Когда она искушает

ГЛАВА 35

ДЖОРДЖИО

Де Росси отталкивает от меня Мартину и выхватывает пистолет.

Я смотрю на заряженный ствол второй раз за последние дни, и должен признать, что на этот раз я заслужил это.

Я знаю, как это выглядит.

Я знаю, что подумает Де Росси.

— Он приставал к тебе? — спрашивает Де Росси, стоя в нескольких шагах передо мной.

Мартина качает головой, по ее щекам катятся слезы. От их вида у меня в груди сжимается сердце. Она сказала, что не будет плакать из-за меня, но сейчас невозможно отрицать, что она плачет из-за меня.

С моей стороны было эгоистично вот так взять ее, но я не лгал, когда говорил, что все выясню.

Я все решил.

Я не позволю ей выйти замуж за этого чертова Грасси.

— Дамиано, нет. Опусти пистолет.

Она пытается взять его за предплечье, но он отдергивает руку и толкает ее за собой.

— Что это такое? — Де Росси выглядит так, как будто он еле сдерживается, чтобы не всадить мне пулю в голову.

— Мы были… — Мартина сглатывает. — Мы закончили.

Это то, что, по ее мнению, мы только что сделали? Нет, это не было прощанием.

Когда речь идет о Мартине, прощаний больше не будет.

Вчера я совершил ужасную ошибку. Я был так зол на Поло и Сэла за то, что они снова подвергли ее опасности, что видел только красный цвет. Потребность заставить их заплатить была всепоглощающей.

Я не мог мыслить здраво.

Я смотрел на ситуацию через матовое стекло, и только когда Де Росси сказал, что Мартина собирается замуж, стекло разбилось вдребезги.

Внезапно я увидел все ясно.

С тех пор как я увидел Мартину, я отталкивал ее, потому что чувства, которые она во мне вызывала, были ужасающими. Я никогда раньше не любил женщин. Как может тот, кто никогда не был по-настоящему любим, узнать, как любить другого?

Может быть, научившись у кого-то другого.

Я должен был понять, что Мари мне подходит, когда она отреагировала на мою историю — то, что мучило меня всю жизнь и заставляло чувствовать себя чертовски никчемным. Она слушала и реагировала с добротой. С состраданием. Человек, убивший ее родителей, — часть меня. Это должно было стать достаточной причиной для того, чтобы она отшатнулась.

Но она этого не сделала.

Даже самые сломанные вещи можно починить, если приложить к ним руку.

Мартина — моя. Я могу быть низкорожденным. Я могу быть слишком старой. Мое имя не может сопровождаться заводами или армией. Но я всю жизнь решал невозможные проблемы, и никогда не было более достойного приза, чем Мартина.

Что бы мне ни пришлось сделать, чтобы заполучить ее, я сделаю это, потому что теперь я знаю правду.

Если она не моя, все остальное не имеет значения.

— Так вот что ты делал с моей сестрой все время, пока вас двоих не было дома? — спросил Де Росси, его голос был низким и смертоносным.

Я провожу языком по зубам. — Не все время.

Он направляет пистолет в небо и делает выстрел. — Пошел ты, Наполетано.

— Прекрати! — кричит Мартина. — Давай просто зайдем внутрь и поговорим.

Он опускает пистолет, переводя яростный взгляд с меня на сестру. — Иди в свою комнату.

— Нет, Дамиано, я могу объяснить…

— Я сказал, иди в свою гребаную комнату, Мари.

Ее глаза расширились. У меня такое чувство, что он никогда раньше не ругал ее, и то, что он сделал это сейчас, на мгновение ошеломило ее. Она сглатывает, ее горло клокочет, затем она опускает глаза и кивает. — Хорошо.

Он смотрит, как она делает два шага к двери, и, когда она в последний момент бросает на меня взгляд, огрызается: — Не смотри на него. Внутрь. Сейчас же.

Дверь захлопывается, и мы остаемся вдвоем. Де Росси оценивает меня, его челюсть тикает. — Вот почему ты так настаивал на том, чтобы проверить Грасси самому. Позволь мне предположить, что ты нашел бы что-то, что дисквалифицировало бы его, независимо от того, существовало оно или нет.

— Мартина не выйдет за него замуж.

— Черта с два она не выйдет, — огрызается де Росси. — Ты думаешь, это зависит от тебя?

— Как, по-твоему, отреагирует Грасси, когда я скажу ему, что его невеста не девственница?

Он наносит удар, и я позволяю ему попасть мне в скулу. Больно, как сука, но я это заслужил. Теплая кровь стекает по моему лицу и капает на рубашку. Де Росси делает движение, чтобы ударить меня еще раз, но на этот раз я блокирую его. — Хватит.

