Играя с ветром

Глава 36

В ушах до сих пор вибрировал стук её красных туфель по брусчатке. Она убегала, унося с собой моё спокойствие и уверенность в том, что сделал всё правильно. Правильно?

«Придурок!!!» – орал я самому себе до хрипоты. Не может быть правильным, если твоя женщина смотрит на мир сквозь призму боли и расплёскивающихся слёз. Не может! Значит, ты сделал что-то неправильно… Упустил, потерял, не смог объяснить, успокоить и остановить… А я не стал останавливать. Спрятался, как трус последний, за дерево и ещё долго смотрел ей вслед… Каждый её неуверенный, почти болезненный шаг отдавался саднящей болью где-то внутри меня. Впервые ощущал себя вот так… Мысленно возвращался на ту лестничную площадку из своего кошмара и крючился от боли.

«Я не буду ждать!»

«Единственной хочу быть!»

«Больше никогда не предпочту себе мужчину…»

Конфуций ошибся… Если тебе плюют в спину, то ты не впереди… ТЫ ПРОСТО УХОДИШЬ ОТ СВОЕЙ ЛЮБВИ!

Ушёл. До сих пор ощущаю жар её взгляда, полного горечи и ненависти.

Помню каждое её слово, наполненное обидой и ворохом ультиматумов: бросить, забыть, уйти и сделать так, чтобы всё было по-прежнему, где есть только я и она.

Пресс условий, что сыплется на меня, как из рога изобилия, удавкой на шее затягивался: Вероника, Дина, мама. Вроде дышу, а через силу…

Я сам во всём виноват. Сам…

Люди каждый день совершают миллионы ошибок. Но не за все приходится отвечать. Признаться, я думал, что за подобное мне никогда не придётся расплачиваться. Специально не подпускал к себе, ограничивал встречи, чтобы у девушек не появилось ни шанса захотеть чего-то большего. Женщина начинает трепетать только в двух случаях: когда ты либо позволяешь нежной ладошке притронуться к твоему сухому сердцу, либо ты натыкаешься на ту, которой этот сопливый бред на хер не нужен. И угораздило же меня застрять между этими двумя КамАЗами, несущимися на всей скорости, желая размазать меня в мокрое пятно на асфальте. Одна не то что к сердцу прикоснулась, она запахом малины въелась в душу, вызывая галлюцинации ярче, чем у шизофреников. А вторая… Второй никто не интересен, кроме собственного благосостояния.

Меня канатами разрывало надвое. Хотелось найти Нику, возле которой я ощущаю себя живым, нужным, любимым… Но пока я не удостоверюсь, что Дина врёт, ничего не могу сделать. Нет во мне сил закрыть глаза и притвориться, что этого ничего нет. Это моя зона ответственности. Моя…

– Лёв, она успокоится, поверь, – Гера ободряюще похлопал по моему плечу, вырывая из затянувшейся паузы. – Ты слишком правильный, чесслово. Послал на х*й эту стерву, и всё! Знаешь, как работает презумпция невиновности? Во всяком случае, как она должна работать.

– Как? – гонял по дну стакана кубик льда, наслаждаясь тонкими струйками талой воды и звонким скрежетом о звенящий хрусталь.

– Обвинитель должен доказать вменяемую вину, а пока Дина этого не сделала, то технически ты чист, – друг не вытерпел звука и отобрал стакан, вручив пластиковую бутылку воды. – Понимаешь? В идеальном раскладе нужно сделать так, чтобы она доказывала твою причастность. А ты совсем ничего не помнишь?

– Нет, бля, Гера! Я просто как тёлка мнусь и стесняюсь рассказать, как трахнул юриста своей фирмы, которая потом волшебным образом забеременела!

– Всё, не кипятись, снайпер, – заржал Гера и открыл свой ноутбук. – Заметь, с первого раза получилось.

– Мы с Королёвым из-за отмены рейса двое суток добирались из Майами, – я залпом осушил бутылку и смял её. – Мы практически не спали, перелетали мелким трансфером через всю Европу, лишь бы успеть на сделку. Успели. Подписали и, довольные, рванули в «Долину», только Мирон быстро уехал, а я решил не обижать коллектив. Цедил весь вечер бутылку пива, игнорировал конкурсы и даже жарить шашлык Спиридонову разрешил. И всё… Проснулся я уже в чужой постели.

– А до этого? Вы точно не спали? – Гера задумался, почесывая резко подбородок.

