Бурбон и секреты

Глава 16

Фэй

Меня окутывает его запах — тепло обожженного дуба и терпкость пропитанной бурбоном вишни. Он затуманивает мой рассудок, путает воспоминания и практически стирает все причины, по которым я начала думать, почему это не должно зайти дальше того, что произошло в том переулке. Я сжимаю его рубашку, как будто не в силах контролировать себя. То, от чего мы исцеляемся, от чего прячемся и что в равной степени пытаемся забыть, кажется неважным, когда я рядом с ним. И он ощущается как стена или щит. Я не должна чувствовать себя в безопасности с мужчиной, который видел во мне самое худшее. С тем, кто приказал мне покинуть единственное место, которое я считала домом. Но я чувствую. Я чувствую себя в безопасности. И я не хочу его отпускать.

Шарканье ног по бетонному полу заставляет нас повернуть головы в сторону главного прохода конюшни. Оно сливается со звуком ударов копыт в стойле. Через мгновение после этого у меня в заднем кармане вибрирует телефон. Нас прерывают все одновременно.

— Линк? Фэй? — Хэдли окликает нас от входа в конюшню.

Когда я пытаюсь вырваться, он крепче прижимает меня к себе, не дальше волоска от своих губ, его твердый член упирается мне в живот. Мое тело практически гудит от предвкушения, когда он наклоняет свой лоб к моему.

— В конце концов мне понадобится ответ на этот вопрос.

И что мы будем с этим делать?

Как только я привыкаю к тому, что он держит меня, что его тело так близко, он отступает назад. Проводит рукой по волосам. Это единственный признак того, что он так же взволнован тем, что только что произошло, как и я. Когда его глаза встречаются с моими, его улыбка кажется непристойной. Со всей этой уверенностью и ямочками на щеках, сомневаюсь, что найдется много женщин, готовых отказать этому мужчине.

Тяжело сглотнув, я достаю свой телефон.

— Мне нужно ответить.

Кортес: Как ты относишься к небольшой подработке, малышка?

Я не замечаю, что он заглядывает мне через плечо, когда разблокирую телефон.

— Я думал, что на самом деле ты была не на свидании с Кортесом в тот вечер.

— Это было не свидание, — отвечаю я, покачав головой. Я не стану рассказывать ему, что я делала с Кортесом в баре. Насколько известно Линкольну, я всего лишь танцовщица бурлеска. — Я думала, это стало ясно, когда в итоге я оседлала твои пальцы, — дерзко говорю я, набирая ответ.

Фэй: Если ты хочешь, чтобы я сделала это, мне нужна полная картина.

И прежде чем я успеваю сказать Линкольну что-то еще, он уже проходит полпути по главному проходу конюшни. Я делаю глубокий вдох и отгоняю от себя последние несколько минут, сосредоточившись на своей работе, на своей тайной причине пребывания здесь. И чем ближе я становлюсь к Линкольну Фоксу, тем труднее мне держать ее в тайне.

И хотя я не нашла в его телефоне ничего предосудительного, с Эйсом все может оказаться совсем иначе.

Кортес: Блэкстоун — лишь часть большой головоломки. Каковы шансы, что ты сможешь установить слежку за Аттикусом Фоксом?

Мне до сих пор не ясно, насколько глубока связь старшего брата Фоксов с Блэкстоуном, и, что еще важнее, я знаю лишь малую часть этой истории, поскольку Кортес не хочет делиться информацией.

Фэй: Ты ни за что не догадаешься, где я сейчас нахожусь.

Кортес: «Hooch»?

Фэй: Нет. Марла по-прежнему подает мне только воду.

Кортес: Не удивлен. Но ты многое теряешь, на прошлой неделе она подавала пахтовый пирог.

Фэй: Я тебя ненавижу. Я сейчас в доме Фокса. Посмотрим, что смогу сделать.

Кортес: Выясни что-то.

Фэй: Посмотрим, захочу ли я поделиться.

— Я вижу влечение.

Я прижимаю руку к груди и подпрыгиваю, когда слышу это. Я не ожидала, что кто-то будет стоять справа от дверей, но там Хэдли и, кажется, она ждет меня.

