Девушки судьбы и ярости

10. Майна

– Придётся брать дворец штурмом!

– Чтобы снова попасть в засаду? Смешно!

– Если будем медлить, то они успеют перегруппироваться...

– Их можно измотать, не вступая в бой. Как я и предлагал вчера...

– Да, Захар, мы помним твои непонятные карты и схемы. Но для этого уже слишком поздно. Что, если они возьмут штурмом другой наш город? Или один из своих собственных и обвинят в этом нас?

– Это сработало, когда мы сами устраивали набеги, не так ли?

– И сработает ещё лучше для двора, на стороне которого половина королевства и который ищет любой предлог, чтобы уничтожить народ Бумаги!

Майна слушала спор вполуха, казалось, уже сотый день подряд. Чуть больше двух недель она присутствовала на ежедневных военных советах у отца. Снова и снова звучали одни и те же аргументы. С того момента, как Кетаи и разбитые остатки его армии вернулись в Нефритовый Форт, мнения в совете разделились. Половина хотела нанести ответный удар всеми имеющимися силами, а остальные считали более важным восстановиться и отработать тактику. И, конечно же, мнение о том, как это сделать, у каждого было своё.

– Вы всё не понимаете! – гремел голос командира Чаня, военного лидера Ханно из клана Бумаги, чей рост – и усы – были столь же внушительными, как и его голос. – Время испытывать тактические приёмы прошло! Как сказал великий Юй-чжэ, вода сильна против огня только тогда, когда его пламя больше ничего не поддерживает. Мы слишком долго были мягкими, как вода. Это разожгло пламя Короля, – он стукнул кулаками по столу. – Пора проявить решительность! – снова удар по столу. – И действовать быстро!

Немного поодаль ехидный голос произнёс:

– То есть, предлагаете ещё недели через две повторить свой разгром?

– Благодарю вас, генерал Лова. Мы вполне осведомлены о вашем мнении.

После замечания Кетаи Ханно воцарилась тишина.

Слева от Майны во главе стола в вечернем свете, льющемся из открытых балконных дверей за его спиной, вырисовывался силуэт её отца. Фиолетовые тени залегли у его глаз. Он позволил мелкой щетине отрасти длиннее, чем обычно, и её кончики начали завиваться.

Взгляд Майны переместился на пустое кресло прямо напротив неё, по другую сторону от отца.

Так или иначе, каждый раз, когда она смотрела, у неё появлялся слабый проблеск надежды, что какое-то неизвестное волшебство вернет его обитателя. Но Майна знала пределы магической силы. Невозможно исцелить то, что уже мертво.

Её пронзила боль, почти столь же ощутимая, как и постоянная боль в бёдрах.

Дискуссия за столом снова ожила.

– Что ж, я согласен с Чанем. Мы видели, что случилось с Нантанной – всё было разрушено в мгновение ока. Должно быть, они открыли секрет какого-то нового оружия или магии.

– Тем более следует сохранять осторожность. Если Король действительно обладает такой разрушительной силой, стоит получше про неё узнать и освоить самим.

– Каким образом? – слова Ловы сочились сарказмом. – Может, отправить дружественного посланника в Сокрытый Дворец? Чтобы тот просто подошёл к Королю и спросил: "Простите, Богоподобный Властелин, у меня тут небольшой вопрос, прежде чем мы попытаемся стереть вас с лица земли. Надеюсь, вы не возражаете?”

– Хватит шутить, Лова, – Кетаи смерил её взглядом.

– Однако она права, – высказалась Нитта. – Теперь, когда с нами Меррин, мы можем спасти лоялистов Белого Крыла, а затем с их помощью отвлечь Цумэ и других стражников, а он войдёт во дворец и спасёт Леи. Может быть, заодно он успеет что-нибудь узнать.

– Понятно, что ты будешь поддерживать себе подобных, кошка, – парировал командир Чань.

– И понятно, что ты не послушаешься разумного совета, маленький человек, – возразила Нитта. – В скольких битвах ты вообще участвовал? Держу пари, что на реальной войне ты не продержался бы и восьми минут.

