Девушки судьбы и ярости

1. Майна

Шмяк!

Из тренировочного павильона слышались сотни одновременных ударов дубовых посохов. Оглушительный шум эхом отражался от круглых стен, как будто павильон превратился в гигантский барабаном, а воины внутри него были живыми дубинками, синхронно отбивающими яростный ритм.

Мышцы Майны горели огнём. Песок со дна ямы хлестал её по щекам, пока она танцевала и вращала посохом с почти хирургической точностью, стоя в боевом строю с одним из воинов Ханно. Отец Майны приказал ей следить за учениями, а не участвовать в них, но Майна жаждала отвлечься. Ей хотелось двигаться, сражаться, чувствовать успокаивающий, шокирующий тело треск оружия, сталкивающегося с другим.

Её это не напрягало.

Ей это нравилось.

– Ха! Ух!

Её спарринг-партнёрша кричала при каждом движении, а Майна парировала молча.

Пот градом катился по её лицу. Обычно она не потела так сильно, когда сражалась, но сейчас она не в трансе Сиа, а с помощью магии могла охлаждаться так же, как и согреваться с помощью обычной шаманской магии. А в павильоне было жарко. Круглая стена была сделана из плетёного бамбука и удерживала полуденную жару. Сквозь щели проникал свет, освещая сотню сосредоточенных лиц.

Тут проводились тренировки, в том числе боевые. Кетаи Ханно, отец Майны и лидер клана Ханно, самого могущественного клана Касты Бумаги в Ихаре, любил держать свою армию наготове. Но после объявления войны, возникло ощущение, что время поджимает.

Нападения ждали в любой момент, но никто не знал, кто нанесёт первый удар: Кетаи или Король.

Несмотря на боль от травмы месячной давности – или, возможно, благодаря ей – Майна двигалась одновременно с солдатом, полностью сосредоточившись на каждым взмахе своего посоха. Боль не отпускала поясницу и бёдра и стала её безмолвным боевым кличем. Ощущение было глубоким – скорее тяжестью, чем чем-либо ещё, как будто крестец выковали из стали, а не из кости.

Боль была для Майны не в новинку. Она привыкла к ней благодаря тренировкам с отцом и Шифу Цаэнем, сколько себя помнила. И хотя после этого она каждый раз исцелялась достаточно быстро, магия не стирала воспоминаний, а воспоминания, связанные с болью, были бесконечно хуже, чем сама боль.

Это были воспоминания о рёве демонов и крови на песках пустыни.

О том, что осталось, когда стихли крики и лязг мечей.

О ковре из трупов – но ещё и о чём-то более ужасном, чего не хватало.

Леи.

Её имя отдавалось эхом в каждом ударе сердца Майны. Оно было одновременно ярко и мрачно, одновременно чудесно и невыносимо – сила Майны и её глубочайшая агония.

Вот почему она не могла стоять в стороне, наблюдая за сегодняшними тренировками, и не заниматься самой. Наблюдение только напоминало ей, насколько бесполезной она была той ночью в цзянских пустынях месяц назад, и она не могла этого вынести. Отец, врачи и шаманы приказали Майне отдыхать из-за травмы, но ей не хотелось. Она знала, кого увидит, как только закроет глаза, и знала, какую боль почувствует, когда проснётся и обнаружит, что девушки, которая ей снится, нет рядом.

Окружённая сотней движущихся тел, Майна слизнула пот с губ и без конца нападала на партнёршу, стремительно атакуя её посохом.

Когда воины развернулись для перестроения, Майна заметила фигуру, наблюдавшую со смотровой галереи – там, где в данный момент должна была находиться она сама. Она успела уловить неодобрение отца, как раздался его крик:

– Стоп!

В яме сразу стало тихо. Солдаты почтительно склонили головы, опустили оружие, тяжело дыша. Только Майна высоко держала голову, не сводя с отца неподражаемого взгляда.

– Леди Майна! – позвал он добродушным тоном и наклонился вперёд, хватаясь за поручень. – Как продвигается наблюдение за тренировками? Надеюсь, всё хорошо?

По залу прокатилось несколько неуверенных смешков.

Майна провела закатанным рукавом по лбу. Она заставила выражение своего лица оставаться бесстрастным, хотя теперь, когда она перестала двигаться, её рана болела ещё сильнее, чем когда-либо. Кости тряслись от изнеможения.

– Твои воины так хорошо обучены, что вряд ли нуждаются в моём руководстве, отец, – ответила она. – Я подумала, что мне тоже стоит немного потренироваться.

