Девушки судьбы и ярости

41. Леи

Во дворце есть всего два места, которые мне хочется посетить, прежде чем я покину его, надеюсь, в последний раз.

Майне, как я поняла из бесконечных встреч за последнюю неделю, придётся возвращаться довольно часто, чтобы проверять, как Дарья справляется с наблюдением за реконструкцией дворца. Разрушение наружных стен уже началось, и Лова со своими кошками, похоже, получают от этого большое удовольствие. Кроме того, надо восстановить все повреждения, полученные в битве, прежде чем его здания можно будет приспособить под новое назначение.

Мы с Майной заранее решили, чем мы хотим сделать из Сокрытого Дворца святилище для женщин всех трёх Каст – для любой женщины, которая ищет убежища, временного или постоянного. Не имеет значения, бежит ли они от насилия или просто ищет тихое место для уединения. "Свободный Дворец", как мы его переименовали, будет открыт для всех.

Это решение не понравилось новому совету. Но мы с Майной не уступали, а Кензо и Ловой нас поддерживали, и нам удалось заполучить совет на свою сторону.

В последнее утро во дворце я говорю Майне, куда хочу пойти. Первое место её не удивляет. В отличие от второго, но она всё равно соглашается.

Двор Призраков уже не так пуст, как в прошлый раз, когда мы были здесь. Всю неделю в его тихих садах проходили похороны. Люди и демоны с обеих сторон войны разжигали погребальные костры для своих близких или предавали их тела земле. Мы сами были на похоронах: Меррина, Кироку и, конечно, Кетаи. Хотя Майна не плачет на похоронах отца, той ночью она надолго покидает нашу спальню, а когда возвращается с красными и воспалёнными глазами, то обнимает меня немного крепче.

Этим утром, как обычно, все кланяются нам, когда мы проходим мимо. Многие пожимают нам руки или горячо благодарят. Хотя я тронута их чувствами, это тоже утомляет.

Я не чувствую себя ничьей спасительницей.

К счастью, Храм Утраченных пуст. Мы направляемся в маленький сад с шелестящим бумажным деревом.

– Подожди, – говорю я Майне, когда она достаёт пачки бумаги из складок своей мантии. Я увлекаю её за собой под низкие ветви дерева, солнечный свет мерцает сквозь бумажные листья. Я откидываю голову назад. – Давай просто посидим здесь немного.

Я закрываю глаза, наслаждаясь покоем. Майна целует меня в лоб, и сердце наполняется чем-то одновременно сладким и горьким. Нам ещё столько всего нужно обсудить. Мы были слишком заняты новым советом, приводя в порядок разрушенное наследие Короля и скорбя о тех, кого потеряли на войне. Несмотря на то, что мы проводили каждую ночь вместе, в объятиях друг друга в наших комнатах в Ночных Домах, которые любезно предложила нам Дарья, комфорт и близость не переросли в нечто большее. Дело не только в том, что мы ещё не оправились от битвы; есть и более глубокие проблемы – раны, которые мы нанесли друг другу.

Когда-нибудь нам придётся столкнуться с ними. Просто не хочется делать этого сейчас.

Я прерывисто выдыхаю.

– Я готова, – говорю я.

Майна протягивает мне маленький свёрток бумаги и кисточку. Я разглаживаю бумагу на коленях, макаю кисточку в чернильницу, которую она протягивает, и пишу на ней имя – у меня уже слезятся глаза.

Нам так и не удалось найти её тело. Предполагаю, что Король приказал сжечь его или выбросить куда-нибудь после неудавшейся казни той ночью. Возможно, однажды кто-нибудь наткнётся на него – я очень на это надеюсь. Ченна была тверда в своих убеждениях. Она заслуживает того, чтобы её похоронили по её обычаям.

Я откладываю бумажный лист, и Майна протягивает мне другой.

Как и Ченна, мы не обнаружили её тела. Слёзы капают мне на колени, но я продолжаю, Майна поддерживает меня рукой.

– Ты уверена? – спрашивает Майна, услышав её имя.

– Какой бы она ни была, – говорю я, – она тоже была потерянной женщиной. Разве ей здесь не место?

