Девушки судьбы и ярости

4. Леи

Четыре часа, два шамана, шесть горничных и три испорченных комплекта одежды (я же не собиралась облегчать им задачу, верно?) – и я снова, как новая. Все следы допросов залечили магией или скрыли под тонкими, как паутинка, слоями моего чёрно-золотого ханьфу.

Королевские цвета – без сомнения, так он даёт понять, что вернул меня, и напоминает мне и всем, кто сомневается в этом, что я принадлежала и всегда буду принадлежать только ему.

Либо ему хочется так считать.

По крайней мере, пусть придворные думают, что внутри меня очистить так же легко, как и снаружи. Они готовят не менее 18 стражников, чтобы сопровождать меня в банкетный зал. Звоня металлическими доспехами, те ведут меня по коридорам королевской крепости, сжимая оружие когтями и покрытыми шерстью руками. Я изображаю послушную пленницу, хотя когда мы проходим мимо других демонов – потрясённых горничных, которые подбирают края одежды и прижимаются к стенам, или придворных советников, которые открыто смотрят на меня со страхом или отвращением, или и тем, и другим вместе, – я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться им. Я даже машу особенно нервно выглядящему советнику, который с криком отскакивает назад, как будто я послала в его сторону проклятое дао.

Я оцениваю своё местонахождение, запоминаю каждую лестницу и дворик. Чем больше мы идём, тем больше приходит мне на память. Вот занавешенный портик, скрывающий тихую садовую комнату, полную растений и журчащих фонтанов, в которой я однажды пила чай с другими Бумажными Девушками. Вот длинный коридор, по которому нас провели вечером на Церемонию Снятия Покровов.

Мы останавливаемся у величественной арки. За ней находится комната с высоким потолком, уже заполненная людьми. Оттуда доносится оживлённая болтовня. Красный бархатный ковёр расстилается у нас под ногами, как язык зверя, протянувшийся за добычей. Пока один из моих стражников разговаривает со слугами, приветствуя гостей, я внезапно осознаю, где мы находимся; я уже была здесь однажды в бытность Бумажной Девушкой. Большая часть того, что я помню о той ночи, связана с тем, что Майна выглядела особенно эффектно в ханьфу тёмно-сливового цвета, вышитом извилистыми бронзовыми нитями. У неё был эффектный вырез, не скрывавший усыпанной блёстками ложбинки между грудями. Я всю ночь украдкой поглядывала на неё.

Вероятно, это было слишком заметно.

Слёзы щиплют мне глаза. Потому что сегодня вечером Майны не будет. Не будет черноволосой, покачивающей бёдрами девушки с кошачьими глазами в великолепных одеждах, ожидающей за аркой. Эту арку я пытаюсь не видеть, но у меня ничего не получается.

За последние несколько недель, запертая наедине со своим мрачным воображением, я придумала миллион версий того, где может быть моя девушка с кошачьими глазами. В последний раз, когда я видела её, она была крошечной фигуркой на пропитанном кровью песке и вращала клинками при приближении орды солдат-демонов. В хорошие дни я представляла себе, как эти клинки разят их до тех пор, пока не остаётся ни одного. В плохие дни я вызывала слишком много демонов, нескончаемое море клыков и шипастых рогов, пока они не проглатывают Майну, не зарубают её, или пока она не потонет в их непрекращающейся волне.

В самые худшие дни она выдерживает натиск, но получает слишком много ран, чтобы выбраться из песков. Она лежит там – наверное, лежит до сих пор – единственный живой человек в море трупов, смотрит в небо и спрашивает себя: почему я оставила её, хотя обещала, что ей никогда больше не придётся сражаться с этим миром в одиночку?

Выйдя из банкетного зала, я собираюсь с силами.

"Ты жива, – шепчу я. – Ты точно жива, Майна".

Подходит стражник во главе моей группы – демон-газель, настолько высокий, что ему приходится согнуться, чтобы схватить меня за правую руку. Он надевает мне на запястье тяжёлый золотой браслет. Хотя на нём нет украшений, по слабой дрожи я понимаю, что он заколдован.

