Когда она искушает

ГЛАВА 29

МАРТИНА

НЕТ.

Я несколько раз моргаю, но образ остается.

Скомканные белые простыни, пропитанные пурпурным цветом. Темные раны на их шеях. Закрытые глаза и бледные лица.

Их пальцы слабо переплетены, и мысль о том, что в последние мгновения они тянутся друг к другу, заставляет меня задыхаться от рыданий.

София вскакивает на кровать и начинает тыкать Томмазо в руку, пытаясь разбудить своего хозяина.

— Уходи оттуда, — кричу я.

Она, видимо, уловила отчаяние в моем голосе, потому что прислушалась. Она спрыгивает на землю и подбегает ко мне. Бедная собака. Сколько времени она провела здесь, запертая с ними, не понимая, почему Томмазо ей не отвечает?

Мое сердце разрывается на части.

Поло провел с ними в замке два года, работал бок о бок с ними, делил с ними еду, смех, истории. Как он мог так поступить? Видели ли они его перед тем, как он это сделал? Вспыхнули ли их глаза от растерянности, когда они увидели, как он поднял нож?

Желчь подкатывает к горлу, я прижимаю ладонь ко рту, но не могу сдержать ее. Меня рвет в углу.

За звуками собственной рвоты я слышу, как что-то разбивается в гостиной внизу, и это заставляет меня действовать. Я вытираю рот тыльной стороной рукава, захлопываю дверь в спальню и прижимаю к ней тяжелый стол.

Это задержит Поло, но ненадолго.

Мне нужно что-то, чтобы вырубить его.

Но в этой спальне нет ничего даже отдаленно напоминающего оружие. Я бросаюсь к шкафу и начинаю рыться на полках. Одежда, украшения, еще одежда. Черт!

Опустившись на пол, я вытаскиваю случайную картонную коробку как раз в тот момент, когда Поло поворачивает ручку двери.

— Выходи оттуда, Мартина, — кричит он. — Ты теряешь время.

Я откидываю крышку, надеясь, что именно в таком месте Томмазо мог спрятать пистолет, но при виде содержимого у меня падает грудь. Это набор новых аксессуаров для ванной комнаты — крючки, маленькое круглое зеркало и длинная вешалка для полотенец.

Раздается громкий стук, затем резкий визг. Поло двигает стол. У меня нет времени искать что-то еще.

Я хватаю железную вешалку для полотенец. Она тяжелая. Я могу замахнуться на него.

Становлюсь сбоку от двери и жду, пока Поло продолжит попытки проникнуть внутрь. Пусть напряжется.

Это самые страшные минуты в моей жизни.

Сердце гулко стучит в груди, отсчитывая секунды. София уже не лает, она прижимается к моей ноге, прячется за меня. На глаза наворачиваются слезы, но я вытираю их рукавом и продолжаю смотреть на дверь.

Джио не учил меня причинять боль людям. Он учил меня только тому, как защищаться.

Но именно этим я сейчас и занимаюсь, не так ли? Я перевожу взгляд на тела на кровати и чувствую резкий всплеск гнева.

Как он посмел?

Я задерживаю дыхание, когда Поло наконец начинает протискиваться через щель в двери.

Я поднимаю перекладину для полотенец и замахиваюсь.

Удар приходится в цель, но он не производит того эффекта, на который я рассчитывал. Вместо того чтобы рухнуть на пол, он просто делает несколько шагов, а затем разворачивается и надвигается на меня. Его глаза так широко раскрыты, что я вижу всю его радужную оболочку.

Кровь стекает по его лбу, когда он подходит все ближе и ближе. Его рот кривится в ужасающей улыбке.

— Попалась, — шепчет он.

Затем все происходит очень быстро. Мелькает шерсть, мелькают острые белые зубы. София вгрызается в тельце Поло, и он издает пронзительный крик. Он пытается отпихнуть ее, но я настигаю его и бью перекладиной. Я не останавливаюсь, пока он не падает на землю.

— София, пошли!

Я перепрыгиваю через Поло, спускаюсь по лестнице и выбегаю из дома во двор. Мне удается преодолеть некоторое расстояние между нами, и в этот момент я вдруг понимаю, что в заднем кармане у меня телефон. В панике я забыла, что он там. Дура! Я достаю его и набираю номер Джорджио.

