Играя с ветром

Глава 19

Ника

Я в сотый раз прокляла себя за то, что согласилась работать в этом удачном офисе под руководством Дония. То стервы сисястые, то Корабликов со своими ухаживаниями, теперь вот десятки глаз, устремленных на меня… И что-то мне подсказывало, что это ещё не конец.

– Вероника Николаевна, вам есть что добавить? – Лев медленно расхаживал по кабинету, в абсолютно несвойственной ему строгой манере рассказывая о субординации, этике и прочих шокирующих коллектив вещах. Сотрудники перешептывались, зыркали в меня гневными глазками, особенно девицы, поспешно застёгивающие рубашки до самого горла. Его тяжелые шаги отдавались в ушах громким «тыщ-тыщ», казалось, с каждым шагом тишина становилась гуще, напряженнее, а гнев в глазах моих коллег – ярче.

А ну и пусть! Мы тут работаем, а не секс-услуги оказываем. Такими темпами салон превратится в какой-нибудь бордель, куда клиенты будут приходить, исключительно чтобы поглазеть на таких вот Дин.

– Нет, Лев Александрович, вы были максимально точны, – перебирала документы на столе, откладывая наброски своей пламенной речи, которая и не понадобилась. Доний всё сделал сам.

– Вот и хорошо, – Лёва сел на подоконник, закурил, прожигая во мне дыру внимательным взглядом. – Тогда приступим к совещанию, а к остальным просьба вернуться на рабочие места. Зиновьев, ты первый, только учти, что это твой контрольный проект, если завалишь, переведу снова в менеджеры.

Начальник отдела закупок встал, поправил галстук и подошёл к демонстрационному стенду. Парень нервничал, суетливо развешивал плакаты с диаграммами и всё время косился на шефа. А Доний словно и не собирался его слушать, он продолжал смотреть на последний ряд уютного зала для совещаний, где я трусливо пряталась за спинами коллег.

Мне бы вовремя сообразить, что за шальным взглядом таится коварная, чётко выверенная ловушка… но нет. Я курицей безмозглой расползлась по стулу, пытаясь найти удобную позу. Но все не то было. Руки были слабыми, ноги скручивались, в попытке унять назойливую ломоту. Жар пульсировал где-то внизу живота, и я стремительно теряла способность дышать.

Воздух плавился, по коже потёк ручеёк обжигающего олова… Я не могла вдохнуть, не могла поднять голову, не могла столкнуться взглядами, потому как пожара было уже не избежать.

Наивная…

Если ты отчаянно пытаешься не распалить пламя, то оно само придёт к тебе. А так и вышло…

Очнулась, лишь когда соседний стул шаркнул ножками о пол, придвигаясь ко мне ближе. В носу защекотало от его резкого аромата, а по спине медленно заскользила его рука. Лёва смотрел на выступающего, кивал и даже умудрялся перелистнуть краткое содержание его доклада, но недолго…

Я была в такой прострации, что не замечала людей, посторонних взглядов, пыталась сконцентрироваться на своём дыхании, поэтому и вздрогнула, когда на колено легла горячая ладонь… Его пальцы с силой впивались в кожу, скользя по шёлку чулка вверх.

Лёва мизинцем раскинул полы разреза на юбке, что шёл по ноге, тихо зарычал и ускорился. Подцепил кружевную подвязку, обжигая оголившуюся кожу своими точными касаниями.

Рядом с ним все иначе было. Это как идти против течения или гулять в густой лесной чаще, наполненной буераками, пугающими шорохами, вместо того чтобы быть как все – весело бежать по дорожке из желтых кирпичей.

Он был моим дремучим лесом, входя в который приходится смело преодолевать все страхи, потому что дальше тебе непременно будет хорошо.

Хотелось сбежать, спрятаться, чтобы сгореть дотла в одиночестве, но вместо этого продолжала сидеть, смотря в затылки сотрудников, которые, в отличие от нас, внимательно слушали докладчика. А когда Лёва пробрался под бельё, пришлось зажать рот руками, сдерживая сладкий стон.

Он плевать хотел на то, что мы не одни, плевал на моё смущение и желание, потому что всегда четко знал то, чего хочет, знал пути достижения. И, к моему счастью, сейчас он хотел меня…

Я готова была растечься плавленым воском, подчиняясь его рукам, потому что ничего охренительнее я ещё не ощущала. Он словно был из параллельной реальности, где время останавливается, мир замирает, а все мысли крутятся вокруг него. Меня и бесило, и возбуждало одновременно то, как реагирует моё тело. Оно становится лёгким, как ветерок, и чувственным, будто все эмоции отпечатываются на нервных сплетениях.

