Избранница мести

Глава 23

В голове Кейт крутилась только одна мысль: как можно больше дистанцироваться от Джека. Она побежала к озеру, потому как решила, что он этого не ожидает. Это даст ей достаточно времени, чтобы добраться до противоположной стороны. Она перестала думать о Томми. Нет смысла мучить себя. Единственное, что может помочь ему сейчас, — это позвать на помощь. Возможно, ей следовало пойти одной в первый раз.

Добравшись до кромки воды, она замерла. В голове у нее стучало, и в этом пульсирующем ритме ей показалось, что она слышит приближение Джека. Она повернула налево, побежала параллельно лесу и, решив, что под прикрытием деревьев ей будет безопаснее, проскользнула в лес, не сбавляя скорости. Почти сразу же зацепилась ногой за корень и упала.

Кейт лежала, уткнувшись лицом в сосновые иголки, и слушала.

— Кейт!

Кейт прищурила глаза. Она знала, что он последует за ней. Он будет преследовать ее вечно. Его голос звучал издалека, но там, где она лежала, не было укрытия. Если бы он подошел ближе, то увидел бы ее. Кейт поднялась на ноги и направилась к озеру. Об этом невозможно думать. Страх разъедал ее, заставляя дрожать ноги, прерывисто дышать и путать мысли. Она не знала, куда идти. Вместо того, чтобы планировать побег, она могла думать лишь о том, что он сделает, если поймает ее.

Когда она приблизилась к воде, то снова услышала, как он зовет. Близко. Притормози, притормози. Думай. Если она убедит его, что ходила в дома на дальней стороне, то сможет ли пойти и забрать Томми? Могла ли она спрятаться в лодочном сарае? Нет, двери были заперты на висячий замок. Она перешла на другую сторону деревянного строения, подальше от того места, где Джек мог выйти на тропу. Кейт провела руками в перчатках по бревнам, нажимая, чтобы проверить, не расшатались ли какие-нибудь. Дерево старое, но она никак не могла забраться за доски так, чтобы Джек не увидел.

Причал тянулся над озером, подобно пальцу. Может, там есть вход через воду. Кейт вошла в озеро вброд. Холод проникал в ее ботинки и джинсы, тысячи иголок покалывали кожу, поднимаясь все выше по мере того, как вода становилась глубже. Кейт остановилась, представив, что Джек видит рябь, но темнота ее пока скрывала. Кейт напряглась, когда холод пробежал по ее телу. Дно озера поднялось, и вода стала ей по грудь, прежде чем она смогла пройти под настилом. Пробираясь обратно к лодочному сараю, она увидела Джека, стоящего на берегу в пятидесяти ярдах от нее.

Кейт прижалась к торцу здания, держа над водой только голову и верхнюю часть груди. Так холодно, что у нее начали стучать зубы, и она прикусила губу, чтобы подавить любой звук.

— Вернись сюда, ты, гребаная сука, — закричал Джек. — Иди сейчас, и я не причиню тебе вреда. Но если мне придется искать тебя, я отрежу твою гребаную ногу, чтобы ты больше не могла бегать.

Кейт подавила всхлип.

— Если ты не придешь сюда прямо сейчас, я сделаю больно Томми. Это будет твоя вина, сука.

Кейт попыталась сдвинуть панель, которая загораживала вход в лодочный сарай. Если бы та скользнула вверх, у нее не было бы никакой возможности ее сдвинуть. Она предположила, что обычно она открывалась изнутри. Вероятно, под ним щель, но Кейт не могла нырнуть.

— Иди сюда, Кейт. Если ты не появишься передо мной сию минуту, твоя спина будет не единственной, на которой я вырежу свое имя. Она закрыла глаза. Голос Джека стал громче. Ее сердце забилось, как у пойманной мыши. Она больше не чувствовала пальцев на ногах. И на руках тоже.

Джек или вода могли ее убить. Кейт прижалась к панели, и что-то поддалось у нее за спиной. Она повернулась, сняла перчатки, засунула их за воротник, затем опустила пальцы под воду. Они скользнули в щель, и когда она потянула, а не толкнула, доски сдвинулись.

Мгновение спустя она протиснулась через щель и вернула доски на место. Внутри было темно, но лунный свет проникал сквозь щель в крыше над местом, где обычно стояла лодка. Кейт осталась под мостком сбоку и, отбросив мысли о том, что находится в воде, бесшумно двинулась обратно к берегу, вода с каждым шагом становилась все мельче, так что ей пришлось наклониться и наконец ползти.

