Когда она искушает

ГЛАВА 13

МАРТИНА

Я просыпаюсь злой.

Я пережила и худшие вещи. Это предложение проигрывается у меня в голове на повторе, когда я сбрасываю с себя одеяло и топаю в ванную.

Что за придурок. Я просила его лечь в мою постель? Нет. Зачем он это сделал, если ему было так противно лежать рядом со мной?

Чистя зубы, смотрю на себя в зеркало. Моя кожа потеряла часть своего обычного цвета с тех пор, как я перестала регулярно проводить время на пляже, а волосы нуждается в подкрашивании, но я не выгляжу так уж ужасно, не так ли? Я выплевываю зубную пасту и нюхаю под мышкой. Я даже не воняю!

Мои пальцы обхватывают край раковины. Даже если бы я это сделала, он мог бы не быть таким грубым. Я понимаю, Джорджио не находит меня привлекательной, но ему незачем так бросать это мне в лицо.

Уже поздно, и я пропустила завтрак, поэтому я не тороплюсь одеваться, а затем иду в спортзал.

Как только я прохожу через двери, мой взгляд перескакивает с Джорджио — он наносит удары по мешку — на его выброшенные ключи. Они лежали рядом со мной во время каждого из наших занятий, но никогда не бывает, чтобы его не было рядом со мной. Кроме того, я отвлекалась.

От них.

По его прикосновению.

По тому, как я чувствую его руки.

Но не более. Пора мне на него напасть.

Он наносит последний удар и оборачивается. — Давай начнем.

Быстро становится очевидным, что он решил притвориться, что прошлой ночи не было. Он заставляет меня выполнять некоторые жестокие упражнения, прежде чем начинает учить меня новому навыку.

Это ужасно.

Наш разговор неестественен, и он не смотрит мне в глаза. У меня такое чувство, что он предпочел бы быть где угодно, только не здесь.

И, в свою очередь, я не могу понять ничего из того, что он мне показывает.

— Я не понимаю, — восклицаю я после того, как мне не удалось правильно выполнить последовательность, которую он продемонстрировал три раза.

— Ты не слушаешь, — огрызается он. — Где твоя голова?

Его разочарование оставляет кислый привкус во рту. Я бросаю на него взгляд «ты что, шутишь?». — У меня была тяжелая ночь. Судя по всему, у тебя тоже. Может быть, нам стоит закончить урок пораньше.

Его глаза сузились на мое предложение. — У тебя есть еще какие-то дела?

— Множество.

Сухая насмешка. — Это из-за твоего телефона? Двигайся дальше. Если бы ты могла, ты бы уже получила его обратно.

— О, это то, что ты думаешь?

— Я это знаю.

Огонь лижет мой живот изнутри. Я определенно найду эту чертову штуку сегодня, просто чтобы доказать, что он ошибается.

— Как угодно, Джорджио. Я лучше помогу Поло в саду, чем буду делать это с тобой прямо сейчас.

Что-то темное мелькает в его глазах. — Следи за своим языком.

Я держу ругательства, угрожающие вылететь изо рта, когда воздух между нами вибрирует от напряжения. Он зол, и я тоже, но где-то в глубине души я знаю, что мне нужно держать себя в руках.

То, что он сказал мне прошлой ночью, ранит только потому, что он мне нравится. Если он увидит, как я расстроена, он заподозрит это, и, Боже, я не думаю, что смогу вынести это унижение.

Мне нужно выбраться отсюда.

Похоже, он того же мнения, потому что, выдохнув, идет за ключами. — Мы продолжим завтра.

— Спасибо, — говорю я ему в спину, и он кивает, не глядя на меня.

Я иду в свою комнату, принимаю душ и беру перекус на кухне. Несмотря на то, что я сказала Джорджио, я решаю не выходить на улицу. Земля еще мокрая от дождя, небо затянуто тучами, и перспектива копаться в грязи не так уж привлекательна.

Вместо этого я устраиваюсь в библиотеке, пододвигая одно из тяжелых кожаных кресел к окну, чтобы насладиться прекрасным видом на холмистую местность, желтые полевые цветы и сосны, пронзающие небо. Окружающий участок лес под серыми облаками выглядит несколько зловеще, и я помню, как Джорджио предупреждал меня не ходить туда. Воинственность шевелится под моей кожей. Может быть, я должна сделать это, чтобы разозлить его.

Качая головой, я постукиваю кончиками пальцев по краю кресла. Обычно я не такая дерзкая. Может быть, иногда с Демом, когда ему действительно удается меня раздражать. Но Джорджио, кажется, легко и часто выявляет это.

