Два семестра волшебства (СИ)

Глава двадцать третья Кого-то не хочется никуда отпускать

Айлинн сама не понимала, что такое с ней происходит. Никогда ей не было так хорошо просто от того, что она идёт рядом с кем-то, держится за руку, болтает обо всём подряд и улыбается, а то и не просто улыбается, а прямо смеётся, нет, хохочет, и он тоже, и вроде нет никакого особого повода, но почему-то кажется, что всё правильно. И нет, с Кэти и Эмбер не так, хоть им тоже и случается и поболтать, и посмеяться, и поваляться на диване от хохота, раньше и вовсе бесились и подушками кидались, и это было весело.

Айлинн внезапно подумала, что Ирвин должен знать толк в кидании подушками. Спросить? Или не нужно? Они уже почти дошли до её двери… И что, сейчас просто попрощаться до завтра, и всё? Она поднимется наверх, и останется там наедине со своей работой? И они увидятся только завтра на кафедре?

И тут он сам спросил, да как спросил! Какая ещё невидимая паутина, ерунда какая-то несусветная! Откуда она возьмётся в её квартире, там чисто и нет никакой паутины, она регулярно проверяет все углы, сама и артефактами!

А вдруг правда есть что-то такое? Ну, Айлинн же не знает всего на свете. Особенно того, что касается некромантов и боевиков! Конечно, есть мастера, умеющие делать артефакты с некромантской силой, но она-то и представления не имеет, как это. И что делать?

Она посмотрела на Ирвина… тот отчаянно старался быть серьёзным, но в глазах плясали смешинки. Или что… может быть, он тоже подумал о чём-то вроде тех подушек? И хочет… идти дальше? И придумал какую-то несусветную паутину?

А она? Чего хочет она?

Улыбаться ему она хочет, сколько ни пытается смотреть серьёзно — не выходит. И внутри жарко от его взглядов, а взгляды такие, мимоходом, чуть-чуть — и уже смотрит куда-то ещё, но потом всё равно к ней возвращается.

Или если свыше дали, не нужно отказываться? Это ведь Ирвин, да? От которого она пока вообще ничего плохого не видела? А хорошее… видела, и разное. И что же, надо… надо пробовать, что там может быть дальше? Именно с ним?

Айлинн, скажи себе честно — ты хочешь. Здесь и сейчас хочешь. И не жалей потом, как бы оно не обернулось.

— И… что же, мы прямо сейчас пойдём искать призрачную нежить в моей квартире? — подхватила она игру.

— Конечно. А вдруг ты и сама не знаешь, что там у тебя живёт? А это может оказаться… неожиданно.

Ну вот ещё, не знает она! Всё она знает. Это просто предлог. Или… не только предлог? Три-два-один… вперёд.

— Хорошо, — решилась она. — Доверюсь профессионалу.

Отперла ключом дверь подъезда и вошла, а Ирвин вошёл за ней.

Дорога до третьего этажа показалась невероятно длинной, оба молчали… но вот она и закончилась, Айлинн отперла дверь квартиры.

— Проходи. У меня не так просторно, как у тебя.

— У тебя очень уютно, — сказал он с улыбкой. — Я ничего не понимаю во всём этом, я просто сказал — сделайте мне, чтоб можно было жить. Меня спрашивали, какие цвета, какой бюджет и какие магические навороты я предпочитаю и готов оплатить. И всё. Наверное, можно было сделать как-то иначе, я просто не в теме. А у тебя прямо видно… что здесь живёшь именно ты. И что ты артефактор.

— А это-то откуда? — не поняла Айлинн.

А Ирвин подошёл к полкам с фигурками. Ну да, у неё есть целых три полки с фигурками животных и героев сказок. Эмбер смеётся, Кэти с важным видом говорит, что много работающему человеку необходимо переключаться, а что скажет Ирвин?

— Так вот же, — он даже убрал руки за спину, только смотрел, но потом как будто решился: — А потрогать можно?

— Можно, — улыбнулась Айлинн.

— Здорово, — он рассмотрел лису-оборотня, кракена с драгоценной жемчужиной в щупальце, ещё кого-то… — Как у тебя только времени на всё хватает?

— А никак, — пожала она плечами. — На самом деле, в последние месяцы я только пыль здесь убираю.

Стивен считал, что все эти вещи — ерунда, пылесборники и бесполезная трата денег. Поэтому Айлинн предпочитала встречаться с ним у него дома. Там не было пылесборников, и вообще ничего лишнего.

— Но ты ведь защитишь свою работу, и потом будет проще, так? — Ирвин обернулся к ней.

— Наверное, — согласилась она.

— Будешь преподавать, сбежишь с нашей кафедры наконец-то, — и снова улыбается.

Она только вздохнула. И что теперь — арро ему предлагать? Или… что ещё делать-то?

