Незаконченная жизнь. Горянка

40

Только несколько секунд Резник позволил себе смотреть на нее, с ходу отметая животное желание впиться в разбитые губы поцелуем. Рука его осторожно скользнула по её лицу: убрал липкие, спутанные волосы с лба, стёр кровь, проверил дыхание, пальцем прощупал пульс на шее — слабый, но устойчивый.

Рядом уже стояла Ирина. Она опустилась на колени без суеты, привычно, как человек, для которого первая помощь — не инстинкт, а навык.

Быстро оценила состояние Лии — взглядом, пальцами, движениями, отработанными в десятках полевых выездов.

— Андрей Всеволодович, — произнесла она ровно, без лишних эмоций, хотя в глазах у неё мелькнула жалость. — Перелом голени, скорее всего — закрытый, смещение небольшое. И, судя по положению плеча, вывих ключицы. Пульс нитевидный, дыхание поверхностное. Потеря крови умеренная, но переохлаждение сильное.

Резник поднял голову, мгновенно возвращаясь из оцепенения в профессиональную реальность — в ту, где нужно действовать быстро и точно.

— Сможешь вправить? — спросил он коротко, и в голосе его прозвучала не тревога, а командный тон, в котором привычно сливались забота и дисциплина.

— Да, — Ирина посмотрела на него, и он все понял без слов.

Без предупреждения, одним точным движением девушка вправила плечо.

Раздался тихий, сухой щелчок и Лия, несмотря на слабость и обмороженные лёгкие, выдала самый отборный мат, судорожно стиснув зубы от резкой, но краткой боли.

— Ее в больницу надо, — Ирина поднялась, доставая из сумки ампулы с обезболивающим.

— Ее вывезти надо, — перебил Расул, внимательно оглядываясь по сторонам. — У нас резерв времени минут 10–15. Девочка, — Лия вздрогнула, услышав характерный акцент, — кто-то видел, как ты прыгнула в реку? Знает?

— Не знаю… — хрипло отозвалась она. — Я в тот момент не об этом думала….

— Крылья бы тебе, сокол, — прошептал Расул. — Андрей-хан, нет времени на помощь. Они сейчас в панике мечутся, но скоро, совсем скоро реку будут прочесывть. Ехать надо.

— Шину наложить… — начала Ирина.

— Нет времени, — отрезал проводник. — Забираем. Нужно район покинуть как можно скорее.

— Разденьте меня…. — услышали они хриплый голос.

— Что? — Андрей чуть наклонился к лежащей девушке.

— Раздень меня…. — повторила она, — одежду бросьте в воду, пусть дальше по течению ее выбросит….

Расул удивленно хмыкнул, Резник нахмурился, но кивнул.

— Коля, помоги, — коротко бросил он и, не теряя ни секунды, стянул с себя куртку, следом — влажную от пота футболку. Воздух, ледяной и колкий, полоснул по коже. Затем, присев рядом, начал снимать с Лии её мокрую, тяжёлую одежду — липнущую к телу рубашку, пропитанные речной водой джинсы.

Девушка, едва очнувшись от оцепенения, инстинктивно попыталась прикрыть грудь, но её руки дрожали, и этот жест выглядел не столько стыдливым, сколько беспомощным. Мужчины не обратили на это внимания — слишком многое сейчас стояло на кону, слишком близко было дыхание погони. Только лицо Андрея — смуглое, усталое — потемнело, будто на нём легла тень, и он, не говоря ни слова, накинул на Лию сначала футболку, еще теплую от его тела, затем куртку, которую тут же застегнул, не давая теплу уйти.

Поднялся на ноги и легко подхватил девушку, прижимая к себе. От острой боли во всем теле она застонала — ее дыхание защекотало ему шею.

— Идите, — Николай встал следом, — мы с Иркой все тут приберем и вернемся в село, как ни в чем не бывало.

— Уезжайте максимально быстро, — приказал Андрей, уверенно шагая к машине, и стараясь не обращать внимания на стоны. Видел, что Лие больно, как закусила она губу, как белеет прямо на глазах, чувствовал ее дрожь, но двигался быстро.

— Запланировали уехать в обед, — кивнула Ирина, — местным тоже так сказали еще вчера, поэтому вернемся со снимками, пообедаем и поедем, как ни в чем не бывало.

Николай подобрал изодранную одежду и с силой швырнул ее в поток бурной воды, глядя как уносит их дальше и дальше.

Быстро окинул взглядом место, стараясь не пропустить ничего, что могло бы выдать спасателей, а после, пошел следом за подругой в сторону деревни.

