Когда она искушает

ГЛАВА 10

МАРТИНА

Когда я выхожу из своей спальни, одетая в спортивную одежду, меня встречает звук тяжелых шагов. Мой взгляд останавливается на паре коричневых рабочих ботинок, шлепающих по деревянному полу.

— Где ты была вчера? — спрашивает Поло, останавливаясь передо мной, его белая рубашка наполовину заправлена в поношенные джинсы. — Уже надоела работа?

Я улыбаюсь ему. — Я была занята.

— Сомневаюсь. — Его взгляд скользит по моему плечу, прежде чем вернуться ко мне. К моему удивлению, он подносит пальцы к моему лицу и заправляет прядь волос мне за ухо. — Здесь действительно особо нечем заняться.

— Она была со мной.

Голос Джорджио подобен отдаленным раскатам грома, низким и зловещим. Я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он выходит из своей комнаты. Он останавливается рядом со мной, его бицепс касается моего плеча.

Поло задирает подбородок, чтобы посмотреть на Джорджио, его взгляд обостряется, а губы изгибаются в ухмылке. — Ах. Мои извинения. Я вижу, вы взяли на себя ответственность за развлечение нашего гостя.

— Он меня не развлекает, — уточняю я. — Он учит меня.

— Он?

— Да. Самооборона.

Сарказм пропитывает его голос, когда он говорит: — О, точно. Критически важный навык, который нужно знать, когда вы отдыхаете в отдаленном замке. — Он переносит вес между ног, соединяя ладони за спиной. — Я надеюсь, что он полностью близок с тобой, Мартина. Вовлеченный инструктор — лучший способ учиться.

Смущение подступает к моей груди. Он намекает, что наши уроки неуместны?

Ночью мне удалось основательно убедить себя, что прикосновение его большого пальца к моему запястью было плодом моего буйного воображения. В лучшем случае это могло быть рассеянное поглаживание. Если мы собираемся продолжать делать эти уроки, я должна перестать вникать в подобные вещи.

Джорджио делает шаг вперед, раздражение волнами скатывается с него.

— Действительно. Программа, которую я даю Мартине, очень напряженная, так что вряд ли у нее хватит сил помогать тебе в саду. Я знаю, что ты более чем способен справиться с этим самостоятельно.

Челюсти Поло твердеют. — Конечно.

— Хорошо.

Они долго смотрят друг на друга. Затем ладонь обхватывает мой локоть и слегка надавливает. — Пойдем, Мари. У меня дела в двенадцать.

Мари.

Каким-то образом мне удается пробормотать Поло прощание, несмотря на то что все мои умственные способности сосредоточены на этом единственном слове.

Джорджио только что назвал меня Мари.

Когда мы успели стать так близки?

Мой пульс стучит в ушах, хотя рациональная часть моего мозга говорит, что в этом нет ничего страшного. Но когда я смотрю на Джорджио из-под ресниц, выражение его лица становится напряженным, и он не смотрит мне в глаза, как будто знает, что это прозвище не должно было так просто выскользнуть.

Он отпускает мой локоть, когда мои ноги касаются мягкого коврика, и подходит к ящику, чтобы выбросить ключи.

— Нам нужно поработать над твоей силой и выносливостью.

— Почему-

— Десять отжиманий, двадцать приседаний, тридцать приседаний в стойке. Пять раундов. Вперед.

Мои брови хмурятся. — Но почему-

Его глаза вспыхивают раздражением. — Начинай, Мартина! Пока ты со мной, ты делаешь то, что я говорю, поняла?

Разочарование в его тоне заставляет меня выпрямиться. Иисус. Какова его сделка?

— Ладно, — говорю я, опускаясь на землю. — Не надо кричать.

Он хмурится. — Я буду считать.

Далее следуют двадцать пять минут чистой пытки. Джорджио пропускает подсчет повторений, которые я делаю с плохой техникой, а это большинство из них, и после того, как он демонстрирует, как делать это правильно, он заставляет меня делать это снова и снова.

К тому времени, когда я заканчиваю пять раундов, мое тело похоже на желе, и я едва могу дышать. Я сгибаюсь в талии и упираюсь ладонями в колени. Мы даже не начали настоящий урок.

— Что мы сегодня изучаем? — Я тяжело дышу, глядя на него сквозь распущенные пряди волос, падающие на мое лицо.

