Когда она искушает

ГЛАВА 20

МАРТИНА

Мой ужин проходит одиноко. Стол накрыт на одного, и когда Аллегра входит, чтобы подать мне жареного цыпленка с картофелем и жареной спаржей, она не болтает так, как обычно. Вместо этого она бросает на меня несколько настороженных взглядов с оттенком осуждения.

Я подношу указательный палец к губам и грызу ноготь. К настоящему времени вся семья должна знать, что произошло ранее, и я чувствую, что пойти против воли Джорджио — это большое дело.

Что он сделал с Поло? Я простояла у окна весь день, пытаясь мельком увидеть, как он возвращается, но это случилось в тот момент, когда я отошла в ванную. Когда я вернулась, его грузовик был там, но я его не видела.

— Перестань есть себя, белла. Сейчас это ничему не поможет.

Я опускаю руки и складываю их на коленях, мой взгляд перескакивает на Аллегру.

Она цокает языком и качает головой. — Этот мальчик. Теперь он нажил себе кучу неприятностей.

— Это была моя вина в той же мере, что и его.

Аллегра обходит стол, ставя тарелку с соусом с другой стороны моей тарелки. — Ты не должна была уходить, но ты не смогла бы никуда уйти, если бы Поло не забрал тебя. Я могу не знать подробностей того, во что замешан Джорджио, но я никогда не совершала ошибки, ставя под сомнение его суждения. Если он говорит нам, что ты не должна покидать территорию, значит, у него есть для этого веская причина.

Я провожу зубами по нижней губе. — Что Джорджио собирается с ним сделать?

— Я не знаю, — говорит она, разводя руки перед тем, как снова опустить их по бокам. — Но он очень зол. Я только надеюсь, что это будет уроком для Поло, чтобы он больше не делал таких глупостей.

Она оставляет меня обедать, но я едва пробую еду. Мой разум занят моей ролью в этом испытании. Я чувствую себя виноватой за то, что втянула Поло в эту передрягу, но мне почти не пришлось убеждать его взять меня.

Как будто он хотел разозлить Джорджио.

На следующий день, с нетерпением ожидая еще одного урока самообороны с Джорджио, я немного пораньше направляюсь на наш урок.

Ладно, признаю, это не столько рвение к классу, сколько к самому человеку. Наша вчерашняя встреча в машине повторяется каждый раз, когда я закрываю глаза, и вместе с ней приходит неуверенное ощущение близости к тому, что я хочу.

Правда в том, что я иду с ним на совершенно неизвестную территорию. Я никогда не пыталась соблазнить другого мужчину, если это вообще можно назвать соблазнением. У меня нет свода правил, которым я могла бы следовать, поэтому я полагалась только на инстинкт.

Я могла бы выставлять себя дурой, как он продолжает говорить, но слова, исходящие из его рта, не соответствуют сообщениям, которые я получаю от его тела. И обещание того, что лежит по ту сторону его сопротивления, достаточно соблазнительно, чтобы я продолжала.

Пока я разминаюсь в пустом спортзале, я смотрю на часы. Наше обычное время приходит и уходит, а Джорджио все нет.

Проходит пятнадцать минут. Почему его нет здесь? За завтраком Аллегра сказала мне, что не собирается сегодня уезжать, так что он должен быть где-то в замке.

Раздражение пузырится под моей кожей. Значит, он просто отказывается от наших занятий?

Когда стрелка часов доходит до двадцати минут, я иду его искать.

Мои шаги ведут меня прямо к двери его кабинета, и я трижды сильно стучу в нее.

Дверь распахивается, открывая Джорджио. Пиджака и галстука нет, он в накрахмаленной белой классической рубашке и темно-серых брюках.

Очевидно, он не собирался тренировать меня, когда одевался этим утром.

— Эти уроки были твоей идеей, и теперь, когда они мне действительно начинают нравиться, ты решил от меня отдалиться?

Джорджио бросает на меня пустой взгляд, прежде чем скрестить руки на груди. — Я занят сейчас.

