Под кожей (СИ)

Глава 67

Чтобы справиться с собой, иногда достаточно понять, какие мысли тобой управляют, и почти всегда мне этот метод помогал, но не в этот раз.

Я точно знаю, какие мысли управляют мной последние четыре дня, но, кажется, смогу хоть как-то их принять, только когда разделю с кем-то.

Этот кто-то — Денис Алиев, а потребность делить с ним свое гигантское дерьмовое негодование — нечто новое в моей жизни.

Делить с кем-то пожар своих мыслей. Свою злость, эмоции, неуверенность. В себе, в людях, в своей правоте или неправоте. Только с ним я хочу этого, и не просто хочу, мне это необходимо!

Он сломал во мне какой-то код. Может, и не код, а замок. Возможно, он просто сорвал его, пока я отвернулась, ведь даже не знаю, когда это произошло.

И теперь одной мне не справиться, словно я разнеженная инфантильная идиотка, но слова его матери задели меня за живое!

Я ничего ей не сделала.

Она меня не знает.

Я вспоминаю лицо своей сестры в тот день, когда она забивала в мою душу гвозди, и меня тошнит. Выслушать нечто подобное снова… Меня от этого тошнит!

— Мамочка, ты что, заболела?

Стоя перед Сабиной на коленях, я застегиваю ее комбинезон. Посмотрев на дочь, говорю:

— Нет… С чего ты взяла?

— Ты пила таблетки, я видела, — сообщает она.

— Это просто витамины, — отвечаю я.

— А мне можно витамины?

— Мы тебе что-нибудь подберем, — обещаю я.

— Дед, — обращается она к папе. — Тебе тоже нужны витамины. Ты старенький…

— Сабина…

— Спасибо, девушка, — посмеивается он.

Стоя в дверях, папа ждет, пока я упакую дочь. Он отведет ее на танцы, а потом у них поход в кино на новый мультфильм. Родители заберут ее на ночь. Завтра у Сабины свободный день, так что она может позволить себе поболтаться в гостях.

Этот вечер мне просто необходим. Даже несмотря на то, что придется забрать дочь от родителей самой, а это значит посетить родительский дом впервые с тех пор, как я ушла оттуда больше месяца назад.

Меня снедает нетерпение. Я мечусь по квартире, оставшись одна. Разбираю пакеты с продуктами, которые доставил курьер, и тут же забываю, что и куда положила. Боюсь превратить ужин, который готовлю, в несъедобные помои, ведь не могу вспомнить, сыпала ли соль!

Точку в этой хаотичной суете ставит хлопок входной двери.

Быстро сменив домашнюю футболку на платье-комбинацию, я практически пулей выскакиваю в коридор.

Состояние собственной щетины, судя по всему, последнее, о чем Алиев думал в прошедшие четыре дня. Он зарос, и эта легкая небрежность идет ему по-особенному. Напоминает о том, что нецивилизованности ему хватает, и еще как.

Он скользит взглядом по моему телу, вешая в шкаф куртку. По шелку платья, поверх которого я на ходу надеваю тонкий кардиган.

Мое тело рвется навстречу, хоть убей, тем более Алиев требует этого взглядом. Ждет, что я покажу ему, как соскучилась. Словно, когда он переступает порог дома, именно это волнует его в первую очередь, а уже потом комфорт, еда и… кислород…

Это и есть основа нашего незрелого, необдуманного, скоропалительного брака — безумное, черт его дери, влечение.

Я встречаю своего мужа жадным поцелуем. Необузданным, как и болтанка внутри меня, которая уже четыре дня не унимается! Угроза смутить его необузданностью — отсутствует. Никогда, никогда, черт возьми, мне не смутить его своим желанием, своей страстью. Он поглощает ее, как энергетическая воронка, оставляя меня опустошенной и… счастливой…

Но реальный мир здесь, за дверью. Стоит только руку протянуть!

Ладонью Денис обнимает мое лицо. На его языке вкус мятной жвачки. Задевая мои губы своими, Алиев бормочет:

— Мне бы в душ…

— Я не собираюсь насиловать тебя прямо на пороге…

— Почему? Я не против…

Я заглядываю в его глаза. Они улыбаются. С прищуром меня изучают. Зная, каким наблюдательным он может быть, я как песок выскальзываю из его рук, пятясь к двери кухни.

Он позволяет мне это бегство, но смотрит тягуче.

На нем джинсы и немного измятая футболка. Возможно, душ ему и правда не помешает, но я достаточно сумасшедшая рядом с ним, чтобы заводиться даже от запаха его пота.

С диким аппетитом Денис поглощает приготовленный мной ужин.

Я суечусь, заваривая для него чай.

— Удачная поездка? — спрашиваю его.

— Не очень…

— От тебя все спрятались?

— Я не настолько ужасен…

— Ты не ужасен, — подтверждаю я.

— Мне нужно бы остаться там еще на денек, — сообщает он.

— Почему не остался?

— Чтобы провести с тобой выходные, — отвечает Денис.

