Девушки судьбы и ярости

14. Майна

Утреннее солнце сверкало сквозь ветви и усеивало пятнами лесную подстилку, по которой гуляли Майна и Ама Го. В темноте лес казался холодным; при дневном свете весна пробивалась сквозь каждую спору. В трещинах скал распускались цветы. Ручей, весело несущийся справа от них, извивался и вертелся, как ленты танцовщицы. Над головой золотисто-зелёные листья вспыхивали, как глаза тигра. Майна чувствовала опьянение от сладкого воздуха, красок, красоты и, больше всего, от слов старой Амы Го – её замечательных, невозможных слов, подчёркнутых широкой улыбкой и искренним смехом.

Всё это казалось нереальным, но вот она здесь, гуляет по горным лесам, по которым её родной клан – её потерянный клан, её потерянная семья– когда-то тоже гулял в компании шамана, который знал их истории.

И знал их самих.

Ама Го смеялась:

– Твоя сестра Леора была настоящей непоседой. С того самого момента, как она научилась ходить, она бегала, постоянно пытаясь опередить остальных. А ещё Кучо, это маленький сорванец! Он был твоим двоюродным братом со стороны матери. Айя – он вечно досаждал твоему дедушке, попадая в передряги и полагаясь на то, что кто-то другой его выручит.

Майна смеялась вместе с ней:

– А бабушка?

– Якута – храбрая женщина. Как она ругала твоего дедушку! Он называл её своим быком за волевой характер. Он всегда первой хваталась за оружие, когда клану угрожала опасность, – её улыбка дрогнула. – И последней его складывала.

Они прошли полный круг и почти добрались до лагеря, где жили Ама Го и остальные горные шаманы – и куда они пригласили Майну и остальных погостить.

Ранее, когда Ама Го увела Майну на рассвете, чтобы показать ей лес и связать историю её клана с местами, где они побывали, в поселении было тихо. Теперь слышалась болтовня и звяканье горшков и сковородок. Благовония поднимались оттуда, где среди листьев располагались храмы. Ветерок доносил аромат кипящих трав. Всё тонуло в туманном свечении: поселение охранялось чарами дао.

В воздухе потрескивала магия, но это место не просто казалось волшебным, оно и было волшебным – убежищем не только от войны, но и от остальной Ихары; даже от самого времени, воспоминаний о её семье из клана Сиа, проникающих сквозь деревья: сестра Леора, несущаяся по каменистой траве; Кучо безуспешно пытается подставить ей подножку; старшие члены клана качают головами с той нежностью, с какой старики устало смотрят на молодых.

Майна не могла поверить своей удаче, что их остановка для отдыха оказалась так близко. В полумиле отсюда она бы никогда не узнала о существовании этого места.

У неё заложило уши, когда они миновали чары периметра. Внутри защитного пузыря звуки, которые они слышали снаружи, мгновенно стали громче. Даже воздух стал чище, солнечный свет отражался от лакированных карнизов храмов и искрился на поверхности реки. В воздухе витал аромат цветущей вишни. Лепесток приземлился Майне на лоб. Подхватив его и осторожно придерживая, она вспомнила о другом тайном храме – том, что находился во Дворе Призраков Сокрытого Дворца. Она водила туда Леи, чтобы та посмотрела на бумажное дерево с именами пропавших женщин.

Майна выпустила лепесток – ветерок унёс его прочь. Она по-прежнему не решалась спросить Аму Го о своих родителях. Не то чтобы ей не хотелось узнать, какими они были. Просто она слишком нервничала. Как считает Ама Го: она бы им понравилась? Были бы родители счастливы увидеть девушку, которую они произвели на свет?

Ама Го нежно улыбнулась, глядя на шумный лагерь.

– Это Южное Святилище Зебе, – объяснила она. – Мы существуем здесь столько же, сколько и сами провинции. Четыре святилища были разбросаны по горам, как безопасное убежище для путников.

Они шли вдоль ручья. Деревья скрывали из виду озеро, в которое впадал ручей. Оттуда слышался плеск утренних купальщиков.

