Играя с ветром

Глава 31

Лев

– Они точно меня доконают! – взревел, отбрасывая папку со сметой.

День казался бесконечным. Долгим, резиновым и щедрым на сюрпризы и неприятности. Партия бракованных запчастей превратилась в бесконечную нудную эпопею с переговорами, а этого я терпеть не мог. Глупо строить бизнес, надеясь, что все будут беречь твое честное имя, но откровенная халатность вызывала во мне гнев. Вот прям как сейчас!

Голова трещала от вибрирующих мыслей, перед глазами змеями ползали цифры и договорные обязательства, которые теперь полетят псу под хвост из-за слабого контроля качества и свойственного людям похуизма. А если честно, то злился я лишь потому, что не слышал успокаивающего цокота каблучков по паркету в приёмной. Ника не позволила мне пойти с ней в больницу, а в последние два часа упрямо не отвечает на эсэмэски, хотя прекрасно знает, сильнее взбесить меня уже нечем.

Быстро вертел между пальцев молчаливый телефон, который за последний час совершил уже три полета через весь кабинет, благо приземлялся каждый раз на мягкий кожаный диван, и отсчитывал последние минуты рабочего дня, чтобы сорваться к ней.

Помешанный.

А ведь я так смеялся над Царёвым, напрочь потерявшим рассудок из-за Катерины Ростовой. Казалось, что эта дерзкая малолетка метровой занозой торчит из его задницы, а он продолжает улыбаться, да ещё все жилы мне вытянул с требованием из-под земли достать красную «биби́ку» для своей новоиспеченной жены. А где я её возьму, бля? Где? Если этот цвет поставляется эксклюзивно в Европу. Сука!

Шлепнул со всей дури по столу, ощущая, как жгучая боль заструилась от ладони до самого предплечья, и легче словно стало.

Вслепую набрал номер Ники, но холодный голос автоответчика послал моё «хочу» в задницу.

Зараза ты, Сквознячок… Зараза, укравшая моё спокойствие.

Ну, погоди, я с тобой разберусь…

– Тук-тук-тук… – а вот этот скрипучий, как ржавая дверная петля, голос мне слышать не хотелось вовсе.

Крутанулся в кресле, осматривая свою вечернюю гостью. Дина снова была в нелепой мешковатой одежде, волосы убраны в высокий хвост, а черная оправа очков отвлекала внимание от острого взгляда, наполненного какой-то странной решительностью.

Внезапно мой мозг щёлкнул догадкой. Да звонко так, будто плетью шарахнули.

Я обожал женщин за их коварство. Вот говорят – слабый пол, а я бы поспорил, потому что инструменты, заложенные в базовую комплектацию девушек, превосходят мускулы, которые можно накачать в тренажерке. То есть дохлик качком стать может, а вот томная ромашечка в дрянь не превратится. Не верю в простушек, которые становятся гроссмейстерами в подлых подковерных играх, не верю. Либо дано настройками, либо нет… Просто мы многого о себе можем не знать.

А вот эта представительница слабого пола о себе знала всё… И о желаниях своих знала, и о возможностях, а в инструментах соблазнения была ассом. Вот таких вот я всегда обходил стороной, оттого и игнорировал все её откровенные попытки соблазнения, сводя в шутку. И если б не тот корпоратив, который я до сих пор не помню, и дальше бы продолжал не замечать её.

Я усмехнулся, осматривая Дину уже иначе. Осознание, что всё это время вокруг меня расставляли капкан, тюкнуло в самое темечко, главное, чтобы было ещё не поздно.

Красивая, статная, мимо такой мужик редко пройдёт, не ощупав осоловелым взглядом, а посмотреть там действительно было на что. Но от того и странно…

К чему этот театр современного абсурда? Все то же страдальческое выражение лица, все тот же свитер невнятного цвета и формы, и нелепые бабушкины балетки, хотя на смуглой коже до сих пор видны алые полосы от туфель с ремешками, в которых она утром весьма бодро выпорхнула из машины Корабликова.

– Что-то случилось, Дина?

– Смотрю, твоя гарпия разленилась? На работу перестала ходить, – Дина захлопнула дверь, а потом, подумав несколько секунд, решила приоткрыть. Чтобы свидетели были? Или к экстренному отходу готовится? – Или Нинулька её толстую задницу отсюда уже метлой поганой прогнала?