– Ты права, – мягко улыбается Майна.

Мы привязываем бумажные листы к ветвям дерева. Без чар, наложенных на храм, бумажные листья начали опадать. Некоторые уже опали. Я чувствую острую боль, когда представляю, как падают листья Ченны, госпожи Азами и остальных. Тем не менее, даже если ритуал имеет смысл, это всего лишь ритуал, небольшая традиция в честь этих бесценных женщин. Их истинное наследие мы будем носить с собой в сердцах, где оно никогда не сможет быть запятнано.

Когда мы заканчиваем, Майна заключает меня в объятия.

– Ты уверена? – снова спрашивает она, на этот раз имея в виду, куда я хочу пойти дальше.

– Уверена, – киваю я ей в грудь.

Её одежда промокла от моих слёз.

Женский Двор битва не коснулась, хотя и он изменился. Здесь кипит деятельность, поскольку люди Касты Бумаги и демоны всех мастей занимаются самыми разнообразными делами по уборке после битвы или улучают несколько минут отдыха в пышных садах. Все свободные комнаты отведены нашим воинам и дворцовым шаманам, многие разместились в одной комнате, учитывая внезапный рост их численности. Но никто не жалуется, и все дружелюбно улыбаются в нашу сторону, когда мы с Майной направляемся в Бумажный Дом.

Как и некоторые здания дворца, его переоборудовали под импровизированный госпиталь. В коридорах носят самые различные материалы, врачи, солдаты и жильцы, которые предложили свою помощь, бегают из комнаты в комнату.

Я могла бы дойти до наших старых апартаментов с завязанными глазами.

Коридор, от которого отходят наши комнаты, у́же, чем я помню. Бумажные ширмы задёрнуты для уединения пациентов, которые теперь в них размещаются. Сердце сжимается с каждым шагом, когда я думаю о девушках, которые когда-то их занимали. Одна из них потеряна для нас навсегда. Другую я потеряла по другой причине.

Моя комната – единственная, которая пуста. Пациента, должно быть, недавно выписали.

Я заглядываю внутрь с порога. Несмотря на то, что обстановка та же, всё выглядит как-то по-другому.

– Хочешь войти? – спрашивает Майна.

Я мотаю головой и отстраняю её.

Внутренний дворик для купания сохранил своё назначение, его ванны полны и от них идёт пар. Нам повезло: сейчас тихо, и ванны пусты. Бамбуковые деревья, растущие вдоль стен, шелестят на ветру. Воздух медовый и тёплый. Аромат внутреннего двора навевает так много воспоминаний, и я позволяю им окутать себя, пока мы бродим по нему: смех девушек; ухмылка Лилл, которая рассказывает мне разные истории, пока моет меня; резкий голос Блю, когда та оскорбила мою мать; и твёрдая хватка Майны, которая тогда остановила меня от ответных действий. Тогда она впервые ко мне прикоснулась.

Как и наши комнаты, внутренний двор кажется меньше, чем я помню. Интересно, не обман ли это разума? Когда место имеет власть над вами, оно становится огромным, а как только эта власть заканчивается, оно оказывается таким, какое есть на самом деле – просто комната, или внутренний двор, или дом, или дворец. Стены и половицы, ворота и арки, строительные блоки. Фрагменты места – но не его сердце.

– Я хочу кое-что сделать, прежде чем мы уедем, – говорю я Майне.

Она приподнимает бровь.

Мы подходим к моей ванне. Она наполовину скрыта разросшимся бамбуком. Летний свет, пробивающийся сквозь его листья, рисует танцующие узоры на воде. Я обвиваю руками шею Майны, и улыбка скользит по моим губам.

– Давай примем ванну, – говорю я. – Ты правда воняешь.

Она улыбается мне в ответ – сладко, неуверенно и с надеждой, и когда наши губы соприкасаются, я чувствую, как что-то тёплое разливается по мне, такое же сладкое, неуверенное и обнадёживающее.

Место – это просто собранные воедино части здания. Его истинное сердце – дом – это люди, которые его населяют.