— Ты меня напугала, — говорю я со смехом. — Я не знала, что здесь кто-то есть.

— Сегодня холодно, не так ли?

Я открываю рот, чтобы ответить, но она не дает мне этого сделать.

— Что происходит между тобой и Линкольном? — Хотела бы я, черт возьми, знать.

— Честно говоря, понятия не имею, — честно признаюсь я.

Вздохнув, она шутливо говорит:

— Я это чувствую. До самых пальцев ног. — Легко понять, как он ей дорог. В них обоих есть та легкость, которая заставляет меня чувствовать себя желанной и важной. — Я чертовски любопытна, когда дело касается моих людей, так что можешь быть уверена, что я буду совать нос в ваши дела. Может, выпьем чего-нибудь после ужина?

Я улыбаюсь ее откровенности.

— Звучит неплохо, — говорю я, когда мы входим в дом.

На полу холла выложена гигантская буква «F», вокруг нее обвивается лиса. Если бы я забыла, где нахожусь, этот дом быстро напомнил бы мне об этом. Брутальные цвета сочетаются с запахом табака, обожженного дуба, и бурбона, давая понять, что этот дом находится в самом сердце Фиаско, штат Кентукки.

Лейни двигается вокруг массивного кухонного острова, измельчая листья мяты, а длинный кусок красной лакрицы свисает из уголка ее рта.

Она поднимает глаза и сразу же замечает нас.

— Наконец-то! Вас не было целую вечность. — Она улыбается мне. — Я так рада снова видеть тебя, Фэй. Хэдли убедила пойти с нами в «Midnight Proof» после ужина? Дегустация сезонных коктейлей! — Оглядевшись по сторонам, словно опасаясь кого-то, она шепотом говорит: — Именно так она заставила меня полюбить это место.

Грант кричит из соседней комнаты:

— Я слышал это, дорогая. И это ни капельки не правда, Фэй. Хэдли не имеет к этому никакого отношения. Не слушай мою жену, она известная врушка.

Лейни смеется с виноватым выражением лица.

Я бросаю взгляд на Хэдли, которая отвлеклась на Кит, грызущую помпон на ее сапогах.

— Хэдли, как давно ты открыла «Midnight Proof»?

Гордо улыбаясь, она говорит:

— Я купила его, когда мне исполнилось тридцать. Лучшее, что я когда-либо делала. Пришлось потрудиться, чтобы превратить эту дыру в то место, которым она стала сейчас. Я выпотрошила все здание, и, в итоге, сдала верхнюю половину девочкам из «Crescent de Lune».

— Отличный кофе, — говорю я.

Она показывает на меня, чертовски серьезная.

— Отличный, черт возьми, кофе.

— Аминь, — говорит Лейни.

— Большая часть здания — «Midnight Proof». А на верхнем этаже есть pied-à-terre¹⁶, специально для перепихонов на одну ночь.

— Ночевок, — поправляет Лейни в тот момент, когда на кухню заходит Эйс.

Хэдли кладет в рот малину.

— Иногда ночевки — это весело. Но, — она вздыхает, — я предпочитаю старый добрый перепихон. — Она подмигивает, и я не могу удержаться от смеха.

— Здесь ведутся вполне уместные разговоры между девочками, — говорит Эйс, доставая из одного из шкафов роксы.

Хэдли не упускает возможность.

— Если хочешь называть меня своей девочкой, папочка, тебе придется сделать немного больше, чем закатывать глаза и скрежетать зубами.

Мы с Лейни смотрим друг на друга, широко раскрыв глаза. Я сохраняю нейтральное выражение лица, потому что, как бы мне ни хотелось рассмеяться, Эйс не выглядит забавляющимся, а Хэдли, похоже, готова к перепалке.

— Я сказал «девочки», Хэдли, — говорит он, подходя к стойке, чтобы отнести фруктовый салат, который Лейни только что закончила, в другую комнату.