Понимала, что Лёва меня наказывает и за Кораблёва, и за то, что не подпустила к себе после того, как застала их наедине с Диной, но ничего не могла поделать. Он словно открыл сундук, в котором всё это время скрывалось моё удовольствие, вырвавшееся только сейчас. И повелевал этим сладостным чувством сам Лев Саныч.

Он с силой толкнул мою ногу, отводя ее в сторону так, чтобы было удобнее изводить меня, и я подчинилась. Прикусила щёку, когда он заскользил между складочек, нечаянно ударяя по комочку нервов, и я уже готова была разлететься на миллион осколков. Откинулась на спинку, отчаянно пытаясь не закрыть глаза от удовольствия.

Оргазмы с ним были мощными, быстрыми, как вспышки, вот только туманность сознания оставалась надолго, будто специально. Чтобы и не думала забыть, как хорошо в опасной чаще его влажного от дождя леса.

– Дыши, девочка, дыши…

И я дышала. Часто, как собачка. Смотрела по сторонам, пыталась найти предмет, чтобы сконцентрироваться на нём, пока не наткнулась на пристальный взгляд…

Дёмина, чуть повернув голову, откровенно подсматривала за нами. Из-за плотного ряда коллег ей приходилось таиться, вертеться, чтобы поймать какую-нибудь подробность. Её щёки зарделись румянцем, от помады не осталось и следа, она с силой прикусывала губы и щурилась, словно пощёчину получила.

Но мне уже было не важно… Дёмина и прочие просто перестали иметь значение. Даже если они сейчас разденутся и пойдут дефилировать по офису голышом.

Я была всего в шаге от своего удовольствия. Перед глазами уже всё поплыло, пальцы с силой сжимали спинку соседнего кресла, а сердце замирало, чтобы насладиться этим волшебным мгновением. Я откинула голову, задержала дыхание, приготовившись встретить рассвет и над лесом…но вдруг всё прекратилось… Лишь пара хитрых прозрачных глаз смотрели на меня, и снова эта улыбочка гаденькая появилась. Лёва подмигнул и вложил блестящие от моего сока пальцы в рот… пухлые чувственные губы сомкнулись, вбирая влагу, ноздри раздувались, предательски демонстрируя то, что таится за его спокойствием.

Меня молнией поразило. Осознание, что я вовсе не знаю этого взрослого мужчину, в глазах которого танцуют черти, наслаждаясь обжигающим пламенем. В извилистых, пожирающих мой самоконтроль языках пламени искрилось желание, порочность и обещание продолжения.

И я была на всё согласна!

Готова и гореть вместе, и содрогаться в конвульсиях на глазах у посторонних, и биться за его живой, искрящийся взгляд. Всё за него отдам, даже если знать буду, что счастье моё скоро закончится.

Я ластилась коленом, сжимала его руку, впивалась ногтями, пытаясь справиться с разочарованием, что фонтаном бурлило во мне. Казалось, что он украл мой самый лучший оргазм, и я определённо точно планировала его вернуть.

Лёва внезапно встал и стал расхаживать по залу, решив всё же поучаствовать в обсуждениях плана закупок на следующий квартал.

Наблюдала за ним, наслаждаясь мужской грацией и быстрыми взглядами в мою сторону, и такими коварными ямочками, что появлялись на его щеках. Но за Лёвой наблюдала не только я…

Дина Дёмина сидела в первом ряду. Видела, как она томно перебирает ногами, сверкая кружевом чулок, и медленно расстёгивает одну пуговицу за другой. Это было похоже на покер, где мой противник решил перебить мою ставку…

– А теперь все свободны, – Лёва проигнорировал её кривляния, хлопнул в ладоши и присел на край своего стола. – Дина, вы тоже свободны…

– А если у меня есть вопросы? – девушка сложила руки под грудью, в очередной раз вываливая её на всеобщее обозрение.

– Тогда и у меня возникают вопросы, чем вы, Дина Равильевна, занимались на собрании? – Лёва поджал губы и кивнул упрямой девушке на дверь. – Вероника Николаевна, а вас я попрошу остаться…

Остаться? Да меня и краном отсюда не сдвинуть, во мне будто силы кончились, я даже не обратила внимания на злобную фурию, вылетевшую из кабинета, потому что всё глупостью такой показалось.

– Иди сюда, – прошептал он, стягивая с шеи галстук.

– Не пойду…

– Пойдёшь!

Я не хотела идти, честное слово… Чуяла подвох, но встала и, еле шевеля абсолютно ватными ногами, пошла навстречу пламени, как бабочка, готовая насладиться своей погибелью…

Когда оставался последний шаг, Лёва схватил меня за руку, завёл её за голову, подхватил вторую и как-то слишком ловко связал шёлковым галстуком по запястьям. Большая ладонь легла на мою поясницу и уже через мгновение я грудью рухнула на стол.

