Играя с ветром

Глава 17

Вероника

– А почему Люсинда свила своё птичье гнездо в твоей квартире? – Лёва с любопытством рассматривал хаос, устроенный Курочкиной, очевидно, сильно торопившейся на работу. Всё её строгие костюмы были выброшены из шкафа, журнальный столик завален документами, а сверху ярким пятном сверкали красные трусики.

– Доний! – шикнула я, сгребая улики в открытый ящик комода. – Это неприлично – ковыряться в чужих вещах. Иди в спальню, там от тебя больше пользы.

– Неприлично, что мы вместо того, чтобы нежиться в кровати, должны спозаранку ехать к тебе в квартиру, чтобы переодеться. Ты прекрасно бы смотрелась в моём офисе в той рубашке, – Лёва зевнул и пошёл варить кофе, пока я мартышкой заведённой пыталась собраться.

– Это мой первый рабочий день, Лев Саныч, думаю, что сотрудники не сильно обрадуются такому уровню профессионализма. И давай сразу договоримся?

– Обожаю договариваться, – Лёва остановил меня в пороге ванной и прислонил к губам чашку с ароматным и чудотворящим кофе.

– На работе мы с тобой не Сквознячок и Лёва, – быстро чмокнула его в подбородок и вновь стала расчёсывать волосы, чтобы сообразить хоть что-то более-менее приличное. – А Вероника и Лев Саныч. Для меня это очень важно.

– Эх… То есть не поиграем в секретаря и строгого босса? – наигранно опечалился он. – Я с самого утра вынашиваю идею омрачить тебя парочку раз на своём столе.

– Доний! – взвизгнула я. – Не смей! К тому же мне даже страшно представить, сколько женщин на нём побывало, – не успела прикусить язык. Специально провоцировала, сама не понимая, зачем. Как баран, пёрла на ворота, пытаясь натыкать его носом, а может, себя отрезвляла, потому что абсолютно фантастические выходные никак не бились с образом этого соблазнителя. И моя бравада скорее была защитной реакцией, чтобы не так больно было потом сказать самой себе: «А чего ты хотела? Это же Лёвка…».

Лёвка пожал плечами, пропустил мою колкость и стал расхаживать по спальне, гипнотизируя чашку в своей руке. Всё это было так странно, даже нелепо… Меня будто вырвали из реальности, где есть работа, быт, мечты об отпуске. Волшебство двух дней, проведённых в обществе мужчины моей мечты, опьяняло. Он готовил завтрак, приносил кофе в постель, а на прикроватной тумбочке каждое утро появлялся новый букет цветов. Мы ужинали заказанной из ресторана едой перед гигантским телевизором, смотря старых добрых «Друзей». Смеялись, плакали и целовались… Как подростки… А потом он меня омрачал, и я забывала, как дышать…

Казалось, если сейчас я умру, то абсолютно счастливой.

– Слушай, – Лёва вдруг задумался, как-то странно смотря в окно. – А вечером?

– Вечером можно, – я игриво толкнула его задницей, за что тут же получила шлепок.

– Нет, я не об этом. А после работы… Просто разъедемся по домам?

– Нет, конечно! Ты что? У нас в обед ЗАГС, а вечером детей начнём делать, – рассмеялась я, наблюдая за несвойственной ему растерянностью. Высокий, крепкий мужчина, застывший в дверном проёме от собственных странных мыслей, не мог не умилять. – Хочу двух, причем сразу! Придётся попотеть, Доний.

– Ну, слава Богу, – Лёва рухнул на кровать, потянулся и подложил под голову мягкую игрушку, чтобы видеть меня. – Долой резинки!

Я смеялась… Постоянно смеялась, как девчонка. Пряча за заливистым смехом страх…

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то да. Не могу же я днями напролёт рассекать по твоей квартире в футболке, Лёва, – подглядывала за ним в зеркало туалетного столика, видела задумчивость и абсолютную серьёзность. Я не привыкла его видеть таким. Доний всегда был легким, шумным, компанейским. Таких людей ждут на мероприятиях, потому с его появлением открывается второе дыхание. Поэтому смотреть на то, как он хмурится, было непривычно. – Но если хочешь, могу накормить тебя ужином.

– Домашним?

– Конечно, – я быстро «нарисовала» лицо, поправила еле уложенные волосы, что торчали паклей во все стороны от использования его шампуня. – А потом ты поедешь к себе и будешь слать мне томные сообщения с кучей смайликов.

– Десятый класс, вторая четверть, – выдохнул он. – А если наоборот?

– Что ты имеешь в виду? Я должна тебе сообщения строчить?

Лёва медлил с ответом, будто ещё раз обдумывал шальную мысль, от которой его голубые прозрачные глаза вспыхнули. Я даже отложила расческу и повернулась к нему, пытаясь понять, что он задумал.