– Маленький подарок от Небесного Владыки, – говорит стражник. – Если попытаешься причинить вред кому-либо в этой комнате, браслет сожмётся и отрежет тебе руку.

Другой стражник бормочет:

– Надо было сделать не браслет, а ожерелье.

– Если она попробует убежать, – говорит третий, – то в следующий раз так и будет.

– А если ты решишься на что-то самоубийственное, – продолжает демон-газель, перекрикивая их хохот, – то у этого браслета есть пара. Прямо сейчас второй надет на кое-кого, кого ты знаешь и, как мы знаем, тебе очень дорог. Так что если ты не хочешь, чтобы они тоже страдали, будь хорошей маленькой кеедой и не создавай проблем.

Затем, ухмыляясь при виде шока на моём лице, он подталкивает меня к арке.

Я потрясена его откровением. Это может быть блефом, но в этих стенах есть те, кто мне небезразличен, и двору не составит особого труда выяснить, кто именно. Как бы мне ни было неприятно это признавать, они хорошо меня изучили. Я бы воспользовалась первой же возможностью убить Короля… если бы опасности подверглась только я сама. Но теперь, зная, что я, возможно, причиняю боль тем, кого люблю...

Я подавляю свой гнев. Я увижу Короля впервые за несколько месяцев. Я не покажу ему, насколько его угрозы на меня подействовали. Поэтому, нацепив на лицо решительную улыбку, я выхожу в холл, выпрямив спину и высоко вздёрнув подбородок.

Все разговоры и смех смолкают. Где-то бьётся стекло. Радостная песня, которую играют музыканты, обрывается. Все головы в комнате поворачиваются в мою сторону.

Моя улыбка дрожит, но я держусь. Давненько на меня не смотрело одновременно столько демонических глаз. Демон-газель ведёт меня между столиками и группами гостей, держащих напитки на полпути к открытым ртам.

– Это та самая...

– Не может быть...

– Почему она ещё жива...?

– Маленькая грязная кееда...

Рука непроизвольно тянется к бедру, но, конечно же, у меня нет кинжала. Подарок отца Майны забрала Наджа, когда я попала в плен.

К этому времени музыканты снова начинают играть, певцу аккомпанируют струнные эрху и бамбуковый барабан. Прекрасные Лунные девушки скользят сквозь толпу, разнося графины с саке и блюда с засахаренным инжиром. Зал украшен по полной программе: стены оформлены в малиновых, горчичных и ярко-синих тонах; с потолка свисают фонари, подвешенные на длинных верёвках, увитых распускающимися цветами, лепестки которых ниспадают каскадом и волшебным образом растворяются над головами гостей. В центре каждого стола стоят витрины из тонкого, как паучий шёлк, стекла, в которых поблескивают пойманные в ловушку светлячки.

Неужели только демонам свойственно хватать что-то красивое и любоваться, как оно сияет сквозь прутья клетки? Потом я вспоминаю Кетаи Ханно и его власть над Майной.

Нет. Это общее у всех каст.

Сердце отбивает бешеный ритм, зная, что в любой момент я столкнусь лицом к лицу с Королём. Сначала в зале слишком много народу, чтобы разглядеть его. Затем, когда мы достигаем дальней стороны, последний из гостей уходит с дороги…

И вот он здесь.

Воскрес из мёртвых.

Демон, который всегда будет преследовать меня, независимо от того, сколько раз я его убью.

Король стоит ко мне спиной и беседует с группой советников. Они смотрят мимо него, ошеломлённые моим появлением, но Король не оборачивается. Я разглядываю эти знакомые покатые плечи, тонкую линию его талии и бёдер, удивительно стройных для демона-быка. Свет фонаря отражается от его позолоченных рогов, когда он делает глоток своего напитка и что-то бормочет демону рядом с собой. Он был бы воплощением хладнокровия, если бы всем не было известно, что он ждёт меня.

Он не мог не заметить реакции при моём появлении – шёпота толпы. Если бы это происходило в прошлом, Король захотел бы посмотреть, как я подхожу к нему. Тот Король наслаждался моими мучениями.