— Ты ничего не сможешь ему сказать, если будешь мертв, — говорит он, снова поднимая пистолет.

— В этом случае ему будет наплевать на помолвку. Только если ты убьешь свой лучший шанс на победу в тендере.

Де Росси смеется. — Ты думаешь, что все знаешь, Наполетано. Я думал, что ситуация с Поло заставит тебя смириться, но, очевидно, для этого потребуется нечто большее.

По позвоночнику пробегает холодок.

— Только что звонил Калисто. Сал так далеко зашел, что сорвался на своих консильери. Оскорбил свою семью. Пригрозил убить их всех, если Калисто не вернет ему Мартину. Королевство действительно разваливается, и Калисто меняет сторону. Сэл будет мертв к концу этой недели, и это буду я, который убьет его.

Мое сердце набирает скорость. — Сделка…

— Никакой сделки больше нет. — Он опускает пистолет, но смотрит мне в лицо. — Неужели ты думаешь, что я доверю тебе что-то столь деликатное после того, чему я только что был свидетелем? Ты, блядь, солгал мне. Как долго это продолжается?

— Несколько недель.

Он насмехается. — После того, как ты рассказал мне, чего ты хочешь от Сэла, я подумал, что наконец-то понял, почему ты так быстро согласился взять Мартину. Но, похоже, у тебя была не одна мотивация.

— Когда я согласился взять ее, у меня не было намерений, что что-то произойдет.

— А что же тогда произошло? Ты влюбился?

Я уставился на него. Такое ощущение, что миллион червей ползают у меня под кожей, тесно и неуютно. Но я сижу с этим дискомфортом, и когда он проходит, появляется что-то уязвимое.

Вот что меня пугало все это время. Ощущение, что я ношу свое сердце на внешней стороне груди, где все видят, как оно бьется для нее.

Его глаза расширяются. — Черт.

— И что с того, что я это сделал? — тихо спрашиваю я.

Он отворачивается, зарывая одну руку в волосы. — Нет. Ни за что. Ты не любишь мою сестру.

— Она не выйдет замуж за Грасси, — говорю я ему в спину.

Он качает головой. — Господи, мать твою. Я не могу в это поверить.

— Дамиано, выдай ее замуж за меня.

— Ты с ума сошел?

— Я знаю, что я не тот мужчина, которого ты представлял для нее. Это не будет союз, который закрепит твое правление или увеличит твою власть. Но если ты действительно любишь свою сестру, выдай ее за меня замуж. Я сделаю ее счастливее, чем кто-либо другой. Я обещаю тебе это.

Смелое заявление, учитывая, что она только что ушла в слезах, и Дамиано, похоже, думает о том же.

— Ты ничего не знаешь о моей сестре.

— Я знаю больше, чем ты думаешь. Мы… Мы хорошо работаем вместе.

— Тогда какого хрена она согласилась на это предложение руки и сердца, мудак? Ей ведь тоже не пришлось долго думать.

Потому что я облажался.

— Я оттолкнул ее, когда приехал сюда, — признаюсь я.

Губы Дамиано кривятся в горькой ухмылке. — А, теперь понятно. Ты знал, что я буду в ярости. Ты знал, что сделка, которую ты хотел заключить, никогда не состоится, если я узнаю. Ты рассказал Мартине, о чем просил меня?

— Да.

— Ты предпочел отмщение ей. — Он покачал головой. — Моя сестра заслуживает большего.

Его слова жгут гораздо сильнее, чем удар, который он нанес мне по лицу. — Я поступил неправильно. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы поступил по-другому.

Де Росси помрачнел. — Нет необходимости в путешествии во времени, Наполетано. Я даю тебе то, что большинство мужчин никогда не получают — второй шанс. Ты можешь сделать свой выбор снова. Я могу позволить тебе убить Сала, или я могу отклонить предложение Маттео. Что ты выберешь?

— Откажись от предложения и подпиши контракт, в котором обещаешь Мартину мне.

Де Росси сдавленно хмыкнул. — Это не переговоры. Это бинарный выбор. Захочет ли моя сестра выйти за вас замуж или нет — решать ей.

Я стиснул зубы. Если я выберу второе, то могу потерять все — и Мартину, и Сэла. Но если я выберу первый вариант, то точно потеряю Мартину.

А это не вариант.

Я всегда думал, что обрету покой, когда отомщу за мать, но теперь понимаю, что ошибался.

Единственный раз, когда я чувствовал покой, это когда я был с Мартиной.

