Незаконченная жизнь. Горянка

44

В мягком, приглушенном полусвете ламп тихо играла ненавязчивая живая музыка. Негромкие переливы фортепиано переплетались с томным саксофоном, создавая интимную, почти приватную ауру. Звуки тонули в бархатной обивке кресел, впитавшей за годы шепоты тысяч разговоров, и растворялись в высоких сводчатых потолках.

Столы, укрытые тяжелым снежно-белым льном, были расставлены с таким расчетом, чтобы у каждой пары было свое уединенное пространство. Хрустальные бокалы ловили отсветы пламени и мягкого света из-под шелковых абажуров, отвечая им тихим, хрустальным перезвоном. Здесь царила особая московская магия — бурная жизнь мегаполиса оставалась за тяжелыми, обитыми дубом дверями, уступая место тихому шепоту, звону приборов и ощущению, что время замедлило свой бег.

Андрей увидел отца сразу, как только вошел в зал. Всеволод, спокойный и уверенный, как старый дуб, улыбнулся сыну. Они были похожи, очень похожи, точно две копии — одна моложе, другая — старше. И даже их мимика сразу выдавала родство — та же улыбка, быстрые и точные взгляды, которые говорили друг другу не меньше, чем слова.

— Привет, пап, — Андрей сел напротив. — Мама?

— Она подойдет чуть позже, — улыбнулся Всеволод. — Дала нам возможность поговорить.

— Все еще злится? — вздохнул Андрей.

— Скажем так, она все еще недовольна. Никак не может понять твоего разрыва с Есенией.

Андрей промолчал, не стал развивать неприятную тему. Да и как можно сказать родителям, что за последние три месяца он вспоминал о девушке, с которой встречался два года от силы пару раз и только когда она звонила? Она до сих пор числилась его помощницей в компании, но фактически все лето работала с его заместителем, а когда он вернулся — их отношения были строго деловыми. У Андрея хватило такта не увольнять ее, а у нее — не напоминать о прошлом. Иногда он ловил на себе ее взгляд, полный горечи и обиды, и понимал сам, что виноват перед ней — не объяснил ничего, не стал особо слушать доводы — собрался и уехал. А после, если и звонил сам — строго и по делу, держа руку на пульсе собственной фирмы.

— Что тебе еще надо, а? — все-таки не удержался Всеволод. — Ведь и умница и красавица, голова — дом советов. И тебя. Идиота, любит до сих пор…. Или, — прищурил глаза мужчина, — кто-то другой у тебя в мыслях?

Андрей поднял глаза на отца.

— Мы смотрим в разных направлениях, — суховато ответил он.

— О как? А ты что, ожидал, что твоя женщина будет счастлива тому факту, что ты лезешь в пекло, спасая незнакомую девчонку? Что с радостью бросится тебе на шею, с криками: молодец, дорогой? Да я бы сам тебя за такой фортель выпорол, да поздно! Бросил дела, бросил компанию….

— Это мои дела, папа, и моя компания, — Андрей начинал закипать, но пока держал себя в руках. — И дело с Алией тоже было моим. Мне помогал ты, мне помогали волонтеры и правозащитники из других городов, мне помогал Валера, который постоянно мне командировки фиктивные оформлял. Еся….

— Она — женщина, Андрей, — мягко напомнил Всеволод. — И как все женщины — ревнива.

— Нет, — покачал головой Андрей. — Не все. Мне помогали женщины, могу перечислить их имена, рисковали не меньше, а то и больше меня…. Делали такие вещи, пап, которые нам, мужчинам, и в голову бы не пришли. Ирка из Екатеринбурга придумала дать всем наблюдателям из групп личные вещи Лии, чтобы при встрече она сразу узнала их, сразу поняла наше послание. Маша двое суток была на посту и ждала нас в условленном месте с машинами, сама Алия на собственной свадьбе помогла бежать сестре. Девочка, воспитанная с жестко-патриархальной системе, рискнула всем, убежав в никуда.

— То есть сейчас ты ее обвиняешь, что она не сорвалась и не побежала сломя голову за тобой?

