Два семестра волшебства (СИ)

Глава девятая Герои переживают воскресенье

В воскресенье Айлинн сначала спала, потом страдала. Потому что вчерашняя встреча с Бакстоном в баре не шла из головы.

Он сидел за столиком, пил с друзьями, причём все трое выглядели как из разных миров. Бакстон — в своей цветастой рубашке и драных штанах, с какими-то браслетиками на запястьях, татушками на руках и цепью на шее. Второй парень — как с рекламы дорогой мужской одежды, или со светского раута. Белоснежная сорочка, плащ, шляпа, булавка в галстуке. Третий же как будто вылез из-за компьютера, где провёл три последних года — штаны парусят, из толстовки только пальцы да нос и точат, да хвостик из капюшона. Откуда у Бакстона такие разные друзья?

А потом пришла девушка, такая, как Эмбер — красивая сама, красиво одетая и ярко накрашенная. И сначала они обнимались, потом сели вместе за стол, разговаривали… а потом Айлинн поняла, что ей не в радость ни музыка, ни шум, ни болтовня девчонок. Хватит её уже со всеми подряд шипперить, да?

И закончилось тем, что она отговорилась заболевшей головой и ушла. Правда, Кэти тоже засобиралась домой, сказала — устала за неделю, хочет спать. А Эмбер признакомилась с пианистом, выступавшим в этот вечер, и осталась слушать его дальше.

В дверях Айлинн остановилась помахать Эмбер на прощание… и столкнулась взглядом с Бакстоном. Вот прямо ощутила его взгляд — через всё немалое и совсем не пустое помещение. Он сидел за столом с краю, обнимал за талию ту девушку… и впялился в неё.

Что тут оставалось? Только повернуться и уйти. Нечего на него смотреть, нечего. И вообще, он в понедельник придёт и будет пару вести. Если снова не накосячит.

Родители воспитывали Айлинн в строгости, и когда все школьные подружки уже напропалую целовались и встречались с мальчиками, она должна была приходить домой сразу же после уроков. Конечно, эта сторона жизни влекла и манила, тем более, что одноклассники находили Айлинн привлекательной — ей писали записки и подбрасывали в рюкзак, или прямо и откровенно в соцсетях приглашали сходить куда-нибудь вместе. Но Айлинн отпускали только в гости к подружкам-девочкам, и под строгим контролем — мама всегда должна была знать, к кому она пошла и кто там ещё будет, всегда звонила родителям девочек и уточняла — что происходит и в порядке ли Айлинн. Её не отпускали ночевать к одноклассницам, и в походы с ночёвкой тоже не отпускали. Каждый раз, когда она отпрашивалась, а ей отказывали, оставалось только вздыхать про себя и думать, что вот окончит она школу, уедет, а там…

А там оказалось, что она не очень-то умеет общаться с парнями. На их потоке училось множество парней, всяких и разных, и на старших курсах — ещё больше. Она умела обсудить дела, погоду и новости, но — ничего не знала о флирте. И там, где другие умудрялись вполглаза дать понять, что молодой человек нравится, она пасовала.

Но… Уже на посвящении в студенты Айлинн привлекла внимание нескольких — её звали танцевать, и даже её неумение и некоторая неуклюжесть не оказалась препятствием, и приглашали пойти погулять, и она решилась-таки ответить едва ли не на первое из поступивших предложений. А вдруг вся эта свобода внезапно закончится, и нужно успевать, пока есть?

Это был старшекурсник, выпускник. Его, как она позже поняла, очень завело то, что она ничего не умеет. Так и спросил прямо — у тебя что, никого ещё не было?

Айлинн не сказала ни да, ни нет. Но из студенческого клуба они пошли в его комнату в общежитии, там и остались. И про себя она тогда решила, что эта сторона жизни переоценена, ничего особенно хорошего в ней нет. Но — теперь она это знает по собственному опыту, так?

Самое неприятное было то, что и в клубе, и после в комнате было темновато, и Айлинн совершенно не запомнила этого старшекурсника. И даже не спросила, как его зовут, впрочем, он её тоже не спросил. Потом долго высматривала в коридорах — кто это мог быть. Но так и не разглядела.

И почти до выпуска ни на кого больше не смотрела. Потому что, ну… а чего ради-то?

Со Стивеном она познакомилась в последнем семестре выпускного курса, он был аспирантом и пришёл вести у них спецкурс по созданию артефактов, привязанных к конкретному человеку. Айлинн эта тема была близка и понятна, и он её похваливал. Потом спросил — что за тема диплома, и каким Айлинн видит своё будущее.

Так и пошло — они встречались на кафедре или в лаборатории, разговаривали, обсуждали будущее. С наступлением весны иногда шли вместе в сторону общежитий, тоже разговаривали. А потом он пригласил её просто погулять, и она с восторгом согласилась.

Да, с восторгом, Стивен ей нравился. Он был всегда аккуратно одет, вежливо разговаривал — без простецких и жаргонных словечек и, тем более, ненормативной лексики, он заговаривал о том, что их обоих ждёт в Академии отличное будущее.