– Ты сейчас соберешь сумочку на неделю, и мы после работы снова спрячемся в квартире? – Лёва поднялся на локтях, внимательно осматривая мою реакцию.

– Лев Саныч, ты получил трахательный удар? Хоть мы с тобой и знакомы с пелёнок, но как мужчину я тебя знаю всего-ничего. И ты мне вот так просто предлагаешь жить вместе?

– Жить… – он нахмурил брови, а потом и вовсе сел. – Вот так это и происходит, да? Ты сначала спасаешь её из беды, потом у вас волшебный секс, а в понедельник она уже чистит картошку на твоей кухне и разбирает груду носков, пытаясь отыскать нужную пару?

– Вот это перспективка…

– Расслабься, Сквознячок, – Лева встал, подошёл и обнял, зарываясь носом в волосах. – У меня носки все одинаковые. Там всё просто.

– Хитрец…

– Но, если честно, мне почему-то не хочется тебя отпускать. Ощущение, что ты можешь исчезнуть…

– Лёв, ты хоть раз жил с женщиной?

– Нет, – он обнял ещё крепче. – Знаю, что у девушек все иначе, сложнее, тоньше… А моя жизнь была максимально лёгкая. Я сам её сделал такой, чтобы не огорчаться. Знакомства, флирт, секс… Причем флирт обычно всегда намного ярче, чем секс, потому что женщина, желая понравиться мужчине, теряет естественную манкость. Все её позы, взгляды, томность голоса становятся шаблоном из мужских анекдотов. И ты теряешь интерес к кукле, потому что цель ее становится ясной, как майское небушко. А наутро ты просыпаешься, и желание сбежать сильнее утренней эрекции, – смотрел в глаза и говорил так серьезно, откровенно. Отвечал на зудящие вопросы, которые я бы никогда не осмелилась озвучить. А он сам сказал.

– Ты болен? – я ощупала его лоб, встала на цыпочки и губами прижалась, проверяя температуру. Потому что если у него нет жара, то объяснения этому просто быть не может. – Лёва, я из другого мира. Понимаешь? Я не привыкла по зову мужчины собирать вещи, менять привычный уклад жизни, потому что уже четко знаю, что единственная ценность для меня – это я. И, если честно, я не умею выбирать мужиков. Мне вечно попадаются гады, после которых хочется плакать и лезть на стену. Мне все мужики изменяли, Лёва. Вот ты говоришь, что я шикарная….

– Это бесспорно.

– Тогда почему меня дважды бросали за день до свадьбы? – испугалась собственной откровенности. Об этом знали лишь Курочкина и Мишина, потому что это было пиком моего позора, о котором не то что рассказывать не хотелось, вспоминать больно было. – Поэтому, Дний, успокойся. Сикать на коленки кипятком я не буду, на фамилию твою я не претендую, как и на свободу. Я просто зареклась спешить. Понимаешь?

– Хм, – Лёва внезапно рассмеялся, и туман в его взгляде рассеялся. – Впервые мне захотелось сделать что-то необдуманное, импульсивное, идущее вразрез с моими убеждениями. И на тебе… Вероника Ветер заявляет, что просто так не сдастся?

– Лев, я не хочу этого говорить, но скажу. Я тебя совсем не знаю. Что любишь? Во сколько ложишься, во сколько встаёшь? На что аллергия? – прикусила щеку, собираясь с мыслями. – Но единственное, что я знаю точно, ты – самый худший вариант из мужчин, что мог встретиться на моем пути. Вот прям самый. У тебя женщин было столько, сколько у всего офиса пальцев не хватит…

– Ника, я понял, – Лёва перебил меня и разжал руки, выпуская из своих душных, но таких безопасных объятий. Он допил кофе, вымыл за собой кружку и тихо стоял у двери, смиренно и терпеливо наблюдая, как я выбираю туфли.

Я даже не думала, что бабник, во всех смыслах этого слова, припечатает меня своим неожиданным предложением. Прижалась к нему, пока мы ехали в лифте, вдохнула ставший родным запах и смахнула слезу. Всё чаще ловила себя на мысли, что сплю… Спас, говорит? Да он же погубил меня. Отравил своим взглядом, дыханием, лаской. А антидот есть? Он обязательно должен быть, иначе я умру…

И этот взгляд его такой грустный, с которым на парковке у дома он недовольно провожал меня к своему красному «жучку», до сих пор не понимая, для чего всё это театральное представление? По его мнению, в офис мы должны были войти, сплетясь в жарком поцелуе. И это, кстати, самая безобидная из его фантазий.

Ехал прямо за мной, сигналя с возмущением, когда я проскакивала на мигающий зелёный сигнал светофора, а когда охрана затупила и отказалась открывать для меня шлагбаум, вовсе выскочил, испепеляя сотрудников своим гневом.