По позвоночнику пробегает дрожь. Потому что, похоже, того Короля больше нет, а этот… Король после того как я воткнула нож ему в горло, после того как его мир раскололся после обещания войны...

Этот Король напуган.

Пульс учащается. И не только пульс. Тем не менее, страх сменяется отвращением, яростью и мрачным удовлетворением – всё это проявляется настолько, что у меня внезапно кружится голова от безумной уверенности, когда, наконец, Король поворачивается ко мне.

На этот раз улыбка, расплывающаяся на моих губах, настоящая. Я оцениваю степень увечий, нанесённых ему несколько месяцев назад, одним долгим, удовлетворённым взглядом.

– Здравствуйте, мой Король, – говорю я.

Он смотрит на меня своим единственным глазом и отвечает срывающимся голосом:

– Привет, Лей-чжи.

Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга в тишине, как будто каждый из нас ждёт, что другой обнажит клинок или вскинет руку, схватит за шею и сожмёт.

Но мы оба знаем, что до этого не дойдёт.

Вместо этого Король натягивает фальшивую улыбку, указывая на ближайший к нам столик.

– Пожалуйста, садись, – говорит он и наклоняет голову, пряча повреждённую сторону лица. – Ты, должно быть, проголодалась, а нам ещё так много нужно обсудить.

Один из советников, демон-бизон в богатой одежде цвета фуксии фыркает:

– Богоподобный Властелин, при всём уважении, эта... эта девушка...

– Лей-чжи – наша гостья, советник Хару, – быстро перебивает его Король. – Я ожидаю, что все будут относиться к ней подобающе.

Щёки демона краснеют.

Заняв своё место за круглым столом, я крепко обхватываю руками колени, чтобы скрыть их дрожь. Мне до боли хочется взять что-нибудь и размозжить Королю череп. Я поглядываю на палочки для еды. Можно было бы проткнуть ему второй глаз и покончить с этим. И всё же, хотя я охотно лишилась бы руки, чтобы убить Короля, я не смею причинять вред одному из своих друзей.

Золотой браслет висит у меня на запястье. На кого надели второй браслет? На Аоки? На Лилл? На Ченну? На госпожу Эйру? На Кензо? Я почти надеюсь, что это один из них, потому что, по крайней мере, это означало бы, что они ещё живы.

До тех пор, пока я буду хорошо себя вести.

Король опускается на колени слева от меня. Его чернильно-золотое ханьфу, к цветам которого подбирали и мою одежду, растекается по полу вокруг него поверх моего собственного.

Я перевожу взгляд на стол, сердце колотится от близости Короля. Под стеклянным колпаком на дереве вырезаны сцены из "Хроник Маэ". И всё же сейчас мой разум сосредоточен на лице Короля – той единственной, пронзительной, льдисто-голубой радужке. Её пара – обрывки рубцовой ткани, грубые по форме, но странным образом разглаженные шаманской работой. Без окружающей её золотисто-коричневой бычьей шкуры она выглядит жёстко и неестественно. Удивительно, что Король не прикрыл её. С другой стороны, полагаю, это свидетельствовало бы о его слабости, стало бы немым признание того, что ему стыдно за то, что сделала с ним одна человеческая девушка.

Я украдкой бросаю взгляд на его шею. Мантия короля подобрана так, чтобы скрыть место моего нападения, не привлекая к нему внимания: золотая отделка закрывает ему шею, почти как ошейник, или заколдованный браслет на моём запястье.

Я представляю, как этот воротник сжимается.

Хочется вскочить, крикнуть достаточно громко, чтобы услышал весь зал, весь дворец, всё королевство: "Это сделала я! Это была я!" Но все, конечно, знают – должны знать, учитывая, как отреагировали на моё появление. Однако заявить об этом публично – совсем другое. Посмотреть Королю в глаза, оскалить зубы и напомнить ему, что по крайней мере несколько минут он был в моей власти. Всю оставшуюся жизнь он будет носить следы моей ненависти и гнева.

Моей силы.