Я смотрю на орла, парящего над линией деревьев, когда рядом скрипит петля. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как София протискивается мимо двери. Она подходит ко мне и кладет голову мне на колени.

— Привет, девочка, — мягко говорю я, поглаживая ее колючую шерсть.

Она моргает, а затем поворачивается к окну, глядя в том же направлении, что и я раньше.

— Вы часто бываете там? Кто-нибудь водил тебя на прогулки в лес?

Она фыркает и ложится на пол у моих ног, как бы говоря, что мне следует знать лучше, чем задавать ей вопросы, на которые она, возможно, не сможет ответить.

Я тянусь к книге, лежащей на подоконнике.

Травяной алхимик — руководство по фитотерапии.

Это должно быть Поло. Оглавление обширное, и я останавливаюсь на знакомом слове. Валериан. Хм. Это трава, которую Поло дал мне в том чае. Интересно, вдохновила ли его эта книга на его выращивание.

Я переворачиваю страницу, мне любопытно посмотреть, как это выглядит, и нахожу иллюстрацию растения с множеством крошечных розовых цветов. В приведенном ниже тексте говорится, что это естественное средство для сна, которое может сократить время, необходимое для засыпания, и улучшить его качество. Это подтверждается. Не могу вспомнить, когда в последний раз так крепко спала. На странице рядом с картинкой мелким почерком написана дополнительная информация. Я подношу книгу ближе к лицу, чтобы разглядеть ее.

При смешивании с кава-кавой он может вызывать сильный гипнотический сон. Быстродействующий.

Слова шевелятся в моей голове. Ждать…

Я резко втягиваю воздух.

Боже мой, это оно. Вот как я получу этот ключ! Я могу использовать этот рецепт и заставить Джорджио уснуть.

Я выскакиваю из кресла и кружу по комнате, чувство триумфа расцветает в моей груди. София тихо лает, глядя на меня с подозрением.

Заварю чай, отдайм его Джорджио и подожду, пока он не заснет. Я достану ключ из его кармана, проберусь в его кабинет и возьму свой чертов телефон. Боже мой. Может ли быть план совершеннее?

Выражение его лица, когда он понял, как я его перехитрила? О, я буду ждать со своей камерой, готовой сделать снимок.

Из меня вырывается смех.

Только есть одна проблема. Как я могу заставить его выпить этот чай, не делая очевидным, что что-то происходит?

Я останавливаюсь в центре комнаты и поправляю толстую книгу под мышкой. Здесь я должна быть очень умной. Он не может заподозрить нечестную игру.

Остаток дня я провожу, обдумывая проблему. Когда меня зовут обедать, я все еще ничего не придумала, и моя голова пульсирует от разочарования, пока я спускаюсь в столовую.

Я так рассеяна, что за обедом точно не смогу поддержать ни одного разговора, но, когда я вхожу в комнату, за столом сидит только Джорджио.

— Где все?

Его темный взгляд останавливается на мне. — Я попросил их пообедать в доме для персонала.

Мои брови сведены вместе. — Почему?

Он встает со своего места и кладет руку на спинку стула рядом с собой. — Я хотел дать тебе немного свободы после последних нескольких дней. Я знаю, что быть рядом с новыми людьми каждый прием пищи может быть очень сложно. — Он отодвигает стул и жестом предлагает мне сесть.

В животе появляется крошечное трепетание. Я игнорирую это и сажусь рядом с ним.

— Все в порядке. Тебе не нужно было этого делать.

Он толкает мой стул. — Они не возражают.

Когда его рука случайно касается моего плеча, по моей коже потрескивают искры. Мы собираемся поужинать наедине.

В альтернативной вселенной это могло быть свиданием. Я была на нескольких свиданиях раньше… Ну, скорее, я думала, что мы просто тусуемся как друзья, но парни, с которыми я была, явно имели в виду что-то другое.

Как столы повернулись.

Джорджио переоделся в простую рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Мои глаза скользят по толстым венам, извивающимся на его предплечьях, и у меня возникает внезапное желание провести по ним кончиками пальцев. Вместо этого я сжимаю руки в кулаки и прижимаю их к коленям.

Воздух вокруг нас становится тяжелым от тишины.

Он говорит первым. — Я не должен был так сильно давить на тебя, как после прошлой ночи, — хрипло говорит он, кладя салфетку себе на колени.

Ой. Я не ожидала этого.

— Все в порядке.

Он проводит ладонью по подбородку. — Хорошо провела время в саду?

— Я не пошла. Было слишком мокро. Я осталась в библиотеке.

