Под кожей (СИ)

Глава 28

Сабина ворочается во сне и подкладывает под щеку ладошку. Сделав долгий выдох, тихо сопит. Золотистые кудряшки на ее голове примялись, от этого дочь безумно милая. Она похожа на своего отца. Я вижу в ее маленьком детском личике его черты, с возрастом они все больше и больше проявляются.

Я наблюдаю за ней с дивана, закутавшись в халат и поджав под себя ноги.

На часах почти семь утра, Саби скоро проснется. Обычно вставать раньше нее у меня редко получается, но в последние дни в груди будто надули шар, и он мешает нормально дышать и спать.

Этот шар раздражающий и тяжелый, но как от него избавиться, я еще не придумала.

Я не ответила на его сообщения. Алиева…

Он писал в понедельник. И во вторник.

Это оказалось сложным.

Игнорировать его. Игнорировать слова, которые он собрал для меня в предложения. Это чертовски-чертовски сложно!

«Я в городе. Тайсона заберу завтра, так что свободен до утра. Удели мне немного времени, нужно поговорить. Я подъеду куда скажешь».

«Карина, давай встретимся и поговорим. Не прячься от меня».

«Я все еще надеюсь получить ответ», — это сообщение пришло десять минут назад.

Закрыв глаза, я прячу лицо в ладонях.

Причина, по которой я игнорирую эти сообщения, — потребность в пространстве и кислороде.

Мне нужно время. Время, чтобы собрать воедино свои мысли. Чтобы обуздать эмоции, которые душат. Чтобы справиться с чувствами, которые вдруг себя обнаружили — я хочу этого! Хочу ответить ему. Хочу… его почувствовать.

Как раз близость Дениса Алиева и способна спутать все мысли, а мне нужно противоположное. Распутать этот клубок мыслей, эмоций, чувств! Разложить по полочкам, разглядеть под лупой, только ни черта у меня не выходит.

Меня трясет каждый раз, когда мысленно возвращаюсь в кабинет своего свекра. Я чувствую себя беспомощной даже сейчас, спустя три дня. Пораженной, запутавшейся и злой. На Балашова, на Адама. Первого я просто не хочу видеть, а второго… второго увидеть бы не отказалась.

Мне приходится грохнуть крышкой сундука, в который я загоняю весь этот мысленный сумбур, когда веки Сабины начинают трепетать.

С утра и до того момента, когда моя дочь закрывает глаза, чтобы уснуть, я думаю о том, как не обрушить ее маленький мир. Как сделать так, чтобы новая реальность обошлась с ней помягче. Чтобы она как можно дольше оставалась счастливой маленькой девочкой, которая не сомневается в том, что ее любят! Вот о чем я думаю с утра до вечера. Об этом и сообщениях, которые успела выучить наизусть…

Лежащий рядом со мной на диване телефон вибрирует, и я боюсь брать его в руки. Каждый раз, когда получаю сообщение от Алиева, шар в моей груди увеличивается в размерах.

Но мне нужно пространство. Нужно!

Это спам-рассылка, я должна радоваться, но опять злюсь. На этот раз сама не знаю, на кого…

— Мамочка… — доносится тонкий голос Сабины с кровати.

Я оставляю весь мир за дверью, когда это происходит. Сажусь на пол у кровати дочери, дожидаясь, пока она окончательно проснется.

Чтобы ее жизнь ничем не отличалась от той, которую Сабина вела раньше, я стараюсь вернуть дочь в привычный распорядок. Ее кружки, знакомая няня. Все более-менее как обычно, за тем исключением, что у нее новая детская площадка и из ее окружения вдруг выпал отец.

Это временно, и я надеюсь решить эту проблему, как только… буду готова хоть к какому-то конструктивному диалогу со своим мужем.

Буду готова обсуждать новый уклад нашей жизни без оглядки на то, что произошло в кабинете моего свекра. И на то, как с ледяным спокойствием Балашов участвовал в праздничном обеде, я же была не в состоянии элементарно поддержать разговор.

После обеда мы с дочерью отправились в кинотеатр на новый мультфильм, а оттуда — в новую квартиру, куда Кира по моей просьба отвезла все подарки Сабины.

С тех пор я не видела ни одного члена своей семьи и семьи Балашова. Не видела его самого.

Понятия не имею, когда буду готова его увидеть и вести с ним чертов конструктивный диалог. И мне плевать, если на поиск ответа уйдет уйма времени. Мне нужно чертово время!

И возможно, выплеснуть на Мухтарова все то, что я о нем думаю.

Пусть эти мысли такой же сумбур, как и остальные, мне нужно проговорить их вслух. И не в пространство, а в лицо адресату. Именно сейчас, пока они клокочут во мне, самое время проговорить их вслух.

Проводя расческой по мокрым волосам, я исподлобья смотрю на свое отражение в зеркале. Голову посещает мысль сменить цвет волос. Я и правда в гребаном стрессе, раз меня осеняют такие бредовые идеи.

Няня приезжает к одиннадцати. К этому времени мы с дочерью полностью готовы к тому, чтобы выйти из дома.

— Я хочу другие… — капризничает Сабина, когда я ставлю перед ней ботинки на липучках.

— Какие ты хочешь? — спрашиваю я.

— Зеленые…

Переворошив шкаф, в коробке нахожу зеленые и радуюсь тому, что они здесь. Как и куча других привычных для дочери вещей, которые помогают ей обжиться на новом месте. Она осваивается, сама того не замечая, но делает это без капризов только потому, что считает — это временно и скоро мы вернемся домой.

Няня ждет нас у подъезда. Я объяснила ей ситуацию и попросила не поднимать тему нашего переезда. И не спрашивать Сабину об отце, только если она сама о нем не заговорит. Попросила не задавать ей вопросов. В общем и целом это не должно быть сложным, наша няня с Балашовым практически никогда не встречалась. Возможно, пару раз за те полгода, которые эта женщина помогала мне с Сабиной.

Сегодня она отвезет ее на танцы и привезет обратно.

Присев перед дочерью на корточки, я поправляю ей шапку. У нее отличное настроение, и после того, как целую ее щеку, Саби тараторит:

— Ну все, мама, нужно идти!

Отыскав свою машину на стоянке, я сажусь за руль и минуту сжимаю его пальцами, глядя в одну точку.

От сестры я знаю, что Мухтаров вернулся в город, и, прежде чем выжать газ, вбиваю в навигатор адрес офиса их семейной фирмы.