— Занят? Или ты просто избегаешь меня? И даже если ты действительно занят, слышал ли ты когда-нибудь о предупреждении людей? Базовая вежливость. Разве тебя не учат этому в Неаполе?

Что-то веселое проходит по его выражению. — Ты сердишься.

— Я ждала тебя в спортзале двадцать минут.

— Прости, у тебя есть что-то более важное?

Он действительно сейчас такой грубый?

— Отлично. Если ты больше не хочешь со мной тренироваться, я буду тренироваться сама.

— Я этого не говорил. Я сказал, что сейчас занят. Мы можем возобновить завтра.

— Чем ты так занят?

Он прислоняется плечом к дверному косяку. — Стираю кадры с вами и Поло со всех общественных камер в этом районе.

Ой. Мое раздражение немного ослабевает. — Много ли?

— Больше, чем ты думаешь.

— Что ты сделал с Поло? Я не видела его со вчерашнего дня.

Его взгляд темнеет, как будто он раздражен тем, что я спрашиваю. — У нас с ним состоялся разговор. Я сказал ему, что в следующий раз, когда он увезет тебя с территории, он лишится пальца.

Кровь отливает от моего лица. — Ты этого не сделал.

— Он ослушался меня, — говорит он, его голос становится резким. — Он знал, что будут последствия, но, похоже, у вас двоих одна и та же проблема. Вы не умеете уважать границы.

Черт. Он говорит это так, как будто он не был первым, кто нарушил мои границы. Посадил меня в комнату рядом с ним. Забрался в мою кровать. Целовал меня.

Меня уже даже не волнует, что он все еще находился под влиянием того чая, когда делал это. Чай, возможно, снизил его запреты, но он, должно быть, думал об этом задолго до этого. Это лицемерие меня раздражает.

Я делаю единственный целеустремленный шаг к нему, не отрывая взгляда, и провожу ладонями вверх по его широкой груди. Он твердый и теплый, и мои ладони кажутся невероятно маленькими по сравнению с ним. Его взгляд падает туда, где я прикасаюсь к нему, и этого легкого движения достаточно, чтобы напряжение пошло рябью по воздуху.

Его запах обволакивает меня, сдавливая горло.

Так близко, что невозможно скрыть ускорение его сердцебиения. Его тело не лжет, даже когда лжет его рот, и это знание заставляет меня постоянно хотеть держать его в своих руках. Тогда все его секреты станут моими.

— Я пересекаю другую границу прямо сейчас? — Я наклоняюсь на дюйм ближе. — Чем ты планируешь заняться? Отрезать мне палец?

Разъяренный жар его взгляда обжигает мое лицо. Он берет мои запястья в свои руки и стаскивает с себя, но не отпускает. — Нет. Но если ты попробуешь это еще раз, я накажу тебя.

Его тон суров, но мой пульс учащается.

— Лжец. Ты знаешь, что ничего не можешь мне сделать, иначе мой брат убьет тебя. Ты боишься его, не так ли? Вот почему ты так боишься, что я расскажу ему, что ты сделал.

Его глаза вспыхивают, и его хватка на моих запястьях становится почти болезненной. — Осторожнее, Мартина, — выдыхает он. — Есть несколько способов, которыми я могу наказать тебя, но ты никогда не посмеешь поделиться со своим братом.

— Какие?

Он наклоняется, и мои легкие перестают двигаться. Прикоснувшись губами к моему уху, он говорит: — Согнуть тебя у меня на колене и сделать твою задницу такой красной, что ты не сможешь сидеть неделю.

Мое тело становится совершенно неподвижным, даже когда мое сердце почти выпрыгивает из груди. Что? Я правильно его расслышала?

Он отстраняется и видит ошеломленное выражение моего лица. — А теперь будь хорошей девочкой и позволь мне вернуться к уборке твоего беспорядка. Мы возобновим занятия завтра.

Я смотрю на него в шоке, когда он закрывает дверь перед моим носом.

