Под кожей (СИ)

Глава 69

Свалившаяся на город оттепель создает большую угрозу дождя, но нам с дочерью везет, ведь к тому времени, как мы добираемся до парка, на небе проясняется. Нам даже удается увидеть солнце, по которому я успела соскучиться.

Каждую субботу.

Мы бываем здесь каждую субботу в одно и то же время, и сейчас, вглядываясь в петляющие вокруг дорожки, я чувствую себя натянутой струной.

Ритм моего сердца неровный. Оно то пляшет, то замирает, пока я делю свое внимание между Сабиной и дорожками, по которым снуют люди.

Саби мчится к лазалке. Покоряет ее проворно, даже несмотря на то, что комбинезон сковывает движения.

— Мы зайдем в магазин?! — с придыханием спрашивает дочь.

— В магазин? Зачем?

— За вкусняшками! — хихикает Сабина.

Я улыбаюсь. Дергано, коротко. Быть абсолютно счастливой мешает дискомфорт в груди. Он мешает наслаждаться солнечными лучами, которые пробиваются через кроны деревьев, и чувством наполненности, с которым теперь я живу.

Отныне все по-другому, и любой момент своей жизни, особенно счастливый, мне хочется делить с мужчиной, чью фамилию я теперь ношу.

Он не настаивал. Но по его взгляду, когда я на секунду замешкалась там, в загсе, поняла: проверять реакцию Дениса в случае, если откажусь от его фамилии, мне не хочется.

Вышагивая вокруг детского городка, я кусаю губы, остановкой пульса реагируя на далекий собачий лай каждый раз, когда его слышу. И терплю каждый раз, когда сердце падает от разочарования.

Оно подскакивает к горлу, стоит только увидеть, как по одной из дорожек пулей проносится золотистый ретривер.

Его шерсть, подсвеченная солнцем, кажется рыжей. Он представляет собой яркое пятно. Яркое и громкое. Кажется, лай этой собаки я в состоянии отличить от любого другого просто с закрытыми глазами!

Я чувствую, как давление в груди становится фейерверком, но вместо того, чтобы сбросить с себя напряжение, я остаюсь натянутой струной. Мой взгляд приковывает к себе мужской силуэт, который появляется на дорожке спустя минуту.

Тяжелый пуховик чуть ниже колена с наброшенным на голову капюшоном, быстрые уверенные шаги, покрытое густой щетиной лицо…

Этого человека я узнаю где угодно. Узнаю его прикосновение, даже если закрою глаза. И я их закрываю. Закрываю на секунду, делая долгий рваный выдох, чтобы снова начать дышать.

— Тайсон! — радостный вопль Сабины сливается с собачьим лаем.

Дочь вихрем скатывается с горки.

Отвести от Алиева взгляд не получается. Пытаясь понять его настроение, я наслаждаюсь тем, какими чертовски невероятными становятся его глаза, когда их касается солнечный свет.

К этому нужно привыкнуть. К этой потрясающей зелени, в которой можно банально утонуть!

Я смотрю в его глаза, и та решительность, которой полон его взгляд, только сильнее вытягивает меня в струну. Сейчас, пока его глаза чертят круг по моему лицу, я вижу, что сегодня он пущенная стрела. Да. Он стрела. Выпущенная в цель, несгибаемая. Именно так мой муж на меня смотрит…

Хлестнув по мне взглядом, Денис опускается на корточки все с той же энергией, от которой саму меня продолжает пошатывать.

— Привет, — обращается он к Саби.

— Привет…

Дочь улыбается.

Денис издает короткий свист. Зовет собаку, которая нарезает вокруг нас сумасшедшие круги.

— Как у тебя дела? — спрашивает Алиев у Сабины. — Как твои танцы?

— Мы… мы будем… выступать, и у меня будет красивое платье… вот… — запинается Сабина. — И туфли с… с каблуком…

— С маленьким… — уточняю я.

— С маленьким… — кивает Саби. — А как у Тайсона дела?

Денис ловит пса за ошейник и притягивает к себе. Саби снимает варежку и тянет ладошку к собачьей морде. Гладит золотистую шерсть привычными движениями…

— У него все хорошо. Покормишь его?

— Да! — пищит дочь.

Я комкаю в кулаке собственные перчатки. Наблюдаю. Наблюдаю за тем, как Денис вкладывает в ладошку Сабины какое-то собачье лакомство. Как помогает ей правильно его подать.

Кормление сопровождается криками восторга.

Не в первый раз я переживаю маленькую смерть, когда вижу улыбку на лице Алиева. Когда вижу, как он присматривается к чертам моей дочери. Улыбается. Снова. Я снова не могу отвести от него глаз. Контакт с ним необходим мне, как воздух. Пусть это будет только взгляд, мне и этого достаточно, но голод по нашим физическим контактам уже начинает просыпаться в моей крови. А когда он просыпается, быстро становится нестерпимым.