— Нет, — покачал головой Андрей, — я сейчас говорю, что мы друг другу не подходим. Для меня — бизнесмена и адвоката, Есения — идеальная девушка, для меня — человека — нет. Я не смогу быть другим, а она — другой. Зачем ломать друг друга, требуя идеальности? Я не люблю ее, пап — вот основная причина нашего расставания. И не уверен, что она любит именно меня. Она любит образ успешного адвоката, перспективного бизнесмена. Но когда этому образу потребовалось стать живым человеком с его принципами и рисками — оказалось, что меня как будто и не знали вовсе.

— В браке… — откашлялся Всеволод, отводя взгляд, — важна не только любовь…

— И кто бы мне сейчас это говорил? — фыркнул Андрей, с насмешливым вызовом глядя на отца. — Человек, который ради мамы нарушил все дипломатические законы? Вытащил её из той истории в Сухуми, под чужим именем, рискуя карьерой и свободой…

— Туше, — хмыкнул Всеволод, с внезапной мягкостью в глазах утыкаясь в меню. Уголки его губ дрогнули в сдержанной ухмылке, вспоминая время, когда Маргарита Георгиевна была еще Мирьем Аджихадовой — строптивой, ослепительной и совершенно недоступной дочерью его старого оппонента. — Это… другое.

— Конечно, другое, — Андрей отхлебнул воды, но взгляд его смягчился. — Ваше «другое» длится уже почти сорок лет. А моё с Есенией не продержалось и трёх, когда дело коснулось принципов. Может, в этом и разница?

— А может… — Всеволод пожал плечами, — у девочки были свои причины не срываться с тобой на край географии? Может, ты чего-то не предусмотрел?

— Пап, ты позвал меня поговорить о Есе? Тогда у меня для тебя плохие новости — я не изменю решения. История закрыта, точка поставлена. Любви нет, понимания — нет, поддержки — ну ты понял…

— Хорошо, — махнул рукой Резник-старший. — Поживем-увидим. Ты принес то, что я просил?

Андрей молча достал из сумки большую папку.

Всеволод быстро открыл ее и пробежал глазами бумаги.

— Это все?

— Там еще флешка, на которой все материалы, показания Алии и Заремы, видео, которое нам удалось добыть со свадьбы Лии. Ну и все документы в электронном виде.

Всеволод молча убрал папку к себе.

— Будьте готовы оба, возможно вам придется самим рассказывать эту историю, Андрей. Не сегодня-завтра будет назначена встреча, твоя красавица, надеюсь, не облажается.

Андрей улыбнулся отцу, вспоминая мягкие, умные, карие глаза Лии.

— Не облажается. Я проинструктирую ее перед встречей. Пап, она умная и очень сильная… И мозгов у нее хватает.

Всеволод чуть прищурил глаза, внимательно, очень внимательно глядя на сына. Он заметил ту самую улыбку — не деловую и сдержанную, а ту, что шла из глубины души. Уловил особую нотку в голосе, когда Андрей говорил о ней. И в этот момент Всеволод Резник понял, что разговор шёл вовсе не о профессиональных качествах свидетельницы. Дело приняло куда более личный характер. И Всеволоду это начинало не нравится.

— Хорошо, — кивнул он, глядя позади Андрея, — а вот и мама…

Встал, приветствуя жену в изящном, темно-изумрудном платье.

— Мам… — Андрей тоже поднялся, целуя женщину в щеку. — Ты великолепна…

— Спасибо, родной, — отозвалась она, садясь на отодвинутый сыном стул.

— Мы ждем кого-то еще? — спросил Андрей, приподняв бровь. — Почему такая торжественность?

— Родной, — Маргарита легко подняла бокал с белым вином, — у нас есть для тебя очень хорошая новость, счастливая новость. Но… А вот и наша главная гостья….

Женщина поднялась и протянула руки вошедшей в ресторан девушке, в темно-кремовом платье.

— Еся…. Как хорошо, что ты пришла!

Лицо Андрея враз окаменело.

— Мам… — пробормотал он, но тут же осекся. — Еся, рад видеть, хоть и не ожидал.

Девушка замерла на месте, ее широко распахнутые глаза с недоумением и смущением метались от Маргариты Георгиевны к Андрею и обратно.

— Я тоже… — ответила она сбивчиво. — Простите, Маргарита Георгиевна, я думала… Вы не сказали, что будет Андрей… простите… я, наверное, не вовремя. Я не хотела портить ваш семейный вечер.