Он жестом приглашает меня подойти к центру мата. — Мы собираемся повторить те же движения, что и вчера.

Выпрямившись, я подхожу к нему. — Действительно? Думаю, я поняла. Можем ли мы попробовать что-то новое?

Он рассматривает меня на мгновение. — Если ты сможешь сломать мою хватку с первой попытки, мы сделаем что-то новое.

Огонь загорается внутри меня от намека на скептицизм в его голосе. После всего, через что он меня только что заставил пройти, я хочу доказать, что он ошибается. — Отлично.

Твердая позиция. Его руки на моих запястьях. Его хватка напрягается.

Я не теряю ни секунды перед выполнением техники.

— Ха! — Отпрыгивая, поднимаю над головой освободившиеся запястья. — Я же говорила.

Линия между его бровями смягчается. — Хорошая работа. Ты быстро учишься.

Улыбка растягивает мои губы. — Ты хороший учитель — если не пытаешься убить меня тренировками. Вчера ты был намного терпеливее.

Он смотрит на меня, уголки его губ слегка изгибаются. — Терпеливее? Должно быть, я, наконец, приобрел это качество в старости.

Мои щеки горят от дразнящего тона его голоса. Это упрек мне в том, что я назвал его старым по дороге в замок? — Знаешь, я на самом деле не думаю, что ты старый.

В его взгляде мелькает что-то темное. — По сравнению с тобой я такой.

Я наклоняю голову в сторону. — Дай угадаю. Тридцать?

— Тридцать три.

Полагаю, я это понимаю, но должна признаться, я никогда не думала, что тридцать три года могут так чертовски хорошо смотреться на мужчине. Мои глаза скользят вниз по его телу, и что-то вспыхивает в воздухе вокруг нас, словно ток сбился с пути.

Джорджио прочищает горло и бросает взгляд на стену. — Есть ли что-то особенное, что ты хотела бы узнать сегодня?

Я копаюсь в своем мозгу, ища идею. Я уверена, что, если бы я попросила, он взял бы на себя инициативу, но похоже, что я заслужила этот шанс руководить остальной частью урока. Можно также выбрать что-то интересное для меня.

Очевидным было бы попытаться воспроизвести одну из ситуаций с Лазаро, но от одной мысли о такой попытке у меня выворачивается живот. Я далеко не готова.

Потом до меня доходит. Воспоминание до того, как моя жизнь полетела в дерьмо.

В моей частной школе редко случались драки, но на третьем курсе произошла одна драка, о которой потом все говорили неделями. Это случилось в столовой — двое парней узнали, что встречаются с одной и той же девушкой. Один из них был капитаном команды по плаванию. Другой боксер-любитель. Некоторое время они наносили удары, но потом более крупный капитан прижал боксера к стене, схватив руками за горло. Разница в размерах работала в его пользу, потому что боксер не мог дотянуться до него в таком положении. К тому времени, когда охрана их разъединила, он посинел. Оба в итоге были исключены.

Я смотрю на Джорджио. — Как мне уйти, если кто-то крупнее меня прижал меня к стене?

Его глаза сужаются, а челюсть твердеет. — Кто-нибудь сделал это с тобой? — спрашивает он резким, как бритва, голосом.

Я качаю головой. — Нет. Я просто однажды видела драку, и парень, которого прижали, не мог уйти.

Его плечи опускаются. — Это то, чему ты хочешь научиться?

— Ага.

— Хорошо. Иди встань у стены.

Когда моя спина прижимается к холодной штукатурке и он останавливается в шаге от меня, мой пульс ускоряется. Внезапно я не уверена, что это хорошая идея. Со стеной позади меня мне некуда идти. Мои внутренности трепещут от нервов и уязвимости.

— В этом бою как держали парня?

— Другой обхватил его за шею обеими руками.

Выражение лица Джорджио становится очень серьезным. Медленно он поднимает свои большие ладони и легко обхватывает ими мою шею. — Так?

Мои глаза расширяются, когда трепещущие частицы опускаются вниз и оседают между моими ногами. Неожиданная волна возбуждения обрушивается на меня, пропитывая меня жаром и заставляя меня остро осознавать, насколько мы близки.

Я моргаю. Я серьезно сейчас возбуждена? Иисус. Так вот что меня волнует — ощущение рук, обвивающих мою шею. Неудивительно, что я никогда раньше не чувствовала себя так. Никто другой в моей жизни не осмелился бы прикоснуться ко мне так.