– Хорошая идея, дочь, – великодушно рассмеялся Кетаи. – Могу я тоже присоединиться?

Он спрыгнул с балкона, не дожидаясь ответа. Затем, заправив подол своей длинной рубашки чаньпао за пояс брюк, он зашагал вперёд сквозь море расступающихся солдат.

Спарринг-партнёрша Майны подождала, пока Кетаи приблизится к центру ямы, а потом с поклоном протянула ему свой тренировочный посох.

– Спасибо, Амрати, – пробормотал он, одарив её ослепительной улыбкой.

Майне пришлось отдать ему должное. Никто не мог винить отца за то, что он выдвигает членов своего клана на передний план. Если Король Демонов правил страхом и угрозами, Кетаи Ханно управлял с изяществом, харизмой и тёплой, истинной привязанностью, которая иногда ощущалась просто как любовь.

Майна выдержала пристальный взгляд отца, и они заняли позиции для боя. Его улыбка, ещё несколько мгновений назад такая непринуждённая, теперь превратилась в усмешку. После её возвращения с оставшимися друзьями, он стал более напряжённым. Гнев и разочарование скрывались под его спокойной, дружелюбной внешностью.

Это было не то триумфальное возвращение, о котором мечтал кто-либо из них. Фактически, результат путешествия с Леи, Цаэнем, Меррином, Ниттой, Бо и Хиро, чтобы заручиться преданностью трёх самых важных кланов демонов в Ихаре, оказался хуже, чем кто-либо из них мог предсказать. Они не только потеряли одного из самых важных союзников, Белое Крыло, после того, как лидера их клана, леди Дуню, сместила в результате переворота её собственная дочь, Канна, но заодно Канна подговорила Меррина предать их и сообщила Королю об их местонахождении.

Никто из них такого не ожидал. Майна, выросшая вместе с Меррином прямо здесь, в форте, сама бы не поверила, если бы не видела собственными глазами, как из-за горя после смерти Бо он сильно изменился, а также проникся отвращением к стремлению Майны выиграть войну любой ценой. Всё это закончилось той ужасной битвой в Цзяне.

Окровавленная пустыня.

Луна светит на море трупов.

Меррин, Нитта, Леи – исчезли.

Белое Крыло было неотъемлемой частью военных планов Кетаи. После переворота оставшихся членов клана, хранящих верность матери Канны, леди Дуне, заключили в тюрьму в собственном дворце. Кетаи был полон решимости освободить их. И всё же, какие бы разные способы ни предлагались для спасения во время военных советов, всё разбивалось об одно обстоятельство: им не добраться до Белого Крыла без собственных птицедемонов. До Облачного Дворца почти невозможно дойти пешком, а поскольку Меррин продолжал отсутствовать, у них не было возможности добраться туда по воздуху.

Поддержка Белого Крыла в войне была не самым большим из того, что они потеряли в том путешествии. Совсем нет. Но, по крайней мере, союзы можно восстановить – в отличие от сердец, остановленных стрелой, кровавого жертвоприношения молодого шамана, или девушки, исчезнувшей в ночи.

Солдаты отошли к стенам, чтобы освободить место в яме. Прямо напротив Майны Кетаи принял оборонительную стойку, подняв дубовый посох. Приглашение к спаррингу.

Майна подняла руку в знак согласия.

Отец набросился на неё так быстро, что не успела она перевести дыхание, как он оказался рядом с ней и ударил с невероятной силой. От удара у неё стукнули зубы. Его удар был настолько сильным, что она упёрлась каблуками в грязь, чтобы не упасть. Но Майну тренировал сам Кетаи – она знала его боевой стиль вдоль и поперёк. В ответ она пригнулась в бок, а затем прыгнула с ударом. Он отразил удар одной рукой и низко крутануться, целясь своим посохом ей в ноги.

Майна подпрыгнула и обрушила на противника шквал быстрых ударов, которые Кетаи парировал со свирепой грацией.

Цаэнь однажды сказал Майне, что она сражается, как отец: элегантно и безжалостно – опасная комбинация. Но у Майны было одно ключевое преимущество.

Кровь Сиа.

Пока они продолжали танцевать по яме, вызывая вздохи благоговения у наблюдавших за ними солдат, Майна вспомнила о своих магических способностях. В кончиках её пальцев защекотало, что-то зашептало в крови. Она сдержалась, сосредоточившись на своём теле и движениях, на тёмном блеске глаз отца и мрачной линии его губ.