– Это один из притоков, питающих реку Зебе. Её исток находится глубоко в горах. Многие шаманы совершают туда паломничества. Святилища стали известны как места, где они искали убежища во время своих путешествий. И по мере того, как их посещало всё больше и больше шаманов... – она скосила глаза, на её морщинистом лице появилось озорное выражение. – Разве ты этого не чувствуешь?

– Магию? – нахмурилась Майна. – Защитные чары...

– Не только, дитя моё, – Ама Го схватила её за руки. – Ощути это сама.

Майна закрыла глаза, глубоко вздохнула – и почувствовала. Вот то, что она чувствовала всё это время. Ей казалось, что это происходит от пребывания в месте, связанном с Сиа. Но это было более буквально.

Магия здесь жила.

Вот почему цвета казались резче, каждый запах и звук острее. Вот почему постоянная боль, которую она испытывала из-за травмы, притупилась. Ци земли была здесь незамутнённой и всепроникающей, подпитываемой постоянной заботой шаманов. Этого места не коснулась Порча.

Должно быть, это одно из немногих мест в Ихаре, не отравленное гнилой душой Короля и его демонами.

Майна пожалела, что Леи нет рядом – не только из-за окружающего чуда, но и чтобы показать Леи, что магия тоже может быть прекрасна. Сколько бы магия ни забирала жизни, она может вдохнуть жизнь обратно в мир и стать источником добра.

Магия может послужить добру – по крайней мере, находясь здесь, Майна обрела в этом уверенность.

Ама Го повела Майну к небольшому храму.

– Сиа проводили здесь много времени. Как и все, кто прошёл через Святилища, мы передаём их истории от шамана к шаману, – она лучезарно посмотрела на Майну. – Рассказывать истории – тоже магия, не находишь? Именно так мы сохраняем жизни других в наших сердцах ещё долго после их ухода.

– И даже когда они ещё живы? – тихо спросила Майна.

– И даже когда они ещё живы, – Ама Го сжала ей руку.

Они подошли к святилищу, стены которого украшали идолы, а на полу едва хватало места для молитвенного коврика и горшочка с благовониями.

– Почему Сиа не остались здесь, когда узнали, что за ними придут солдаты Короля Демонов? – спросила Майна.

– Они и остались, – лицо Амы Го нахмурилось. – О, дитя, я думала, Кетаи Ханно рассказал тебе. В день, когда их перебили, твой клан находился в Северном Святилище, глубоко в горах Райна. Северное Святилище – самое удалённое из четырёх. Мы подумали, что их лучше всего спрятать там – и так бы и было, если бы Король не выбрал для нападения день, когда он знал, что они будут беззащитны, – она опустила голову. – С тех пор никто не ступал в Северное Святилище. Это не место для живых. Больше нет, – внезапно старуха похлопала Майну по спине, просияв. – Ну же, дитя. Ещё не всё потеряно. Смотри! Клан Сиа остаётся жив – в тебе.

Майна попыталась улыбнуться в ответ, но при напоминании о силе Сиа что-то тёмное не давало ей покоя.

– Отец… он говорит, что Король пытался воспользоваться методами Сиа. Что это и есть причина Порчи.

Ама Го посерьёзнела. Она подождала, пока Майна продолжит.

– И мы почти уверены, что магия Сиа как-то связана… со смертью. Я использовала её однажды – на другом шамане. Он пожертвовал собой, чтобы усилить мою магию.

– И у тебя получилось? – лицо Амы Го по-прежнему оставалось непроницаемым.

Майна кивнула, хотя от этого признания её чуть не стошнило:

– Но мне не давал покоя вопрос… это место. То, как ты говоришь о Сиа? Всё это очень… очень живо. Полно тепла и смеха. Но если Король использует их методы, и это вызывает Порчу, а их методы граничат со смертью, тогда почему это место такое, какое оно есть? Почему его не коснулась Порча?

– Каков корень магии? – спросила Ама Го.

Майна задумалась:

– Разве не обмен энергией ци?

– Между кем?

– Между... нами самими.

– Итак, если смерть используется при обмене, то чья это должна быть смерть?

– Я не понимаю, Ама Го.

