Девушки судьбы и ярости

15. Леи

После разговора с горничной Наджи Кироку я каждую минуту начеку, ожидая знака от союзников. И всё же дни проходят без происшествий. Я даже не сплю по ночам просто на случай, если произойдёт упомянутый Кироку "взрыв", и Блю ворчит, каких трудов ей стоит скрывать круги под глазами, когда она наносит мне макияж.

Когда четыре дня проходят без происшествий, я измотана от усталости и расшатанных нервов. В тот вечер, когда мы с мадам Химурой возвращались домой после банкета в Городском Дворе, я задремала всего через минуту после того, как села в карету. Когда мы резко останавливаемся, я не сразу вспоминаю, где нахожусь.

Затем слова Кироку всплывают у меня в голове.

Ждать уже недолго. Скоро ты услышишь взрыв.

Я сажусь прямо, вытирая слюну с подбородка. Мои серьги позвякивают.

– Не шевелись! – мадам Химура ударяет меня тростью в грудь.

Слабый гул шаманов во дворе Храмового Двора сливается со звуками шумной улицы, и мои уши прислушиваются к нему, вспоминая о предоставленной мне возможности.

Слышится стук копыт. Командир Разиб отдёргивает занавеску.

Как обычно, командир и другие мои стражники едут рядом с нашей каретой на здоровенных лошадях, специально выращенных крупными, чтобы унести даже самого крупного из демонов. На более широких дорогах они окружают нас со всех сторон, но здесь, в Городском Дворе, большинство улиц узкие. На той, где мы остановились, стоят популярные питейные заведения. Крытые дорожки служат террасами для оживлённых баров и ночных ресторанов, с карнизов которых свисают красочные растяжки.

– Командир! – хрипит мадам Химура. – Почему мы стоим? Уже поздно, а у Леи-чжи завтра рано утром встреча с прорицателем.

– В нескольких улицах отсюда какая-то суматоха, – говорит он. – Половина стражников останется здесь с вами, пока я приведу остальных для расследования. Не выходите из экипажа...

Над его головой вспыхивает свет; нереальная бело-голубая вспышка.

Она расцветает в небе. Затем…

Бум!

Я успеваю броситься вниз, прежде чем ударит поток воздуха.

Экипаж вздрагивает, и мы заваливаемся набок. Раздаётся грохот и бой предметов о стены – дерево дребезжит под их натиском. Что-то ударяет меня по рукам, которыми я обхватываю голову – больно. Воздух густой. Я задыхаюсь, сжимаюсь в комочек и чувствую, как мир содрогается, пока так же внезапно, как и началось, всё не замирает.

Дрожа, я поднимаю голову. Клубы пыли витают вокруг. После мощного взрыва внезапная тишина оглушает. Я кашляю, пыль щиплет горло и глаза. Экипаж полностью опрокинулся набок, открытая дверь теперь надо мной. Занавеска, которую командир Разиб отодвинул в сторону, сорвана – вместе с командиром.

Когда я пытаюсь встать, руки натыкаются на что-то тёплое.

Мадам Химура.

Я отшатываюсь. Сквозь туман в глазах я замечаю, как слегка поднимается и опускается её туловище там, где её перекинули на бок. Одно крыло её раскрыто, как одеяло. Значит, она жива.

От этой мысли я задумываюсь.

Если бы я когда-нибудь захотела избавиться от неё, не подставив себя, то вот мой шанс. Я могу обхватить руками шею мадам Химуры – и всё было бы кончено. Досадный несчастный случай. Ещё одна жертва взрыва.

Проходят долгие секунды, пока я рассматриваю её распростертую фигуру. Обломки летят вниз, как пепел погребального костра. Боги, кажется, чувствуют мои намерения, но я не двигаюсь. Там, где я ожидала, что огонь зажжёт меня изнутри, поднимается лишь грустное чувство пустоты. Может быть, это потому, что кажется неправильным убивать кого-то в момент беспомощности. Или, может быть, это потому, что, независимо от того, как сильно мадам Химура досаждала мне и тем, кого я люблю, я знаю, в какой ловушке она сама находится из-за Короля и двора. Даже несмотря на то, что она ничего не испытывает ко мне, я не могу не пожалеть её за это.

С разочарованным рычанием – и молитвой, чтобы моё решение пощадить её не вернулось и не преследовало меня – я поднимаюсь на ноги.

Выплёвывая пыль, которая клубится у меня во рту, я тянусь к отверстию над головой. Мне требуется несколько неуверенных попыток, прежде чем я протискиваюсь внутрь, перелезаю через борт экипажа и спрыгиваю на землю.

