Король клетки

30. Брэн

4 ДНЯ СПУСТЯ

Я был мертв. Наконец-то свершилось. Это точно была смерть, потому что мне было тепло и уютно, и я не хотел, чтобы это заканчивалось.

Потом у меня зачесался нос. Я покрутил им, надеясь, что это прекратит зуд, но ничего не помогло. С ворчанием я поднял руку, чтобы почесать его.

— Черт! Не двигайся, — забеспокоился молодой женский голос.

Тишину прорезал звуковой сигнал, и я приоткрыл глаза, моргая от резкого дневного света, заливающего комнату.

— Я не умер? — прохрипел я. Во рту было сухо, как в пустыне.

Рядом с моей кроватью сидела фигура. Шелки? Но когда в глазах прояснились, я разглядел длинные рыжие волосы моей гостьи. Куинни, моя младшая сестра, с чертовым пером в руке.

— Нет, пока нет. В следующий раз повезет больше. — Она усмехнулась. Черный юмор, как правило, был у О'Конноров в крови.

— Я чувствовал себя так, будто умер. Так спокойно.

— Это морфин, — сказал Киран. Он вошел в комнату и взял мою карту с края кровати. — Хорошее дерьмо, но не стоит к нему слишком привыкать.

— Наконец-то мы можем выбраться отсюда. — Куинн встала и потянулась в разные стороны.

Деклан посмотрел на нее, а затем прочистил горло.

— Пойду скажу твоему отцу, что ты проснулся, — сказал он. — Наконец-то мы можем избавиться от всех этих ублюдочных Де Санктисов, — пробормотал он и вышел за дверь, прежде чем я успел уточнить, что он имеет в виду.

— Де Санктисов? — повторил я вместо того, чтобы спросить то, что на самом деле хотел, а именно, где была Джада. Воспользовалась ли нападением брата, чтобы бросить меня? Был ли брак уже аннулирован? Я откинул голову на подушку.

Куинн кивнула.

— Они повсюду, и некоторые из них очень сексуальные.

— Не засматривайся на врагов, — предупредил я сестру.

Она рассмеялась.

— Почему нет? Ты женился на одной из них, помнишь? Мы ведь все теперь одна большая счастливая семья, так ведь?

— Я не знаю, разве? — поинтересовался я.

— В каком-то смысле… твой отец потребовал компенсации за то, что Элио вздернул тебя и чуть не убил. Теперь у нас союз с семьей Де Санктис. Наши проблемы решены благодаря твоему околосмертному опыту, — весело сообщил мне Киран.

— Рад быть полезным, — пробормотал я. Киран убрал карту и положил руки на бедра, кивнув мне.

— Ладно, ленивый ублюдок, теперь, когда ты проснулся, поторопись и освободи кровать для какого-нибудь бедолаги, которому она действительна нужна.

— Я ранен, — запротестовал я.

— У тебя бывало и похуже. Я бы знал, потому что много раз собирал Шалтая-Болтая заново. Я проверю тебя позже, — крикнул он, демонстрируя свой обычный подход к пациентам, и ушел.

Куинн заметалась по палате, собирая свои вещи.

— Мне нужно идти на занятия. Я хотела зайти и повидаться с моим дорогим, ненаглядным старшим братом.

Я сузил глаза.

— Ты имеешь в виду, поглазеть на смазливых итальянцев?

Она усмехнулась.

— И это тоже. Ciao, fratello, — сказала она с самым ужасным акцентом, который я когда-либо слышал.

— Эй, кто тебя учит итальянскому? — крикнул я ей вслед, обеспокоенный мыслью о том, что какой-то льстивый Де Санктис нашептывает комплименты на ухо двадцатиоднолетней Куинн.

Я устал, поэтому откинул голову на подушку и закрыл глаза. Почему семья Де Санктис была здесь, если Джада бросила меня? Что произошло в холодильнике? Я помнил ощущение холода и то, как кровь, казалось, вытекала из меня, как из туши перед разделкой. Но больше ничего.

Я задремал, охваченный усталостью. Снов не было, только теплая темнота и нежная песня.

И в волшебстве весеннего прилива луна привела ко мне шелки.

Когда я снова проснулся, за окном была ночь. Большая бледная луна светила сквозь жалюзи, освещая мою кровать и спящую рядом с ней женщину. Ее темные волосы лежали на плечах, как одеяло, а ресницы веером рассыпались по щекам. Между густых бровей залегла морщинка от беспокойства, которую я хотел прогнать.

Джада была здесь.

Я поднял руку и положил на ее ладонь. Ее пальцы были такими тонкими и изящными — полная противоположность моим. Прикосновение заставило ее вздрогнуть и проснуться, несмотря на мои попытки быть нежным.

Она подняла голову и зевнула, тонкие мышцы ее горла напряглись, привлекая мой взгляд.

Она потерла рот и села, вытянув руки над головой, из-за чего ее грудь прижалась к обтягивающей футболке. На ней были очки. Я и не подозревал, что моя сексуальная жена может выглядеть так чертовски очаровательно.

Она огляделась в поисках того, что ее разбудило, а затем опустила взгляд и испуганно дернулась, когда заметила мою руку на своей.

Ее глаза метнулись ко мне, и я криво усмехнулся.

— Ты снова проснулся! Я пропустила это раньше, — пробормотала она и подалась вперед, прикладывая тыльную сторону ладони к моему лбу, проверяя, нет ли температуры. — Док сомневался, нужны ли тебе антибиотики и не занеслась ли инфекция в раны на спине.

