильно, что мои бедра дрожат. Мышцы моего живота сжимаются, киска пульсирует, пока мое тело вознаграждается самым восхитительным потоком тепла. Я всхлипываю, дрожа у него на коленях, и выжимаю из себя последние остатки наслаждения, пока каждая клеточка моего тела не расслабляется в оцепенении.

Я прижимаюсь к его груди, его пальцы отрываются от моего рта и скользят по спине, успокаивая легкую дрожь, которая следует за этим. Я тяжело дышу. Мои волосы прилипли к шее и лбу, но я слишком вымотана, чтобы смахнуть их.

— Это уже второй раз, — шепчу я. — Я дважды кончала с тобой, а ты ни разу...

— Мне очень нравится наблюдать за тем, как ты теряешь контроль над собой, — говорит он с легкой улыбкой в голосе, снова скользя пальцами по спине. Я прижимаюсь к нему. Мне так хорошо здесь, что не хочется шевелиться. Это слишком интимно, но ни один из нас не пытается отстраниться. Наступает тишина, и я погружаюсь в этот момент еще на некоторое время.

И только проснувшись под звуки поп-рока и тихо спорящих голосов, я понимаю, что заснула на нем. И он все еще здесь.

— Я вижу его ноги. Я знаю, что он там, — говорит одна из девочек, стоящая в футе или двух от меня.

Мы накрыты одеялом, его руки обнимают меня, а ноги переплетены. Линкольн отодвигается, чтобы я увидела его лицо, и шепчет:

— Может, они уйдут, если мы не будем двигаться. — Он улыбается, а затем закрывает глаза.

— На мне нет штанов, — говорю я как можно тише.

— У нас будет пип-шоу, если мы сдернем с вас одеяло? — громко спрашивает Гриз. О боже, здесь еще и взрослые зрители.

— Что такое пип-шоу? — спрашивает его Лили. Я молюсь, чтобы он ей не ответил.

Я слышу, как Ларк торопливо говорит:

— Не думаю, что речь о зефире, скажем так.

— Ладно, — говорит Линкольн, садится и натягивает плюшевое одеяло, чтобы укрыть меня. — Никакого пип-шоу. — Он смотрит на Гриза. — Просто заснули здесь.

Я щурюсь от яркого дневного света и тру глаза, гарантируя, что макияж, который был на мне, превратился в сплошное месиво. Лили смотрит на нас с пола, почесывая шею Кит, а Гриз пьет кофе, улыбается и ждет, когда кто-нибудь из нас скажет что-нибудь еще. Но Ларк сердито смотрит на меня, а потом говорит:

— Мы пошли домой, а тебя там не было. А потом Кит каким-то образом унюхала тебя, и, ну... — она делает паузу, скрещивая руки, — вот и ты. — О, она сейчас не самая большая моя поклонница. Ненавижу это чувство разочарования.

— Папа, на тебе нет рубашки, — говорит Лили.

О боже.

Но он даже не нервничает, когда отвечает:

— Мы заснули. Фэй стало жарко. Я стянул толстовку. — Дотянувшись до своих очков на карнизе окна, он надевает их так, словно все это не имеет никакого значения.

— Папа, сейчас зима, — говорит Лили.

— Немного прохладно, — говорит он, выползает из-под меня и встает. — Мне нужен кофе.

— Я принес только этот, — говорит Гриз, поднимая свою чашку.

— Заботливый, — бормочет Линкольн, вытягивая руки над головой.

— Завтрак? — спрашивает он, поднимает свой телефон и начинает набирать текст. Я не могу удержаться от удивленного взгляда, который бросаю на него. Он хочет пригласить меня на завтрак? Это неожиданно. Может быть, даже более неожиданно, чем то, что его разбудили дед и дочери, пытающиеся понять, что именно мы здесь делали.

У меня такое чувство, что я все еще сплю. Определенно, у меня легкое похмелье, но я совершенно не готова к встрече с двумя детьми и реальностью сегодняшнего утра.

Входная дверь распахивается.

— У нас тут вечеринка? — Спрашивает Мэгги с необычайно веселым видом. — Фэй, Линк, что вы двое делаете здесь, на веранде? Мне показалось, что я слышала вас двоих прошлой ночью, но...

Я перебиваю ее, глядя на Линкольна.

— Я в порядке. Прямо сейчас мне не хочется есть.

Он улыбается в ответ. Этот молчаливый диалог кажется... хорошим.

Я смотрю на Лили, которая все еще гладит Кит, грызущую свой поводок.

— Спасибо, что позаботилась о ней прошлой ночью.

Мое внимание переключается на коричнево-черного пушистика, издающего рычащие звуки.

— Кит.

Она прекращает свое занятие и смотрит на меня, высунув язык и приоткрыв рот.

— Ты хорошо себя вела вчера вечером? — спрашиваю я.

Лили отвечает:

— Она была очень хорошей. Она спала на полу рядом со мной. А сегодня утром я дала ей витамины для щенков, и мы пошли гулять в конюшню. Мне кажется, ей нравятся другие животные.

Сейчас, наверное, самое время предложить девочкам помощь в ситуации с собакой. Я бросаю взгляд на Линкольна, прежде чем спросить Лили:

— Не хочешь ли ты помочь мне с ней? Может быть, она сможет оставаться с тобой в те вечера, когда я работаю допоздна?

Глаза Лили расширяются, а потом она понимающе кивает.

— Отличная идея, Фэй, — говорит она, и ее голос становится чуть громче, как будто мы отрабатывали эту фразу. — Папа, можно? Я могу погулять с ней и накормить. Это будет как работа, но мне заплатят только за время, проведенное со щенком?

Он наклоняется ко мне, почесывает подбородок и улыбается. Одна из этих ямочек появляется на щеке, когда он говорит:

— Ты молодец. Отдаю тебе должное.