– Зато ты отказалась от удалённой работы, да? Хлебом не корми, дай в офисе посидеть. Что-то раньше такого рвения к работе я за тобой не наблюдал.

– А моё рвение к работе разбилось о твою холодность и беспричинную сухость, как только в офисе появилась твоя курица на шпильках. Просто оставаться одной небезопасно, – Дина как-то нелепо погладила себя по животу. – Я должна быть теперь на виду, Лев. А вдруг мне станет плохо? И кто же нас с малышом тогда спасёт?

– Я, конечно, могу ошибаться, но всегда думал, что функцию защитника должен выполнять отец ребёнка, а не коллеги.

– Всё верно, – Дина достала из заднего кармана джинсов какие-то бумаги, бережно расправила их. – Вот и защищай нас, Лев. Защищай!

Дина ускорила шаг и практически силой впихнула мне в руку бланки с логотипом какого-то медицинского центра.

– Хм… – сел в кресло и начал медленно вчитываться в текст. Сухие медицинские термины, крошечные чёрные квадратики снимков УЗИ и диагноз – беременность пятнадцать недель. И эти царапающие слова были щедро залиты синими печатями, вызывающими тошноту.

Я даже рассмеялся, отбросив бумаги на стол, откинулся на спинку и закурил, проигнорировав её недовольство по этому поводу. В голове снова заскакали цифры, только теперь я уже считал не деньги, а отсчитывал время вспять, пытаясь понять, верно ли понял её намёк. Но проблема в том, что бабки-то считать я умел, а с подобным столкнулся впервые…

– Поздравляю, Лев Саныч, вы скоро станете папочкой, – Дина громко расхохоталась, наслаждаясь моей растерянностью, плюхнулась в кресло напротив, трогательно сложила ладони на своем животе и растянулась в самой радушной улыбке.

– Странно, но что-то этого факта здесь я не обнаружил. Куда смотреть, Дина Равильевна? Вдруг так повезло кому-нибудь другому? – затушил сигарету, втоптав её пальцем в хрустальную пепельницу, выпустил густое облако молочного дыма, чтобы к херам закрыть её довольную физиономию. – Например, Корабликову?

– Тебе придётся поверить мне на слово.

Я не шевелился, смотрел в её глаза и пытался понять, что она затеяла. Но Дина застыла статуей, будто специально не выдавали ни единой эмоции, лишь уголками губ подёргивала, сдерживая фальшивую улыбку счастья.

– И почему только сейчас, я так понимаю срок уже немаленький? – я снова взял бумаги и стал расхаживать по кабинету, параллельно гугля сроки беременности. – А… Дай угадаю?

– А чего гадать, Лев Саныч? – Дина тоже встала. – Это чтобы ты меня как кошку за шкирку к доктору не потащил.

– Как пугающе откровенно, Дина Равильевна…

– А чего мне врать? Поздно уже, да и нехорошо со лжи начинать долгую и счастливую жизнь, – Дина сделал шаг навстречу, схватила меня за руку и прижала к своему животу. На что она надеялась? На фонтан щенячьих эмоций? На то, что я брошусь её обнимать, а потом рухну на колени, благодаря за благую весть? Нет… Она издевалась. Откровенно, не таясь. Она словно мстила мне за что-то, оставалось только понять, что делать дальше. – Ты счастлив, Лев? Хотя, по статистике, в мужчине отцовский инстинкт просыпается позже, когда сын уже шлепает босыми пяточками по мелкому песочку, сминая башенки и построенный папочкой за́мок. Милый, я прям вижу эту идеальную картинку… Море, пальмы и наша счастливая семья… Ты видишь?

Дина мечтательно закатывала глаза, впиваясь ногтями в мою руку, а я забыл, как дышать. Это её необъяснимое воодушевление, напускная радость и полная оторванность от реальности пугала. Женские пальцы подрагивали, выдавая нервозность, которую она так старательно прятала. А мне противно было. Аромат её парфюма стал тяжелым, удушливым, горькая ваниль с густым привкусом кофе не вызывала аппетита, скорее наоборот: желудок бунтовал, сжимаясь в спазме отвращения. Вырвал ладонь из её мёртвой хватки, сделал шаг назад, чтобы перестать задыхаться рядом.