Я глубоко вдыхаю. — Отмени помолвку.

Запершись в ванной, я осматриваю свою щеку. Засохшая полоска крови исчезает под воротником рубашки, но в остальном Де Росси не причинил особого вреда.

Я вытираюсь полотенцем холодной водой, чтобы не напугать Мартину при разговоре с ней.

Чувство вины, которое, как мне казалось, я мог бы испытывать из-за своего выбора, не приходит. Я чувствовал себя гораздо более виноватым, когда несколько дней назад холодно относился к Мартине, чем сейчас.

Почему я так зациклился на мести за мать? Я никогда не разговаривал с психологом, но он наверняка сказал бы мне, что это как-то связано с тем, чтобы доказать ей, что я не такой уж плохой, как она думала.

Но она мертва. Мне больше нечего ей доказывать.

Зато мне есть что доказывать Мартине.

Я перевел взгляд на свое отражение в зеркале. Простит ли она меня?

Вдалеке что-то грохочет, я быстро вытираю лицо и выхожу из туалетной комнаты.

Из кабинета Де Росси доносятся повышенные голоса. Я не сразу узнаю Мартину.

— Это был мой выбор! — говорит она, ее голос заглушается дверью.

Я уже на полпути к ней, когда появляется Валентина и преграждает мне путь. — Не ходи туда пока.

Я смотрю на нее через нос. — Уйди с дороги.

Она скрещивает руки на груди и не двигается с места. — Ты только разозлишь ее еще больше.

Поскольку она явно подслушивала, я спрашиваю: — Что ей сказал Де Росси?

— Что помолвка расторгнута, и что ты попросил ее руки.

— Я должен быть рядом.

Она протягивает руки и обхватывает ими мое запястье. — Она сказала "нет".

— На что?

— На твое предложение, — говорит она, как будто это должно быть очевидно. — А что, по-твоему, должно было произойти? Вчера ты сказал ей, что не хочешь иметь с ней ничего общего. А теперь ты хочешь на ней жениться?

— То, что я сказал ей вчера, было ошибкой.

— Ага. А откуда ей знать, что завтра ты не передумаешь и не скажешь что-нибудь другое?

— Потому что я этого не сделаю, — пробормотал я, но, по правде говоря, я начинаю понимать, к чему она клонит. — Я пытаюсь это исправить.

— Пойти к ее брату вместо того, чтобы сказать ей о своих чувствах?

— А что ты хочешь, чтобы я сделал?

Она тычет меня в грудь, заставляя отступить подальше от кабинета. — Во-первых, дай ей свободу. Она пережила еще одно покушение на свою жизнь, согласилась на помолвку, отменила ее, а теперь ей нужно обдумать еще одно предложение? Я знаю, что мужчинам не свойственна эмпатия, но ты хоть на секунду можешь представить, что она чувствует? — Она снова ткнула в меня пальцем. — Дай. Ей. Дышать.

В кабинете Дамиано что-то еще разбивается. Валентина оглядывается через плечо и качает головой. — Дамиано сейчас ничем не лучше тебя. Он так разозлился, что поймал вас обоих, что совершенно не подумал о том, как ему преподнести новость, и просто вывалил ее на нее.

В этот момент дверь распахивается. Мартина вылетает наружу, не давая мне ничего рассмотреть, кроме своего залитого слезами лица.

— Мар…

Она поворачивается ко мне, ее ноздри раздуваются, а глаза бросают кинжалы. — Ты. Как ты смеешь? Ты сказал мне, что все кончено. Ты разбил мое гребаное сердце!

Ее ладони упираются мне в грудь. — И знаешь что? Я справлялась с этим. Я выбрала новый путь. Может быть, это не дало бы мне идеальной жизни, но это придало бы моей жизни смысл. Кто дал тебе право отнимать это у меня?

От ее гнева кровь отхлынула от моего лица. — Мартина, тебе не нужно идти на компромисс. Ты заслуживаешь идеальной жизни.

— И это жизнь с тобой? — Она широко раскидывает руки. — Это? Это кажется идеальным? Пошел ты, Джорджио.

Она разворачивается и летит в сторону своей комнаты.

Я собираюсь последовать за ней, но Валентина прыгает передо мной.

— Не надо, — шипит она. — Она не хочет сейчас с тобой разговаривать.

Я смотрю, как она спешит за Мартиной, и когда они исчезают, оглядываюсь через плечо на Де Росси.

Он смотрит на меня с издевательской ухмылкой, и я практически читаю его мысли.

Ты потерял контроль.

И что теперь?