Бурбон и секреты

Глава 41

Линкольн

Я глубоко вдыхаю, распахиваю двери амбара и прохожу туда, где я соорудил себе импровизированное рабочее место. Последнее время я рассеян и слушаю лишь вполуха тех, кто попадается на пути. Каким-то образом я вызвался вести мероприятие родительского комитета, в котором мне вообще не следовало участвовать. Я так испортил сусло, что вся винокурня три дня воняла палеными волосами. И все это из-за того, что я поклялся никогда больше не делать, — влюбился в женщину. Черт, я так скучаю по ней. Как можно так тосковать по человеку, которого знаешь совсем недолго?

А когда Ларк сказала:

— Я думала, Фэй придет к нам на ужин на этой неделе, — я чуть не сорвался, пытаясь объяснить, что ей пришлось ненадолго уехать, и я не знаю, когда она вернется. И вернется ли вообще. Я отправлял текстовые сообщения и оставлял голосовые, в которых говорил, что скучаю по ней, но она не прочитала и не ответила. Я не знаю, где она, в безопасности ли она, и это мучает меня каждую ночь, когда я чувствую пустоту в своих объятиях.

— Папа, — смеется Лили. — Думаю, ей нравятся банты в волосах. Она улыбается.

Корова определенно не улыбается, но у нее спокойный нрав и она позволяет Лили вплетать ей ленты в волосы, пока Ларк расчесывает ее.

Я подхожу к стойлу с именем Дотти и улыбаюсь.

Я смотрю на них — Лили и Ларк, а затем на двух новеньких девочек Фоксов, Кит и Дотти. Корова и собака. Я не могу сдержать улыбку, которую вызывает эта картина. Я поправляю очки и говорю:

— Я не знаю, о чем вы думали, когда решили привести домой этих пушистых созданий. Но теперь понимаю — у вас огромные сердца. Вы заставляете всех в нашей семье улыбаться и чувствовать себя любимыми.

Ларк оглядывает амбар, пустые стойла, а затем ее взгляд возвращается ко мне. Ее глаза блестят, когда она говорит:

— Мы хотели, чтобы ты был счастлив. Ты сказал, что чувствуешь себя счастливым, когда мы счастливы, папа.

Я улыбаюсь.

— И вы счастливы?

Лили широко улыбается.

— Папа. Если ты хочешь признаться, что любишь Фэй, то мы это уже знаем.

Я даже не подумал, что они так легко примут то, что я люблю кого-то другого. Если для меня это случилось слишком быстро, то и для них должно быть так же.

Я перевожу взгляд на Ларк, и она улыбается.

— Надо быть слепым, чтобы не видеть этого, папа. Ты ведь любишь ее, правда?

Я поднимаю взгляд к стропилам под крышей и глубоко вздыхаю.

— Да, Ларк, люблю. Я очень сильно ее люблю.

Лили показывает на меня пальцем и говорит:

— Я так и знала! Как только я увидела наши родинки и бриллианты в уголках глаз, я поняла это. Пап, а ты знал, что ее второе имя Роуз?

Вообще-то, нет.

— Эй? — говорит Лили, вскидывая руки вверх. — Ее второе имя — цветок. Родственная душа!

Я смеюсь.

— Ты такая мудрая, Лил. — Я не пытаюсь сдержать выступившие слезы. — Я переживал, как вы воспримете это. Она ведь не мама...

Но Ларк перебивает меня:

— Нам повезло, что мама была с нами так долго, сколько могла. — Она утирает слезы, позволяя сестре положить подбородок ей на плечо.

Лили протягивает ей один из своих камней.

— Вот, Ларк. Это оникс для храбрости.

Мы с Оливией потеряли друг друга еще до ее смерти — в наших отношениях угасло то, что делало нас счастливой парой, но она была потрясающей матерью. Такой, о которой мужчина мог только мечтать для своих детей. Я всегда буду благодарен ей за это. За них. Я так горжусь тем, как они справляются с этой ситуацией — впускают в свое сердце кого-то нового.

— Она очень любила вас. Больше всего на свете.

Ларк шмыгает носом, а потом улыбается мне.

— Я думаю, мама хотела бы, чтобы у нас было как можно больше этого чувства, чтобы кто-то еще любил нас и хотел проводить с нами время.

— Вы просто замечательные, — говорю я, проводя рукой по спине Лили.

— Очевидно, — шепчет Лили.

Ларк улыбается сестре и гладит большим пальцем гладкую чёрную поверхность камня.

— Папа, ты мой самый лучший друг на свете. — Она делает паузу и хмурит брови: — Фэй понравилась мне с первой минуты нашего знакомства. Я переживала, что она займет все твое время. Но теперь понимаю, что этого не будет. Я просто не хочу снова грустить и полюбить кого-то, чтобы потом потерять.

От ее слов у меня сжимается желудок, потому что я тоже это чувствую. Я сглатываю комок в горле и поднимаю глаза, стараясь сдержать слезы.

— У нас прекрасная жизнь втроем. Я не собирался искать кого-то еще. Мы и сами неплохо справляемся, да?

Лили вытирает глаза и кивает.

Ларк хихикает, глядя на меня со знанием дела.

— Но потом появилась Фэй.

— Сбила меня с ног, — с улыбкой говорю я.

— Пап, так вот почему ты сначала ее ненавидел? — спрашивает Лили, всегда такая любопытная.

Им не нужно знать подробности того, с чего мы начали, но я могу быть достаточно честным.

— Я не знал ее. У меня было представление о ней, которое в итоге оказалось неверным. — Я глубоко вздыхаю. — И мне тоже страшно. Полюбить кого-то, а потом потерять. Или не дождаться, что вернётся. Но если она вернётся...

Ларк подхватывает.

— Тогда ты сделаешь всё, чтобы она знала, как сильно мы хотим, чтобы она осталась.

— Да, малышка, тогда я позабочусь о том, чтобы она знала, как сильно мы хотим, чтобы она осталась. И как сильно я буду ее любить.

— Мы, — поправляет Лили. — Как сильно мы будем ее любить.