Из-за состояния, в котором она была после возвращения из пустыни, Кетаи запретил ей использовать магию, приказав отдохнуть и восстановить силы. До сих пор Майна следовала его приказам. И всё же, когда она сражалась сейчас, боль и решимость пульсировали в ней всё острее с каждым мгновением, как это было в каждую минуту, проведённую без Леи, не зная, где она, жива ли она вообще. Одновременно в Майне росла жажда действовать, быть полезной, делать хоть что-то…

Магия вырвалась из неё ледяным рёвом.

Мощная волна пронеслась сквозь павильон, отчего песок из ямы выбросило наружу. Раздались крики наблюдавших воинов. Они бросились в укрытие, когда бамбуковые стены и их самих осыпало песком и пылью.

Магия пропала у Майны так же внезапно, как и появилась. До Порчи получить доступ к её силе было столь же просто, как окунуть палец ноги в огромное озеро. Теперь некогда шелковистые воды озера стали густыми, как грязь, и обуздать его мощь стало непросто. Король лишил её и этого. Хотя никто толком не знал, почти все подозревали, что истощение ци в Ихаре было делом его рук.

Майна осела на пол. Дрожь сотрясала её тело. Пытаясь унять эту дрожь, она подняла голову и увидела, что отцу тоже помогают подняться на ноги.

Он заметил её обеспокоенное выражение, но в его иссиня-чёрных глазах на этот раз ничего нельзя было прочесть. Затем он улыбнулся и отряхнул свою запылившуюся одежду.

– Дочь моя, – произнёс он, взмахнув рукой, – ты настоящий воин.

Он поклонился, как было принято, поздравляя её с победой. Майна сухо ответила на поклон. Когда она выпрямилась, отец уже шагал прочь. Проходя мимо, он хлопнул её по плечу несколько сильнее обычного.

– Пойдём, – сказал он. – У меня есть для тебя задание.

Нефритовый Форт, усадьба Ханно в центральном Анг-Хене, располагался на возвышенности среди поросших лесом долин. Он получил своё название из-за яркого нефритового цвета сосен, которые разрослись во всех направлениях и колыхались на ветру, тем самым создавая впечатление острова в центре глубокого золотисто-зелёного моря. Звуки тренировочного павильона стихли, Кетаи повёл Майну через территорию и вошёл в форт через парадный вход. Над головой развевались знамена с гербом Ханно.

Когда они проходили мимо, члены клана быстро кланялись. Это было не ново, но их отношение к Майне изменилось после Нового года, когда она показала себя не просто дочерью клана, какой они всегда её считали, а единственным потомком печально известного клана воинов Сиа.

Майна не задавала отцу вопросов, пока они не оказались в тихом коридоре на одном из верхних этажей. Почти при каждом их разговоре она поднимала один и тот же вопрос, и сейчас она тоже видела, как он напрягся от раздражения, когда она повторила его.

– Майна, мой ответ не изменился и не изменится. Наши сторожевые башни приведены в состояние повышенной готовности. У нас каждый солдат на счету, не говоря уже о том, что ты ещё не выздоровела.

– Сейчас мне намного лучше, – возразила Майна. – После Цзяны я хорошо отдохнула. И мне не нужно большой армии. Я могу пойти одна, даже...

– Хватит! – как и все свои приказы, Кетаи сказал это резко и остановился, повернувшись к ней лицом. – Я знаю, что она была тебе самой близкой подругой и много для тебя значила.

"Не была, а есть, – мысленно поправила Майна. – И не значила, а продолжает значить".

– Я не могу представить, как тебе, должно быть, тяжело не знать, что случилось с ней – или с Ниттой и Меррином. Нам всем сейчас тяжело. Но ты нужна нам, дочь моя. Ты нужна мне. Кроме того, Леи – Лунная Избранница. Если кто-то и способен выжить, так это она. Не сомневаюсь, что она найдёт дорогу обратно к нам.

Невысказанные слова повисли в воздухе между ними.

Выжить – в чём? Найти дорогу обратно – откуда?

После битвы в пустыне Майна рылась в трупах в поисках каких-либо признаков присутствия Леи. Она пыталась использовать магию, чтобы ускорить процесс, но к тому времени у неё уже не было сил. Она остановилась только тогда, когда Цаэнь физически удержал её со словами, что видел, как Меррин улетел с Леи и Ниттой в разгар битвы.

– Куда он улетел? – закричала Майна.

Но никто из них не мог ей ответить, сколько бы она ни кричала.

В конце концов она потеряла сознание от усталости, а когда очнулась, то уже ехала в задней части экипажа. Они направлялись на север от границы Анг-Хена и Цзяны к Нефритовому Форту. Лова рассказала, что произошло, но Майна продолжала слышать собственный голос, этот вечный вопль: "Куда куда куда куда?"