Он действительно только что… угрожал отшлепать меня?

Мой бедный девственный мозг не выдержит.

Я возвращаюсь в свою спальню в трансе и сажусь на край кровати, не глядя ни на что конкретное.

Мысль о том, что он сделает это со мной, ужасна. Он силен и может нанести серьезный урон. Но то, как он это сказал… Жар в его глазах…

Я сжимаю бедра вместе. Дерьмо.

Зарывшись лицом в одеяло, я застонала. Быть в такой зависимости от его милости странно возбуждает. Это заставляет меня вспомнить, как тяжело он чувствовал себя лежащим на мне, и волнение, которое я чувствовала при мысли, что я не смогу уйти. Это нормально? Или со мной что-то не так?

Сев, я протираю глаза и прокручиваю наш разговор. Как он может говорить мне такие вещи, отрицая при этом, что поцелуй что-то значил? Как будто он пристрастился к газлайтингу меня. Он, вероятно, даже не знает, что означает этот термин, но именно это он и делает.

Решив выплеснуть свое разочарование в тренажерном зале, я спрыгиваю с кровати и прохожу мимо шкафа, когда мой взгляд привлекает вспышка неоново-зеленого.

Мое бикини висит на вешалке.

В окно льется палящее солнце, и когда я была в саду, не было ни намека на ветерок. Это может быть самый теплый день с тех пор, как я приехала сюда. Идеально подходит для плавания.

Несколько секунд я созерцаю бикини, затем снимаю его с вешалки. После той встречи с Джорджио мне нужно остыть, и бассейн — идеальное решение.

Я переодеваюсь из тренировочной одежды в бикини и беру шелковый халат, чтобы прикрыться перед прогулкой. Это недалеко. Рядом с гостиной есть боковая дверь, которая ведет прямо к бассейну.

Никто не видит, как я выскальзываю из дома. Терраса вокруг бассейна как всегда пуста. Единственный человек, которого я когда-либо видела здесь, это Аллегра, когда она убирает его раз в неделю. Я кидаю полотенце на шезлонг, а затем щупаю температуру воды, опуская пальцы ног.

Она приятная. Они, должно быть, перестали нагревать её.

Растения в больших горшках, искусно разбросанных по территории, цветут, а цветы привлекают колибри. Перед моим ухом жужжит пчела, прежде чем сесть на календулу. Я закрываю глаза и на мгновение прислушиваюсь ко всем звукам вокруг меня, настраиваясь на внешний мир, чтобы заземлиться.

Когда я готова, я развязываю пояс своего халата и опускаю его к ногам. Думаю, я прыгну. Обычно я не выношу ударов холодной водой о кожу, но сегодня я чувствую себя смелой.

Я собираюсь сделать это, когда волосы у меня на затылке встают дыбом, и меня охватывает уверенность, что кто-то наблюдает за мной.

Я мотаю головой, оглядываясь на кастелло. В окне второго этажа, прямо на лестничной площадке, стоит Джорджио.

Его руки прижаты к обеим сторонам оконной рамы, и его серьезный взгляд прикован ко мне.

По моему позвоночнику пробегает дрожь. Я бы сделала все, чтобы узнать, о чем он сейчас думает.

Я смотрю на себя, замечая твердые очертания сосков. Он наслаждается видом? Я не эксперт, но шпионить за мной, пока я в бикини, определенно похоже на пересечение границы.

Когда я снова смотрю на него, он меняет свою позу, и очевидно, что он знает, что я его заметила. И все же он не отводит взгляд.

Это все, что он когда-либо будет готов дать мне? Горячие взгляды издалека?

Я отворачиваюсь от него и качаю головой. Черт бы побрал его и его границы. Нечестно то, что он делает, как он морочит мне голову.

Я думаю, пришло время дать ему попробовать его собственное лекарство.

Нервная дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда я тянусь вокруг спины к узлу бикини. Мои глаза прикованы к поверхности бассейна, но я остро ощущаю взгляд Джорджио на своей коже.