Когда он пригласил её к себе, она согласилась сразу же — уже некоторое время ждала приглашения и надеялась на него. Воспоминания о далёком первом разе стёрлись, второй вышел в целом лучше, а после так ей и вовсе даже понравилось.

Ей было приятно, когда он смотрел на неё, когда он говорил об её уме и таланте. И конечно, она не отказывалась помочь, когда он просил, ей было приятно помогать ему. Ну да, она сделала ему больше половины всех лабораторных исследований, и помогла их правильно описать, но… он был прав, ей это тоже оказалось отличной практикой, теперь она делает эти операции всё равно что с закрытыми глазами, руки сами работают.

Но девчонки ей всё время говорили, что Стивен только пользуется её помощью, а сам не готов давать ей ничего. Она вздыхала… и просто перестала рассказывать им о своей жизни. До тех пор, пока всё не закончилось.

А закончилось летом. Стивен просто пришёл, просто сказал — Айлинн, я завтра уезжаю. Спасибо тебе, с тобой было замечательно, желаю тебе всего самого хорошего.

Айлинн тогда даже не сразу поняла, что он так прощается. А он спокойно рассказал — да, нашёл работу, контракт на пять лет, отличная возможность карьерного роста, самолёт утром. Внутри у неё кто-то тихо шептал — а как же наши планы, мы же хотели снять вместе квартиру, а после защиты Айлинн — пожениться, и даже о детях говорили? Ну, немного. Но громко она не сказала ничего, совсем ничего. Кивнула и ушла. И заблокировала его везде. И смогла поплакать только через пару дней, когда Эмбер и Кэти забеспокоились и пришли к ней, и увидели, что она просто лежит на кровати, не ест, не выходит на улицу и молчит. Мигом расковыряли — Кэти не зря сильная менталистка, притащили еды, выпить и потом долго утешали.

В целом утешили, конечно. Айлинн страдала даже не сколько о том, что ею, по сути, попользовались и бросили, сколько о том, что не смогла сама увидеть, распознать, как-то защитить себя. Хоть Кэти и говорила, что кто не раскрывается сам, не получит от другого в ответ, и это нормально — помогать и поддерживать в отношениях, и никогда нельзя знать заранее, предадут тебя или нет, но, но…

Но Стивен был хотя бы умный, да. Не орал, не ржал, его студенты не пачкали потолок, и сам он не делал глупостей. В отличие от…

В воскресенье Ирвин даже не стал сопротивляться отцовскому вызову и согласился прийти домой на семейный обед. В конце концов, люди ходят домой на семейные обеды, даже если взрослые и совсем уже отдельно. Не убудет же от него, так?

Ну и может быть удастся узнать, что у отца за проблемы. Вдруг он умеет такое решать?

Правда, все эти мысли начали копошиться в его голове далеко не сразу. Потому что о своём возвращении домой из «Сноба» он не помнил примерно ничего. Кажется, их с Роном развозил Джонатан, то есть — вызвал такси, и проследил, чтобы оба оказались дома.

После того, как Айлинн Донован ушла, жизнь стала окончательно не мила, и с чего это вообще? И почему же он не увидел её раньше, можно же было просто подойти и поздороваться, ну? Вдруг она не кусается, если к ней просто подойти и поздороваться?

В общем, Миранда отпала в полуфинале, как-то сама отпала, Ирвин даже и не заметил. Они с Роном налегли на виски… и потом Джонатан вызывал им такси.

А в воскресенье днём пришлось подняться, глянуть в телефон, найти там не отвеченные звонки от брата, и потом ещё в зеркале — вызовы от него же и от отца. Сунуть голову под холодную воду, и не только голову, а вообще привести себя в человеческий вид, проверить бар — оказался пуст, вот засада, и согласиться прийти к родителям на воскресный обед. Там найдётся, чем полечить больную голову.

До родительского дома он дошёл пешком — недалеко. И понял, что отвык от всей этой вышколенной прислуги — встречают, кланяются. Лорд Ирвин, приветствуем вас, проходите, лорд Бакстон у себя в кабинете, с ним лорд Джонатан, леди Бакстон выйдет к обеду, леди Дафна тоже, а леди Джейн ещё не прибыла. Да, должна прибыть, уже известила, за ней отправился водитель лорда Бакстона.

В переводе с вежливого на человеческий это означало, что отец с Джонатаном обсуждают какие-то дела, маменька, скорее всего, тоже, а у Джейн нет денег даже на такси, и она затребовала водителя, если родители хотят видеть её сегодня.

И первой из всего семейства Ирвин повстречал как раз Дафну. Она с радостным визгом съехала по перилам ему навстречу и бросилась обниматься.

— Ирвин! Ура, ты пришёл! Наконец-то!

— Привет, кнопка, — с самой младшей сестрёнкой Ирвин всегда отлично находил общий язык.

И сейчас подхватил и даже подбросил, она счастливо верещала.

— А это правда, что ты теперь работаешь в Академии?

— Правда, — вот ведь, уже и дома обсудили!

— Скажи, а может, ты ещё и к нам в школу придёшь что-нибудь преподавать?

Дафну в этом году перевели в пафосную школу для детей из непростых семей, туда отдавали как магов, так и не магов.

