Незаконченная жизнь. Горянка

6

Солнце медленно садилось за горами, отбрасывая на долину и город длинные тени.

Как и предполагала Лия, в доме все готовились к визиту, собак из сада убрали заранее, а на нее последние пол часа никто внимания не обращал. Она вышла из своей комнаты на втором этаже, по коридору бегала взволнованная Патимат и еще несколько женщин, чьи имена Лия даже не запомнила — они все были или дальними родственницами или нанятой прислугой. В комнате Заремы и Аминат слышались голоса и тихий смех, неестественный, скорее нервный, чем веселый.

Одна из женщин что-то бросила на ходу девушке, и та догадалась, что ее загоняют обратно в комнату. Собственно, она и не возражала.

Подошла к окну, наблюдая за садом из-за полуприкрытых штор, прислушиваясь к каждому звуку снаружи. Перед ней открывался вид задней части дома, но отчетливо доносились голоса мужчин, которые готовились встречать гостью и ее сына у ворот.

Шаги в коридоре стали все более частыми, вот уже и девушки вышли из своей комнаты — звонкий, как колокольчик голосок Аминат послышался более отчетливо.

Лия обернулась к кровати и быстро переоделась: натянула выданные ранее зелёные брюки и свободную рубашку. Платок оставила на голове. Хоть и ненавидела его каждой клеткой, но здравый смысл говорил, что побег — если он состоится — не закончится на пороге дома. Из республики ещё нужно будет выбраться. А значит, не стоило заранее привлекать внимание местных, которые сразу заметят чужачку с непокрытой головой.

Вот из сада послышался тихий шорох открываемых ворот, шелест шин по гравию и голоса встречающих.

Лия ждать больше не стала. Оттолкнувшись, она прыгнула вниз. Воздух рванул грудь, волосы вырвались из-под платка, но мозг чётко держал траекторию. Колени согнуты, руки впереди, взгляд — на точку приземления. Ещё в полёте она сгруппировалась, чтобы энергию удара увести в перекат.

Приземление оказалось резким, но выверенным: носки ног коснулись земли первыми, колени ушли в глубокое приседание, и сразу же — перекат через плечо, трава скользнула под спиной, хлестнула по ладоням. Дыхание сбилось, но кости целы.

Лия поднялась почти на автомате, ощущая, как кровь гудит в висках. Сад был ровным и просторным, дорожки мягко уходили к забору — никаких препятствий. Она рванула вперёд короткими, быстрыми шагами, сохраняя скорость и баланс, как училась на тренировках, к забору, высокому, метра три, густо оплетённому плющом. Разбег, последний шаг — и она «прошагала» по стене вверх, ухватилась пальцами за край лозы. Руки напряглись, мышцы горели, но она подтянулась, перекинула ногу, и, почти срывая кожу с ладоней, перевалилась через верх.

Не думая, повисла на руках, сбросила тело вниз и прыгнула, сгруппировавшись. Приземлилась на носки, колени тут же ушли в приседание, и перекатом смягчила удар о землю.

Встала. Сердце колотилось так, что казалось — его слышно всему району. Ноги дрожали, пальцы горели от лозы, но она стояла уже по другую сторону забора.

Побежала вдоль забора, не обращая внимания на кусты, стараясь понять и поймать ориентиры. На асфальтовую дорогу, которую заметила через деревья, старалась не выбегать, чтобы не привлечь лишнего внимания — она все еще находилась слишком близко к дому похитителей.

Бежала, а в сердце закрадывалось бешеное ликование — свободна! Ветер в лицо, ровный стук сердца, ровное дыхание — она никак не могла надышаться воздухом свободы. Если повезёт, хватятся её не раньше, чем через полчаса, а то и час. Этого должно хватить, чтобы спуститься с холма и затеряться в кварталах Махачкалы, где шумный город смешивает всех и всё. Огни домов уже отражались в чёрных волнах Каспия, и с этого холма, на котором стоял дом деда, город был виден как на ладони — манящий и опасный, как обещание.