В дальнем конце Кейт извивалась под досками, которые образовывали пол, пока не выбралась из воды и не забилась в тесное грязное пространство. Она свернулась калачиком, дрожа так сильно, что у нее закружилась голова. Теперь ясно слышала Джека, который то ругался и кричал, то звал ее, как любовник.

— Кейт! Пожалуйста, милая. Ты мне нужна.

— Ты, гребаная пизда, выходи сюда.

— Ангел. Где ты? Мы можем с этим разобраться.

Она закрыла лицо руками и ждала.

Над ее головой он загремел висячим замком на двери. Дерево глухо стукнуло, когда он пнул его. Кейт оставалась абсолютно неподвижной, застыв не только от холода, но и от страха.

Наконец, она услышала звуки его ухода и через мгновение рискнула поднять голову, чтобы посмотреть сквозь щель в досках. Кейт внезапно испугалась, что увидит, как его глаза смотрят на нее в ответ. Он снова звал ее, но уже издалека. Непосредственная опасность миновала. Но ей было холодно. Сухими оставались только ее голова и плечи, шапка на месте.

Ей нужно заставить кровь течь по ее негнущимся и невосприимчивым пальцам. Согревание их дыханием ничего не дало. Она крутила перчатки в руках и переворачивала до тех пор, пока у нее не заболели пальцы, прежде чем снова их надеть. Даже мокрые перчатки были лучше, чем ничего.

Она в безопасности от Джека под лодочным сараем, но умрет, если останется здесь.

Как долго ей ждать, прежде чем двигаться? Искорки света на краю досок с каждой минутой становились все ярче. Какие у нее шансы при дневном свете?

Когда ее глаза начали привыкать к слабому освещению, Кейт огляделась. Может быть, есть выход, не возвращаясь в воду. Она скользнула по грязи и вскарабкалась по вертикальным деревянным опорам на другую сторону сухой площадки.

Если она сможет выбраться с той стороны, между ней и Джеком останется лодочный сарай.

Кейт ахнула, когда ее колено стукнуло об острый предмет. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, стараясь не расплакаться. Она потянулась назад, чтобы потереть колено, и коснулась чего-то еще. Кейт повернулась и стянула перчатку. Ее пальцы пробежались по твердой округлой поверхности. Придвинувшись ближе, Кейт уставилась на свою находку и подавила безумный порыв рассмеяться. Это похоже на какой-то фильм об Индиане Джонсе, а не на реальную жизнь.

Ее рука лежала на черепе.

Нашла ли она Стивена? Заполз ли он сюда, как она, или был убит и спрятан? Если Джек убил его, значит, он знал об этом месте. Он так разозлился на Томми, когда тот постучал в дверь. Джек боялся, что они найдут тело? Неужели думал, что пол надломится? Но, возможно, Стивен виновен, убил свою мать, спрятался здесь и умер.

Кейт ощупала все вокруг замерзшими пальцами, и ткань под черепом смялась от ее прикосновения. То, что она увидела тогда, заставило ее подумать, что совершила ошибку, что это вовсе не Стивен. Даже в тусклом свете знала, что смотрит на другой череп, не больше апельсина. Скелет побольше, свернувшийся вокруг скелета поменьше? Стивен или, может быть, мать, обнимающая ребенка, и они умерли вместе.

Может быть, это кто-то вроде нее, кто пытался сбежать от Джека.

Сколько времени потребовалось телам, чтобы превратиться в скелеты? Что-то потревожило их раньше, чем это сделала она. Кости лежали не в тех местах. Она заставила себя просмотреть останки. Одежда расползалась в ее пальцах, оставляя одни кости. Она нашла молнию и пуговицы, но никакого оружия и ничего, что указывало бы на то, кем они были или как долго там находились.

Знал ли Джек о пространстве под лодочным сараем или нет, Кейт больше не хотела там оставаться. Поскольку выхода с этой стороны нет, она неохотно вернулась к воде и вышла тем же путем, каким вошла, вставив расшатанные доски на место, насколько смогла. Ей пришлось собрать всю свою энергию, чтобы пробраться обратно к берегу. Если она сядет, то больше никогда не встанет.

Кейт не могла ни видеть, ни слышать Джека. Взошло солнце, теплое сияние в небе наполнило ее страхом. Она отвернулась от направления, в котором, по ее мнению, он ушел, и нацелилась на большую скалу, выступающую из воды примерно в двухстах ярдах от них. Она обойдет озеро поэтапно. Проникнет в дом.

Она не могла мыслить шире.

Но она слишком замерзла и устала. К тому времени, как добралась до скалы, Кейт хотелось лишь лечь. Она упала на колени, повернулась и увидела, что он приближается.