Развернувшись, я опираюсь поясницей о столешницу и смотрю на него.

— Непрофессионально… — произношу тихо.

Алиев жадно пьет воду из стакана. Его кадык пляшет. Тыльной стороной ладони вытирает губы, глядя на меня.

— Кто сказал, что я профессионал? — тянет он.

— Я слышала, — делюсь я, — что в январе ты получил награду. Твой друг Боря Галицкий обмолвился…

— Да? — выгибает он бровь. — А я и забыл…

— Как она называется? — интересуюсь я.

— «За верность закону», — сообщает Денис.

Он встает из-за стола, и выражение его глаз снова обдает мое тело тягучей волной. Подойдя вплотную, Алиев разворачивает меня спиной и прижимает своими бедрами к столешнице. Я упираюсь в нее руками, чтобы не потерять равновесие.

Его грудь касается моих лопаток. Он кусает меня за шею, заставляя поджать на ногах пальцы. Одновременно с этим накрывает ладонью мой живот, комкает в кулаке шелк платья и через секунду, нагнувшись, подхватывает его край.

По моим ногам бежит холодок по мере того, как Алиев задирает платье до талии.

Прикрыв глаза, я выдавливаю:

— Денис…

Он лишь шумно дышит, собирая в ладонях мою грудь. Зная, что она адски чувствительна, взвешивает ее, не сжимая. Несмотря на то, что колени у меня подкашиваются, говорю:

— Я познакомилась с твоей матерью…

— Что? — мгновенно тормозит он.

— Она приходила в «Елки».

Его руки соскальзывают с моего тела. Упираются в столешницу. Голос звучит ровно так, как и должен, — сипло и будоражаще низко, потому что у Алиева эрекция. Он перестает демонстрировать ее мне, отстранившись.

Выпустив мои бедра из капкана собственных рук и ног, спрашивает:

— Приходила? Зачем?

— Чтобы попросить меня держаться от тебя подальше, — сообщаю я.

Мы оказываемся лицом к лицу через мгновение. Денис разворачивает меня, потянув за локоть.

Меж его бровей складка. Такая знакомая деталь. Это семейное.

— По-моему, она считает, что я тебя развращаю, — продолжаю я. — И вообще, мне в ее доме не рады.

— Она так сказала?

— Да. На роль твоей жены у нее есть кандидатура получше…

Он еще сильнее хмурится. Сжимает челюсти, отчего на скулах оживают желваки. Он злится…

— Кажется, это проблема, да? — шепчу я.

Оттолкнувшись от столешницы, Денис отрезает:

— Я ее решу.

— Решишь?

— Да, Карина. Решу.

Он кладет на талию руки. Заросший, растрепанный, уставший! Злой…

— Я понимаю, что, возможно… сейчас поведу себя как ребенок, но… — говорю я ему.

— Но?

— Но я… не уверена, что хочу в ее дом входить. Я… не хочу. Тем более приводить в него Сабину.

Я смотрю в сторону.

Вперяю взгляд в стену, обозначив свое решение. Оно идет изнутри, и я не в состоянии себя сломать. Кира и ее поступок тоже повредили во мне какой-то код!

Тишину разрезают отрывистые, звучащие как обещание слова:

— Она извинится.

Я смотрю на Дениса, произнося:

— Я… очень сомневаюсь…

Он и сам сомневается, ведь вместо того, чтобы возразить, проводит рукой по волосам и снова будит на своих скулах желваки.

— Проблема, да? — снова констатирую я.

— Нет никакой проблемы.

— Но это ведь и твой дом тоже. Это твоя семья. Важнейшая часть твоей жизни. Твои корни, твоя почва под ногами…

— Все так, — отбивает он. — И я с этим разберусь.

— Что случилось в тот день? — спрашиваю я у него.

— В какой?

Он прекрасно знает, о каком дне я говорю, но уличать его в притворстве я не собираюсь.

— В тот день, когда она… погибла.

— Случилась трагедия.

— Его вы тоже принимать не хотели? Балашова…

— Что это за параллель?! — наконец-то взрывается Денис. — Он переебал половину университета, — рассекает ладонью воздух. — Да, мы не хотели видеть его в качестве зятя. Прежде всего этого не хотел я! Инициатива была полностью моя. Ты это хотела услышать?

— Тебе никогда не приходило в голову, что ты мог ошибаться?

То, что мои слова задевают его за живое, лишь доказывает мою правоту. И, забираясь ему под кожу, я делаю это не для Балашова…

— Чего ты добиваешься? — с леденящим спокойствием требует он.

— Возможно, — я стараюсь не хрипеть, — кто-то должен сказать тебе, что ты неправ. Я твоя жена. Я имею право. Ведь так?

— Имеешь, — чеканит Денис. — Только сейчас мне лучше поехать домой, чтобы у нас с тобой не вышло ссоры.

— По-моему, она уже случилась…

— Тогда тем более.

Он покидает мою квартиру, оставляя после себя только эхо захлопнувшейся двери, которой шарахнул достаточно сильно, чтобы я не сомневалась — мы поссорились!