— Ты уверен в этом? Иногда люди в преклонном возрасте забывают, что они только что сказали. — Она кокетливо улыбается, наклонив голову и изображая невинность.

— А болтливые негодницы иногда... — он замолкает, когда мы с Лейни едва сдерживаем улыбки.

Хэдли все еще стоит на месте, уставившись на дверной проем, в который он только что вышел, и выглядит так, словно пребывает в благоговейном страхе целых десять секунд.

— Ты ведь слышала это, да? Мой мозг, кажется, замкнуло от того, что я увидела его в этой чертовой паре Wranglers сегодня вечером. Wranglers! — шепотом кричит она Лейни. — И он назвал меня болтливой негодницей. Какого черта?

Посмеиваясь, я бросаю взгляд на Лейни в поисках объяснений, но она лишь качает головой, поднимая блюдо с французскими тостами, и выносит его в трехсезонное патио¹⁷.

Прохладный ночной воздух обдает меня, как только мы входим в гостиную. Я сразу же вижу Линкольна, и прежде чем я успеваю сделать хоть шаг, Кит приветствует меня, поднимаясь на задние лапы.

— Привет, красотка. Тебе понравилась косточка?

Она гавкает в ответ, что я понимаю, как «да», и одновременно Лили подходит к нам.

— Она только что ответила тебе? — спрашивает Лили.

— Она очень умная, — говорю я, поглаживая ее между ушей, когда она тянется к нам. — Как и ты. Ты очень умная маленькая леди.

— Фэй, можно я сяду рядом с тобой? Я хочу показать тебе один фокус.

Ларк, похоже, это не интересует, вообще-то, она смотрит на меня исподлобья с тех пор, как я пришла.

Я поднимаю глаза и вижу, что Линкольн наблюдает за мной и Лили. Несмотря на то, что произошло между нами, я не забыла его слова о том, что он не хочет, чтобы я находилась рядом с его семьей. Я понимаю, почему он так осторожен.

Я спрашиваю одними губами — ты не против?

Он отвечает не сразу, просто смотрит со стоическим выражением лица еще несколько секунд, прежде чем кивнуть.

Гриз вклинивается:

— Почетный гость должен сидеть рядом с самым старым мужчиной в комнате. — На секунду я теряюсь от этого заявления. Он кивает направо, где стоит пустой стул. Когда я сажусь, он говорит: — Рад, что ты решилась присоединиться к нам за ужином.

Мои щеки вспыхивают от этих приятных слов.

Хлопнув в ладоши, Гриз выпрямляется и тянется к высокой бутылке, как я понимаю, бурбона.

Моя сестра использует этот момент, чтобы наклониться ко мне с другой стороны и вылить на меня ведро холодной воды, заявив:

— Не устраивайся здесь, Фэй. Может, ты и забыла, но они не твоя семья.

— Забавно, — шепчу я. — Учитывая, что единственный член моей семьи скорее пошлет меня, чем поговорит со мной.

— Больно, не так ли? — Огрызается она в ответ. Я стараюсь не вздрогнуть при этих словах.

Оглянувшись, я замечаю, что Хэдли заметила, что происходит между мной и Мэгги, и одни губами шепчет — засранка.

Я фыркаю от смеха, и Мэгги показывает мне средний палец, прижав руку к щеке.

Обведя взглядом стол, я понимаю, что Лили тоже заметила это. Ее рот раскрыт от удивления, она смотрит на меня округлившимися глазами и беззвучно спрашивает — ты видела, что только что сделала твоя сестра?

Да, малышка. Видела.

Лейни начинает рассказывать о частных дегустациях, которые начнутся в следующем месяце в «Фокс Бурбон». Грант внимательно слушает, как она перечисляет производителей виски Теннесси, которые приедут на дегустацию. Он улыбается ей с такой нежностью, что его любовь не вызывает сомнений. Когда он проводит пальцами по ее спине, она откидывает голову назад, растворяясь в нем. Я не могу перестать думать о том, как это, должно быть, приятно. Эта нежность и забота. Такого я еще не испытывала.

Гриз поддразнивает Хэдли по поводу джазового трио, которое она пригласила в «Midnight Proof».