– Нет, конечно! Я не блядую на работе, сам знаешь, – откинулся на спинку дивана, уставившись в потолок. – Уже сто раз прогонял тот вечер. А если я спал? Гер?

– Ну, если только ты настолько мастер секса, что умеешь трахаться во сне. Так сказать, мышечная память.

– Придурок! – резко швырнул в него бутылку и усмехнулся вскрику, потому что среагировать он не успел.

Показал ему средний палец и вновь разблокировал экран телефона, на котором как на ладони была вся квартира, по которой разгуливала Дина. Подло? Есесенно, как сказал Гера, а потом послушно подключил все камеры слежения к моему телефону. Но зато я знаю, чем она занимается и с кем трещит по телефону. С запалом маньяка смотрел, как она весь день принимает посылки, как носится по комнатам, пытаясь создать никому не нужный уют, попутно треплясь с подругами по телефону. После обеда Дина приоделась и отправилась делать фотки на террасе, забыв и про свою беременность, и про токсикоз… На её лице не было и следа от усталости и наигранной бледности. Сука!

– Ладно-ладно, прости, – Гера поднял ладони в знак поражения. – Но ты объясни мне, зачем ты ей карту оформил, ещё и деньги на неё закинул?

– Такие, как Дина, идут до конца, Гер. И она пойдёт. А ещё в суд она отправится, если мы не сможем решить вопрос иначе. Ты бы видел её хищный взгляд! Я такое только на аукционе видел, когда мы за раритетный «мустанг» рубились с чуваком из Мексики. Ясно же, как божий день, что даже если ребёнок есть, и если он не от меня, то просто так она не слезет. Имя своё чистое отмывать будет и нервы мои на свой кулак наматывать, как моральную компенсацию за несложившуюся ячейку общества. Я ни в пьяном уме, ни в трезвом ни за что бы не подкатил к такой… Оттяпает все, и не поморщится! Она юрист, Гер! Причём неплохой, поэтому к суду нужно готовиться. И эмоции свои держать при себе нужно, иначе фиг я докажу, что это был шантаж, – достал из внутреннего кармана аккуратно свёрнутый листок, исписанный её почерком. Я упаковал его в три файла, попросил Нину заламинировать, лишь бы не чувствовать её отвратительный тяжелый, как городской смог, запах. – Вот условия, вот факт моей слабости в виде регулярных переводов. Сходится?

– Сходится, – кивнул друг. – А если она беременна от тебя?

– А вот тут тупик, Гер. Тупик… Направо пойдёшь – жизнь просрёшь, налево пойдешь – никогда не увидишь своего ребёнка. Почему в детстве об этом не писали сказки, Гер?

– Чтобы дети по ночам спали. Нинулька уже приступила к делу? – друг потирал красное пятно на лбу, рассыпая молнии гнева.

– Обижаешь… Она уже строчит отчеты, – я кивнул в сторону беспрестанно вибрирующего телефона. – Ты знаешь, а она меня любит.

– Как жаль, что не Нинель размахивала анализами, – расхохотался Гера и на всякий случай прикрылся. – Вот была бы идеальная парочка, да?

– Гера! – зарычал Королёв, входя в кабинет. – Ты его специально выводишь? Мне оставь…

– Придурки! Я вообще-то тут о неразделённой любви рыдаю.

– Во-первых, любовь твоя вполне взаимна, если ты не Нинульку имеешь в виду, – Мирон сел рядом и вырубил мой дребезжащий телефон. – Лёв, это всего три недели. Давай сначала с Диной разберёмся, а потом твою красавицу покорять бросимся всеми силами.

– Три недели… – выдохнул я и закрыл глаза. – Твоя любовь ждала тебя восемь лет… А моя не согласилась на три недели.

– Ты правда влюбился? – усмехнулся Мирон и растерянно посмотрел на не менее удивленного Керезя. – Лёвка Доний втюхался?

– По самые бубенчики…

– Тогда пора спасать твои бубенцы, друг, – Гера встал и стал расхаживать по кабинету. – А где документы, которые она в зубках своих принесла?

– Думаешь, Дина настолько дура, чтобы оставить улики? Нет, всё забрала, только снимок УЗИ приклеила на монитор бука, как напоминание.

– Тогда найди, Лёв. Нам нужно от чего-то оттолкнуться. Больница нужна, а там я всех на уши поставлю.

– Гера, ничего она не даст, – я взял телефон в руки. А по спине побежали мурашки от одного только СМС: «Ужин будет готов через двадцать минут. Жду тебя, милый…» .