Старая шаманка взмахнула своими бумажными руками:

– Мы предлагаем земле нашу боль – или нашу красоту. Что предпочтительнее – зависит от клана. Тем не менее, и то, и другое означает одно и то же: прося что-то у земли, мы, шаманы, даём ей взамен что-то своё. Смерть, конечно, может служить подношением. Но смерть другого – это не смерть, это убийство. А убийство – это не подношение. Это отнятие жизненной силы у кого-то другого, истощение ци в чистом виде. Вот почему смерть твоего друга-шамана дала тебе такую огромную силу. Ты не отнимала у него жизнь – он сам отдал её тебе.

Дар. Майне претила эта мысль.

Ей вспомнилось милое юное лицо Хиро, когда тот порезал себе руку и предложил ей свою кровь так же просто, как если бы вручал цветок.

Она подумала о слове, благословляющем её рождение. Она всегда считала, что жертва означает её собственное самопожертвование – но что, если это и есть его истинное значение?

Ей вспомнилось предсказание Леи в корабле Ловы. Эти слова затмили всё, что последовало за ними. Но тогда Майну поразила более ранняя часть их разговора.

– Значит, Кетаи ещё не знает о твоей силе?

– Не знает.

– Когда собираешься рассказать ему? Ты ведь знаешь, что он сделает после этого, Майна. Он будет искать других, кто отдастся во вашу власть – других сломленных юношей, таких как Хиро, которые всей душой ненавидят Короля и не ценят собственную жизнь. У тебя будет целая армия добровольных жертв.

Отец прекрасно знал, что случилось с Хиро. Цаэнь, должно быть, рассказал ему, потому что в начале их возвращения в Нефритовый Форт Кетаи подошёл к ней и поздравил с тем, что она сделала на острове Чо. Он сказал, что она всех спасла, но это было не совсем правдой. Да, она использовала свою магию, но именно Хиро усилил её. Без его жертвы они бы не справились.

Значит, таково истинное значение её кулона, благословляющего рождение? Надеялся ли отец Майны, что она приведёт их клан к победе через гору трупов, проложенному из окровавленных тел союзников или родни?

Или вообще её друзей?

Ама Го, казалось, почувствовала, как мысли девушки закручиваются в спираль. Она взяла Майну за руки и улыбнулась ей, её молочно-чёрные глаза сияли.

– Выброси это из головы, дитя, – сказала она. – О чём бы ты ни беспокоилась, в данный момент его тут нет. Если всё время нести на себе тяжесть своей ответственности, это раздавит даже самого сильного, – она махнула рукой в сторону святилища. – Как насчет того, чтобы отдать дань уважения богам и своим предкам. Им бы это понравилось, – она сморщила нос. – А когда закончишь, самое время помыться, согласна?

Майна выдавила улыбку.

– Спасибо тебе, Ама Го, – сказала она. – За всё. Ты и твои шаманы были так щедры. Жаль, что нам приходится так рано уезжать.

– Вы уезжаете?

– Надо ехать дальше. Отец дал мне чёткие указания. Фактически, мы должны отправиться в следующее безопасное место в течение часа...

Она замолчала, когда Ама Го разразился хриплым смехом.

– Прости, дитя моё. Ты так ничего и не поняла.

– Чего именно?

– Здесь ты в безопасности, дитя моё, – старая шаманка печально улыбнулась. – Ты свою жизнь сражалась. Я это чувствую. И от этого ты стала сильной. Но если мчаться по жизни, то не почувствуешь ни боли, ни радости, – она сцепила пальцы, наклоняясь вперёд. – Перестань бежать, дитя. Отложи свои клинки. Мы обе слишком хорошо знаем, что тебе уже скоро придётся снова взять их в руки. В течение следующих нескольких дней не прикасайся к оружию. Ты понимаешь меня, Майна Сиа Ханно? Здесь, в святилище, ты не лидер клана на войне. Ты молодая девушка, нуждающаяся в отдыхе и заботе. Позволь нам дать это тебе.

"Я этого не заслуживаю", – хотелось сказать Майне.

Возможно, Ама Го почувствовала её ответ, потому что, сверкнув глазами, ласково сказала:

– Все мы заслуживаем передышки, дитя моё. Твои призраки не будут преследовать тебя здесь.

И, сверкнув напоследок беззубой улыбкой, древняя шаманка зашаркала прочь, оставив Майну наедине с влажными глазами и тихо бьющимся сердцем.