— Да, — шепчу я.

Что-то мелькает в глазах Джорджио. Его хватка чуть-чуть сжимает мое горло, и моя кожа начинает гореть изнутри. Мои соски твердеют. Слава богу, сегодня я надела свой самый толстый тренировочный бюстгальтер.

— Возьми мое правое запястье правой рукой, — приказывает он низким голосом. — Тогда возьми левой рукой один из моих пальцев.

Я беру его запястье и тянусь через плечо, чтобы скользнуть одним из его толстых пальцев, прижатых к моей шее, в свою ладонь.

— Теперь тяни, как будто пытаешься его сломать.

Я сглатываю, и мое горло перекатывается под его ладонями. — Так? — Осторожно отгибаю его палец назад.

— Сильнее.

Мысль о перемещении под неестественным углом заставляет меня вздрогнуть. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Я отпущу тебя раньше, чем ты успеешь.

Я не уверена, что хочу, чтобы ты отпустил меня.

— Хорошо. — Я делаю, как он говорит, и он опускает руки, но тут же поднимает их обратно.

— Хорошо. Снова.

Его большие ладони ложатся на мои открытые ключицы, а затем поднимаются вверх, пока его большой и указательный пальцы не образуют воротник вокруг моей плоти. Его предплечья сгибаются, заставляя сухожилия и толстые вены под кожей пульсировать. Его хватка на мне легкая, но если бы он захотел, то без проблем раздавил бы мне горло за секунду.

Неявное доверие, между нами, прямо сейчас заставляет мой желудок сжаться. Это коктейль из нервов, страха, беспокойства и чего-то гораздо более нежного.

Наши глаза сталкиваются, его темные и бурные, мои широкие и возбужденные. Дерьмо. Он может сказать? Знает ли он?

Его взгляд падает на мои губы. — Давай, Мартина.

Практикуем несколько раз. Каждый раз, когда он снова кладет руки мне на горло, мой клитор пульсирует. Нервный пот катится по моей спине, несмотря на то что мы почти не двигаемся. Я боюсь, что он заметит и удивится, почему, но потом я понимаю, что его собственный лоб блестит. Он тоже потеет.

Как будто он мог видеть это наблюдение в моих глазах, когда я в следующий раз делаю движение, он отступает и поднимает подол своей рубашки, чтобы вытереть влажный лоб.

Мои глаза широко распахиваются, и мне кажется, что я перестаю дышать. Его плоский, точеный пресс двигается с каждым вдохом, его форма стала еще более четкой после предыдущих скручиваний, которые он делал рядом со мной. Я медленно выдохнула через губы.

Боже мой.

Я качаю головой, пытаясь сосредоточиться на поставленной задаче. Я должна тренироваться, а не пялиться на его тело, но трудно не заметить, как его пресс блестит от пота в свете спортзала. Мой взгляд останавливается на тонком шраме чуть выше его пупка, линии слегка приподнятой кожи, которая на тон светлее, чем остальные.

— Где ты получил это? — спрашиваю я, прежде чем передумаю.

Он позволяет своей рубашке сползти вниз по телу и смотрит на меня. — Что?

— Этот шрам над пупком.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, я понимаю, что только что призналась, что пялилась на него. Интересно, это то, что придает дополнительную дозу интенсивности его взгляду, или это воспоминание о том, как он получил шрам.

Он рассеянно проводит рукой по животу и, отвечая, спасает меня от смущения.

— Я получил его в том же году, когда меня сделали.

Любопытство шевелится под моей кожей. — Сколько тебе было лет?

— Пятнадцать.

Ух ты. Он был порезан тогда, когда я родилась. — Ты тогда умел драться?

В его глазах мелькает намек на веселье. — Нет. В начале мне часто надирали задницу, потому что мне никогда не приходилось торговать на улицах. Остальные возмущались тем, что мне приходилось целыми днями сидеть за экранами компьютеров. Первый год был худшим. Однажды ночью я возвращался в свою квартиру, и трое парней устроили мне засаду. Это был день выплаты жалованья, поэтому им нужен был мой конверт с деньгами, но они также хотели доказать свою правоту. Я боролся с ними, плохо. Они одержали верх в считанные секунды. Все могло бы закончиться намного хуже, если бы мой старый босс не приставил ко мне хвост.