— Моя хорошая, — проворковала Маргарита, — неужели ты должна просить прощения за то, что будешь с нами в этот прекрасный момент. Милая, это я должна просить прощения — хотела всем устроить сюрприз. И, Еся, давно пора сообщить новости моему сыну и моему мужу, не так ли?

— О чем ты, мам? — Андрею начинало серьезно не нравится происходящее. Мало того, что мать позвала на встречу его бывшую девушку, она всеми силами старалась показать, что Есения — часть семьи.

— Ох, Андрюш, Володя! Еся беременна.

На долю секунды над столом повисла звенящая тишина.

Есения побледнела, прижав руки к щекам, Андрей почувствовал, как воздух вырвали у него из лёгких, а Всеволод молча, про себя выматерился.

— Маргарита Георгиевна! Я же просила вас! — прошептала Есения.

— Какой срок? — Андрей уставился на бывшую помощницу взглядом, в котором смешались шок и холодная ярость.

— Три месяца… чуть больше, — она нервно закусила губу, избегая его взгляда. — Андрей, это ничего не значит… Я не…

— Андрей, — в голосе Маргариты отчетливо проступила сталь. — Я не собираюсь позволять тебе бросить своего ребенка! У моего внука или внучки будет полная семья, и он будет расти в любви и заботе! Ты понял меня?

— Не думаю, мам, — он отставил бокал с вином. — У ребенка будет все необходимое, я, как отец, обеспечу ему или ей будущее, финансы и содержание. Больше, увы, Еся, ты ни на что рассчитывать не сможешь.

— Я ни на что и не рассчитывала, Андрей Всеволодович! — девушка вскочила, ее голос дрожал от обиды и гнева. — Я вообще не хотела тебе ничего говорить, ясно? Мне не нужна твоя поддержка — я сама неплохо зарабатываю!

— Так, — вмешался Всеволод, — Еся, сядь. Андрей, тоже прижми задницу и успокойтесь все. Марго, — он взял руку жены и поцеловал запястье, — сюрпризы ты устраивать горазда, что и говорить. Новость, при любых раскладах, приятная. Что касается положения дел, все предельно ясно, не так ли, сынок?

Андрей зло усмехнулся, бросая на стол салфетку.

— Я так понимаю, Есения, беременность вы не планировали? — тактично спросил Всеволод.

— Да, Всеволод Михайлович, я сама не поняла, как…

— И ничего мне не сказала... — с горькой усмешкой проговорил Андрей.

— Я сама не была уверена, Андрей, — взволнованно объяснила Есения. — А потом ты уехал так быстро... а когда был там... я не стала тебя отвлекать...

— И абсолютно верно сделала, Есения, — похвалил Всеволод, прищурив глаза. — Редкое благоразумие. Ну что ж, я предлагаю выпить за то, что у нас с тобой, Марго, будет внук.

— Володя… — прошептала ему Маргарита. — Но ведь….

— А вот все остальное, любимая, — Всеволод сжал руку жены, лежавшую у него на запястье, — не наше с тобой дело. Андрей не любит Есению, прости, Еся, но от ребенка не отказывается. Значит малыш получит от нас все самое лучшее. А вам, дамы, — голос его стал холоднее льда, — на будущее урок, который, надеюсь, вы обе усвоите: ни один ребенок ни одного мужика около себя и своей нелюбимой матери не удержал. И никакие бабские романы этого не изменят. Манипулировать детьми вы можете, но вот результат предсказать — очень сложно. Не надо смотреть обиженно, Есения, потому что у меня за спиной — школа советской дипломатии, а у тебя — курсы психолога-самоучки. И если бы ты не хотела, чтобы Андрей узнал о малыше — он бы о нем не узнал. Увы, мы, мужчины, порой непроходимые тупицы в этом вопросе. И за сим, давайте закроем эту прекрасную страницу и начнем следующую.

Маргарита ахнула, Есения покраснела как рак.

Андрей опустил глаза, чувствуя, как благодарность к отцу заливает все внутри него.

— Я рад, Еся, — заметил он, — что стану отцом. А ты будешь отличной матерью. Согласна?