Он берет трубку на втором звонке. — Что случилось?

От звука его голоса у меня вырывается неконтролируемый всхлип. — Джио.

— Пикколина? Что происходит?

— Аллегра и Томмазо мертвы. Их убил Поло. Ему удалось связаться с Сэлом. Он собирается привести меня к нему. Он напал на меня на кухне…

— Мартина.

Его резкий тон прорезал кровь в моих ушах. — Да?

— Ты ранена?

Мое сердце колотится. — Я в порядке. Немного ушиблась.

— Где сейчас Поло?

— В доме для персонала. Мы с Софией ушли от него, но я не знаю, надолго ли.

— Мартина, послушай меня. Тебе нужно убираться с территории. Беги в гараж и возьми одну из моих машин. Ключи висят на стене. Поезжай на аэродром, где мы приземлились, а я поработаю над тем, чтобы вывезти тебя на самолете.

— Хорошо, хорошо. — Я обвела всех взглядом. — София!

— Мартина, у тебя нет времени…

— Она спасла мне жизнь. Я не оставлю ее. Если бы не она, я бы не смогла сбежать от Поло, — говорю я ему, бегу к гаражу. Я напрягаю слух в поисках звуков шагов, но ничего нет. Я вижу ключи, хватаю первые попавшиеся и нажимаю на кнопку.

Машина сигналит.

— Это красный " Mercedes", — говорит мне Джорджио. — Иди, Мартина.

Мои кроссовки стучат по земле. Я открываю машину, усаживаю Софию на заднее сиденье и забираюсь на переднее. — Хорошо, я внутри.

— Ты молодец, — говорит он, в его голосе нет и намека на панику. — Над тобой прикреплен пульт, который откроет ворота.

Выехав из гаража, я осматриваю двор, но Поло нигде нет. Я нажимаю пальцем на пульт, приближаясь к воротам, и они распахиваются с леденящей душу медлительностью.

— Давай, давай, давай.

— Что происходит?

— Ворота медленно открываются.

— Сейчас. Вон там камера. Я вижу тебя, Мартина.

Я делаю глубокий вдох. Это всего лишь камера, но мне немного легче от осознания того, что он наблюдает за мной.

Наконец, проем достаточно велик, чтобы машина могла протиснуться, и я нажимаю на газ.

— Езжай быстро, но будь осторожна, — говорит он. — Поверни налево, когда доедешь до главной дороги.

— А что потом?

— Ты увидишь указатели на аэродром. Съезд обозначен четко, ты его не пропустишь.

Жаль, что я не видела его, когда мы сюда приехали, но было слишком темно. Я внимательно смотрю по сторонам, когда поворачиваю.

— Я уже связался с твоим братом, — говорит Джорджио. — Самолет был в воздухе, чтобы забрать Де Росси, но он перенаправил его к тебе. Через полчаса он приземлится на аэродроме. Тебе потребуется пятнадцать минут, чтобы добраться туда. Припаркуйся как можно ближе и не выходи из машины. Если увидишь, что кто-то приближается, придется пересесть.

— Хорошо, я поняла.

Мои липкие руки сжимают руль, и я мчусь по проселочной дороге. Адреналин накачивает меня, как наркотик, улучшающий сознание, и мое зрение видит полосу асфальта впереди. Я никогда не водила так хорошо и так быстро, как сейчас. — Я поняла, Джио. Я поняла, — повторяю я как для него, так и для себя.

— Это моя девочка. Я останусь с тобой на линии, пока ты не сядешь в самолет, хорошо?

София хнычет с сиденья позади меня.

— Поговори со мной, — говорю я.

— Я не хочу тебя отвлекать.

— Пожалуйста. Слышать твой голос помогает. Боже, Джио, я не могу поверить, что он убил их.

— Ты уверена, что Аллегра и Томмазо…

Я прикусила губу, чтобы сдержать новый поток слез. Не сейчас. Мне нужно увидеть эту чертову дорогу. — Да. Он перерезал им горло.

— Pezzo di merda.