Кейт соскользнула с гладкой ледяной скалы в озеро, не в силах остановиться. Она вздохнула с облегчением, увидев, что вода доходила ей только до лодыжек, хотя этого и не чувствовала. Она перебралась на другую сторону скалы на ногах, которые казались бетонными блоками. Как только Джек пройдет по берегу, она сможет пойти в противоположную сторону. Но знала, что ее шансы на выживание падают с каждой секундой.

Пошел снег. Кейт с гипнотическим изумлением наблюдала, как крупные хлопья падали вниз и исчезали на поверхности воды. Видимость резко упала. Она подняла руку, чтобы протереть очки, и поняла, что потеряла перчатку. Ее негнущиеся пальцы были похожи на кости, которые она только что нашла. Они не причиняли боли, но она так устала.

— Хорошо поплавала?

Кейт даже не отреагировала на его голос. Она была слишком измучена. Джек просунул руки ей под мышки и втащил ее обратно на камень. Она лежала, глядя на него снизу вверх, и жалела не себя, а только Томми. Снег покрывал ее лицо, оседал на очках.

— Почему ты такая мокрая? — спросил он.

Кейт не ответила. Он снял с ее лица очки, затем уронил их на камень рядом с ее головой и разбил каблуком, растерев их в порошок, прежде чем выбросить остатки в воду.

— Вставай, — рявкнул Джек.

Кейт пожалела, что не может смеяться. Она закрыла глаза, и он заставил ее выпрямиться.

— Ты гребаная тупая сука.

Ее оставшаяся перчатка была сорвана. Мертвый вес промокшего пальто исчез, и его место заняло что-то более легкое, теплое. Кейт открыла глаза.

Он одел ее в свой свитер и перчатки. Это первый раз, когда она видела его бледным и охваченным паникой. Мысль о том, что он не хотел, чтобы она умерла, не приносила утешения.

Джек наполовину тащил, наполовину нес ее обратно в дом. Боль была прерывистой, в одно мгновение пронзая ее, как лезвие ножа, а в следующее превращаясь в тупую боль. Кейт то приходила в сознание, то теряла его; всякий раз, когда закрывала глаза, он кричал и бил ее по лицу, заставляя проснуться.

— Не смей засыпать. Ты мать. У тебя ребенок. Как ты могла снова бросить его? Ты нужна ему.

Ноги Кейт скребли по земле, стукаясь о камни, когда он тащил ее по снегу.

— Ты притворилась паинькой. Устроилась на работу в детскую секцию в библиотеке. Работала в те часы, которые не нужны твоим коллегам. Какая гребаная мученица. И все это притворство. Ты эгоистичная сука.

Джек поднял Кейт и перекинул через плечо, как кусок мяса. Это все, чем она являлась.

— Дважды, Кейт. Ты дважды отказалась от своего собственного ребенка. Сначала отрицая его существование, теперь убегая от него. Томми подумает, что ты его больше не любишь.

Он доверял тебе, а ты предала его.

У нее нет выбора. Она должна была бежать. Но теперь слишком поздно.

Вернувшись в дом, он бросил ее на пол перед печью.

— Сними эту мокрую одежду, — приказал он, снимая ботинки.

Кейт была неспособна убедить свои пальцы что-либо сделать. Она потянула за край свитера, но не смогла за него ухватиться. Наконец, Джек сделал это за нее, грубо стянув его через голову вместе с шапкой и сорвав с нее футболку.

— Я только что спас тебе жизнь. Ты не можешь придумать, что сказать? — огрызнулся он, набрасывая на нее флисовое одеяло.

Кейт вымолвила губами единственные слова, которые у нее имелись для него, и они прозвучали медленно и невнятно:

— Я хочу твоей смерти.

Джек рассмеялся.

— Тебе повезло, что это не так. Ты могла убить Томми. Ты думала об этом? Ты могла вечно блуждать в тех лесах, и тебя никогда не найдут, совсем как моего брата.

Он начал растирать ее одеялом.

Кейт никак не отреагировала. Нетрудно, когда ее лицо замерзло.

— Пить, — пробормотала она.

Джек открыл холодильник и достал содовую. Он положил ее перед ней. Рука Кейт выскользнула из-под одеяла, но она не смогла обхватить пальцами банку. Та откатилась в сторону. Джек схватил ее, сорвал язычок и поднес к ее рту. Содовая пенилась, но Кейт глотала сладкую газировку, пока та не стала литься по подбородку.

— Единственное, что ты сделала правильно, — это не прикасалась к машине. Если бы ты порезала шины, я бы выпотрошил тебя и оставил висеть на дереве.