Впрочем, он в самом деле принялся обходить её углы. Ничего не трогал, только заглядывал. Обошёл кровать — только что не принюхался, потом добрался до кухонного угла — миниатюрная плита, микроволновка на одну небольшую тарелку, чайник, турка для арро, встроенный маленький холодильник и широкий подоконник вместо стола. Шёл-шёл, и вдруг остановился — как раз возле плиты. Осмотрел угол, принюхался.

— Иди сюда, — сказал громким шёпотом.

Айлинн неуверенно подошла.

— Смотри, — и показывает в угол, образованный вытяжкой и шкафом с посудой.

— Ничего не вижу, — Айлинн вгляделась, не увидела ничего, ещё раз вгляделась…

— Потуши свет, — смотрит на неё, улыбается.

Айлинн вздохнула — ну вот ещё, но потом подумала, что сама согласилась на всё это, и собрала в ладонь осветительные шары, которые привычным жестом выпустила, когда вошла в квартиру.

— И?

За окном светит фонарь, обычный, диодный, ни разу не магический, но довольно яркий, и часть этого света попадает в её кухонное окно. И в этом свете его профиль вдруг показался… чётким и красивым, и ресницы распушились.

— И смотри сюда, — он протянул руку и подсветил угол красным.

Она сначала ничего не поняла, а потом…

— Что это, Ирвин? — сама не поняла, как вцепилась в его вторую руку.

Потому что там и впрямь серебрилось что-то, очень похожее на паутину. Которой не было видно в нормальном свете, вот правда не было! И которой не могло там быть, у неё артефакты на пыль и паутину, точнее, против них! Сама собирала и заряжала!

— То самое, о чём я тебе говорил.

— Откуда… это здесь? И что теперь делать?

— Делать вот что, — он шевельнул пальцами, и россыпь искр легко распылила серебристые нити.

— И… это всё? — не поверила Айлинн.

— Сейчас — да. Впрочем, посмотрим, — не выпуская её руки, он шёл дальше.

Ещё в одном углу кухни — там, где подходила стена ванной комнаты — он показал ей и потом убрал ещё одну такую вот невидимую паутину, а третью нашли за трубой в ванной.

— Но откуда? И как? — не понимала она.

— Само заводится, — пробурчал Ирвин.

Сел в кресло, усадил её на колени и обнял.

Она же… тоже обняла его, вот. Потому что… и страшновато, и вообще. Тронула его хвост. Шумно дышала.

— Не переживай, это на самом деле не страшно. Ну, есть, да и всё. Обычно эти твари живут сами, а люди — сами. Как и обычные пауки. Ты же сталкивалась с обычными пауками?

— Выметаю паутину регулярно, — выдохнула она.

— А тут зови меня, я помогу вымести, — усмехнулся он ей в ухо.

Это оказалось щекотно, а потом он ещё и коснулся уха губами — так, легонечко. И кожи за ухом. И виска. И потом только — губ.

И даже если он завтра уйдёт, не попрощавшись, она хотя бы будет знать, как это — когда с ним. Вдруг… не так, как с другими?

И Айлинн тоже коснулась его губ. Сначала нерешительно, а потом смелее.

Кто бы мог подумать, что чёртовы некромантские пауки и их продукты жизнедеятельности окажутся такими полезными? Никогда ещё не очаровывал девушку с их помощью, думал Ирвин, внимательно осматривая углы в квартирке Айлинн.

Крохотная квартирка, что и говорить. Но для девушки, за спиной которой не стоит никакого древнего магического рода и которая делает себя сама — просто отличная. И уж конечно, идеально чистая, вовсе не как у него, нигде ни пылинки — ни в углах, ни под кроватью, ни под креслом. Бытовая магия спасает, или у таких девушек пыль просто не образуется по определению?

Ему никогда не приходилось серьёзно задумываться о том, где жить и что есть, и вообще на что решать свои бытовые проблемы. Потому что пока учился в Академии — жил в родительском доме, а потом сразу же началась служба, которая продолжилась у полковника Мюррея. И всегда он больше зарабатывал, чем тратил, как-то так выходило. Поэтому вопрос с жильём решился как-то легко, и со всякими другими надобностями — тоже. Или у него не так много надобностей?

Айлинн же живёт в каком-то прямо микромире, своём собственном, очень милом и уютном. В глубоком кресле подушки, на полке фигурки, в кухне какие-то чашечки и приспособления, которым он и названия-то не знает! Может, она и в его жизнь добавит милоты и уюта? Если не сбежит, конечно? Или если утром его коленом под зад не выставит?

И чтобы даже и не думала о таком — сейчас нужно нигде не прокосячить.