Она заставила себя остановиться и перевести дыхание. По прикидкам отбежала от дома на километр — полтора — сейчас нужно беречь силы. Документов у неё не было, денег — тоже. Брать что-то из дома, где её удерживали, Лия побоялась: не хотела оставлять ни малейшего повода обвинить её в воровстве. Она прихватила только лепёшку, оставшуюся от обеда, и маленькую пластиковую бутылочку воды, которую незаметно стянула с кухни. Этого должно было хватить хотя бы на то, чтобы добраться до людей.

Сейчас главное — спуститься вниз, в город, и спросить дорогу к ближайшему полицейскому управлению. А там уже позвонит маме. Эта мысль согревала, подталкивала вперёд: всего несколько часов — и всё закончится.

Она вышла на асфальтовую дорогу и пошла по обочине, чувствуя, как с каждой минутой внутри разливается предвкушение. Радость была осязаемой: вот ещё немного — и она вернётся домой, обнимет маму, вдохнёт привычный запах вишни и просто уткнётся в её плечо, стараясь забыть всё это нелепое похищение, как странный, страшный сон.

А если эти придурки захотят ее вернуть — обратиться к своей начальнице, у которой проходила практику — раздуют скандал на всю страну.

Алия не замечала, как улыбается, просто шагая под уклон.

И вдруг, из-за поворота, с хищным рывком вылетел чёрный Maybach — тяжёлый, блестящий, словно зверь, сорвавшийся с цепи, — и едва не снёс её с дороги.

Снова спасло тело, привыкшее к риску и тренировкам: за долю секунды, прежде чем разум успел осознать опасность, она отскочила в сторону, уходя от столкновения.

Ударившись коленями о жёсткий гравий и чувствуя, как по коже тут же разливается жгучая боль, Алия упала, но, не сдержавшись, громко и зло выругалась, позволив отчаянию и ярости прорваться наружу вместе с этим криком.

— Идиот!

Машина тут же затормозила. Девушка села на земле, пытаясь понять насколько сильно пострадала, но к счастью, кроме дыры на колене повреждений больше не было. Платок же слетел на землю, и волосы пышной волной упали на спину.

Прихрамывая, она поднялась и подняла грязную, пыльную тряпку, посмотрев на нее с нескрываемым отвращением и представляя, что сейчас это снова нужно намотать на волосы.

— Сильно ударил? — раздался глубокий голос с характерным акцентом.

Алия вздрогнула, нахмурилась и отступила назад. Хотела ответить от души, но напомнила себе, где находится и только буркнула под нос.

— Все в порядке.

Мужчина, стоявший около машины, уезжать не торопился, осмотрев девушку с ног до головы.

Она быстрым, резким движением набросила на голову потрёпанный платок и впервые за всё время поймала себя на мысли, что эта ткань, которую она ненавидела, всё-таки спасает её — не от позора, а от жадного, слишком внимательного мужского взгляда.

Мужчина усмехнулся уголком губ.

Лия подняла глаза. Высокий, подтянутый, с той же гордой осанкой, что была у многих горцев, но одет не по-деревенски и не по-уличному: никакой спортивной одежды, никаких джинсов, только деловой костюм, и, судя по посадке, явно от Armani.

Да и выглядел он совсем не как типичный дагестанец — черты лица были мягче, ближе к европейским, с правильной линией носа и чёткими скулами, глаза тёмные, но не карие; в полумраке заката она не могла разобрать их цвет, лишь уловила странный блеск, будто они светились изнутри. На лице — не борода, как у большинства мужчин её «родни», а лишь лёгкая, небрежная щетина, подчёркивающая мужественность.

Его взгляд скользнул вниз, задержался на её коленях, где ткань брюк расползлась, обнажив кожу, стёртую в кровь.

— Вот шайтан… — вырвалось у него, негромко, с досадой. — Всё-таки задел… прости, не увидел в темноте. На встречу опаздывал, разогнался.