Он снова стал растирать ее тело, и ее кожу начало покалывать.

Ей следовало порезать шины. Почему она не подумала об этом? Но он не стал бы потрошить ее. Если бы хотел ее смерти, он бы оставил ее у озера. Она нужна ему живой.

Тепло, исходившее от дома, начало бороться с ознобом ее тела. Она все еще не чувствовала ни своих ног, ни пальцев.

— Наверх, — приказал Джек.

Кейт едва дышала, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Неужели он думал, что она притворяется? Он ногой ударил ее в бок, и Кейт дернулась на полу, содовая брызнул у нее изо рта.

Свернувшись калачиком, она задыхалась, зажмурив глаза и ожидая нового удара. Вместо этого что-то гладкое и холодное ударилось о ее зубы. Она открыла глаза. Джек держал нож у ее рта.

— Наверх, — повторил он. — Ползи, если не можешь ходить.

Кейт встала на четвереньки. На каждом шагу он колол ее спину и ноги кончиком ножа. Кейт понятия не имела, режет он ее или нет. Когда его пальцы коснулись места на ее спине, где он вырезал свои инициалы, она догадалась, что сейчас произойдет, и захныкала.

— Ты наверняка чертовски напугана, сука. Иди в ванную.

Кейт ползла всю дорогу, но когда добралась туда, то заставила себя подняться на ноги. Если, в конце концов, это окажется ее последним моментом на земле, она хотела встретить это стоя, а не на полу у ног этого ублюдка. Схватившись за раковину, она повернулась.

Джек держал нож в левой руке, крутя рукоятку взад-вперед между пальцами, так что лезвие блестело в раннем утреннем свете.

— Столько усилий, чтобы встать, а я хочу, чтобы ты легла лицом на пол, — ухмыльнулся Джек.

— Отвали.

Ухмылка сползла с его лица. Кейт не стала умолять, не станет сотрудничать. Больше нет.

Кейт поняла, что с нее хватит. Она упала прежде, чем почувствовала удар. Ее голова ударилась о стену, и она рухнула на пол. Джек упал рядом с ней и прижал ее лицом к полу. Он оседлал ее, зажав ее ладони под своими коленями, вдавливая костяшки ее пальцев в деревянные доски.

— Я предупреждал тебя, что произойдет. Это твоя вина.

Когда нож вонзился в ее кожу, Кейт закричала в пол.

— Это «А», теперь «К».

Она чувствовала, как кровь стекает по ее коже, теплая по холоду.

— «К».

— Что случилось, мамочка? Почему ты на полу?

Кейт открыла глаза. Томми стоял в дверях, засунув большой палец в рот и зажав под мышкой синюю игрушку.

— Я проснулся. — Его взгляд перемещался с нее на Джека.

— С мамой все в порядке. Скажи ему, что с тобой все в порядке, Кейт.

— Прекрасно… — Кейт едва могла говорить, слово звучало неправильно.

— Ты поранилась?

— Нет. Мама так сильно любит меня, что хотела, чтоб мое имя было у нее на спине. Ты слышал о татуировках? Вот что я сделал. Подойди и посмотри.

— Кровь идет, — пробормотал Томми с порога.

— Только немного. Это ведь не больно, правда, мамочка?

Кейт ничего не произнесла, и Джек перенес свой вес так, что его колени сильнее вжались в ее ладони, надавив на костяшки ее пальцев. Она вскрикнула.

— Ну, может быть, это немного больно, но мама не возражает. На самом деле, я думаю, маме тоже понравилось бы твое имя. Что ты думаешь, Кейт?

Из ее горла вырвался звук, похожий на скулеж животного.

— Передай мне это полотенце, Томми. Мы не хотим больше устраивать беспорядок. А теперь подойди и встань на колени рядом со мной.

Томми стоял у двери, по его лицу катились слезы.

— Иди сюда, прямо сейчас, — крикнул Джек. — Не заставляй меня повторять тебе дважды.

Томми подошел к Кейт и опустился на колени. Его пальцы скользнули по ее лицу.

— Где твои очки?

Джек оттащил его в сторону.

— Мама сломала их. Вот, держи нож вот так.

— Не хочу. — Томми скривил лицо и заплакал еще сильнее.

— Конечно, хочешь. Мамочка хочет, чтобы твое имя было у нее на спине, чтобы она помнила, как сильно тебя любит.

— Я не могу писать.

— Мы сделаем только «Т». Небольшую букву. Я помогу тебе. Одна линия поперек и одна вниз.

— Джек… не надо, — прошептала Кейт.

Кейт прикусила руку, когда нож вошел в нее. Томми заплакал.