– Интересно, сколько бы ты продержалась, если тебя привязать к инвалидной коляске?

При этих словах в воздухе что-то изменилось, как будто в комнате упала температура.

Нитта гордо подняла голову:

– Эта привязанная к коляске кошка усеет пол королевскими солдатами, а потом дотащит твой никому не нужный труп до дома! – её изумрудные глаза вспыхнули. – Почему бы нам не выйти наружу, Чань, чтобы я могла тебе это продемонстрировать?

– Спасибо, Нитта, – перебил Кетаи Ханно, когда Чань с побагровевшим лицом начал подниматься со стула. – Давайте не отвлекаться.

Тут вмешался другой член совета:

– Лорд Ханно, если позволите, я бы хотел вернуться к предложению, чтобы Меррин проник во дворец. Почему он не может проникнуть туда по воздуху? Если бы мы только могли посмотреть, что Король делает со своей армией...

– Это место находится под строжайшей охраной! – воскликнул другой советник. – Такое мероприятие будет граничить с самоубийством!

– Лично я, – сказала Лова, – совершенно не возражаю, чтобы этого предателя-цыплёнка поймали и зажарили живьём на обед Королю. Но как он передаст нам информацию, если Король переварит его в желудке? Или когда его выбросят в кучу парного...

– Хватит! – хлопнул ладонями по столу Кетаи. – Какими бы ни были его недостатки, Меррин остаётся членом нашего клана. Я не потерплю, чтобы о нём говорили в таких выражениях.

– Вот как? – вскипела Лова. – Зато ты уже потерпел, когда он предал всех нас, благодаря чему убили сотни моих кошек, а одна девушка отправилась обратно к насильнику! – воскликнула она.

Кетаи тут же вскочил.

– Вон отсюда! – он указал на дверь.

Лова оттолкнулась от стола.

– С удовольствием, – прорычала она. Её медового цвета шёрстка была взъерошена, она вскинула голову, с презрением оглядывая комнату. – В любом случае, с меня хватит этого бесполезного позёрства. Из-за нашей осторожности оба вице-командира убиты из засады, которую мы должны были предвидеть за восемь тысяч миль. А я, например, свободно владею только одним языком – мести.

Она выхватила из-за спины саблю и взмахнула ею с такой яростью, что члены совета, сидевшие ближе всех к ней, отпрянули.

Лова направила своё оружие на Кетаи:

– Дай знать, когда будешь готов продолжить разговор.

Затем она развернулась на каблуках и выбежала вон.

Нитта закатила глаза, глядя на Майну, и одними губами произнесла: "Вечно она играет на публику".

Лова не потрудилась закрыть за собой двойные двери. Пока слуги суетливо закрывали их, Кетаи вздохнул. На лице у него была усталость, которую Майна редко видела раньше.

Она снова посмотрела на стул напротив, и её насквозь пронзило его пустотой. Майна привыкла к присутствию того, кто его занимал – не в этой комнате (ей разрешили присоединиться к совету только после Лунного Бала, когда все претензии о том, что она не воин, развеялись), а в Нефритовом Форте вообще, рядом с отцом.

Рядом с ней.

Вице-командир – этого было недостаточно, чтобы выразить всё, чем был Цаэнь —примерно, как Нор для Ловы.

Когда они были любовницами, Лова рассказала Майне, как Нор практически вырастила её после смерти родителей. Старая женщина-тигрица не раз спасала ей жизнь. И хотя она на несколько десятилетий старше и гораздо опытнее в лидерстве, Нор без вопросов следовала приказам Ловы, когда та всего в 16 лет стала главой клана.

С момента получения известия о смерти Нор Лова скрывала свою скорбь по ней даже от Майны. Майна знала, что отец тоже скорбит о смерти Цаэня, но у него получается не так убедительно. Она видела его растерянность по слегка опущенным плечам, по тому, как он время от времени оборачивался к дверям, словно ожидая, что Цаэнь войдёт, помятый и уставший от битвы, но живой. Цаэнь был больше, чем вице-командиром Кетаи. Он был ближайшим другом отца, его возлюбленным.