То, что раньше было оживлённой улицей, теперь напоминает поле боя. Под грудами пепла повсюду разбросаны тела и обломки. Одна из лошадей стражников лежит позади нашей кареты. Её глаза широко раскрыты и белы, грудь быстро вздымается. Секунду спустя бедняжка падает неподвижно. Я отшатываюсь. Ноги обо что-то спотыкаются. Я ловлю себя, прежде чем упасть, оглядываюсь и вижу на земле человеческую ногу без признаков остального тела её владельца.

Я, пошатываясь, бреду дальше. Гранатовые брызги крови усеяли дорогу и ранее оживлённые пешеходные дорожки. Всё освещено жутким оранжевым сиянием, половина зданий в огне. В нескольких улицах от нас в небо поднимается огромный столб дыма. Место взрыва – мой знак.

Скоро ты услышишь взрыв. Иди ко входу в Храмовый Двор напротив ресторана морепродуктов мадам Ким.

Я начинаю действовать.

Мимо меня проплывают фигуры, одни молчаливые, другие плачущие, третьи что-то безучастно бормочут себе под нос. Я протискиваюсь сквозь них, подобрав юбку своего ханьфу, чтобы не мешало ногам.

Мне не требуется много времени, чтобы сориентироваться. С каждой прогулкой я дорисовывала в уме карту дворца. Как только я оказываюсь достаточно далеко от места взрыва, пыль начинает рассеиваться, и я двигаюсь быстрее, вдыхая полные лёгкие свежего воздуха. Я понятия не имею, где находится ресторан морепродуктов мадам Ким, но начинаю с того, что направляюсь в сторону Храмового Двора. Сегодняшний ужин проходил в саке-хаусе на дальней восточной стороне Городского Двора, так что я совсем рядом. Хотя я никогда не была внутри, Храмовый Двор невозможно не заметить, поскольку он расположен по периметру самих дворцовых стен. Всё, что мне нужно сделать, это бежать прямо к возвышающимся плитам ониксовой скалы, которые я так хорошо запомнила.

Я петляю по уютным улочкам. Владельцы магазинов и баров вышли из своих зданий, многие высунулись из окон, указывая на клубящийся дым и что-то восклицая друг другу.

Вскоре я оказываюсь всего в одной улице от стен. Они поднимаются так высоко, что здания вокруг отбрасывают вечную тень. Ни единого отблеска лунного света не отражается от металлического идола или декоративного пруда. Я обращаю внимание на название кофейни перед собой, затем двигаюсь направо, ища глазами ресторан морепродуктов мадам Ким. Если я не найду его, то вернусь в кофейню и попробую другой путь. Но не прошло и минуты, как я вижу его: большой ресторан с безвкусными красными вывесками и фонарями в форме рыб, свисающих над дверью.

– Здравствуйте, мадам Ким, – говорю я и проскальзываю в тёмный переулок рядом с ним.

Я приседаю под прикрытием затенённого карниза в задней части ресторана, располагаясь прямо напротив ближайшего входа, ведущего внутрь стены. За исключением тех случаев, когда я входила во дворец и покидала его, я никогда раньше не находилась так близко к его стенам. Их чёрный камень переливается жидким блеском, бронзовые символы из нескончаемых шаманских дао придают ему нерушимую защиту. И всё же, хотя волшебный свет мерцает внутри камня, он не освещает ничего за его пределами.

Хвала богам! Я скроюсь в темноте, если хочу пройти незамеченной. Потому что, как и по внешнюю сторону стены, стражи здесь повсюду.

В поле моего зрения их, должно быть, сотня. Из-за взрыва они покинули свои обычные посты, большинство стояло кучками, без сомнения, размышляя о том, что произошло. Несколько командиров подзывают охрану, отправляя их группами к месту взрыва.

Союзники постарались на славу. В обычный вечер они бы ни за что меня не пропустили. Возможно, сегодня у меня есть шанс.

Как и на военном параде, мне на помощь приходит случайный камешек. Этот больше. Я изо всех сил швыряю его в стену.

По чистой случайности он попадает одному из стражников в спину. Его удивлённый вопль привлекает внимание других, включая тех, кто стоит у входа, куда мне нужно попасть. С колотящимся сердцем я выскакиваю из-за укрытия здания и бросаюсь к стене.

Как только мне это удаётся, я прижимаюсь спиной к проходу внутри, ожидая, что вот-вот прибежит охрана. Но ничего не происходит, и когда я успокаиваюсь от облегчения, то внезапно осознаю, что по коже пробегают мурашки.

Магия.

Её так много, что я чувствую её каждой клеточкой тела, осознавая, что я нахожусь внутри самой магии, а воздух наполнен могущественными дао. Призрачное пение эхом разносится по туннелю.

Королевские шаманы – в этих стенах их тысячи и тысячи.