— Он сказал мне, что он твой сводный брат.

— Уже нет, — голос Джорджио — чистый лед. — Скоро от него останется лишь кучка пепла. Этот чертов мальчишка убил двух людей, которые уважали и любили его. И все это он сделал ради человека, который никогда его не полюбит.

Я прохожу мимо машины. — Мама Поло попросила тебя приютить его. Она знала, что ты тоже сын Сэла?

Джорджио шумно выдохнул. — Да. Наши матери были подругами. Они жили в одном районе Неаполя. Сэл часто приходил к ним в район, чтобы найти себе ночное развлечение. Обычно он выбирал проституток, но ему было все равно. Если он видел что-то, что ему хотелось, он брал это. Для него женщины никогда не были чем-то большим, чем предметами, которыми можно владеть и от которых можно избавиться.

У меня на глазах выступила слеза. — Поло не волнует, что его отец — чудовище.

— Он — его плоть и кровь. Для него это всегда значило больше, чем для меня. У меня есть другой отец, Мартина, так что я видел, какими бесполезными они могут быть. После своего детства я никогда не стремился к такой фигуре в своей жизни. Но мама Поло не была замужем, когда забеременела им, и всю жизнь оставалась одна. Поло романтизировал представление о том, что такое отец.

— Он в полной заднице. Томмазо и Аллегра… — Боль подкатывает к горлу. — Я просто оставила их тела там.

— Я позабочусь об этом. Я уже еду обратно.

— Что? — спрашиваю я, проезжая мимо знака с изображением самолета. Наверное, я уже близко.

— Я похороню Томмазо и Аллегру, а потом сразу приеду к тебе и твоему брату.

Я втягиваю губы в рот. Образ этих двоих, лежащих на кровати, навсегда запечатлелся в моей памяти. Я не забуду их доброту, которую они проявили ко мне.

Доброту, за которую я отплатила, принеся смерть к их порогу.

— На моем счету еще две загубленные жизни, — шепчу я, когда осознание этого проносится через меня.

О Боже. Я проклята. Должно быть.

— Прекрати, — рычит Джорджио в трубку. — Если хочешь возложить вину, возложи ее на того, кто ее заслуживает — на меня. Черт, Мартина. Я должен был знать. Были знаки, а я их игнорировал. Я думал, что мы одинаковые. Та же история. Тот же первородный грех. В глубине души я был уверен, что Поло отвергнет Сэл так же, как и я, но это было лишь желанием. Оказалось, что мы не можем быть более разными.

Я замечаю еще один указатель на взлетно-посадочную полосу, со стрелкой. Я поворачиваю на следующий поворот, и передо мной открывается аэродром. — Я почти на месте.

— Припаркуйся за ангаром, чтобы тебя не было видно с дороги, — инструктирует он. — Ты видишь, что за тобой кто-то едет?

В зеркале заднего вида — пустая дорога. — Нет. Никого нет.

— Говорил ли Поло, что он сообщил Сэлу о том, что ты была со мной, или дал ему какую-либо информацию о том, где ты находишься?

— Я не думаю, что он это сделал. Я думаю, он хотел быть героем и быть тем, кто доставил меня к дону.

— Он хотел получить все заслуги. Нам повезло. Было бы гораздо хуже, если бы тебя искали люди Сэла. Они были бы гораздо компетентнее Поло.

Громоздкий ангар становится все ближе и ближе, и я сворачиваю с асфальтированной дороги на траву за ним. Припарковавшись в тени здания, я выключаю зажигание и тянусь за Софией. Она лежит, свернувшись калачиком, на полу между сиденьями. Что, если она ранена? У меня не было времени проверить ее, когда мы убегали.

— Что сейчас происходит? — спрашивает Джорджио.

— Я припарковалась, но мне нужно взглянуть на Софию. Возможно, она получила травму, когда Поло ударил ее ногой. — Я провожу рукой по ее шерсти.

— Она его укусила?

— Да. Он пытался схватить меня в оранжерее, но мне удалось отбиться от него. Я использовала приемы, которым ты меня научил.

— Боже, Мари. Я так чертовски горжусь тобой.