Говорил он спокойно, сдержанно, без агрессии, и от этого его слова звучали непривычно мягко, чуждо, будто не здесь и не сейчас.

— Могу помочь? — он чуть наклонил голову.

— Нет, не надо, — Лия перевела дыхание, стараясь унять дрожь в голосе. — Извините, я спешу.

— В город? — его голос стал тише.

— Да.

— Одна?

— Не заметно? — она не удержалась от колкости и шагнула вперёд. — Пропустите, пожалуйста.

Но он едва заметно изменил стойку, перекрыв ей дорогу.

— Послушай, — сказал он серьёзно, и всё веселье исчезло из глаз. — Ты одна. В темноте. В порванной одежде. Девочка, ты хоть понимаешь, что с тобой тут могут сделать? Русская?

— Да, — скрипнув зубами ответила она, и в тот же миг ощутила его запах: лёгкий, свежий, спортивный аромат, без тяжёлых восточных пряностей, к которым она успела привыкнуть в доме деда. На коже едва заметно держался запах пота, живой, тёплый, интимный. На секунду ей показалось, что этот запах ближе, чем следовало, и сердце ударилось о рёбра сильнее.

— Меня не бойся, — мужчина тут же чуть отступил назад. — Я не трону. Но за других не ручаюсь. Наш район — спокойный, красавица, но в городе случится может всякое. Туристка?

— Да, — снова кивнула Лия, облизнув губы, — приехала с группой, но отстала да еще и сумку с документами потеряла.... не мой сегодня день.... — она улыбнулась незнакомцу.

— Бывает, — снова усмехнулся он, осторожно коснувшись ее локтя рукой, — поехали, довезу до отеля.

— Мне в полицию нужно, — покачала она головой.

— Ну да... согласен, — мужчина снова улыбнулся, глядя мягко-мягко. И тогда она заметила: глаза у него, форма которых напоминала горца, вовсе не тёмные, как показалось вначале. В сгущающихся сумерках они светились ярко-голубым, чистым цветом, слишком контрастным для лица с восточными чертами. И Лия вдруг осознала, что стоит очень близко от него, ощущая его дыхание.

На улице быстро темнело, и это грозило стать проблемой. Но и садиться в чужую машину она не хотела. Да, говорил он почти чисто на русском, выглядел как европеец, но все ее инстинкты кричали о том, что расслабляться здесь, в этом месте не стоит однозначно.

— Тебе мои документы и права показать, чтобы ты перестала боятся? — улыбнулся он, сверкнув белыми зубами. — Я твоего имени, к слову, тоже не знаю.

— Лия... Лия Астахова, — пробурчала девушка, чувствуя, как болит содранная нога. — Можно попросить ваш телефон? Мне позвонить нужно….

— Конечно, — сразу кивнул незнакомец. — Он в машине, на зарядке. Подожди минуту….

Они уже почти подошли к автомобилю, когда из-за поворота, со стороны города, показалась ещё одна машина — чёрный внедорожник, блеснувший фарами в сгущающихся сумерках. Он резко затормозил рядом, и из салона один за другим вышли трое молодых мужчин, тоже в дорогих костюмах, каждый двигался уверенно, с той особой сдержанной силой, которая сразу выдавала людей, привыкших к подчинению и власти.

— Ахмат Гаджиевич, всё в порядке? — спросил один из них, поглядывая сначала на незнакомца, а потом, украдкой, на Лию.

— Охрана, — улыбнулся мужчина, легко, по-дружески бросив пояснение Лие, — что-то ты, Мурад, не слишком торопился.

— Виноват, Ахмат Гаджиевич, — коротко кивнул тот, вновь скользнув взглядом по девушке.

— Халид, — обернулся мужчина к другому, — садись за руль. Лия, видишь, — он снова посмотрел на неё своими пронзительными глазами, — даже гонять никто не будет, просто отвезём тебя туда, куда скажешь.