— Ты называешь этих клоунов музыкантами, — говорит он. — Ты должна нанять старых добрых деревенских парней, чтобы они пришли и сыграли.

— Вайб не тот, Гриз. — Хэдли улыбается, пожимая плечом.

Эйс молча наблюдает за происходящим. Его глаза встречаются с моими, и я быстро улыбаюсь ему, выражая благодарность за то, что он позволил мне находиться здесь, среди его семьи. Он отвечает едва заметным кивком, и я чувствую себя настоящей предательницей из-за того, что собираюсь сделать. Не нужно обладать острой интуицией или много времени проводить в семье Фоксов, чтобы понять, что здесь царит большая любовь. Уважение. Поддержка. Находиться рядом с ними даже во время ужина очень приятно.

Линкольн говорит с Хэдли о чем-то, что заставляет его оживленно жестикулировать руками, и я замираю, вглядываясь в него. У него такая насыщенная жизнь — она так отличается от моей, но, находясь рядом с ним, я чувствую безусловную связь между нами.

— У тебя милая улыбка, — говорит Лили, откусывая сложенный втрое бекон и пытаясь удержать между двумя пальцами монету в пятьдесят центов. Я вижу, что она практиковалась перекатывать ее между костяшками пальцев. Я прикусываю нижнюю губу. Пока она это не сказала, я даже не осознавала, что улыбаюсь.

Я бросаю взгляд на Ларк, которая, нахмурившись, смотрит на меня в ответ. Она определенно заметила, что я пялюсь на ее отца.

— Папа всегда говорил, что по улыбке можно многое сказать о человеке. — Лили зажимает монету между двумя пальцами. — Я могу заставить эту монету исчезнуть. Хочешь посмотреть?

Я тянусь за сиропом, но затем прошу ее передать его мне. Из-за волнения у меня нет аппетита, но я не хочу, чтобы это выглядело так. Беру сироп и наливаю немного на то, что осталось от моего французского тоста, после чего говорю:

— Конечно. Но с какой монетой?

Лили смотрит вниз, озадаченная моим вопросом.

— Подожди, куда она делась?

Когда я поднимаю глаза на Линкольна, он смотрит в ответ. От его пристального взгляда, у меня пересыхает во рту.

— Проверь ее правую руку, Лили.

Лили смотрит на меня в замешательстве, а затем сосредотачивается на моей правой руке.

Когда я показываю пальцы, она обнаруживает там серый камень с острыми фиолетовыми кристаллами.

Она смотрит на меня с улыбкой.

— Он у тебя с собой.

— В последнее время мне требовалось немного больше смелости, чем обычно. Я держу его в одном из карманов. — Затем я раскрываю левую руку, где между указательным и средним пальцами зажата серебряная монета.

Лили ахает.

— Как ты это сделала? Боже мой. Пожалуйста, Фэй. Пожалуйста, ты должна меня научить.

— Конечно. На самом деле, нужно просто больше практиковаться. И обращать внимание на людей вокруг. — Я смотрю на ее отца. — Все дело в том, чтобы отвлечь внимание.

Волнение трепещет у меня в груди, когда я это говорю, потому что именно в это и превратился сегодняшний ужин. Отвлекающий маневр.

Я не нашла ничего подозрительного. «Фокс Бурбон» — крупный бизнес, и, хотя для детального изучения этого дела потребуется целая команда людей, нет ничего такого, о чем стоило бы сообщать ФБР. Я ожидала, что дела у «Фокс Бурбон» идут хорошо, но цифры их доходов и расходов просто невероятные.

Мне было легко проскользнуть в кабинет Эйса, когда я отлучилась в туалет. Лучшее время для этого — как раз, когда ужин в самом разгаре и все сосредоточились на еде. Потребовалось меньше двух минут, чтобы подключиться к гостевой сети, затем к VPN, а оттуда — к телефону Эйса. То же приложение для зеркалирования, которое я использовала с телефоном Линкольна, я смогла загрузить через облако, и теперь у меня есть полное представление о том, что делает старший Фокс на своем устройстве. Телефон Эйса очень организован. Для его файлов существует система, и его электронные письма в основном прочитаны или помечены флажками. Единственное сообщение, которое было между ним и Блэкстоуном, — это письмо о продаже бурбона на аукционе за смехотворную сумму. Я изучу его внимательнее позже.