– Лёва! – вскрикнула, я, напрасно пытаясь освободить руки. Елозила лицом по столешнице, дёргалась, как рыба на разделочной доске, не желая мириться с этой унизительной позой. – Отпусти!

Даже не успела сориентироваться, как Лёва одним движением задрал мою юбку на поясницу, подцепил трусики и стянул их. Его горячие ладони опустились на ягодицы, и я задрожала…

– Вероника Николаевна, конец рабочего дня, а я до сих пор не получил свой отчёт, – напряженный шепот слился со звоном металлической пряжки ремня. Его рука легла на мою плоть, пальцы заскользили между складочек, погружая меня в знакомый омут тумана… Реальность стиралась, чувствовала лишь его точные касания и хрип. В голове замигали сигнальные лампочки, дразнящие сладостным обещанием упущенного оргазма.

– Чёрт! – взвыла я, когда Лёва, особо не церемонясь, вошёл в меня.

Он коленом расставил мои ноги шире, сжал бёдра, фиксируя их, чтобы его толчки были максимально сильными и резкими. Я глотала воздух, царапала ногтями деревянную столешницу, сминала разложенные документы и стонала… И только я приняла обстоятельства, как Лёва резко перевернул меня на спину, зацепил узел галстука за ручку ящика, растягивая, как ниточку и стал быстро расстегивать пуговицы.

Одежда будто мешала ему, лишней была. На лбу проступила венка, губы сжались в нить, когда его руки стали шарить по моему телу, он стянул ткань бюстгальтера, и моя грудь сама выпрыгнула ему прямо в руки.

– Кто ты… Кто ты такая… – шептал он, обжигая поцелуями. Втягивал сосок губами, слегка прикусывал снова замаливал свое нетерпение жаркими прикосновениями. Лёва резко выпрямился, согнул мои ноги в коленях, прижал к себе, и тут начался настоящий ад…

Тело перестало мне принадлежать, я извивалась, прикусывала собственное плечо, чтобы не собрать рвущимся криком весь офис на этом «закрытом совещании». Не было тут места никому… Не было… Только я и он…

Толчки становились быстрее, жестче, его хватка была болезненной, сильной, но это было ерундой по сравнению с тем адом, что творился внутри меня…

Все нервы канатами были натянуты до треска, мышцы живота стянулись в узел, лёгкие сжались, туман в голове превратился в молоко, и я полетела… Распахнула глаза, а рот открылся сам, и мой крик взорвал тишину кабинета. Тело содрогалось конвульсиями, казалось, что я падаю в бездну, откуда уже не вырваться никогда…

На том дне я оказалась не одна, потому что через мгновение на меня рухнул и Лев, прижал к себе, пряча сбивчивое дыхание в шее.

– С сегодняшнего дня я обожаю совещания, Вероника Николаевна, будьте любезны пересмотреть моё расписание?

– Лёва, развяжи меня, а то руки затекли, – смеялась, прижималась щекой и вдыхала…вдыхала аромат его кожи, скользила языком, наслаждаясь солоноватостью. И дышала… дышала, потому что стала привыкать к ощущению, что без него уже не могу выполнять это машинальное действие. Все внутри меня заполнил… Все забрал.

– А я вот думаю, может, не развязывать тебя? Вдруг у меня ещё есть что обсудить?

– К тебе скоро Керезь с Мироном приедут, ты же помнишь? Или ты хочешь, чтобы я их встретила вот так? – обняла Лёву ногами, ощущая до сих пор твёрдый член внутри.

Хотелось вильнуть бёдрами, потому что знала, что пламя вспыхнет вновь. Жадная стала до малейшего мгновения близости. Хотелось прижаться так, чтобы чувствовать сердцебиение, губами ощущать разъяренную венку на шее и через боль вдыхать горячий воздух. Рядом быть хотелось. Просто рядом.

– Ни в коем случае, – Лёва улыбался, целовал меня в нос, собирал губами кристаллы соленых слез, что непрошенным дождем струились по лицу. – Ладно… Плыви, золотая рыбка, но помни, что если у твоего невода я замечу хоть одного захудалого карася, вместо шелкового галстука запястья обнимут наручники. А их не снять зубками. И будешь ты ходить за мной весь день напролёт.

– Доний, ты что, ревнуешь? – осенило меня как-то внезапно. Я села на столе, забыв про стеснение.