В машине Расул с ходу включил печку, Андрей быстро устроил девушку на заднем сидении.

От боли у нее из глаз не переставая текли слезы, а может и не только от боли. Кое-как устроив сломанную ногу, она свернулась калачиком и закрыла глаза. Резнику вдруг отчаянно захотелось обнять её, прижать к себе, к своей горячей, будто горящей в лихорадке груди — согреть, защитить, не выпускать. Но он лишь сжал губы, быстро натянул запасную футболку и молча сел впереди, стараясь отгородиться от собственных мыслей.

Расул, обернувшись, накинул на девушку бурку — грубую, тяжёлую, но тёплую.

— Лежи тихо и смирно, — коротко приказал он. — Если нас остановят, не вздумай стонать, Алия, будь как мышка. Нам нужно уехать как можно дальше, а дорога по горам — не подарок. Трясти будет сильно. Знаю, больно, но терпи, слышишь?

Лия молча кивнула. Когда плотная ткань укрыла её с головы до ног, стало душно, дышать тяжело, но она не двинулась, не возразила. Только закусила костяшки пальцев, но не издала ни звука, когда машину тронулась, хоть боль моментально прострелила все тело.

Ехали молча. Лия дрожала под буркой крупной дрожью, стараясь не привлекать к себе внимание сосредоточенных мужчин. Но чувствовала, что Резник снова и снова оборачивается к ней, хоть видеть его и не могла.

Как не могла и поверить, что не умерла, не захлебнулась в том ледяном потоке, не сломала себе шею при падении и лежит не на мягкой постели Ахмата, а на жестком сиденье трясущейся машины, вдыхает не дорогой, свежий аромат мужа, а запах старой машины, бензина, пота и усталости совершенно чужого ей человека. От холода, не смотря на теплую бурку и куртку Андрея, зуб на зуб не попадал, Алия поняла, что у нее поднимается температура. Тихо всхлипнула, когда автомобиль подкинуло на очередном камне и зажала рот рукой.

Закрыла глаза, сжимаясь сильнее. Замирая от страха всякий раз, когда они чуть притормаживали — боялась, что проезжают мимо поста или их догоняют люди Магомедова.

Но минута текла за минутой, а машина продолжала свой бег, забираясь все глубже в горы.

Андрей несколько раз кому-то звонил, говорил тихо, обрывистыми фразами — Лия поняла, что кто-то ведет их по горным дорогам помимо высокого, крепкого дедка Расула, который так напугал ее у реки. После каждого звонка Резник и Расул корректировали движение.

Наконец остановились.

— Лия… — услышала над ухом голос Резника. — Ты вся горишь…

Его жёсткая, но не опасная рука легла на ее лоб и показалась ледяной. Не отстранилась, не дернулась, хотя и испугалась немного — было скорее стыдно и неуютно, чем неприятно. А он вдруг ласково провел пальцами по щеке, стирая слезы.

— Мы уехали из района, — Андрей присел перед ней на корточки. — Нужно сбить температуру, девочка. И накормить тебя.

— Я не хочу…. — прошептала она. — Только пить….

Резник молча поднялся, достал из багажника термос и налил в большую пластмассовую кружку черный, крепкий чай, кинув туда три кусочка сахара.

Она чуть привстала, забирая кружку, но руки ходили ходуном — она едва не расплескала чай. Андрей вздохнул, забрал у нее кружку и осторожно начал поить сам — чувствовалось, что умеет это делать. Когда она сделала несколько глотков — едва не разревелась от знакомого вкуса лимона, кусочек которого плавал на самом дне.

— Не торопись, — Андрей машинально, сам того не осознавая вытер ей лицо. — Лия, сейчас поставлю тебе жаропонижающее, но в больницу нам нельзя. Не здесь…

Она кивнула, понимая, что он прав, но, когда его рука скользнула по бедру — машинально сжалась, захотелось оттолкнуть мужчину, не дать ему видеть себя.

Не ему. Не этим умным, спокойным, все понимающим глазам.

На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он оказывал ей помощь, укутывал снова в свою куртку, подложил под голову дорожную подушку.

— У тебя сломана нога, — ровно сказал он, укрывая буркой, — перелом закрытый, но нужно потерпеть. Любой врач здесь нас сдаст с потрохами.

— Они уже знают? — прошептала девушка, не поднимая глаз.