Она так и не нашла ответа.

Теперь Кетаи провёл грубой ладонью по её щеке и ободряюще улыбнулся:

– С божьей помощью мы все когда-нибудь увидимся вновь. Но сейчас нужно поработать. Мне нужно, чтобы ты не отвлекалась.

Они находились в тихом крыле форта, состоящем в основном из свободных гостевых комнат и складских помещений, поэтому Майна удивилась, когда они свернули за угол и увидели пару стражников, стоящих у непритязательной деревянной двери. Они поклонились и впустили Майну с Кетаи внутрь.

Оказалось, что новое задание связано с мальчиком.

Мальчик-шакал из Касты Луны выглядел слишком молодым, чтобы быть солдатом, хотя красно-чёрный бацзюй королевской армии, который он носил, выдавало в нём солдата. Одежда мешком висела на его жилистом теле. В том месте на лбу, куда его ударили, запеклась кровь.

– Мы поймали его недалеко от сторожевой башни у реки, – пояснил Кетаи.

Они стояли над распростёртым телом. Вещи из маленькой комнаты были убраны, а её окно плотно закрыли ставнями. В отличие от многих клановых усадеб, в Нефритовом Форте не было тюрем, и за всю свою жизнь Майна ни разу не видела, чтобы отец брал кого-либо в плен.

Возможно, так оно и было, а сейчас он в первый раз показывает ей нечто подобное.

– Он столь молод, – заметила она, и от отвращения у неё скрутило всё внутри. Неужели Король дошёл до того, что посылает на бойню детей? – Он был один?

– Патруль сейчас прочёсывает местность, но сомневаюсь, что они найдут кого-нибудь ещё. Мальчик утверждает, что он дезертир, но отказывается говорить.

– Дезертир? – Майна не слишком в это верила.

Отец тоже:

– В королевской армии не бывает дезертиров – по крайней мере, таких, кто выжил. Не прошло бы и пяти минут, как их бы схватили и убили прежде, чем они уйдут из расположения своей части. Тебе известно, что королевские генералы заставляют самых молодых бойцов своих батальонов совершать казни? Говорят, этим их специально ожесточают, – после паузы он положил Майне руку на плечо. – Выясни, что ему известно.

По спине Майны пробежал холодок.

Прежде чем она успела возразить, отец повернулся к ней лицом, загородил мальчика от её взгляда и обхватил её лицо обеими руками.

– Король со своими демонами взращивает в сердцах таких молодых и суровых парней, как этот, ненависть к Касте Бумаги. Из них потом вырастают холодные и жесткие солдаты, которые забирают жизни у тех, кто нам дорог. Против этого мы и боремся, – его глаза вспыхнули. – Хочешь спасти Леи? У этого солдата может быть нужная информация. Если у нас будет хоть что-то ещё, мы сможем серьёзно обсудить её спасение.

Лицо Леи вспыхнуло в памяти Майны: яркие золотистые глаза, тонкий нос, подбородок в форме сердечка, на который Майна столько раз украдкой любовалась, касаясь её губ.

– Ты говорила, что устала ждать и хочешь чем-нибудь заняться, – Кетаи сжал ей плечи. – Вот и займись.

Майна с трудом перевела дыхание, вспоминая, каково это – пробираться сквозь море трупов, тщетно зовя Леи, пока у неё не порвались голосовые связки. И все последующие дни и ночи сердце продолжало кричать, не зная, не напрасно ли всё это.

– Ладно, я всё выясню, – решительно заявила она.

– Хорошо, тогда этим вечером, – мрачно улыбнулся отец, – пока все будут ужинать.

Он не добавил почему, хотя Майна и так знала – чтобы никто ничего не слышал на случай, если мальчика придётся немного... убеждать что-то рассказать. Он отошёл, и она снова смогла оглядеть демона-шакала.

Он был так молод.

Но от этого он не переставал быть врагом.

Майна представила себе Леи где-нибудь одну, возможно, во власти демонов. Действительно, был ли хоть миг, когда Каста Бумаги не чувствовала на себе власти демонов? И боль, пронзившая её, лишь укрепила её решимость. Отец прав. Такие мальчики-демоны, как этот, вырастали в мужчин-демонов, которые не думали, прежде чем разрушить их мир. Она знала: именно они поступили так с ней и Леи.

На войне нет места милосердию.

Хотя, когда она в последний раз взглянула на мальчика перед уходом, тихий голос в голове напомнил ей, что Леи поступила бы иначе.