— Ах. — Мне кажется, я вижу, как его губы слегка дергаются, прежде чем он протягивает руку и снимает куполообразные крышки с тарелок перед нами.

Стейк со свежим соусом песто на подушке из картофельного пюре с жареной спаржей, морковью и луком.

Я делаю глубокий вдох и вздыхаю. — Пахнет невероятно.

— Томмазо будет рад это услышать. Он беспокоится, что ты так мало ешь, потому что тебе не нравится, как он готовит.

— Это не правда. Он отличный повар. — Я беру свои столовые приборы.

— Подносы, которые он прислал в твою комнату, вернулись почти нетронутыми.

Я пронзаю кусок спаржи и прищуриваюсь, глядя на него. — Ты проверял, сколько я ем?

— Да.

Его ответ произносится спокойно, как будто нет никаких проблем с тем, в чем он только что признался.

Я прислоняю вилку и нож к краю тарелки. — Джорджио, мои привычки в еде тебя не касаются.

На его губах мелькает намек на веселье. — Ты моя подопечная, Мартина. Твое здоровье в значительной степени касается меня.

Его подопечная. Услышав это слово, я морщу нос от отвращения. Не знаю, почему я так его ненавижу, но он выбрасывает его случайным образом, и каждый раз, когда он это делает, у меня все внутри скручивается.

— Не называй меня так, — бормочу я, разрезая стейк.

— Почему нет? Это то, кто ты есть.

— Разве я не говорила тебе, что на следующей неделе мне исполнится девятнадцать?

— Ты это говорила, — мягко говорит он. — Но палата…

— Слово, используемое для описания беспомощного маленького ребенка. Это оскорбительно, вот что это такое. Особенно после всего, что я пережила. Когда ты меня так называешь, мне кажется, что все это ничего не значит.

Моя вспышка пропитывает комнату, как ведро ледяной воды.

Глубоко под моими ребрами все дрожит. Линия разлома, вызванная моим гневом. Злость на то, что произошло. При чем это выявилось во мне.

Раньше я нравилась себе, но я не могу вспомнить, на что это было похоже. Теперь все, что я чувствую, это отвращение к своим слабостям. Они, кажется, доминируют над тем, кем я являюсь. Неудивительно, что Джорджио злился из-за того, что он лежал рядом со мной. Он тоже это чувствует.

Мои глаза пощипывают, и все, что я могу сделать, это смотреть на свою тарелку.

Я вижу, как Джорджио ставит свои столовые приборы.

— Этот термин мы используем в клане, чтобы обозначить кого-то, кто находится под клятвенной защитой мужчины, — говорит он более мягко, чем я думала, что он способен.

О. Я этого не знала.

— Ты для меня не ребенок, Мартина. Прошу прощения, если заставил тебя почувствовать себя таковой. Ты пережила некоторые трудные вещи, и я бы никогда не попытался отмахнуться от них. Теперь они часть тебя.

Моя кровь замедляет свой путь.

— Я знаю, что тебе было тяжело, но ты сильная. Я знаю, ты справишься с этим.

Тут мой подозрительный взгляд метнулся к нему. Он просто говорит то, что, по его мнению, я хочу услышать? — Если ты думаешь, что я сильная…

— Я так не думаю. Я знаю это.

Я ерзаю на своем месте. — Ты даже не знаешь меня.

Его глаза сжимаются в уголках. — Мы провели много времени вместе за последние несколько дней, тебе так не кажется? Хочешь знать, что я видел?

Мой пульс трепещет. — Что?

— В этом мире есть два типа людей — те, кто испытывает боль и позволяет ей поглотить себя, и те, кто принимает ее как часть себя, учится на ней и продолжает бороться. Ты боец, Мартина.

— Ты забыл, какой я была, когда ты меня подобрал? Я была практически в кататоническом состоянии.

— Но ты недолго оставалась такой. Не в твоей природе предаваться страданиям.

— Это потому, что ты мне не позволил!

Его губы приподнимаются с одной стороны. — Возможно, я спровоцировал тебя, но поверь мне, если бы ты действительно хотела продолжать тонуть в своей вине, ты бы это сделала. Ты ответила мне. Ты вышла в сад. Ты пришла в спортзал. Я почти ничего не делал. Это была все ты, пикколина.

Маленькая.

Мои глаза расширяются до такой степени, что должны занимать все мое лицо. Он замечает выражение моего лица и всасывает щеки, прежде чем отвести взгляд.