И вот только теперь Лие по-настоящему стало страшно. Четверо мужчин, все взрослые, сильные, уверенные, и она одна, да ещё и со слегка повреждённой ногой, которая предательски напоминала о падении.

— Нет… спасибо. — Она сглотнула и попыталась придать голосу твёрдости, хотя внутри всё уже дрожало. — Я только позвоню… и за мной приедут. — Ложь срывалась слишком быстро, слишком отчаянно. — Спасибо за беспокойство, но всё в порядке.

Ахмат прищурил глаза, и в этом прищуре не было ни насмешки, ни злости, только хищное, спокойное внимание хищника, который точно знает: добыча всё равно не уйдёт.

А в следующее мгновение он внезапно перехватил её за талию — легко, небрежно, словно она ничего не весила. Лия взвизгнула и забилась в его руках, но его хватка была железной.

— Ты птичка высокого полёта, Алият, — произнёс он негромко, на ухо, и от его дыхания по коже пробежал холодный озноб — горячие губы почти задели кожу. — Наслышан… наслышан… и ведь из-под носа псов старого Алиева сбежала. Упорхнула, соколенок.

Лия на секунду замерла, а потом забилась с удвоенной силой, пытаясь оттолкнуть мужчину. Но он только рассмеялся над ее попытками.

Легко донес до машины и посадил на заднее сидение. Она пыталась вырваться — бесполезно.

Сам Ахмат сел рядом, захлопнул двери и одним уверенным движением снова притянул её к себе, обняв за талию и прижав к боку.

— Тише, птичка, тише, — его голос был мягким, убаюкивающим, от чего становилось ещё страшнее. — Красивая… не солгали…

— Пусти…. — Лия толкнула его в грудь — бесполезно, словно на каменную стену налетела. А он только засмеялся.

— Алият, — коснулся губами уха, чуть прикусив мочку, — ты проиграла. Я тебя сразу узнал, хоть и не ожидал встретить на дороге. Удивила, соколица. Теперь у тебя два пути, либо замуж за меня, либо…. Старик Ахмат и твой дядя Саидмурад пощады не дадут.

— Совсем охренел? — Лия снова ударила его в грудь. — Придурок ненормальный.

— Алия! — он рыкнул и внезапно прижал ее к сидению. — Хочешь быть современной бабой? Так я тебя сейчас по-современному и оттрахаю прямо здесь? Хочешь?

Её затрясло. Лия почувствовала, что оказалась зажатой между жёсткой спинкой сиденья и его тяжёлым телом; не могла пошевелить ни рукой, ни ногой — Ахмат держал так крепко, будто стальные обручи сомкнулись вокруг неё. Запах его кожи и духов ударил в нос, тёплый, слишком близкий, от которого становилось невыносимо тесно. Сердце грохотало, дыхание сбилось, и в горле поднималась паника, как волна, угрожая захлестнуть её целиком.

— Успокойся, — голос его стал мягче, вкрадчивым. Кончиками пальцев он скользнул по её лицу, чуть приподнял край платка и освободил прядь серебристых волос, ласково пропуская её сквозь пальцы. — Не трону. Сейчас приедем к твоему деду, и я, как положено, попрошу твоей руки. Всё по правилам — не будет ни позора, ни урона чести. Поверь, девочка, я умею быть добрым…

Лия зажмурила глаза, чтобы спрятать подступившие слёзы. Мир вокруг будто растворился в этом запахе — его кожи, лёгких духов, тёплого дыхания рядом с её щекой. Сердце колотилось в груди так, что казалось, он тоже должен это слышать. Она ощутила, как железная хватка постепенно ослабевает, его руки уже не сжимают, а словно обнимают, удерживая её прижатой к своему боку. Но это не было свободой. Напротив, в этом прикосновении чувствовалась какая-то властная нежность, от которой по коже побежали мурашки.

Он что-то сказал на своем языке водителю, и они тронулись.

Лия запретила себе плакать, вцепившись ногтями в руку, раздирая ладонь в кровь.

Ахмат продолжал ласково играть светлыми прядями.