Из-за какого-то движения снаружи я отскакиваю от входа. Прижимаясь к стене, я осторожно направляюсь по коридору, в котором оказалась. Пение становится громче. Статические помехи отражаются от кожи. Я ускоряю шаг, богатое свечение льётся из отверстия впереди, и затем я переступаю через него…

Ударной волной магии меня сбивает с ног с такой силой, что я отшатываюсь.

К настоящему времени я бесчисленное количество раз видела шаманов за работой – те, что во дворце, либо исцеляли, либо связывали меня. Милый Хиро, такой стойкий перед лицом смерти. Майна в своем Сиа-трансе, внушающем сильнейший благоговейный трепет из всех. Но это превосходит всё, что я могла себе представить.

Огромная пещера с высоким потолком простирается по обе стороны от арки, в которой я стою. И почти каждый дюйм её занят шаманами.

Покрытые татуировками шаманы в чёрных одеждах стоят на коленях со склонёнными головами. Сила исходит из их тел, как молния из грозовой тучи. Они так плотно прижимаются друг к другу, что их одежды прилегают друг к другу, создавая рябь чёрного моря. Ещё больше золотых знаков – слов их дао – мерцают в воздухе, а потом отлетают к стенам и погружаются в камень. В отличие от внешнего мира, здесь персонажи появляются так быстро и густо, что воздух светится от кружащегося ветра из расплавленной бронзы.

За проходом узкий проход огибает помещение. Я вхожу в него, оглядываясь в поисках стражников, но вижу в обоих направлениях ещё больше шаманов.

Потом я замечаю цепи.

Сначала я пропустила их из-за шквалов магии, кружащихся в воздухе. Кровь стынет в жилах, когда я провожаю взглядом линию цепей, спускающихся от крюков в потолке к тому месту, где они прикреплены к шее каждого шамана тяжёлым золотым ошейником.

Именно в этот момент голоса перекрывают пение.

– Сколько, по словам генерала?

– Триста. Пока.

– Думаешь, нам понадобится больше?

– Ты видел силу взрыва, Мофа? Нам повезёт, если половину этой стороны стены не расчистят, чтобы устранить повреждения.

– Боги. Кто бы это ни сделал, он пожалеет, что сам не погиб при взрыве. Король злится ещё с Лунного Бала.

Я падаю на пол, прижимаясь спиной к стене. К счастью, пара стражников появилась из прохода дальше слева. Они занялась тем, что разомкнули цепи с плотно сбитыми в кучу шаманами, подняли их на ноги и повели одного за другим к выходу.

Я раздумываю: что делать дальше? У Кироку не было времени давать мне дальнейшие инструкции. Тут чья-то рука хватает меня за лодыжку.

Я сдерживаю крик.

Молодой шаман с покрасневшим лицом высовывается из строя. Он пытается освободиться от пут, но выражение его лица остаётся спокойным. Он обращается ко мне, и в его карих глазах мелькает живость.

– Лунная Избранница, – говорит он, – мы ждали, когда ты придёшь.

Затаив дыхание, я оглядываюсь на стражников, но по случайности они движутся в противоположном направлении, спиной к нам.

– Не беспокойся о них, – шаман откидывается назад, чтобы его цепь туго не натягивалась, и слегка улыбается мне. – Меня зовут Руза.

– Л-леи, – заикаюсь я.

– Знаю. Маленькая птичка улетает.

– На крыльях златоглазой девушки, – заканчиваю я.

Его лицо заостряется:

– Готова расправить крылья, златоглазая девушка?

Мои нервы трепещут ярче под волнами магии. Пение, эхом разносящееся по залу, заглушает наши голоса, но Рузу, похоже, не беспокоит, что шаманы поблизости нас слышат.

Я многозначительно оглядываюсь:

– Мы... здесь безопасно...

– Здесь мы все на твоей стороне, Леи. – Руза вытягивает руку, и я замечаю болезненно выглядящие рубцы и порезы, покрывающие его кожу, когда рукав его халата соскальзывает. – Это заняло много времени, но нашей сети во дворце удалось собрать всех шаманов-повстанцев в одно место, и мы работали над созданием отверстия в стене.

Когда я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, он говорит:

– Ты его не увидишь. Мы с помощью дао скрываем его от стражи. Так что прости уж, если это не тот тёплый прием, на который ты рассчитывала. Мы немного устали.

Горло сжимается от чувства вины. Всё это волшебство и боль...

Ради меня.

– Вам не следовало этого делать, – говорю я.

Руза хмурится.

– Знаешь, зачем мы это делаем? – когда я мотаю головой, он говорит: – Затем же, зачем ты сражаешься. Мы хотим увидеть, как Король и его двор стоят на коленях.

Мальчик морщится, поправляя воротник на шее. Кожа вокруг него побагровела и покрылась коркой засохшей крови.