— Можно мне с ним поиграть?

— Да… сейчас…

Денис лезет в карман куртки. Достает оттуда мяч для большого тенниса. Сабина запускает его в центр детской площадки. Комбинезон и возраст не позволяют ей сделать более уверенный замах, поэтому, когда она с порцией визгов принимает от Тайсона принесенный мяч, Алиев встает и предлагает:

— Давай я…

Его бросок оказывается настолько сильным, что я смеюсь вместе с дочерью. Мы обе с трудом верим, что Тайсон отыщет мяч, но он возвращается, держа его в зубах…

— Тайсон! Хорошая собачка… хороший… ты такой хороший…

Я снова сгусток чувств, и я оставляю в стороне весь мир, потому что, кроме того, что происходит здесь, на этой детской площадке, для меня больше ничего не существует. Все перестает существовать. Только собачий лай, смех Сабины, низкий голос Дениса. И мой голод становится почти терпимым. Почти.

Я поднимаю вслед за Алиевым глаза, когда он встает. И я хочу, чтобы он меня коснулся. Даже несмотря на то, что его взгляд не дает мне расслабиться, я хочу.

Денис обхватывает пальцами мой локоть, глядя в лицо. Тянет к себе. Именно таковы его прикосновения — легкий напор, сила. Но никогда в них нет полусилы. Только концентрация. Его желаний, моих желаний. Наших желаний! Вот почему я узнаю его даже с закрытыми глазами.

— Дедуля!

Раззадоренная, Сабина мчится навстречу моему отцу, который появляется на площадке, слегка нарушив равновесие.

Он предупредил о том, что может заглянуть, если у него останется время после посещения врачей. И это не сюрприз, но именно им появление папы для меня и становится, потому что в только что пережитых моментах моей жизни память у меня напрочь отключилась. И потому что я была уверена — времени у него не будет.

Денис бросает на моего отца взгляд, и этот бросок ничем не уступает тому, настоящему.

Сабина тащит папу за руку, Тайсон вертится у них под ногами.

— Иди сюда! — командует Алиев. — Сюда! Ко мне! Тайсон!

Пес все-таки снисходит до того, чтобы послушаться.

Папа смотрит на собаку, затем переводит взгляд на нас. На руку Дениса, которой тот сжимает мой локоть и не собирается выпускать. Я вижу в глазах отца интерес.

Пытаясь собрать свои разбежавшиеся мысли, я выдыхаю:

— Привет…

— Привет-привет… — тянет он с улыбкой.

Присматривается к лицу Алиева, но они видят друг друга впервые. Я мешкаю. По тысяче разных причин! От того, что в этом разговоре присутствует Сабина, и от того, что представляла себе эту встречу иначе! Я мешкаю, не зная, как своего мужа представить…

Посмотрев на Дениса, я произношу:

— Папа, это…

— Денис, очень приятно, — подавшись вперед, он протягивает отцу руку.

Протягивает, целенаправленно беря на себя полный контроль над ситуацией, хоть я об этом и не просила. Ни взглядом, ни как-то еще!

— И мне… — Папа жмет его руку, смотрит на меня. — Николай. А это Тайсон, надо думать, — посмеивается он. — Так вот ты какой…

Я знаю, что информация о новом друге Сабины никак не могла пройти мимо отца. Ни мимо него, ни мимо других членов моей семьи. И уверена, мимо семьи Балашова тоже, ведь дочь упоминает о нем примерно пятьдесят раз в день.

Алиев пресекает любые мои начинания, когда, не дав мне вступить в разговор, говорит:

— Да. Это Тайсон. Вы ему нравитесь, он тоже хочет познакомиться. Вы не могли бы присмотреть за Сабиной? У нас с Кариной срочное дело. Нам нужно отъехать.

Брови отца взмывают вверх так же, как и мои.

Папа смотрит на меня, взглядом спрашивая, что здесь происходит, но я и сама, черт возьми, без понятия!

Хватка на моем локте становится крепче.

На секунду мне кажется, что Алиев не собирается даже ждать ответа на свою просьбу, который отец все-таки дает. Продолжая держать высоко брови, то ли спрашивает, то ли утверждает:

— Конечно…

— Отлично. Большое спасибо, — кивает Алиев.

Парковая дорожка, по которой мы идем, пляшет у меня перед глазами.

На ходу я набираю отцу сообщение, прося его минут через двадцать отвезти Сабину к нам домой и покормить ее. Только очутившись в большом черном «китайце», я наконец-то озвучиваю вопрос, который стоит на повестке.

— Куда мы едем?! — спрашиваю ошарашено.