– Ты думаешь, это так называется? – Лёва натянул брюки и подошел ближе. Его нежные руки бережно спрятали красную от укусов грудь в кружево, а пальцы запорхали по пуговицам.

– Да я уверена!

– Тогда я пиздец как тебя ревную, – Лёва резко наклонился, упёрся лбом и зашептал: – Ты ядом в кровь проникла! Чувствую твой запах и умираю от собственных фантазий! Я как подросток хожу с перманентным стояком, но это не просто ебучка, Ветерок… Это не механика секса. Это что-то другое. Ты знаешь, что это?

– Только Доний может сказать «ебучка» так романтично, что я готова снова запрыгнуть на него.

– Ты ведьма…

– Я знаю, как меня сжечь…

Мы ещё долго целовались. Медленно, не торопясь, будто планета замерла, лишь бы сохранить это волшебство нежности. А я плакала… плакала… Потому что это просто не могло быть реальностью.

– Бля, – шикнул Лёва, смотря в окно, выходящее на служебную парковку.

– Ой… – мне даже объяснять ничего не нужно было, потому что машины своих бывших боссов я знала, как никто другой. Спрыгнула со стола, опустила юбку, собрала растрепанные волосы в пучок и закрепила карандашом. Мы собирались, как в армии. Быстро, весело переглядывались, понимая, что можно навести порядок в кабинете, но стереть этот предательский румянец с лиц невозможно.

Мы только успели привести себя в подобающий вид, как громогласный голос Германа Львовича раздался из приёмной:

– Деточка моя! Ты где? Не прячься…

– Герман Львович, – распахнула дверь, впуская моё бывшее начальство, – Мирон Михалыч, какими судьбами?

– Всё, собирайся, Ника! – рычал Королёв, осматриваясь вокруг. – Нет без тебя жизни, Ветер. Не офис, а дурдом!

– Ещё чего!

Я застыла, ощущая, как ладонь Дония скользит по моей спине. Но шокировало даже не его внезапная откровенность, а то, как распахнулись глаза Королёва и Керезя, внимательно следящих за смелостью моего нового шефа. А мне стало так стыдно, что повеситься хотелось!

Лёва словно показывал всему миру то, что мы так отчаянно пытались спрятать двумя минутами ранее.

– Значит, не вернёшься? – прошептал Мирон, растирая лицо ладонью.

– Так, мне пора, а вы тут совещайтесь на здоровье, – пропищала и смылась из кабинета со скоростью молнии. Вбежала в общий туалет, спряталась за дверью кабинки и заскулила.

Мне бы радоваться, что он не прячется, не делает вид, что я бездушная вещь в его офисе, но что делать со стыдом???

Села на стульчак, закрыла ладонями лицо, словно даже стеклянная дверь смотрела на меня с осуждением.

Что все сотрудники подумают? Что секретарша прыгнула в постель своего босса?

– Мамочки… Мамочки… – шептала, ярко представляя картинки перешёптываний по офису. Надо возвращаться на своё рабочее место, а Лёва пусть Зину забирает!

И я уже почти решилась вернуться в кабинет, чтобы попроситься обратно, как дверь скрипнула, и тихие женские голоса эхом заполнили дамскую комнату. Я инстинктивно поджала ноги, вслушиваясь в змеиное шипение.

– И что? Выгнал тебя? – защебетал женский голосок.

– Ага! Выставил за дверь, Роз. Как кошку! – а вот этот голос я знала… Дина. Я даже дышать перестала, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Дин, ну он тебе ничего не обещал. Ты ж сама на него весь корпоратив вешалась, и в квартиру свою обманом его затащила, так чего ты сейчас волосы рвёшь?

– Потому что он мой! И никакой облезлой гадине я его не отдам. Такая карта раз в жизни падает! Я все поставила на кон, надоела мне эта съёмная комната с соседями-арканами, и их тушеная капуста уже поперёк горла стоит, и в магазин я хочу приходить, чтобы выбирать красивую одежду, а не на ценники пялиться. И я своего не упущу, Роза. Вот увидит, курица… Настанет день, и это я её буковкам учить буду, вот тогда и посмеёмся!

– Ой, Дина… Этот Николай Вероникович в юбке ещё нам всем кровь свернёт, поэтому если ты от неё избавишься, с меня бутылка шампанского!

Закрыла глаза, вспоминая каждого сотрудника. Но у меня была отвратительная память на имена, мама даже шутила, что в детском саду родители на шкафчиках рисовали зверят своим детищам, а моя родительница мне писала имя, потому что по вторникам я была Русалочкой, по средам Золушкой, а в пятницу и вовсе Принцессой.

– Мелко мыслишь, Роза… Мелко…

И с этими зловещими словами комната опустела…