Мы сидим в напряжённом молчании, пока последние гости занимают свои места. Наджа присоединяется к нам последней. Сурового вида юная горничная-ящерица помогает ей опуститься на колени по другую руку от Короля. Белая лисица облачена в ляписовую мантию, расшитую серебряными нитями, с её покрытых мехом ушей свисают драгоценные камни. Она не упускает случая бросить на меня язвительный взгляд, хотя поскольку между нами Король, она сдерживается, чтобы чего-нибудь не сказать.

Я свирепо смотрю в ответ, но, как и с мадам Химурой ранее, замечаю, что с Наджей что-то не так.

Я не сразу всё понимаю. В последний раз я видела Наджу во время путешествия с Майной и остальными в поисках союзников. Она напала на нас из засады на обратном пути из дворца Белого Крыла. Мы сражались. Она чуть не убила меня; я чуть не убила её.

Там были горящие луга. Вспышка серебра. Наджа дико, по-животному завыла, когда Меррин пронзил ей руку копьём.

Должно быть, она слишком поздно добралась до шамана, чтобы залечить руку. Вот почему горничная помогает ей сесть, а ведь обычно Наджа отрубает служанкам руки за попытку прикоснуться к себе при всех. Я была не совсем в себе, чтобы заметить её раны, когда она поймала меня несколько недель спустя в пустыне, и не видела её с тех пор, как мы вернулись во дворец.

Как и в случае с Королём, я не испытываю к ней жалости. В другой жизни я, возможно, восхитилась бы честолюбием Наджи, её исключительной сосредоточенностью. Я даже понимаю её поведение по отношению к себе и другим Бумажным Девушкам, хотя и считаю его безобразным – она дитя Касты Луны, рождённая с верой в превосходство своей касты. Вероятно, она считает, что относится к нам справедливо. Но я никогда не прощу ей того, что она убила Зелле – смелую, умную, жизнерадостную Зелле, дворцовую куртизанку, которая ещё до Майны научила меня тому, на что я способна.

Надо закончить, что начали!

Это были последние слова Зелле, обращённые ко мне. И хотя она имела в виду Короля, когда я сейчас осматриваю большой зал, полный демонов, которые построили это прекрасное и ужасное место руками народа из Касты Бумаги, давя его не задумываясь, я знаю, что для того, чтобы по-настоящему закончить начатое, мало будет лишить Короля жизни.

Я сожгу всё это проклятое место дотла.

Поворачиваясь к столу, я замечаю ещё одно знакомое лицо.

Госпожа Ацзами, надзирательница наложниц Ночных Домов, где работала Зелле. Она через стол от меня. Седеющие тёмно-коричневые волосы покрывают её жилистое тело. Черты лица наполовину человеческие, наполовину собачьи. Она увлечена беседой с демоном рядом с собой. Затем одно из её собачьих ушей дёргается и поворачивается в мою сторону.

Она поднимает голову, чуть наклонив голову, и ловит мой взгляд уголком глаза.

И подмигивает.

Это занимает долю мгновения, но я знаю, что это предназначено для меня. Потому что в этот момент я вспомнила кое-что ещё, что Зелле сказала мне, когда я в последний раз видела её живой – госпожа Ацзами тоже помогает повстанцам. Именно она в первую очередь помогла Кензо завербовать Зелле.

Я смотрю на сверкающий зал свежим взглядом. Госпожа Ацзами. Кензо. Горничная, которая сунула мне в руки бритву в ночь Лунного Бала. Те при дворе, кто помогал в прошлом году несостоявшимся убийцам. Насколько бы невидима она ни была, здесь существует целая сеть демонов и людей, которые хотят того же, что и я, и тайно помогают в этом Ханно. Если я смогу выйти на них, то смогу им помочь.

Едва вернувшись в Сокрытый Дворец, я пыталась сбежать. Но что, если я могу принести больше пользы, борясь с королевским режимом изнутри? В конце концов, от яда погибло больше лордов кланов, чем от клинка. Иногда самый простой способ уничтожить что-либо – позволить ему сгнить изнутри.

Впервые за несколько недель я чувствую искру надежды.

А вместе с этим у меня рождается план.