Мои пальцы спутываются с ремешком, и я осторожно тяну за конец, чувствуя, как он распутывается.

Ремешки падают. Я снимаю бикини через голову и опускаю его на землю.

Я здесь одна, но воздух становится таким горячим и плотным, как в комнате, полной людей. Мои большие пальцы цепляются за бока плавок от бикини, и я игнорирую учащенное сердцебиение и медленно тяну их вниз по ногам, пока они не скапливаются у моих ног.

Мне хочется еще раз оглянуться на Джорджио, любопытствуя о его реакции, но в последний момент я струсила. Мой подбородок парит над моим плечом. Как бы я ни старался быть смелой, я не могу сдвинуться ни на дюйм.

Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к воде и делаю два шага, пока пальцы ног не перегибаются через край. Мой пульс гремит в ушах. Я сжимаю кулаки и прыгаю.

Не то чтобы бикини обеспечивало тонну дополнительного покрытия, так что это должно быть ментальное, но, Боже, вода холоднее, чем я ожидала. Я держу голову под водой, пока плыву к другому концу бассейна. Чтобы плыть обратно, мне нужно развернуться.

Я тяжело дышу, собираясь с духом, чтобы наконец сделать это.

Но когда мой взгляд останавливается на большом окне, мощный силуэт Джорджио исчезает.

Там никого нет.

Он ушел?

Разочарование и смущение проходят сквозь меня. Я действительно думала, что сделала что-то с ним?

Я смотрю сквозь воду на искаженную форму моего тела и внезапно чувствую себя исключительно уродливой. Я не тщеславна. Я никогда не тратила много времени на размышления о своей внешности или форме своего тела, но я всегда считала, что это приемлемо. Мой брат всю жизнь называл меня милой, что, я думаю, мало что значит. Он мой брат. Он был бы мудаком, если бы сказал иначе.

Я спускаюсь по закоулкам воспоминаний, пытаясь откопать любые доказательства того, что я не совсем уродливая. Парни и раньше со мной флиртовали, хотя и не часто. Я всегда предполагала, что люди держатся от меня подальше, потому что Дем может быть очень пугающим, когда хочет, но что, если это совсем не так? А если проблема во мне?

Боже, я чувствую себя глупо.

Я подплываю к краю бассейна и выбираюсь так быстро, как только могу, моя уверенность разбита на куски. Если Джорджио что-то скажет об этом, думаю, я расплачусь. Я не могу достаточно быстро надеть этот проклятый халат и даже не пытаюсь снова натянуть бикини. Он капает мне на руку, оставляя мокрый след на земле, когда я спешу внутрь.

Что мне нужно, так это душ и еще один ужин в моей комнате. Ни в коем случае я не буду сидеть со всеми сегодня вечером.

Я лечу наверх, преодолевая две ступеньки за раз. К счастью, меня никто не видит. Не знаю, как объяснить Аллегре, почему я выгляжу так, будто даже не удосужилась вытереться полотенцем. Я проскальзываю в спальню и закрываю за собой дверь.

Мой взгляд падает на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как по моей икре скатывается капля воды.

Внезапно мне хочется плакать.

Одно дело иметь смелость добиваться того, чего я хочу, и совсем другое — принимать унижение за унижением в процессе. Сколько еще я могу взять?

Нет, я не собираюсь плакать из-за него. Я шмыгаю носом и поднимаю подбородок, сдерживая слезы. Так что, если он просто ушел? Если он думает, что я некрасивая? Это мнение одного человека, и я…

Ладонь закрывает мой рот.

Мои глаза широко распахиваются. — Угу!

Прежде чем я могу вспомнить, что я должна делать в этой ситуации из моих уроков, мягкие губы прижимаются к моему уху. — Я предупреждал тебя, Мартина.

Джорджо. Мое тело обмякает от облегчения.

Но это чувство недолговечно, потому что следующее, что я слышу, это щелканье двери и замок, вставший на место.