— Алия, мы в пути два часа, Магомедову уже ясное дело сообщили, что ты в реку упала, — он налил чая себе, в ту же кружку, из которой пила она, и сделал несколько глотков. — Я не могу сказать, насколько у него профессионалы работают, и какие меры приняли. Одно сказать могу — тебя ищут. В райцентре подняты на уши все службы от МЧС до росгвардии, прочесывают реку.

От этих слов внутри снова разлился поток ужаса.

— Почему мы не едем? — прошептала она, озираясь по сторонам.

— Лия… — Андрей коснулся ее руки, очень осторожно и деликатно. — Тебе не надо нас боятся, клянусь. Прости, я даже не представился…. Андрей Резник — правозащитник и юрист из Москвы.

— Я знаю, — кивнула она. — Знаю кто ты.

— Откуда? — он чуть прищурил темные глаза. — Ты не испугалась у реки…

— Ахмат…. Он…. — воспоминания нахлынули лавиной, заставили зажмурится. — Он говорил… ты… наводил справки о нем. Он спрашивал, знаю ли я тебя. Он решил… Зарема? Что с ней? Ты ее знаешь? Она с тобой на связь вышла?

Резник медленно улыбнулся.

— Она с твоей мамой, Лия. В безопасности. Мы едем к ним.

— И нам бы поспешить, — из ложбинки поднялся во весь рост Расул, ходивший по своим делам. — Андрей-хан, они могут девочку в розыск объявить в любой момент. Любимая уловка упырей — объявить в розыск по обвинению в краже, например…

— Час назад база МВД по республике легла намертво, — усмехнулся Андрей. — А документы Лии у меня на руках.

Он посмотрел на девушку.

— Твоя мама отдала их мне заранее, на всякий случай. А Магомедов не рискнёт заявить о преступлении — ты до сих пор числишься пропавшей без вести в Волгограде. Надя заявление не забрала.

Он помолчал, прислушиваясь к тишине — лишь ветер шевелил сухую траву.

— Но чем меньше внимания к нам, тем лучше. Сейчас поедем.

Он снова повернулся к ней, голос стал мягче, но твёрдый, без права на отказ:

— Лия… сейчас я наложу временную шину на ногу. Будет больно — кричи, не стесняйся. И одеться нужно — хотя бы брюки, чтобы не привлекать внимания. Если всё пойдёт по плану, ночью пересядем в другую машину, Расул вернется в Махачкалу.

Андрей достал из аптечки бинт, ремень и узкую фанерную планку, положил всё рядом, проверяя взглядом, чтобы ничего не упало на пол машины. Он наклонился, зафиксировал её ногу ладонями, нащупал место перелома, и по лицу Лии прошла судорога, она взывала благим матом. Бинт ложился туго, виток за витком, воздух наполнился запахом йода и старой кожи от ремня. Он стянул крепление, затянул ремень до упора, проверил устойчивость, сдерживая дыхание.

Девушка тяжело дышала, не смотря на озноб, вспотев от боли — на грязном лбу выступили мелкие бисеринки испарины.

Андрей мягким полотенцем снова вытер ей лицо, стараясь не смотреть на подтянутые, красивые бедра, покрытые безобразными синяками и опухшими ссадинами. Даже такая изломанная она была для него красивой.

Она же, лежа на сидении, в кровь кусала губы, понимая, насколько жалкой куклой выглядит в глазах этого мужчины. Жалкой и пользованной другим. Увидев его там, у реки — глазам своим не поверила, показалось сон, бред умирающего человека. Она столько раз предоставляла себе Андрея, образ, мечту, девичью фантазию, что увидев его в жизни, в такой ситуации, испытала почти шок. И жуткую горечь: он был даже сильнее, увереннее, смелее, чем она думала. Действовал четко, профессионально, ей до такого уровня никогда не добраться.

А еще он был добрым. Не словами — делами. Видел ее боль, знал, когда нужна помощь, деликатно отводил глаза, стараясь не смущать. Подал мягкие серые брюки и не глядя, помог натянуть на ноги и грязное, влажное белье. Футболку оставил ей свою, как и куртку. Устроил максимально удобно и только тогда снова тронулись в путь.

Лия погрузилась в зыбкий, лихорадочный полусон. Ее тело больше не выдерживало нагрузки, голова отказывалась работать, чувства притупились.

Резник быстро посмотрел на нее и перехватил взгляд Расула — тяжелый и понимающий. Оба радовались, что девушка держит себя в руках, не испугалась, проявила невероятную сдержанность. Но оба понимали — это временно. Когда на нее накатит истерика — нужно быть как можно дальше от опасности.