Майна тоже скорбела по Цаэню – будто тот оставил в её душе ещё одну яму рядом с той, которую оставила Леи. Это было по-другому, но не менее значимо. В то время как Леи всегда ассоциировалась у Майны с будущим и надеждами, Цаэнь был неразрывно связан с её прошлым. Он был постоянной частью её жизни, этаким якорем её маленькой семьи, и она с трудом поверила, когда отец вернулся из Нантанны без него.

Это был ужасный момент. Силы Кетаи попали в засаду на обратном пути из Нантанны, и хотя они сражались так упорно, что солдаты Короля в конце концов отступили, Ханно потерял в битве более половины солдат. Сам Кетаи не видел смерти Цаэня, но один из воинов сказал ему, что видел, как демоны захватили его – и тому не удалось отбиться. Армия Короля подожгла лес, в котором они сражались, так что Кетаи и остальные были вынуждены бежать. Это был дополнительный удар – невозможность вернуть тела тех, кого они потеряли, и устроить им надлежащие похороны, которых те заслуживали.

Стоя теперь во главе стола, Кетаи, казалось, взял себя в руки. Сгущались весенние сумерки, его фигуру окрасило пурпурно-розовым сиянием.

– Я не совсем разделяю её выражений, – сказал он, – но Лова права. Мы действительно были слишком осторожны, даже наивны. Нельзя больше недооценивать сил Короля.

Он тяжело вздохнул. Бросив взгляд на пустой стул слева от себя, он выпрямился в полный рост, глядя по очереди на каждого сидящего за столом своими тёмными блестящими глазами, которые Майна так хорошо знала. Этот взгляд означал, что отец рассержен, настроен решительно и у него есть план.

И он сожжёт на месте любого, кто встанет у него на пути.

– Захар, Идзума, – он указал на двух советников. – Подготовьте планы операции по блокированию Золотого треугольника, как обсуждалось. Вы правы: если удастся перекрыть основные транспортные маршруты двора, то отрежем подход подкреплений к Сокрытому Дворцу. Оттуда мы начнём осаду дворца.

– Так быстро? – ахнул Захар.

– А чего мы ждём? – лицо Кетаи оставалось мрачным. – Новых союзников? Король тоже их ждёт. Время восстанавливать силы? Как мы видели, Король нам этого не позволит. Либо наш дворец будет в осаде, либо их. Нам и так потребуется по меньшей мере две недели на подготовку. Нельзя больше медлить. Надо нанести быстрый и мощный удар, – он обвёл взглядом сидящих за столом. – Кто-нибудь ещё хочет выразить свои сомнения?

Никто не произнёс ни слова.

– Хорошо. Значит, мы наконец пришли к согласию, – Кетаи обернулся. – Чань, я предоставляю тебе подготовить солдат к операции вместе с каждым главой клана. Они лучше всех знают, как организовать своих воинов.

Он раздал указания остальным участникам совета, пока не подошла очередь Майны и Чжинна.

Чжинна, как Нитту с Ловой, лишь недавно попросили присоединиться к совету в качестве почётных членов. Хотя большинство остальных не были в восторге от присутствия кошко-демонов, отношение к Чжинну было теплее, учитывая, кто его дочь. Все знали, что сделала Леи. Любому из Клана Бумаги, кто проткнёт Короля кинжалом, будут рады в Нефритовом Форте.

Кетаи приглашал и Тянь на встречи, но после первой она в гневе выбежала вон, совсем как Лова сегодня. "Этот военный совет хуже, чем мои старые приятели по маджонгу! – жаловалась она. – Аламак, что за сборище нытиков и старых пердунов! Позвольте мне вернуться на кухню. По крайней мере, там меня слушают!"

Нитта и Лова так громко радовались шумному уходу женщины-рыси, что Кетаи объявил пятиминутный перерыв, чтобы дать им возможность успокоиться.

Теперь Кетаи положил руки обратно на стол, линия его рта сжалась. Его затуманенные глаза скользнули по Майне и Чжинну.