— И что же я буду у вас там преподавать? — рассмеялся он. — В школе не изучают боевую магию.

— Да хоть физкультуру! Это же будет суперкруто, представляешь? И никто не посмеет мне ни слова сказать, если мой крутой старший брат всегда будет рядом!

— А что, нужно кому-то что-то объяснить? — не понял Ирвин.

Вроде у сестрёнки раньше не было проблем в школе. Ну, или он о них ничего не знал.

— Ну, так, — вздохнула Дафна, — прикапываются иногда. А чуть им что сделаешь — бегут жаловаться, и кричат, что я их магически притесняю, вот.

— Девочки или парни?

— Парни. С девочками я договорилась. Да я бы вообще лучше осталась в старой школе рядом с домом, ну и что, что там нет магических уроков, я бы обошлась! Или мама нашла бы мне приходящего магического репетитора!

— Парни, которые не маги, да?

— Да. Простецовые простецы.

— Нельзя называть простецов простецами.

— Я знаю. Но они наглые. И докапываются до меня.

— Давай договоримся так — если что, ты меня просто вызывай, я приду и поговорю с вашими парнями.

— Правда? Можно? Спасибо! — сестрёнка снова обняла Ирвина и попробовала закружить сама.

— Что это вы тут делаете?

О, вот и Джейн появилась. Рыжая красотка в зелёном.

— Джейн, привет! — что характерно, обниматься с сестрой Дафна не пошла. — О, у тебя новая сумка? И новые туфли, да? А телефон старый, или тоже поменяла? А магическое зеркало?

— Да какое тебе дело, — дёрнула плечом Джейн. — Ирвин, а тебя каким ветром сюда занесло? Что тебе понадобилось от родителей?

— Тебе честно сказать? — ухмыльнулся Ирвин. — Бар пустой, опохмелиться с утра было нечем, — и можно наслаждаться презрительно скорчившимся лицом Джейн. — И еда тоже кончилась, а новую заказать некогда. И вообще, я давно здесь не был.

Стоящая рядом Дафна тоже рассмеялась. Тряхнула своим фамильным рыжим хвостиком и побежала по лестнице наверх.

— Пошли, сестрёнка, — Ирвин преувеличенно вежливо поклонился и подал Джейн руку.

Все остальные уже поджидали в столовой — родители и Джонатан.

— Дафна, сколько можно тебе говорить — девушке из такой семьи, как наша, не следует носиться по лестницам, как угорелой, — выговаривала маменька.

— Мама, у Дафны хорошее настроение, — тут же перевёл огонь на себя Ирвин. — Добрый день всем.

— Ну наконец-то ты изволил появиться, — маменька ожидаемо переключилась. — Джейн, добрый день. Все в сборе, можно подавать, — кивнула она дворецкому.

Вот прямо детские рефлексы сразу включились, ещё почище служебных — спину прямо, взгляд смягчить, есть медленно и всё такое — как будто ещё при дедушке Ирвине, в честь которого его назвали. Мощный был человек, и маг, и вообще.

— Ирвин, я слышала, тебя можно поздравить с новым местом работы? — поинтересовалась маменька.

О да, преподавание же социально одобряемо, даже если ты препод без году неделя и настолько желторотый в этом деле, насколько вообще это возможно. Ирвин изложил факты — да, Академия, боевой факультет, все дела. Маменька довольно кивала — мол, наконец-то нормальное дело, а не вся та ерунда, которой он до того занимался. Отец молчал и поглядывал заинтересованно, ну да они после обеда поговорят.

Так и вышло, после обеда отец сказал подать арро в кабинет и пригласил их с Джонатаном пройти туда. Дождался, пока всё принесут — и арро, и виски — и только потом начал говорить.

— Джеймс рассказал мне о твоём возмутительном поведении, но я рад, что ты не только вышел из той позорной ситуации без потерь, но ещё и смог заняться делом, — начал отец.

Ирвин только пожал плечами. Кажется, отец в юности был, как Джонатан — чинный и приличный, то есть, конечно, это Джонатан как он. А Ирвин в того самого деда, это ж думать надо было, прежде чем называть, а то назвали-то сами, а виноват теперь Ирвин.

— И профессор Довс тоже отозвался о тебе хорошо, — неожиданно добавил отец.

Типа не безнадёжен, да? Ну, ладно.

— Я рад, — кивнул Ирвин. — А вот не расскажешь ли, что у тебя за вопросы с предвыборной кампанией?

Отец вздрогнул, будто не ожидал.

— Отчего это тебя интересует? И откуда ты узнал?

— Земля слухами полнится, даже если громко не говорить, — развёл руками Ирвин.

— Зря полнится, не о чем там говорить, — буркнул отец.

А Ирвин пожалел, что не настолько силён в менталке, чтобы взять и расковырять. Но тут Джонатану карты в руки, пускай справляется, Ирвин даже посмотрел на него пристально — мол, смотри, это твоё дело.

Джонатан легко кивнул — понял, мол. Вот и славно. А дальше можно уж выпить и послушать о тех самых выборах и вообще о парламенте.