Я разрываюсь между просмотром телефона и рассказом Хэдли о меню сезонных напитков, которые мы пробуем в «Midnight Proof». Сегодня вечер здесь тихий, и не так многолюдно, как обычно бывает во время выступлений.

— Тебе не обязательно оставаться в этом доме, если твоя сестра ведет себя как гребаная сучка, — спокойно говорит Хэдли, возвращая мое внимание к нашему разговору и напиткам. — Ты можешь воспользоваться моей прекрасной квартирой наверху.

Я фыркаю от смеха.

— Спасибо, но я решила остаться в доме. Она не была рада меня видеть, но как бы она ни злилась на меня, кто-то выбил дерьмо из моей сестры, и я не позволю ей жить там одной, пока не буду уверена, что это не повторится.

Хэдли оценивающе смотрит на меня.

— Ты какая-то пугающая, Фэй. — Она показывает на меня пальцем, водя им вверх-вниз, словно рисуя в воздухе. — Ты выглядишь как... ну, ты невероятно красивая и в очень аппетитной упаковке, но я чувствую, что ты завалишь меня, если понадобится.

Она не ошибается.

Лейни говорит:

— Она умеет делать комплименты, не так ли?

— Лучшее, что я слышала за долгое время, — говорю я, улыбаясь в свой бокал.

— Это официально. Ты самая классная из всех, кого я знаю, и я в тебя влюблена, — смеется Хэдли.

Лейни притворно возмущается:

— Эй, а как же я?

— Всегда и навечно, детка. Но, черт возьми, танцовщица бурлеска?! Она сексуальнее, чем Шер в фильме с одной третью от величайшего трио, и она веселая. — Хэдли смотрит на меня и сжимает предплечье со словами: — Фэй, с тобой очень весело.

Я хмурю брови.

— Величайшее трио?

Лейни закатывает глаза.

— В этом фильме снималась Кристина Агилера. А трио, по словам Хэдли, это Бритни, Кристина и Пинк.

— Очевидно, — отвечаю я, не теряя ни секунды.

Хэдли с сарказмом поднимает руки.

— Вот видишь!

Я не могу удержаться от смеха вместе с Лейни.

И на несколько минут сегодня вечером я забываю, что привело меня сюда и что еще мне нужно сделать. Впервые за долгое время я чувствую себя хорошо в окружении людей, которые очень похожи на новых друзей. Мой телефон жужжит.

Фокс: Мне нужно поговорить с тобой.

Остатки смеха с девочками просачиваются в мой ответ.

Фэй: Звучит серьезно.

Я пытаюсь сохранить невозмутимый вид, но не успеваю, потому что Лейни спрашивает:

— Кто заставил тебя так улыбаться, Фэй?

— Ничего такого... — Отвечаю я, наблюдая за двигающимися точками и ожидая ответ.

Фокс: Открой дверь.

Он у меня?

Но именно Хэдли спрашивает:

— А у «ничего такого» есть очки и ухмылка, которую иногда так и хочется смахнуть?

Фэй: Не могу. Извини. Я не дома.

Я улыбаюсь её словам и тут же добавляю:

— Так, на чем мы остановились?

Я перевожу телефон в беззвучный режим и убираю его в карман. Я разберусь с ним позже.

Хэдли хлопает в ладоши.

— Хорошо. Отрицание. Мне нравится. Мы еще вернемся к этому. Как насчет эспрессо-мартини, может быть, с фисташковым ликером? — спрашивает она, доставая шейкер.

Выгнув бровь, я смотрю на Лейни и отвечаю:

— Похоже, после этого мы будем пьяны.

Хэдли начинает наливать, и она поправляет меня.

— Навеселе. — Она улыбается, наставительно поднимая палец в воздух. — За подвыпивших друзей.