— Сэл?

— Нет, это было, когда я еще был частью Альянса Секондильяно. Местный капо ценил меня, и он знал, что у меня есть цель на спине, поэтому он попросил одного из своих парней присматривать за мной. Это то, что спасло меня той ночью. Вскоре я начал изучать боевые искусства.

Меня поражает, что Джорджио знает, что значит быть побежденным. Сейчас я не могу представить его на проигравшей стороне в бою.

— Давай еще раз, — говорит он, но я качаю головой.

— Это слишком просто. Немного надуманно, тебе не кажется? В реальной атаке человек не стал бы терпеливо ждать, пока я попытаюсь выполнить все шаги.

Он скрещивает руки на груди. — Что ты говоришь?

Я несколько раз моргаю, пытаясь набраться смелости, чтобы сказать следующее предложение. — Делай это так, как будто это реально. Двигайся быстрее. Приложи больше силы.

Я могу сказать момент, когда он решает, что это плохая идея. В его взгляде ставни. — Это всего лишь наш второй урок.

— Я просто хочу попробовать это один раз. Если ты действительно хочешь, чтобы это было полезно для меня, интенсивность должна быть на уровне настоящей атаки. Иначе я не выживу.

Вздох срывается с его губ, но он не отказывается еще раз, как я ожидаю. Он обдумывает это, а затем опускает руки по бокам и говорит: — Только один раз.

По моему позвоночнику пробегает дрожь. Я не знаю, почему я хочу этого или что я надеюсь получить от этого, но это первый раз после Нью-Йорка, когда я чувствую что-то, что можно назвать настоящим волнением.

Джорджио занимает позицию передо мной. — Я буду считать до трех. Делай все, что тебе нужно, чтобы уйти, хорошо? Вспомни, чему я тебя учил.

— Понятно.

Он считает в обратном порядке, и когда он достигает «один», он бросается на меня, хватает меня за шею и прижимается всем своим телом к моему.

Весь воздух выходит из моих легких.

Адреналин зашкаливает, и на мгновение я просто слепо бьюсь об него. Все мои тренировки забываются, и инстинкт берет верх. Я пытаюсь оторвать от себя его руки, пытаюсь пинать его по ногам. Когда я наношу ему удар ногой по голени, он хмыкает и просовывает твердое как камень бедро между моими ногами.

— Ты собираешься драться со мной или просто меня раздражаешь? — шипит он мне на ухо.

Что за… Он насмехается надо мной?

Достаточно вкрутить несколько болтов на место. Я беру его правое запястье правой рукой. Беру один из его пальцев.

В глубине его глаз мелькает одобрение. — Хорошая девочка.

Эти два слова произвели на меня неожиданный эффект, но я не позволяю им отвлекать меня. Я тяну. Жёстко.

Он опускает одну руку, но не отступает, как раньше. Вместо этого он двигает другой ладонью, чтобы схватить мою шею, его тело все еще прижимает меня к стене.

Наши взгляды сливаются.

Дюймы пространства, между нами, кажется, сокращаются.

Его взгляд падает на мои губы.

Я уже несколько раз заставала его за этим, и каждый раз, когда он это делает, у меня между ног появляется устойчивый пульс.

Интересно, думает ли он о том, чтобы поцеловать меня.

Возможно нет. Я бы оценила вероятность этого в 0,01 %.

Но даже этот крошечный, крошечный шанс, что он думает об этом, заставляет меня чувствовать себя невыносимо живой.

Я использую то же движение на оставшейся руке, и это работает.

Да.

Он отпускает меня, и я отскакиваю. — Я сделала это!

Джорджио улыбается. Боже мой, он улыбается.

— Действительно хорошая работа. — Его теплые руки ложатся мне на плечи.

Мое сердце бьется в неровном ритме, когда я смотрю на него. Как он посмел просто бросить мне эту улыбку, как будто это не имеет большого значения? Это долдно быть запрещено законом.

— Спасибо, — умудряюсь пробормотать я.

Он кивает, но не выпускает меня из рук. Одна секунда. Две секунды. Три.

Он… медлит. Не так ли?

— На сегодня достаточно, — наконец произносит он низким голосом.

— Л-ладно, — заикаюсь я.

Наконец он отпускает.

Я возвращаюсь в свою комнату, мое сердце все еще колотится в груди, а призрак его прикосновения все еще прожигает мою одежду.