Капкан расставлен. Жертва попалась…

– Вижу, что ты тронулась умом, – держал голос, чтобы не сорваться. Чтобы не выбросить её за шкирку, как кошку-зассанку, вон из моего кабинета, офиса и жизни. Но понимал, что это эмоции, а с ними нельзя в разведку. Нельзя… Беременна? Беременна!

– Лев, надеюсь, мы обойдёмся без истерик? Аборт делать поздно. Просто прими за данность, что твой сын здоров и пока счастлив, потому что не видит, как его отец развлекается с какой-то прошмандовкой прямо в офисе, – Дина сложила руки под грудью, практически испепеляя меня взглядом, а потом с брезгливостью осмотрела всю мебель в кабинете.

– Ты бредишь, что ли? То, что я очнулся в твоей постели, отнюдь не значит, что ты можешь за меня планировать моё будущее!

– Воооот… Началось, Витюша. Слышишь? – Дина закатила глаза и снова стала наглаживать живот, будто несварением мучилась. – Папа хочет, чтобы я убила тебя…

– Дина!

– Что Дина? Что? За свои поступки нужно отвечать, дорогой! У каждой причины есть следствие, Лев. У каждой… Трахая женщин, ты не мог не знать о том, что иногда случаются дети, даже если ты ой как этого не хочешь. Так вот знай, это следствие я не убью! Но у тебя есть выбор. Ты можешь быть рядом и стать настоящим отцом, а можешь быть настоящей мразью, как твой папочка! Выбор только за тобой… Все просто. Заботливый родитель прекрасного малыша или мраааазь…

Её слова пощечиной влетели в меня, выбивая остатки кислорода из легких. Дину я взял на работу по просьбе матушки, которая мозг мне прополоскала, желая пристроить дочь своей одноклассницы из маленького городка. Как бы я не сопротивлялся, маменька не переставала давить, и через месяц на одну стервозину в моем офисе стало больше. Смотрел ей в глаза и пытался вновь увидеть ту скромно одетую девушку, сжимающую в трясущихся руках диплом, которую я впервые увидел на пороге кабинета. Но от неё не осталось и следа.

– Мяу… Лев Саныч… – тоненький голосок, наполненный нежной игривостью, проник в меня лёгким весенним ветерком. И так хорошо стало… Исчезла тяжесть этого дурацкого парфюма, а взгляд Дины перестал шпарить по мне искрами ненависти. Лишь сердце загромыхало раскатами, с силой ударяясь о рёбра. Она здесь… Рядом.

Закрыл глаза, представляя, как хорошо в объятиях Вероники, но продолжал сжимать в руках прожигающую кожу справку. Чувствовал, как ноет ладонь, боролся с желанием сжечь дотла эту бумажку, но ведь это ничего не изменит. Уже не изменит.

«…ты можешь стать хорошим отцом, а можешь быть мразью…»

Но я уже ощущал себя полной мразью, потому что внутри было пусто. Не было там ни трепета, ни радости, ни восторга. Сухость, как в пустыне, и огромные рваные трещины, в которые хотелось провалиться, лишь бы избавиться от этого гребаного чувства. Когда я размышлял о подобном, то как минимум рассчитывал на то, что буду любить ту, кто ошарашит меня подобной новостью. Но это должна быть не Дина! Не Дина…

– О! Николай Вероникович, – защебетала Дина, плюхаясь задом на край стола. – Проходите, устраивайтесь поудобнее.

– Лёв?

– А?

Судьба часто преподносит сюрпризы, и к ним никогда не удаётся подготовиться заранее. Ты просто покорно падаешь на колени, принимая очередной удар, терпишь боль, стараясь вновь подняться. Но сейчас у меня почему-то не было сил. Мне бы рассмеяться, суметь перевести все в шутку, развеять испуг, что плескался во взгляде Вероники, но вместо этого я стоял как истукан, нашептывая бесполезное сейчас «Люблю»…

Бабушка говорила, что это слово лечит. Затягивает кровоточащие раны, успокаивает разодранное сердце и исцеляет душу. Говорила, что разбрасываться им бездумно нельзя, иначе оно потеряет волшебные свойства. И я берёг…. Никому не говорил! Но тогда почему мне так больно?