– У-у-у-у-у… Как всё запущено! – мужики тоже смотрели в это сообщение, переполненное фальшью.

– Я заставлю её принести мне новые снимки, – выключил телефон и убрал во внутренний карман, потому что казалось, что даже от сухих букв разит её запахом лжи. – Сам отвезу её.

– Да, давай, – Гера вновь вернулся к компьютеру. – А я пока подумаю, что ещё можно сделать.

– Ладно… Пора мне….

Я ещё никогда не радовался сломавшемуся так вовремя светофору на центральном проспекте, из-за которого парализовало движение. Застрял в пробке, смотря на возвышающуюся многоэтажку, и молился, чтобы меня протаранил трамвай, тогда у меня будет причина не возвращаться в расставленный капкан.

Перед глазами до сих пор стоял образ заплаканной Вероники, хотелось развернуться и уехать к моей любимой истеричке. Но Гера прав, пока не время. Неизвестно, что ещё эта чокнутая может придумать. С ней сначала разберусь, а потом ошибки буду исправлять.

Припарковался и выкурил три сигареты, прежде чем собрал волю в кулак и вошёл в дом, который теперь всегда будет ассоциироваться с ней. Поднимался по лестнице, а где-то на десятом этаже поймал себя на мысли, что отец, наверное, точно так же шёл домой.

– Ты пришёл! – Дина щёлкнула замком до того, как я достал ключи. Девушка откровенно прыгала от радости и хлопала в ладоши, словно я ей бриллиант в зубах притащил. – Идём скорее, я кормить тебя буду.

– Я сыт, – скинул обувь и прошёл в дальнюю комнату, где стояли только диван и шкаф. Персональный карцер на три недели, бля… Значит, заслужил. На кончике языка застрял вопрос: «А дальше что?» А если она и правда беременна? Этот карцер превратится в одиночную камеру до конца жизни? Я буду, как отец, снимать улыбку, перед тем как войти в квартиру, и, игнорируя ребёнка, проходить в свою комнату? Буду видеть в невинном ребёнке исключительно её черты лица, ловить намёки, двойной смысл, а потом меня затопит раздражение… В детстве я всегда оправдывал отца: устал, много работы, не выспался. Но никогда не думал, что меня не любят. Ему просто было сложно! Вот и мне станет сложно жить, дышать, радоваться и просто существовать…

– В смысле – ты сыт?

– В прямом. Ты сказала приехать к ужину, я приехал. Всё по договору, Дина Равильевна. Ещё вопросы есть? – снял пиджак, повесил его в пустой шкаф.

– А что… Что … Ты будешь спать тут? – она хлопала глазами, вертя головой, словно искала чемоданы, с которыми я должен был явиться в это «уютное» гнёздышко.

– Конечно. А ты чего ожидала? Только не говори, что в твоём сценарии я должен подхватить тебя на руки и, рассыпая благодарности за ещё не рождённого ребёнка, утащить на супружеское ложе, – стянул галстук и прошёл по коридору. Толкнул дверь в спальню и расхохотался. Комната теперь мало напоминала исходную картинку: новые шторы бирюзового цвета, пушистый ковер у кровати и, естественно, шёлковое бельё молочного цвета. – Ты серьёзно? Ты правда думала, что я буду спать с тобой? Приду с работы и с порога разложу тебя на комоде в прихожей?

– А чем это я хуже твоей жопастой? Её ты, наверное, брал не только в прихожей?

– Дин, ты умом тронулась? Я тебе пёс цепной, что ли, чтобы спать, есть и трахаться по команде? Ты хотела жить вместе?

– Да!!

– Вот… Я дышу рядом с тобой, а значит, живу, – я вовремя сделал шаг назад, и её рука обласкала воздух, лишь кончиком ногтей царапнув пуговицы на рубашке. – Запишись в свою клинику на УЗИ. Я лично отвезу тебя.

– Зачем?

– Хочу сам увидеть … – бросил взгляд на её живот.

– Тебя всё равно в кабинет не пустят, – Дина растеряла напор в голосе. – Ты же не муж.

– Тогда в частную пойдём.

– Но меня уже прикрепили к врачу, Лёва. Для чего подвергать ребёнка рискам?

– Ну и отлично. Запишись в свою, я у двери подожду, с другими отцами почирикаю. Ты же хотела, чтобы мы семьёй были? Получай. Сейчас запишись, Дин… Сейчас… Иначе я всё сделаю сам…