Я подпираю подбородок рукой и пытаюсь сдержать улыбку. Он прекрасно знает, что здесь произошло — его снова провели.

— Да, Лили. Теперь мы можем забрать ее домой. А потом ты расскажешь мне, как тебе удалось завести собаку без участия взрослых.

— Боже мой, папа, правда?! — кричит Ларк, в то время как Лили визжит. Все это очень громко для больной с похмелья головы, но трудно не восхищаться и не ценить это. Их отношения вызывают умиление.

— Ты слышала, Кит? — говорит Лили, когда собака начинает лаять, выглядя такой же взволнованной, как и девочки.

— Как насчет того, чтобы поблагодарить Фэй за то, что она приютила Кит для вас.

Лили благодарит:

— Спасибо, Фэй.

Ларк коротко улыбается мне, добавляя:

— Спасибо.

Линкольн опускается передо мной на колено.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, — говорит он, завязывая шнурки.

Моя улыбка подрагивает от хаоса, который творится вокруг Кит.

Линкольн встает и спрашивает:

— Какой кофе ты предпочитаешь?

— А что? — спрашиваю я, с любопытством наблюдая за ним.

— Однажды мой брат сказал мне кое-что. Это запало мне в душу. Хотел узнать.

Я сажусь чуть выше, прекрасно понимая, что его девочки тискают Кит, но при этом следят за нашим разговором.

— Зависит от обстоятельств. Иногда мне просто хочется проснуться и выпить крепкого черного кофе. В другие дни мне хочется выпить чего-нибудь сладкого со льдом.

Он улыбается, услышав ответ.

— Ты принесешь мне кофе, Фокс? — Я удивленно улыбаюсь.

Один уголок его рта приподнимается, сверкнув появившейся ямочкой, прежде чем он отвечает:

— Может быть, в следующий раз.

Черт, я хочу поцеловать его снова. Почувствовать его снова. Я приехала в город не за этим — ночные перепихоны и утренний флирт с Линкольном, мать его, Фоксом. Так почему же мне так хорошо? Так легко?

Он хлопает в ладоши своим отцовским жестом и говорит:

— Ладно, давайте, девочки. Кто хочет поесть блинчики в «Hooch»?

— Я! — восклицает Лили, слегка подпрыгивая, и Кит ей вторит. — Но мы уже позавтракали.

Линкольн улыбается, сжимая ее плечо.

— Значит, бранч? — спрашивает он, когда они спускаются по ступенькам веранды и встречают Гриза внизу.

Оглянувшись через плечо, он подмигивает мне, а затем зовет Ларк:

— Ларк, иди сюда, малышка, я голоден!

— Я тебя видела, знаешь ли, — говорит мне Ларк, стоя на верхней ступеньке.

Мой желудок сжимается, потому что я не имею ни малейшего представления о том, что она может иметь в виду.

— В конюшне у дяди Эйса. Ты собиралась поцеловать моего папу.

Я сглатываю и, хотя мне этого не хочется, отвечаю ей честно.

— Да, собиралась.

— Ларк, ты идешь? — Линкольн зовет ее с подъездной дорожки.

— Он самый лучший отец на свете, — говорит она, вздергивая подбородок, но я вижу, как он слегка дрожит. — Нам больше никто не нужен.

Легко поддаться влечению, которое я испытываю, и забыть, что у него есть целая жизнь, которая сосредоточена вокруг этих двух девочек, зависящих от него. У меня никогда не хватало смелости сказать это ни одному из мужчин, которые появлялись в жизни моей матери. Но я тоже это чувствовала. Насколько пугающим было для меня потерять хоть какую-то ее часть. Поэтому я не обращаю внимания на то, что мои глаза наполняются слезами, и говорю единственное, что могу.

— Хорошо. — Я киваю, надеясь, что она понимает, что я говорю серьезно.

Она ничего не отвечает, поворачивается и уходит.

Тяжело вздохнув, я приподнимаю одеяло, чтобы встать, и тут же обнаруживаю, что я без штанов. Черт! Холодно.

Откуда-то из-под одеяла раздается писк моего телефона. Я пытаюсь нащупать его. Где он, черт возьми? Когда я наконец нахожу телефон, мне приходится сдуть пряди, упавшие на лицо.

Фокс: Они ограничивают мой стиль. Я хотел поцеловать тебя на прощание.

Я улыбаюсь сообщению, даже не осознавая этого, пока не слышу:

— Так ты трахнула Линкольна Фокса? — пугает меня Мэгги, прислонившись к дверному проему.

К черту мою жизнь. Я откидываю голову назад, надуваю щеки и внутренне стону. Не стоит даже пытаться врать об этом. Она явно была дома.

— Технически, нет.

Она поднимает брови.

— Звучало так, будто здесь напали на мусорных панд.

Я отмахиваюсь от нее.

— Секс? Нет. Сухой трах и поцелуи? Да. — Я опускаю историю с пальцами в публичном месте. Не думаю, что ей нужна эта небольшая деталь.

Она звонко смеется. И я не могу не взглянуть на нее и не улыбнуться, услышав это.

— Это что-то значит? — Я пытаюсь понять, о чем она спрашивает. — С Линкольном?

— Похоже на то.

Она держит свою чашку чая обеими руками и смотрит на кукурузное поле, позволяя тому, что я только что сказала, повиснуть между нами на несколько мгновений.

— Просто будь осторожна. Все, кто влюбляется в одного из этих мужчин, обычно заканчивают...

— Чем, Мэгги? — спрашиваю я с неловким смешком.

— Просто городские сплетни, вот и все. — Она направляется обратно в дом и добавляет: — Не бери в голову, к туристам это не относится.