«…мразью, как твой папочка…»

«…мразью…»

– Поздравь нас, Ветер, мы скоро станем родителями, – Дина оттолкнулась и подбежала ко мне, очевидно, желая обнять, но напоролась на взгляд, и осеклась и шарахнулась от меня.

– Поздравляю, – внезапно рассмеялась Ника. Она так и осталась стоять в пороге, до белесых костяшек сжимая сумку. Смотрела куда угодно, но не на меня, и улыбалась, пряча растерянность и накатывающиеся слёзы.

Эх… Если бы это была она…

– Лёвушка, сынок! Ты в кабинете?

Медленно перевел взгляд с Ники на дверь, в которой замерла мама. Конечно… Не раньше, не позже.

– О! И будущая бабушка пожаловала, – Дина со всей дури рванула документ из моих рук и побежала навстречу маме, а я не мог прекратить смотреть на Нику. Она подняла глаза в потолок, пытаясь остановить бег слез.

Тело даже не совещалось с мозгом, ринулся к ней, желая только одного: прижать, обнять и вдохнуть любовь, от которой вырастали крылья. Но Ника уловила моё движение и выставила ладонь, предостерегая от дальнейшего приближения. Смотрел, как трясётся её рука, как она пытается по крошке собрать свои эмоции, как гасит пылающее пламя боли, но не мог подойти. Лишь бы не рухнула в обморок!

– Лев, что происходит? – шептала мама, вчитываясь в содержание бумаг, она отмахивалась от Дины, что диким плющом тянула к ней свои руки, желая обнять. Шикала на неё, потому что девушка от перевозбуждения залпом автомата тараторила, а её бессвязные слова превращались в белый шум.

– Ника, – кончиками пальцев скользил по её влажной ладони и повторял глубокую линию жизни.

– Лев! Объясни мне, о чем говорит Дина? – мама размахивала листами, откровенно отталкивая ту. Всё это больше походило на абсурд и уличный базар, где целью людей было не услышать, а выговориться, и лишь моя Вероника замкнулась, пряча от меня своё красивое лицо.

– Ника, – я попытался сделать ещё шаг, но Ника взвыла раненой волчицей и затопала ногами. Слезы полились градом, она вцепилась пальцами в свои волосы и стала раскачиваться, ударяясь головой об стену с глухим звуком, разрывающим моё сердце.

– Это бред! – орала она во всё горло.

– Нет, дорогуша! Это реальность! – Дина тоже завизжала и как-то внезапно бросилась в сторону Ники, я только и успел ухватить её за руку. Она словно взбесилась, дрыгалась, с силой отталкивала меня, пытаясь вырваться, будто и не бледная, ослабленная и глубоко беременная девушка была передо мной. – Это теперь твоя реальность! Живи с этим, Ветер! Я рожу ему сына с голубыми, как зимнее небо, глазами! Я! Запомни мои слова, дрянь! Запомни!

Ника дёрнулась, будто разряд тока пропустила через себя, подняла на меня глаза, в которых больше не было ни слез, ни истерики… Да там ничего уже не было. Ледяная пустошь и морозный треск тонкой корки…

– Да удачи! Быть может, его мама будет рада такой невестке? Ну что же вы, тётя Оля? Обнимите скорее будущую невестку, – её слова были тише шепота, но перепонки все равно вибрировали. Она с отвращением смотрела на мои руки, которыми я удерживал Дину, а потом бросилась вон из кабинета. И не остановил её мой дикий крик…

– Ника!!!!

– Усё… – Дина вырвалась из моих рук и с нескрываемым злорадством захлопала в ладоши. – Умчался твой Сквознячок, Лев. Прости, конечно, но она нам сильно мешала.

– Лев, что это? – мама до сих пор растерянно елозила в руках уже смятые справки. Но разве это было важным?

Рванул за Никой, но когда выбежал на улицу, то в вечерних сумерках уловил лишь блики стоп-сигналов её красного «жучка».

– Люблю… Люблю… – шептал я эти слова как мантру, пока бежал за ключами от машины.

Лишь бы догнать! Лишь бы вновь увидеть её.