– Олухи! – шипел он в трубку, раздавая «люли» Керезю, чьи ребята охраняли автосалон.

– Лев Саныч, доброе утро, – я улыбнулась, кивнула и засеменила мимо нового «шефа» по дорожке к центральному входу, где уже толпились сотрудники за утренним перекуром. Шла, нарочно виляя задницей. Знала, что в этой юбке она особенно аппетитна, чувствовала прожигающий взгляд вовсе не холодных голубых глаз и кусала губы, чтобы не улыбаться.

Знала, что добиваю его… Но ничего, его растоптанное моим отказом эго быстро восстановится. Это же Лёва!

– Вероника Николаевна, – высокий молодой человек выбросил сигарету и метнулся к дверям, галантно распахивая высоченное стеклянное полотно передо мной. – Доброе утро. Вы обворожительны…

– Корабликов, лучше бы так клиентов обхаживал, – Доний вихрем пролетел мимо нас, нарочно толкнув плечом парня. – Глядишь, и премию бы получал.

– Кораблёв, Лев Саныч! Я Кораблёв! – кричал он вдогонку злому шефу, ожидающему меня у двери в свой кабинет.

– Спасибо за комплимент, – я улыбнулась и пошла усмирять бушующую натуру Льва.

– Я могу провести для вас экскурсию по офису, Вероника Николаевна! – крикнул парень в щель закрывающейся двери.

– Вот неуёмный! – Лёва убедился, что в приёмной никого, грозно зыркнул на дверь, потом на меня и скрылся в кабинете, в последний момент передумав закрывать дверь. – Вероника Николаевна!

– Да, Лев Саныч, – хихикала я, вращаясь на удобном кожаном стуле, закинув голову к потолку. Счастье расплескивалось, слёзы то и дело подкатывали от одной мысли, что я сорвала куш. Будто банку с цветными бумажками, исписанными мелким почерком самых потаённых желаний, перетряхнули и вместо одной вывалили на мою голову сразу оптом. Так сказать, за все неудачные пробы. И хорошо же? Так бывает? Моя первая школьная любовь оказалась порочным боссом, в глазах которого пламя танцует танго… Но что-то кольнуло сердце, на миг омрачив полное ощущение эйфории. Пф… Ерунда. Всё будет хорошо!

– Зайдите ко мне!

– Да, босс…

Наше игривое настроение довольно быстро размылось под бесконечной вереницей звонков, факсов и электронных писем. Я не знала, за что взяться, с момента болезни Нинульки никто не разгребал эту кучу дел, и уже через час я чувствовала, что готова рычать не хуже Льва Саныча. Да ещё пытающаяся развалить плоды моей работы Зина названивала каждые пять минут, пока я в довольно грубой форме не послала её… к Королёву. Вот отдали меня, пусть сами выгребают теперь!

То, что я пропустила обед, напомнил мне аромат жареного мяса, я чуть не слетела со стремянки, на которой стояла, разбирая в алфавитном порядке одинаковые папки архива.

– Вероника Николаевна, – по-звериному зарычал шеф, царапая своим взглядом от щиколоток до задницы. – Вы не обедали.

– Я и ужинать не буду, Лев Саныч, ближайшую неделю! Это же хаос! Полнейший!

– Давай, – Лёва щёлкнул замком на двери и поставил на очищенный от вороха бумаг стол пакет из ресторана, а потом подхватил меня, как пушинку, усадил на плечо и перенёс в кресло. Подцепил носком туфли ещё один стул и сел рядом. – Львы должны есть, иначе будет смертоубийство. Поэтому не доводи до греха.

Лёва растёр лицо ладонями, взлохматил укороченную гриву и откинулся на стуле, пытаясь расслабиться. А я любовалась. Это так странно… Он другой. Такой взрослый, сдержанный и серьёзный, а от его сосредоточенного взгляда жарко становится. Я украдкой подсматривала за тем, как он ведёт совещание, и чуть со стула не рухнула, уцепившись вовремя за край своего стола. Но он словно почувствовал и дёрнул головой, согревая теплом прозрачно-голубых, как летнее небо, глаз. И снова хорошо стало…

– Обед тоже из зарплаты вычитается? – я чуть не запищала, увидев свой любимый тартар и салат.

– Нет, это по другой платёжке проведём, – как-то натянуто рассмеялся он. – Ну, как тебе у нас?

– Пока не очень, – я с грустью обвела взглядом более-менее приведённый в божеский вид кабинет, уже не напоминающий бумагохранилище. – Лёв, мне кажется, Нина уже не справляется. Тебе надо искать помощницу.

– Знаю, – крякнул Лёва, отрезая кусок сочного стейка.