Я щупаю край скатерти, не зная, что сказать. Как может его мнение обо мне настолько отличаться от того, что я думаю о себе? Да, я чувствую себя немного лучше, чем в первый раз. Занятия помогли мне обрести уверенность, но это чувство мимолетно. У меня нет времени задавать себе вопросы. Но когда мы отключаемся, реальность возвращается.

Я так сильно потерпела неудачу, и такой высокой ценой…

— Я не чувствую себя бойцом, — мягко говорю я. — Хотела бы я быть другой.

Пауза. Неожиданно и почти нерешительно его большая рука тянется через стол и сжимает мою.

— Я думаю, что ты идеальна такая, какая ты есть.

Я поднимаю подбородок, и наши взгляды встречаются. Выражение его лица закрыто, но какие-то эмоции пересекают его. Вспышка тепла, которую он не может сдержать. Она путешествует по воздуху и пронзает мою грудь.

Через несколько секунд он отдергивает руку и берет столовые приборы. — Исцеление требует времени, Мартина. Но ты справишься, — говорит он, теперь его голос стал грубее.

Я притворяюсь, что возвращаюсь к своей еде и двигаю ее по тарелке.

Он действительно только что сказал мне, что считает меня идеальной?

Я чувствую, что у меня инсульт.

Мое дыхание неровное, а сердцебиение беспорядочное.

Я заставляю себя откусить, но мой взгляд продолжает возвращаться к его лицу.

Острые скулы. Тонкие линии вокруг глаз. Хорошо очерченная челюсть. Он кажется таким суровым человеком, его так трудно понять, и все же это не первый раз, когда он проявляет ко мне мягкость.

Он показывает это кому-то еще, кроме меня?

— Когда я разговаривал с твоим братом прошлой ночью, он попросил меня передать тебе, что он и Валентина чувствуют себя хорошо, и что они скучают по тебе, — говорит он, и я чувствую, что он пытается изменить направление нашего разговора.

Я сглатываю. — Что еще он сказал?

— Их дни наполнены множеством встреч и переговоров.

— С капо?

— Да, и другие ключевые игроки клана.

— Дела идут хорошо?

— Им уже удалось заключить ряд важных союзов, и в ближайшие дни будет заключено еще больше.

— Это хорошо.

Он отрезает кусок своего стейка. — Должен тебе сказать, что на него и Раса напали по дороге на встречу. Они оба в порядке.

Я роняю столовые приборы, и они гремят о тарелку. — Что? Почему я впервые об этом слышу?

— Просто так получилось. Единственным пострадавшим был их водитель.

Мое сердце колотится. — Боже мой.

— Эти вещи обязательно произойдут.

Я знаю, что то, что делает мой брат, опасно, но слышать, как Джорджио упоминает об этом так небрежно, меня пугает. — Не могу поверить, что он мне ничего не сказал. Мы недостаточно часто разговаривали.

— Так лучше. Чем меньше он звонит, тем меньше вероятность того, что твое местонахождение каким-то образом будет раскрыто.

— Тебе не кажется, что он переоценил опасность, в которой я нахожусь? Кто-нибудь вообще ищет меня?

При этом выражение лица Джорджио становится серьезным. — О, они ищут.

Я глотаю. — Сэл?

— И его армия. — Он вытирает рот салфеткой и откидывается на спинку сиденья. — Я не пытаюсь тебя запугать, но ты должна понимать, что твоя ценность возрастает с каждым днем этой войны. Если кто-то из врагов твоего брата доберется до тебя, твоему брату придется сделать очень трудный выбор.

Я провожу ладонями по рукам, когда воздух в комнате внезапно становится холодным.

— Он это тоже знает. Он знал это с того момента, как решил начать эту войну, поэтому и доверил тебя мне.

Смысл ясен. Он единственный, кто может защитить меня.

Я заканчиваю ужин в тишине, обдумывая все, что он сказал.

— Томмазо целый день готовил варенье, и у него не было времени на десерт, — говорит Джорджио, складывая салфетку и кладя ее на стол. — Это позор.

Я выгибаю бровь. — Ты не кажешься мне сладкоежкой.

— Почему это?

О Господи. Мои щеки горят. Я не могу сказать ему, что это потому, что его тело делает вид, что он выживает на курице, картофеле и брокколи. — Просто… твоя атмосфера, — неловко говорю я.

Он проводит рукой по челюсти. — Мне нравится десерт.

Я могла бы сделать ему что-нибудь. Кухня полностью укомплектована, и мне не нужно много времени, чтобы приготовить что-нибудь простое.

Внезапно мои мысли обрываются.

Вот как я заставлю его выпить этот чай.

Вот и все. Я только что получила возможность, которую я ждала.