— Что произошло? Твой брат был готов убить меня, — сказал я.

Лицо Джады помрачнело.

— Он смирился.

— И передумал меня убивать? Приятно слышать, но что его остановило?

— Я должна позвать Дока, — пробормотала она, избегая моего взгляда.

Я схватил ее за запястье, прежде чем она успела убежать.

— Почему он не убил меня, Джада?

Она посмотрела на меня.

— Я попросила его не делать этого.

— Ты была там, малышка? Ты пришла спасти меня?

Моя грудь сжалась от блеска в ее темных глазах. Беспокойство, вина и гнев. За меня. Это был густой бальзам, заполняющий те места внутри меня, которые с годами становились все шире. Всю жизнь я был разочарованием и тем, кто никому по-настоящему не был нужен.

Теперь я был нужен ей. Она верила в меня. Она хотела меня.

Теперь я был пуленепробиваемым.

— Ну, это моя вина, что ты оказался там, — заметила она, пытаясь обуздать свои эмоции.

Моей девочке нелегко было открыться.

— Технически, если бы я не украл тебя и не женился на тебе, думаю, я бы никогда не оказался там. — Я отпустил ее запястье и переплел пальцы с ее.

— Да, ну, технически, наверное, ты бы лучше справился с Элио, если бы не получил двадцать ударов плетью. Так что это моя вина, — начала она.

Я не мог этого допустить. Я протянул руку и схватил ее за подбородок, наклоняя лицо вперед, так что у нее не было выбора, кроме как смотреть на меня.

— Не смей винить себя за хреновые поступки других людей. Никогда. Поняла?

Она медленно кивнула.

Я вздохнул и провел большим пальцем по ее челюсти.

— И, чтобы внести ясность, я ни в чем тебя не виню. Я не думаю, что ты слишком громкая, или всезнайка, или что тебя слишком много, черт возьми.

Она с трудом сглотнула.

— И… ты любишь меня. — Ее темные глаза впились в мои.

— Ты ведь знаешь, что результаты полиграфа ненадежны?

Она склонила голову набок.

— Правда?

— Не проверяй, просто поверь мне на слово… — Я криво улыбнулся ей, и мое сердце сжалось, когда она улыбнулась в ответ. — Я же говорил, что ты питаешь ко мне слабость, шелки, я знал это.

— Ну и кто теперь всезнайка? — пробормотала она и убрала мои волосы со лба.

Я поймал ее за руку, прежде чем она успела отодвинуться.

— Я хочу знать одну вещь.

Моя спина горела как в огне, и, возможно, пришло время обновить дозу морфина, но именно ее следующие слова могли спасти или сломать меня.

— Ты все еще моя жена?

Она моргнула. Мягкий румянец окрасил ее золотистые щеки.

— Скажи мне. Я большой мальчик. Я выдержу.

Она ухмыльнулась, воспользовавшись моим подшучиванием, чтобы снять напряжение.

— Правда?

— Нет, я лгу, но все равно скажи мне.

Она глубоко вздохнула.

— Я не знаю, что сказать, — призналась она.

Мое сердце упало.

Джада подняла руку и пошевелила пальцами. На ее руке блеснуло золото. Кладдахское кольцо моей бабушки все еще плотно сидело на ее безымянном пальце. Я взял ее руку и поднес к губам, целуя простой ободок. Доказательство того, что эта женщина не избавилась от меня, как только представилась такая возможность.

— Мне нужно позвать врача, чтобы он осмотрел тебя.

— Через минуту, — твердо сказал я ей и схватил за руку, чтобы притянуть ближе. Это было похоже на вытягивание извивающейся рыбы. — Сначала я должен поцеловать свою жену.

— Брэн! Ты слишком ранен, чтобы таскать меня на себе. Серьезно, если швы разойдутся, я буду очень зла.

— Тогда поцелуй меня, шелки, и я обещаю не двигаться, — сказал я и перестал тянуть ее.

Джада издала многострадальный вздох, но придвинулась ближе.

— Откинься на спину, — приказала она, дернув головой в сторону подушки позади меня.

— Как пожелаешь, малышка. — Я хмыкнул, осторожно опускаясь обратно на кровать.

Она наклонилась вперед и нерешительно обхватила ладонями мои щеки.

— Ты была там, — пробормотал я, вспомнив прикосновение ее рук на своем лице. Внезапное тепло после холода и тихое пение. — Я помню.

— Не вспоминай слишком много. Некоторые дни лучше забыть, — тихо сказала она и наклонилась ко мне, оставляя поцелуй на моих губах. Он был нежным, целомудренным и совершенно разрушительным.

— Я не хочу забывать ни секунды о тебе, шелки, даже если это причиняет боль, — признался я, губы коснулись ее, прежде чем она снова поцеловала меня.

Когда она отстранилась, ее взгляд упал на мою грудь. Больничный халат был распахнут, из него торчали провода. Джада провела пальцами по черным линиям татуировки огам, над сердцем.

— Это о твоей маме, да? Плач, — пробормотала она.

Я кивнул.

— Ты не представляешь, как больно быть забытым, шелки. Да, это тату для нее. Моя живая элегия для женщины, которую я знал… но которая больше не знает меня.

Она пристально смотрела на меня. В этом взгляде было много такого, чего, я точно не заслуживал, но что я намеревался сохранить любой ценой.

— Что ж, как бы там ни было, я обещаю, что никогда не забуду тебя, Брэн О'Коннор.

Я криво усмехнулся.

— О, Джада, неужели ты думаешь, что я тебе позволю?