– Король посадил весь мой клан в тюрьму. Только один из нас сбежал – мой лучший друг Хиро.

– Хочешь сказать... – замираю я.

– Тот самый Хиро, которого ты знала, – кивает Руза. – Кироку завербовала меня несколько месяцев назад. Она принесла мне и членам моего клана новости о твоей дружбе с Хиро; о том, как он пожертвовал собой, чтобы помочь тебе и Ханно. Даже если бы мы не провели больше года в таких условиях, иных доводов нам было не нужно. С тех пор мы с ней привлекли на свою сторону много других шаманов. Нас сотни, Леи.

Он снова разводит руками, и я смотрю вокруг, с растущим удивлением оглядывая сгрудившиеся фигуры в чёрных одеждах – сотни королевских шаманов, участвующих в сопротивлении против Короля. Это больше, чем я смела себе представить.

Когда я снова смотрю на Рузу, выражение лица мальчика решительное и гордое. Но от этого мне снова становится стыдно.

– Руза, – начинаю я, – Хиро умер ради нас...

– Он сам выбрал умереть ради тебя. Мы не просим ни о чём другом. Иметь выбор…

Крики доносятся оттуда, где стражники снимают кандалы с уставших шаманов. Один из них то и дело падает, а они пытаются заставить его идти. Раздаётся щелчок хлыста, и я вздрагиваю.

– Нам следует поторопиться, – говорит Руза. – Я не могу пойти с тобой, иначе это будет выглядеть слишком подозрительно, но я высвобожу себя с помощью магии, чтобы доставить тебя на место...

– Я не пойду.

Руза широко раскрывает глаза.

– Если я уйду, – говорю я, – то слишком многих подвергну риску. Мне нужно здесь ещё кое-что сделать. Кое-кого я должна защитить. Я обещала и не намерена нарушать своих обещаний.

– Ты могла бы стать свободной, – говорит он.

– А они – нет. Пожалуйста, Руза. Я так благодарна за всё, что вы все сделали, чтобы устроить это для меня, но я не могу уйти. И я... мне жаль, но мне нужно попросить у вас ещё большего.

– Для друга Хиро – что угодно, – улыбается он.

Мне не по себе, но я продолжаю, пока не потеряла мужество, потому что совершенно не хочу просить этого молодого шамана, который явно истощён и испытывает боль, причинять себе ещё больше боли ради меня. Я вытягиваю руку, показывая ему браслет, застёгнутый на моём запястье.

Он проводит по нему пальцем и вздрагивает.

– Жестокая магия, – говорит он.

– Я не могу его снять, иначе это заметят, а моя подруга Аоки...

– Я знаю – прочёл заключённую в браслет дао. Эти браслеты связаны. Что бы ни сделали с этим, то же самое произойдёт и с другим.

Моё сердце бешено колотится:

– Есть какой-нибудь способ...

Но Руза уже обхватил браслет обеими руками. Его глаза закрываются, магия оживает. Он что-то шепчет на странном языке шаманов. Его брови нахмурены, лицо напряжено от сосредоточенности. Сухожилия на его шее напрягаются. Я чувствую, как он дрожит, его пальцы белеют там, где сжимают моё запястье. Как раз в тот момент, когда я думаю, что больше не могу этого выносить, настолько это напоминает Хиро, Руза ахает и обмякает.

Он даже не может упасть на пол из-за цепи.

Я обнимаю его, делая всё возможное, чтобы поддержать. Он не сразу приходит в себя. Но ему это удаётся, причём без всякой суеты и отметая мои извинения.

– Готово, – он прерывисто дышит. – Я снял заклятие, поэтому браслет больше не сожмётся, а поскольку браслеты связаны, со вторым тоже ничего не будет. Но первоначальное заклятие глубоко вплетено в материал. Моей магии надолго не хватит.

– Понятно. Спасибо тебе, Руза. Я так благодарна за всё, – я прикусываю губу, не в силах оторвать взгляд от ободранной кожи на его шее и тяжёлой цепи, удерживающей её на месте. – Разве ты не можешь?… разве вы все не можете сбежать? – спрашиваю я. – Если вы проделали отверстие, разве вы не можете использовать магию, чтобы снять цепи и уйти?

– Ты не единственная, кто решил остаться и сражаться, – отвечает он.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, из коридора доносятся новые голоса. Снова стражники.

– Иди, – говорит мне Руза, и я пробираюсь обратно в коридор, пока меня не заметили.

– Леи?

Я поворачиваюсь назад, прячась в тени. Карие глаза Рузы полны решимости.

– Мы оставим проход в стене открытым, – говорит он мне. Он одаривает меня всё той же загадочной улыбкой. – На всякий случай.