Нинулей называли Нинель Григорьевну, что каждый год собиралась отчались на заслуженный отдых к детям в Краснодар. Женщине было глубоко за пятьдесят, но по официальной версии аж за шестьдесят. Лёве она досталась от Царёва, когда офисы «СтойГрада» объединились под одной крышей, Нинелька под шумок слиняла к любимцу-красавчику Леве в спокойный автосалон, где снова могла быть царицей полей и кукурузы.

– Ты не хочешь помочь?

– Я?

– Да, ты, – он кивнул, быстро пережёвывая и косясь на часы. – Ты же отстажировала Зину? Вот и пусть работает у Керезя и Королёва. Там, кстати, скоро Мишина ещё появится, она быстро порядок наведёт.

– Сенька?

– Ага, Гера отказался продлевать аренду цветочному магазину. Дорабатывают до конца месяца и аля-улю, освободят место для Мишиной.

– Ой, надолго ли она Мишина? – прыснула я смехом, вспоминая то, как Герман Львович пожирает взглядом мою подруженьку любимую.

– Ой, – Лёва махнул рукой. – Быть может, она уже давно Керезь, а Гера просто забыл нас оповестить, и Сеньку заодно. Совсем не удивлюсь. Это ж Гера.

– Лев Саныч! – в дверь затарабанили так, будто здание было объято пламенем. Лёва рыкнул, максимально раздраженно встал и открыл дверь, впуская сначала густой приторный аромат женского парфюма, а потом и титьки Дины. Девушка снова сделала вид, что я – пустое место, недовольно осмотрела импровизированный обеденный стол и развернулась к Донию. Шаг… Шаг… А мне уже дышать было нечем. Видела, как ее грудь упирается прямо в него, голова закинута, а зеркальные от липкого алого блеска губы лоснятся похотью. Она словно тренировалась их складывать в идеальной круглой форме, будто приглашая в себя…

– Дина, если дверь закрыта, то, наверное, не стоит ломиться?

– Да? А я даже не заметила, – рассмеялась она и так по-хозяйски положила свою руку Леве на плечо. – У меня там ЧП, вы не могли бы посмотреть?

– Я пообедаю и подойду, Дина.

– Нет, говорю же, ЧП! – Дина сцапала Дония за руку и выдернула из кабинета с такой силой, будто рассчитывала на действие инерционной энергии, на которой он должен был долететь прямо до её постели. Ну, сука…

Меня подкидывало от злости! Просто выворачивало от желания броситься следом и вцепиться в копну наращённых волос, и даже уже было дёрнулась, но остановилась, потому что абсолютно красный от злости Доний вернулся в кабинет.

– Помог, Лев Саныч?

– Сама справится, – Лева подхватил вилкой кусок мяса, продолжая смотреть на дверь. Желваки его ходуном ходили, на лбу вздулась вена, а прищур хитрых глаз не сулил ничего хорошего, во всяком случае Дине. Надо бы прощупать эту титястую особу, так и норовящую своими сосками исцарапать начальника.

– Я не поняла, а что, в этом автоборделе нет субординации? А такое понятие, как корпоративная этика, отсутствует? – зашипела я, но успокоилась, когда в голову пришла абсолютно гениальная идея. Опустила руки на бёдра и заскользила вверх… Пальцы впивались в тонкий шёлк чёрной блузки, пока не замерли на верхней пуговице. Доний выдохнул, словно до этого не дышал, и осел в кресло, отбросив контейнер со своим обедом.

– Или, быть может, вы, Лев Саныч, потворствуете всему этому? Тогда справедливости ради можно пересмотреть форму и для меня? – мелкими шагами отступала, наслаждаясь его растерянностью. Он хмурился, пытался понять, что я задумала, но не мог… Потому что мозг лишился крови, хлынувшей ему в ширинку…

– Быть может, вам так больше нравится? – просунула пальцы между двумя пуговками и резко дёрнула. Тонка ткань с облегчением распахнулась, игриво сверкая красным кружевом белья.

– Да, так определённо лучше, – захрипел Лёва, устраиваясь на кресле удобнее. Он поправлял своё хозяйство, готовясь к продолжению «обеда». Но у меня были другие планы.

– Корабликов! – я распахнула дверь и выскользнула в коридор, а уже через мгновение из дальнего кабинета появился мой утренний кавалер. Он вздрогнул, стал поправлять строгий синий костюм, двигаясь в мою сторону торопливыми шагами.

– Кораблёв я, Вероника Николаевна. Алексей Кораблев…

– Ну, Алексей Кораблёв, предложение об экскурсии ещё в силе? – елейно протянула я, косясь в сторону очумевшего Дония. Он хотел было рвануть, но снова опустился в кресло, решив не светить своей эрекцией на весь офис. Лишь глаза его стали колкими… И сулящими мне больши-и-ие неприятности.

Добро пожаловать, Лев Саныч… И это только начало!