– Пришло время решить, что делать с Леи. У меня есть мысли, но в этой комнате только один человек может принимать подобное решение.

Майна напряглась. Отец действительно собирается предоставить это ей? Подозревал ли он всё это время, что Леи на самом деле значит для неё? Волна благодарности нахлынула на неё, и она уже собиралась произнести громкое: "Да, конечно, мы должны спасти её," – как вдруг...

– Чжинн? – подсказал Кетаи.

Внутри у Майны образовалась холодная яма.

Отец Леи моргнул, по-видимому, ошеломлённый таким обращением. Последние две недели он тихо сидел за столом. Майна не понимала: то ли он напуган, то ли считает, что его не послушают.

– Как отец Леи, – сказал Кетаи, – за тобой последнее слово о том, спасать ли нам её.

Послышались протестующие голоса, но Кетаи поднял руку.

Пока члены совета внимательно разглядывали его, а большинство из них даже не скрывали своего недоверия, Чжинн выпрямился, сжал челюсти в той же горделивой позе, которая так часто была у его дочери, и обвёл взглядом ожидающие лица.

– Я верю Меррину, – заявил он. – И я хочу спасти дочь.

Майна воспряла духом. Наконец-то настал момент, которого она ждала с тех пор, как вернулась в форт – то, о чём Майна так яростно спорила на этих собраниях и каждый день просила отца. Если можно спасти Леев, они должны воспользоваться этим шансом любой ценой.

Она того стоит. Она стоит чего угодно.

Всего.

– Но я знаю, что Леи вряд ли меня поддержит, – сглотнул Чжинн.

Несколько членов совета захлопали в ладоши, выражая согласие и облегчение. Нитта в ужасе повернулась к Майне.

– Рискуя жизнью, она начала эту войну, – слышала Майна голос отца Леи словно издалека. – Ей бы хотелось, чтобы мы победили в ней. Даже если бы она была здесь, с нами, она была бы в опасности. Народ Бумаги нигде не будет чувствовать себя в безопасности, пока Короля не свергнут с трона. Именно за это она и боролась… – он запнулся. – …борется. И ей бы хотелось, чтобы мы это учитывали.

"Нет! – хотелось закричать Майне, вскочить с места, схватить Чжинна за воротник и встряхнуть его. – Леи сейчас в лапах Короля! Неужели ты не понимаешь, что это значит? Если ты любишь её, то как можешь снова оставлять с ним?"

– Хорошо, – согласился Кетаи, перекрывая ропот членов совета. – Пока нам придётся полагаться на силу Леи и на то, что это за сила. Отказываясь от её спасения, я предлагаю вместо этого использовать Меррина для освобождения заключённых сторонников из Белого Крыла. В предстоящих битвах нам очень нужны птицедемоны. Мы с Майной и Меррином уточним детали. Спасибо всем вам. Поскольку эти обсуждения были какими угодно, только не лёгкими, я ценю ваше терпение.

Когда скрип отодвигаемых стульев и шелест бумаг и мантий наполнил комнату, Чжинн поймал взгляд Майны. В его глазах читалось сожаление, даже больше – просьба о прощении.

Майна резко отвернулась. Потому что то, что она увидела в выражении его лица, было слишком знакомым. Это было отражением её собственной отчаянной мольбы о прощении Леи после всего, что она натворила за те месяцы, что путешествовала по Ихаре: убила дочь леди Дуни Эолу во дворце Белого Крыла; стала соучастницей гибели семьи Аоки; использовала жизнь Хиро, чтобы спасти их на острове Чо; не исцелила Бо, когда ещё было возможно. И если именно так Майна относилась к отцу Леи из-за одного болезненного решения, то как Леи могла когда-либо простить Майну за сотни ужасных поступков, которые она совершила?

Рискуя жизнью, она начала эту войну. Ей бы хотелось, чтобы мы победили в ней.

Хотя Чжинн не воин, он, казалось, понимал, что на войне необходимы жертвы – даже когда это что-то личное, даже когда тебе совсем не хочется жертв.

Даже когда твоё сердце будто разрывается на части.