— После того как я покинула оранжерею, я спряталась в спальне Томмазо и Аллегры, но Поло удалось проникнуть внутрь. Тогда мы с Софией взяли его.

В его голосе проскальзывает теплота: — Эта собака до конца своих дней будет питаться только мясом.

Спина и живот Софии вроде бы в порядке, поэтому я перехожу к осмотру ее ног. Когда я прикасаюсь к одной из передних, она отдергивает ее и скулит.

— Кажется, у нее повреждена одна из ног, — говорю я Джорджио.

— Я попрошу Дамиано, чтобы к моменту приземления был готов ветеринар. Он уже вызвал для вас врача.

— Я в порядке, — настаиваю я, почесывая Софию за ухом. Она моргает на меня своими большими круглыми глазами, а затем опускает голову на землю. Ее энергия кажется слабой, и у меня внутри все бурлит от беспокойства.

— У тебя шок. Возможно, у тебя есть травмы, о которых ты даже не подозреваешь, — говорит Джорджио. — Тебе нужно обратиться к врачу.

— Я просто хочу тебя увидеть. Когда это будет?

Когда вопрос вылетает из моих уст, я понимаю, что даже не знаю, куда меня доставит самолет.

— Сегодня вечером. Я обещаю.

До моих ушей доносится жужжание, и я поворачиваюсь, глядя на небо через лобовое стекло. — Самолет здесь!

— Оставайся в машине, пока он не остановится. Ты видишь номер, написанный на боку?

— Да.

— Прочитай мне.

Я прищурился. — N707AM.

— Вот так. Хорошо, положи телефон в карман и приготовь себя и Софию к бегу. Скажи мне, когда приступишь.

София едва заметно вздрагивает, когда я произношу ее имя, поэтому я поднимаю ее с заднего сиденья и сажаю к себе на колени.

— Мне придется нести тебя до самолета, девочка, — шепчу я ей, молясь, чтобы у меня хватило сил дойти до конца. Она далеко не маленькая.

Когда самолет останавливается, я выпрыгиваю из машины и блокирую ее. Пилот успевает спустить трап, как раз когда я к нему подхожу, и берет Софию у меня на руки.

Как только я оказываюсь в салоне, я достаю из кармана телефон и прижимаю его к уху. — Я сделала это, — говорю я, задыхаясь.

Наступает долгое молчание.

— Джио?

— Слава Богу, мать твою.

Его голос дрожит.

От невыразимого страдания, прозвучавшего в этих трех словах, слезы заливают мне глаза. Джорджио сдерживал их все это время, сохраняя спокойствие, чтобы я не сошла с ума.

— Мари, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы…, — произносит он сдавленно. — Я так чертовски рад, что с тобой все в порядке.

Слезы падают, стекая по моим щекам. — Я сбежала. Мы сделали это.

— Нет, это ты сделала. Запомни это.

Я фыркаю и ловлю взгляд пилота, жестикулирующего мне. — Мне пора. Мы вот-вот взлетим.

— Я… — Он выдохнул. — Скоро увидимся.

Положив трубку, я наконец-то срываюсь и плачу. Адреналин вытекает из моего тела, и вместе с ним уходит вся моя энергия. Прошедший час отнял у меня все силы. Боже, что, черт возьми, только что произошло? Я не могу в это поверить. Такое ощущение, что я смотрела фильм ужасов, как будто события происходили не со мной, а с кем-то другим.

София прижимается носом к моему бедру, и я глажу ее, в то время как слезы текут по моему лицу, а рыдания распирают мою грудь.

Пилот по громкой связи сообщает мне пункт назначения. Мы приземлимся на взлетно-посадочной полосе на границе Кампаны и Лацио. Это должно быть недалеко от места, где сейчас живет мой брат. Перспектива увидеть Дема так скоро заставляет меня плакать еще сильнее. Он, наверное, очень волнуется за меня.

Голова раскалывается, все тело болит, до самых костей.

Но я жива.

Трудно поверить, что всего несколько недель назад я не была уверена, что вообще хочу жить. Но это было до Джорджио.

Он все изменил, не так ли?

Самолет прорывается сквозь густые белые облака, и сквозь слезы я вижу бескрайнее голубое небо.