Паутину уберём, это несложно. А вот убедить её в том, что он безопасен и вообще хорош, надо брать, прямо тут — намного сложнее. Что у неё в жизни-то было, что она пуганая такая? Ирвин не спрашивал, потому что — ещё спросит. Потому что будет у них это самое «ещё». Всякое и разное, обязательно хорошее.

И поэтому — касаться легко, целовать нежно, раздевать аккуратно. Перебирать пальцами её волосы, словно сияющие в неярком свете магических огней. Не дёргаться, когда она взялась разбирать его хвост — пускай, если он вдруг ей зашёл, то и хорошо же, правда?

— Зачем тебе этот длинный хвост? — спросила она.

— Нравится, — честно ответил он. — Завёл давно, ещё на втором курсе Академии, а потом не стал отрезать. Я же не спрашиваю, для чего тебе твои красивущие золотистые локоны! Прямо бледное золото, и как живое — переливается и сверкает.

Ирвин добавил в воздух мелких огоньков, разноцветных, как праздничная гирлянда — и какая же она в их свете стала красивая! Айлинн вообще красивая, в любом виде, свете и цвете. А сейчас…

Неужели удалось добраться до её ног в чулках? Чулки тоненькие и шелковистые, самое то, что надо. Только это ж потом что будет, когда он будет видеть эти ноги на кафедре? Это ж сразу будет хотеться подойти и потрогать, а придётся терпеть до вечера, да?

А она вела рукой по его груди, из-под ладони рассыпались искорки, это было щекотно.

— И что же ты делаешь? — поймать руку, поцеловать раскрытую ладонь.

— Ощущаю, — тут же смешалась она.

— И как? — заглянуть в глаза, передать уверенность — вот он я, бери меня всего и без остатка, хочешь? Надо?

— Ты… ты очень красив. Как с картинки.

Он фыркнул.

— Придумала тоже, картинка! Нет, я тебя понял, конечно, и мне приятно. Но картинка плоская, и даже если цветная, ни слова тебе в ответ не скажет, не подмигнёт, не поцелует, и не дотронется, будет просто висеть, и всё. А я большой и тёплый, и весь твой.

— Я ещё тогда подумала, что красив, давно, когда… когда потолок чистили.

— Значит, я всё правильно сделал, да? — промурлыкал он.

Всё у неё хорошо, только вот кровать безобразно узкая. Нужно предложить завтра продолжать у него, там просторнее. Для неё одной — наверное, нормально, она стройная и хрупкая, а вот для двоих уже капец как тесно. Может, она согласится продолжить? И получится попробовать и у него дома тоже?

А пальчики у неё — тонкие и изящные. Наверное, потому, что артефактор, им такие положены, там же в каждом пальце датчик специальный встроен, не иначе. И глаза такие непростые, серо-синие, а в свете магических огней так и вовсе словно грозовое море, смотрел бы и смотрел. И обнимал, не выпуская из рук, или как когда-то давно, в студенчестве, попалось выражение в старинной книге — держал бы у сердца и не отпускал. Никогда бы не отпускал. И вообще, жили бы у него, там много места, там даже и ребёнок поместится… или уже нет? Рыжая девчонка, как Дафна. Или мальчишка с такими же золотыми волосами, как у Айлинн… Ещё собаку завести, большую и лохматую. И пару котов. Но это уже многовато для его квартиры, придётся искать дом. Ничего, не проблема, найдём и дом, главное, чтобы Айлинн никуда не делась.

Тьфу, Ирвин Бакстон, это вообще что такое? Ты уже стал, как папенька?

Или нет, всё в порядке, просто, ну, раньше ему не встретилась такая вот Айлинн, которую не хочется никуда отпускать?

Айлинн, которую не хочется отпускать, просто уснула, обняв его, да не просто обняв, а крепко прижавшись. Но в её гнезде иначе нельзя, тут лишний раз поворачиваться и то не хочется, потому что тесно. Но ничего. Вместе с ней можно и в таком вот… гнезде. А что будет дальше, они как-нибудь вместе придумают, прямо утром уже и придумают.

Утро настало неожиданно и громко — с музыкой, она сначала зазвучала тихонько, а потом постепенно как будто ширилась и росла, и звучала как будто отовсюду, и когда уже почти что завопила над ухом, Ирвин с трудом разлепил глаза.

Айлинн никуда не пропала, она шевелилась, ей это удавалось с трудом, потому что тесно, а он держал её крепко, чтобы не укатилась и не свалилась. Сейчас же она вытащила из-под его шеи правую руку и точным жестом успокоила свой будильник. И собралась подскочить, но он не дал.

Притянул к себе, поцеловал, потом ещё раз поцеловал, и ещё.

— Айлинн, спасибо тебе за эту невероятную ночь. Но что ты скажешь о том, чтобы продолжить вечером у меня? Там больше места, да ты и сама видела…