— Ну вот, видишь, это «Т» для Томми, и это совсем не больно, правда, мамочка?

Кейт не могла говорить.

— Иди и одевайся, приятель. Я помогу маме привести себя в порядок. Ты был хорошим мальчиком, и мы идем за мороженым, как я и обещал.

Кейт смотрела, как Томми уходит. У двери он обернулся и посмотрел на нее, и единственное, что Кейт могла сделать, — это моргнуть. Он исчез.

Давление сошло с ее рук, когда Джек поднялся на ноги, и она застонала от облегчения. Но он вернулся с наручниками, защелкнув один конец вокруг ее запястья, прежде чем оттащить ее к стене и прикрепить другой наручник к крану в ванне.

Кейт лежала, привалившись к бортику ванны, как тряпичная кукла. Она хотела закрыть глаза, но они оставались открытыми, устремленными на Джека. Он вставил пробку и включил воду.

— Я предупреждал тебя, Кейт. Не так ли?

Теперь он выглядел спокойнее. Напряжение с его лица исчезло. Боль в спине усилилась, как будто что-то пожирало ее. Слезы навернулись ей на глаза.

— Я тебя не понимаю, — произнес Джек и выглядел искренне озадаченным. — Ты должна быть благодарена за то, что я сделал. Я спас тебя от безнадежной работы, женился на тебе, нашел нашего ребенка и дал тебе дом. Я был гребаным святым. Почему ты все еще хочешь уйти от меня?

Он снова начинал злиться, и Кейт подумала о Томми внизу. Она попыталась придумать что-нибудь, чтобы успокоить Джека, но ее рот не слушался.

— Ты знаешь, твоя мать не могла насытиться мной. Она обычно пробиралась в мою комнату, и я просыпался и обнаруживал, что она мне отсасывает. Я открою тебе секрет, Кейт. Она ждала моего ребенка.

Кейт с трудом сглотнула. Комок застрял у нее в горле.

— Твой отец знал. Она сказала ему прямо перед его смертью. — Он рассмеялся. — Упс, я думаю, то, что его жена беременна, могло стать последней каплей для его бедного сердца, так как он не трахал ее годами.

Джек уставился на нее, и его лицо стало таким мрачным, что Кейт показалось, что в комнате потемнело.

— Ты знаешь, что твоя мать сделала со мной, милая? Ты хочешь знать, что действительно ужасного она сделала? — Он наклонился так, что его лицо оказалось рядом с ее. — Она убила моего ребенка.

Он закрыл кран и вышел. На мгновение Кейт вообще потеряла способность соображать. Она и так слишком много думала. Она растянулась, прижавшись лицом к ванне, ее спина горела, а разум был в аду. От Джека забеременела ее мать?

В какую дурацкую игру он сейчас играет?

Кейт слышала, как он разговаривал с Томми. Дверь хлопнула. Генератор перестал гудеть, и через несколько минут машина тронулась. Затем наступила тишина.

Кейт не могла пошевелить руками и подумала, что, возможно, Джек сломал их.

Кровь стекала по ее плечам и спине. Медный привкус заполнил ее нос. Ей нужно согреться в воде, но она не могла пошевелиться. Действительно ли от него забеременела ее мать? В «Эшленде» ничего не сказали, но беспокоились, что Кейт может подать в суд после самоубийства. Зачем давать ей дополнительные аргументы?

Неужели Джек похитил ее в наказание за то, что сделала ее мать? Она не могла отличить правду от лжи. Может, он какой-то псих, который выбрал ее наугад. Возможно, все, что он сказал, создано на основе небольшого знания и безумного воображения.

Но скелеты под лодочным сараем не выдумка. В тот момент, когда Кейт начала думать о том, как использовать это в своих интересах, она начала успокаиваться.

Джек не знал, что она видела. Он зол на Томми за то, что тот играл с дверью лодочного домика, но если бы Томми зашел внутрь, он бы не нашел того, что видела Кейт. Тела лежали под досками. Так что вполне возможно, что Джек не знал. Она сохранит это в секрете. Она не должна терять надежду. Даже если никто не искал ее, они бы искали Томми. Может быть, кто-нибудь узнал его, когда он ел мороженое.

С нечеловеческим усилием Кейт поднялась на колени и скользнула в ванну.

Внезапно раздался ужасный шум. Пронзительный звук, которого она никогда раньше не слышала,

и ее сердце подпрыгнуло в груди, пытаясь вырваться из тела. Только шум исходил изнутри нее, и Кейт не могла его остановить. Ее смыло неистовым потоком боли, она переворачивалась снова и снова, пока больше не перестала понимать, где верх, а где низ.