Под кожей (СИ)

Глава 26

Сабина купается во внимании и сияет.

Волосы дочери уложены в прическу, на макушке игрушечная корона, которая от беготни скоро покатится по полу. В салоне красоты, куда водила ее Нина Балашова, Саби сделали прическу и мини-маникюр.

Дочь в восторге.

На ней туника, расшитая блестками, и блестящие серебряные лосины. Она делает именно то, на что у меня ни черта не хватает мощности, — сияет. По крайней мере, я могу питаться от ее сияния. Она мой источник энергии. Плод моей чертовой любви…

Вчера я снова закончила день в три ночи. Расставляла игрушки в комнате Сабины, ее косметику в ванной, по сто раз меняя все местами. Я готовилась к приезду дочери, а потом до утра боролась с отпечатками того клейма, которое Алиев на мне оставил. Ворочалась в мыслях и ощущениях, переворошив всю кровать. Уснула, так и не найдя в своей голове ни одной внятной мысли по поводу этого невозможного дагестанца!

Наверное, мое вареное состояние облегчает ситуацию, ведь мне во сто крат легче переносить этот праздник, будучи вот такой — отсутствующей. И пусть этот праздник мой тоже, сегодня я рада тому, что никто не вспоминает, как у меня начались схватки или что-нибудь подобное.

Если уж вспоминать, то я была дома, целый день не находила себе места, а вечером началось. В больницу меня отвез Балашов. Он был взволнован. Матерился и нарушал правила всю дорогу до роддома.

Поджав губы, я делаю большой глоток шампанского из бокала.

Балашов задерживается. Мы не садимся за стол, ждем его.

Здесь все, кроме отца моей дочери. Мои родители, его родители и Кира.

Помимо Сабины, все внимание на себя стянула моя сестра. Она с удовольствием рассказывает о свадебном платье, которое заказала. Даже для меня эта информация новая, я не знала, что платье уже заказано, поэтому слушаю вместе со всеми.

Сидя на противоположной от меня стороне дивана, Кира покачивает ногой, заброшенной на другую, и занимает наших родственников беседой:

— У этого дизайнера очередь на год вперед, но моя подруга училась вместе с ее близкой подругой, поэтому нам с трудом, но договориться удалось…

— И какое оно будет? — интересуется Нина Балашова. — Хотя у тебя отличный вкус, лучше подождать и увидеть…

— Платье — секрет. Его до свадьбы не увидит никто…

Заглушив кавардак собственной жизни еще одним большим глотком, я наблюдаю за сестрой.

За ее улыбкой, за жестами.

Наблюдаю, пытаясь понять, счастлива ли она. Задавала ли она себе этот вопрос, знает ли на него ответ?!

Сглотнув, я чувствую пузырьки шампанского в горле. Ощущаю волнение, маленький шторм в груди, где хранится моя сестринская любовь.

Ее глаза горят, несмотря на спокойствие и уверенность, которые Кира пытается демонстрировать. На ней тонкое платье со свободной юбкой до колена, и все время, пока сестра делится новостями относительно своего праздника, ее пальцы теребят край подола.

— Карина, а где твое платье?

Не сразу сообразив, что это мне, смотрю на мать.

— В коробке на чердаке, — отвечаю ей.

— Тебе его откуда-то привозили, да?

Пытаясь не пускать в себя злость за эти ни черта не уместные вопросы, допиваю свой бокал и встаю, говоря:

— Из Питера.

— Да, точно, — хмыкает мама. — Изумительное было платье…

Выйдя из столовой, направляюсь в гостиную через двустворчатые двери. Проходя мимо зеркала, заглядываю в него. На мне белая шелковая блузка и свободные брюки. И я совсем не похожа на ту девчонку, которую семь лет назад Балашов отвез в роддом.

Другая прическа, фигура стала объемнее, и в глазах черти, ведь, глядя на свое отражение, я снова пускаю в голову Дениса Алиева.

Понедельник приближается слишком быстро!

Отвернувшись, прохожу мимо горы подарков, сложенных небрежной кучей в углу гостиной. Я слышу смех Сабины из комнаты, которую для нее выделили Балашовы-старшие. Это полноценная детская, Саби крутится в ней волчком, носясь вокруг моего отца, сидящего на кровати. В его руках кукла с длинными черными волосами, на лице умиротворенное выражение, словно он заочно смирился со всем, что бы его ни ждало.

— Вот, посмотри, — Сабина вываливает на кровать рядом с дедом кукольные одежки. — Это платье мне больше всего нравится, но оно для лета…

— Ничего страшного… — посмеивается отец. — Не замерзнет…

— Нужно другое… она с нами будет за столом…

Увидев меня в проеме, отец улыбается, покачивая головой. Я тоже улыбаюсь, закусив губу.

— Другое так другое, — соглашается папа.

Звонок в домофон всех нас заставляет встряхнуться. Я чувствую привычный пинок в сердце, когда дело касается Балашова, Сабина же забывает обо всем на свете. Роняет куклу на пол и с визгом несется из комнаты.

— Это папочка приехал?!

Я знаю, что за ту неделю, которую Саби провела у моих родителей, Балашов ни разу ее не навестил. Только звонил каждый день. Еще один пазл нашей новой реальности, на вкус такой же горький, как и другие.

Я следую за дочерью по коридору. Мать Вадима тоже появляется в нем, воспользовавшись боковым выходом из столовой. Как и отец. Он открывает сыну дверь, пропускает того внутрь.

— Папа!

Опустив на пол огромную, замотанную в подарочную бумагу коробку, Балашов ловит Сабину и подхватывает ее на руки. Целует макушку, бормоча в волосы дочери:

— С днем рождения…

Саби взрывается от эмоций, вертится у него на руках.

— Что ты принес?! Что там? Ну скажи…

Меня же охватывает легкий холодок. Я выпрямляю спину, глядя исподлобья, потому что, когда глаза Вадима находят меня, впервые в жизни вижу в них самых настоящих чертей…